500 лет до Катастрофы - Владимир Ильин - Книжная Полка

Остров оказался ярким и красочным. Как на одной из древних фотографий, которые делались когда–то до Плана, а потом публиковались в виде журнальных снимков и рекламных плакатов. Вдоль воды по всему периметру тянулись песчаные пляжи, над которыми и днем и ночью свистел и завывал горячий ветер. За пляжами возвышались пальмовые рощи, усеянные плодами кокосов и фиников, за ними тянулись заросли острых бамбуков, а центр острова был занят пологими холмами, местами покрытыми лесом и испещренными каменными глыбами от давнего ледника. С холмов открывался отличный вид на синюю безбрежную равнину теплого океана.

Когда–то на острове функционировал всемирно известный курорт, от которого теперь остались только смутные воспоминания да останки строений. В них–то экспедиция и решила обосноваться: несмотря на теплый климат, чисто психологически людям было привычнее ночевать под крышей, чем под открытым небом. К тому же в развалинах подсобных помещений рядом с бывшим отелем, где они разбили свой лагерь, каким–то чудом сохранился дизель–генератор, который после небольшого ремонта и приведения в божеский вид исправно затарахтел, выдавая электричество. Провода, правда, давно истлели, и их пришлось заменить, но зато в подвале обнаружился целый склад, где отыскались и запасы лампочек, и бочки с дизельным топливом.

Остров был небольшим, но работы на нем для людей, прибывших на небольшом джампере, хватило бы надолго. Их было шесть человек, и они были намерены не затягивать свое пребывание в этом тропическом раю.

Плану нужны были дополнительные поступления руды, и с этой целью в разные уголки земного шара были разосланы малочисленные мобильные экспедиции геологов, которые должны были отыскать новые залежи полезных ископаемых. Чем быстрее они выполнят свою задачу, тем быстрее смогут отчитаться перед людьми, пославшими их сюда. До этого они исследовали уже немало островов в этой части океана, ничего не обнаружив, а время шло, и каждый новый день бесплодной работы наполнял каждого из них горечью и чувством вины перед другими людьми, неустанно трудившимися где–то далеко на континенте.

Чтобы ускорить поиск, они разбили всю территорию острова на шесть равныхчастей – по сектору площадью в десять квадратных миль на каждого, и принялись за дело. Правда, при нарезке «участков ответственности» старший экспедиции, хмурый, но традиционно галантный француз Серж Брюсси попытался было выделить Вире Снайдеровой меньший кусок, чем всем остальным, но девушка устроила такой скандал,что ему волей–неволей пришлось признать ее претензии на равенство с мужчинами.

Вира была единственной представительницей прекрасного пола в составе их небольшого отряда, но мужчины, если не считать того же Брюсси,обычно относились к ней с тем же грубоватым дружелюбием, с каким обращались друг с другом. Тем не менее сначала Вире приходилось нелегко – нужно было в короткий срок приспособиться к новой для нее жизни, заключавшейся в отсутствии бытовых удобств, пеших передвижениях по восемнадцать–двадцать часов в сутки и монотонном, лишенном какой–либо занимательности труде.

Эта экспедиция была первой для девушки.

Но постепенно она привыкла ко всему – и к надоедливой тяжести титанового бура–автомата, который то и дело приходилось перетаскивать с места на места, и к возможности в любой момент встретить какого–нибудь хищного или страшного зверя на своем пути, и к укусам разных насекомых, и к постоянному желанию хоть раз хорошенько выспаться.

Название острова на имевшейся у них карте стерлось, потому что находилось как раз на сгибе, но это было неважно – теперь гораздо главнее для любых объектов были точные географические координаты, а не имена. Так же, как и для людей, входивших в состав группы. За многие месяцы совместного труда фамилии постепенно вышли из обихода, и гораздо привычнее стали имена или прозвища. Несмотря на разницу в возрасте, они все были друг с другом на «ты» – просто так было удобнее.

В отличие от других островов, которые группа успела исследовать раньше, этот был первым, где имелось столько зелени. Однажды Вире попалась целая роща фруктовых деревьев, и в этот день ей удалось впервые в жизни попробовать такие плоды, как манго, ананасы и киви. Поглощая терпкую мякоть, она невольно подумала о том, что если даже они не отыщут на острове запасов руды, то одних только фруктовых плантаций будет достаточно, чтобы оправдать их труд. Ведь там, на обитаемом континенте, люди давно уже забыли, что такое свежие фрукты. Вечером она поделилась своими мыслями с Сержем, но тот, вопреки ее ожиданиям, лишь хмуро проронил: «Плану нужнее руда, а не витамины, понятно?»

Контрастируя с пестрой природой, каждый день их миссии был серым, монотонным и похожим на все предыдущие. От внутреннего протеста против однообразия и размеренности спасали лишь мысли о том, как будет замечательно, когда они все–таки найдут руду.

В том, что это им рано или поздно удастся, особых сомнений не было – вопрос заключался лишь во времени, которое придется затратить на поиски. Согласно данным геологических архивов, несколько веков назад на архипелаге, в состав которого входил и этот остров, уже находили рудные месторождения, но тогда здесь проживало слишком много людей и практически круглый год не было отбоя от туристов и желающих отдохнуть под жарким солнцем, а посему всякие изыскания были заморожены.

Они вставали рано, с восходом солнца. Наскоро позавтракав, отправлялись на свои участки и работали до полудня. Потом собирались в лагере, чтобы пообедать и немного отдохнуть в тени пальм или замшелых стен отеля. В два часа работа возобновлялась – и этот период дня был самым трудным, потому что приходилось находиться на самом солнцепеке, – и продолжалась до темноты. Темнело на острове рано, около шести часов – сказывалась близость экватора, и тогда волей–неволей приходилось заканчивать поиск и возвращаться в лагерь. Здесь за ужином они подводили итоги очередного рабочего дня, делились впечатлениями, находками и открытиями (к сожалению, все они не имели никакого отношения к их главной цели), рассказывали о своих планах на следующий день, прежде чем отправиться спать в одной из уцелевших комнат отеля. Спали они все вместе, расстелив на бетонном полу походные матрацы и приготовив на всякий случай оружие. Хотя никто из них ни разу не встретил в лесу крупных животных или обезьян, тем не менее вероятность визита какого–нибудь зверя существовала, и не стоило сбрасывать ее со счетов.

Что же касается охраны лагеря и поставленного «на прикол» в укромном месте джампера, то Серж считал, что подобные предосторожности не имели смысла – ведь на многие сотни миль вокруг не было ни одного человека, да даже если бы кто–то случайно попал сюда, то уж не за тем, чтобы похитить джампер или убить геологов. В Плане давно были изжиты такого рода пережитки, ведь всех работавших на него объединяло сознание одной общей цели, а тех, кто не работал на План, наверное, на Земле уже не оставалось вовсе – даже если они когда–то и дезертировали от Плана, то теперь скорее всего вымерли или погибли.

Поэтому, когда случилась беда, все они были ошеломлены и растеряны. Никто из них и представить себе не мог, что в спокойной, почти идиллической атмосфере, которая обволакивала их вот уже почти две недели, может таиться нечто зловещее и опасное.

Беда заключалась в том, что пропал без вести поляк Анджей, крепкий мужчина примерно сорока лет. Пропал он абсолютно бесследно и необъяснимо. Просто–напросто утром ушел, как и все, на свой участок, а в лагерь так и не вернулся. Ни к обеду, ни с наступлением темноты.

Естественно, они кинулись его искать. Ради такого случая Серж даже поднял в воздух джампер, хотя горючее в баках следовало экономить, и, освещая лесистые холмы прожектором и применяя специальный пеленгатор, позволяющий обнаружить передвижение даже небольших объектов, облетел весь остров несколько раз на разных высотах. Остальные, вооружившись карабинами и фонарями, тщательно прочесали ночной лес, пляжи и полосу кустарников, но все было бесполезно.

Анджей исчез, будто в воду канул. На следующий день, вместо того чтобы отправиться на работу, экспедиция повторила поиски, но ни единого следа поляка так и не нашлось. Пришлось смириться с потерей и принять кое–какие меры предосторожности. Хотя за время поисков каждый из геологов высказал массу предположений относительно исчезновения их товарища, но к окончательному выводу они так и не пришли, и было неясно, какая же опасность может подстерегать их в дальнейшем.

Тем не менее надо было продолжать выполнение задания, и они возобновили поиски руды. Только теперь объем работы возрос, потому что Сержу пришлось разделить оставшуюся часть сектора Анджея на пятерых. Поровну...

Однако через два дня площадь острова пришлось делить снова, потому что пропал еще один геолог, которого все они обычно звали Хромой (у него была странная, прихрамывающая походка), и лишь Серж вспомнил, что настоящее имя этого человека было Стив. Обстоятельства его исчезновения были такими же, как и в случае с Анджеем, толыо пропал Стив не на работе, а ночью. Когда все проснулись утром, то оказалось, что Хромого нигде нет, а все его вещи – на месте. Усиленные поиски, длившиеся почти весь день, вновь оказались безрезультатными.

Вот тогда они испугались уже всерьез. Правда, мужчины старались не выдавать своего страха, но Вира каким–то шестым чувством улавливала исходившие от ее спутников тревогу и напряженность, и ее долго не отпускала мелкая противная дрожь во всем теле.

Если исчезновение Анджея еще ни о чем не говорило и вполне могло объясняться естественными причинами (он мог, например, пойти на побережье, решив искупаться, и либо утонуть, заплыв далеко от берега, либо стать жертвой акулы), то пропажа Стива свидетельствовала о том, что речь идет не о случайности, а о постоянной опасности, нависшей над их экспедицией.

Они постарались учесть это и впредь действовать с максимальной осторожностью. Серж запретил отныне ходить в одиночку – даже по естественной надобности (при этом он покосился на Виру), а по ночам учредил двухсменное дежурство с оружием в руках. Хотя ничего из их багажа еще не пропало и джампер был цел и исправен, в обязанности дежурных вменялось охранять не только спящих товарищей, но также стеречь имущество и транспортное средство. Работать отныне было решено попарно, и неисследованную часть острова разделили пополам, на два сектора. Индивидуальных средств связи у них не было, но при малейшей опасности они должны были либо стрелять, либо кричать во все горло, чтобы предупредить остальных.

Следующие несколько дней прошли без происшествий.

В напарники Вире достался Красавчик – высокий парень довольно приятной наружности, с длинными волосами, перехваченными в хвост на затылке ленточкой. Раньше они как–то не общались напрямую друг с другом, и поначалу Вира испытывала странную неловкость в его присутствии – особенно когда, в соответствии с заветами старшего, необходимо было отлучиться по сугубо интимному делу в кусты, – но потом постепенно они разговорились, и парень оказался вполне дружелюбным и внимательным человеком...

В тот день они работали, как обычно, в паре.

В очередной раз установив бур на новом месте, Вира распрямилась, утерла пот с загоревшего до черноты лица и оглядела горизонт, прячущийся в туманном мареве. Солнце пекло так сильно, что ей захотелось сбросить с себя надоевший комбинезон, растянуться на траве, закрыть глаза и ни о чем не думать. Но потом она покосилась на мускулистую спину Красавчика, который имел обыкновение работать с голым торсом, и отказалась от своего намерения. Почему–то наедине с этим парнем она стеснялась своего тела, хотя в присутствии всех членов группы переодевалась и мылась без всякой задней мысли. Скорее всего подсознательно Красавчик чем–то притягивал девушку, только в этом она боялась признаться даже самой себе.

Бур деловито стрекотал, вгрызаясь в каменистую почву и время от времени выбрасывая на поверхность аккуратные столбики исследованного грунта. По экрану комп–планшета, висевшего на груди у Виры, бежали строчки цифр и условных знаков, которые по–прежнему свидетельствовали, что под ногами – лишь пустая порода.

Ощутив приступ жажды, Снайдерова подошла к фруктовым деревьям, окаймлявшим этот участок плато, и, подпрыгнув, сорвала с ветки сочный и красивый плод. Она не знала, как он называется, но весь его вид был таким, что хотелось впиться в него зубами, чтобы ощутить прохладную терпкую мякоть. Внезапно что–то толкнуло ее в руку, выбивая плод на землю. Испуганно вскрикнув, Вира оглянулась.

Это был Красавчик. Он смущенно улыбался, но в глазах его еще плескалась тревога.

– Это грапс, – сказал он, показывая на соблазнительный плод. – Его нельзя есть, он вызывает ожоги пищевода.

– Я не знала, – растерянно улыбнулась в ответ Вира.

– Извини, наверное, я слишком грубо обошелся ? тобой, – сказал Красавчик. – Просто я увидел, как ты...

– Ну что ты, Красавчик, – машинально сказала Вира. – Наоборот, спасибо, что предупредил. Теперь буду знать.

Тема разговора была исчерпана, и надо было ?ы вернуться к оставленным на плато бурам, но они почему–то медлили, стоя друг перед другом. Красавчик как–то странно смотрел на Виру, и у нее почему–то мгновенно перехватило дыхание и пересохло во рту.

Вдруг в соседних кустах что–то сильно зашуршало, и Вира, охваченная страхом, не сознавая, что делает, вздрогнула и отскочила к своему спутнику, оказавшись к нему близко–близко. Она даже не сразу заметила, как он обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Не бойся, – сказал Красавчик почему–то шепотом, – это, наверное, ящерица, их тут полным–полно. Вообще ничего не бойся, если я рядом,договорились?

Она удивленно подняла к нему лицо, и увидела в его глазах такое, от чего сладко заныло в груди, а из головы сразу же вылетели всякие мысли и о бурах, и об опасности, которая могла подстерегать на каждом шагу, и о руде, и даже о Плане.

– Дело в том, что я люблю тебя. Вира, – тихо сказал Красавчик и поцеловал девушку в губы.

И тут мгновенно все переживания предыдущих дней, страх, жалость к пропавшим без вести товарищам, постоянное сознание своего долга по отношению к Плану – все это куда–то вмиг улетучилось, а на смену этим чувствам пришли какие–то новые и необычные ощущения, которых она еще никогда в своей жизни не испытывала и, возможно, если бы не этот остров, никогда бы не испытала.

Когда она ответила на поцелуи Красавчика, тот, не выпуская ее из своих объятий, легко поднял ее на руки, а затем бережно опустил на землю, и тогда ощущение реальности происходящего окончательно оставило девушку...

Потом они лежали вместе на мягкой горячей траве и разговаривали. Одежда их лежала рядом, но теперь уже никакого стеснения за свою наготу Вира не испытывала.

– А знаешь, – говорил ей в ухо Красавчик, и ей было слегка щекотно от его горячего, нежного шепота, – я ведь в тебя с самого начала влюбился... Просто не знал, как к тебе подойти, ты была вся такая...

– Какая? – поинтересовалась она, смежив веки. – Ну, какая? Договаривай, Красавчик!

– Деловая, что ли, – смущенно сказал Красавчик. – И еще очень красивая... самая красивая во всем мире!

– Ну да, – недоверчиво засмеялась Вира. – Скажешь тоже... Особенно в этой грязной рабочей робе, да?

– Это неважно. Ты для меня будешь самой лучшей, даже если на тебе будут какие–нибудь лохмотья!

Перевернувшись на живот, он снова поцеловал ее. Сначала – в губы. Потом – в глаза, в нос и в шею...

Глаза ее закрылись сами собой – не то от рассеянного солнечного света, падавшего на них через крону дерева, под которым они лежали, не то от чего–то другого, что только что зародилось в ней, властно перекраивая и ломая тот устоявшийся мир, который существовал в ней раньше. Легкий ветерок с океана шелестел листвой кустарников и деревьев, даже москиты и прочие летающие паразиты на время оставили влюбленных в покое, словно не решаясь отвлекать их, над головой было безбрежное синее небо, а от земли и от травы пахло одуряющими ароматами так, что голова шла кругом.

Только теперь Вира поняла, что счастлива. Впервые в своей короткой жизни счастлива, как никогда. Но тут до ее слуха донеслось визжание буров, неукротимо вгрызавшихся в пустую породу, и этот звук вернул ее к реальности.

– Господи, Красавчик, – сказала она, мягко отстраняясь от парня, – мы же совсем забыли про наши буры!

Они вскочили и быстро оделись, то и дело посматривая друг на друга так, будто каждый из них открывал в другом что–то новое для себя.

Уже когда они вернулись к работе, парень крикнул Вире:

– Вообще–то меня зовут Вениамин, но почему–то никто не может произнести это имя без запинки... Если хочешь, зови меня Веня. Или Мин. Как тебе больше нравится? Только не называй меня больше этой лошадиной кличкой, ладно?

– Веня, – попробовала произнести она нараспев. – Вени–а–мин... Ми–и–н... А Миня – можно?

– Можно, – улыбнулся он. – Конечно, можно. Остаток рабочей смены в тот день впервые пролетел незаметно. Руду они опять не нашли, но теперь это не имело особого значения для них. Они и без того были поглощены друг другом без остатка. Нет, в траву они больше не ложились – Вира опасалась, что в любой момент к ним в гости могут пожаловать Серж с напарником, – но даже просто болтать о всякой чепухе, которая так важна для всех влюбленных, и то и дело целоваться было великолепным занятием.

В лагерь они вернулись, когда уже стемнело. Серж с напарником уже готовили ужин у костра.

– Где вас черти носят? – сварливо поинтересовался у Виры и Вениамина напарник Брюсси, толстяк Тул. – Сколько можно где–то шататься? Вы что, забыли, что мы не гулять сюда прибыли?!

– Не лезь в бутылку,– Тул одернул напарника

Серж, снимая с огня закопченный котелок, из которого шел вкусно пахнущий супом–концентратом пар. – Они и так намаялись, наверно, вон – еле ноги волочат. Садитесь, ребята, будем ужинать.

За ужином ни Вира, ни Вениамин не подавали виду, что они теперь – не просто напарники, приставленные друг к другу исключительно из соображений безопасности. Они даже сидели подчеркнуто порознь. Тем не менее, когда их руки или ноги соприкасались, по телу каждого из них мгновенно пробегала электрической искрой сладкая истома, от которой перехватывало горло, и, видимо, это не ускользнуло от внимательного взгляда старшего экспедиции.

– Что–нибудь стряслось, ребята? – сдвинув брови, хмуро поинтересовался он, переводя взгляд с Виры на Вениамина. – Может, вы что–то нашли?

– Нет–нет, – поспешно ответил Миня. – Все как обычно!

– Послушайте, а может, мы здесь так ни хрена и не найдем? – вдруг сказал Тул. – Не лучше ли сложить манатки да податься куда–нибудь в другое местечко, пока не поздно, а? У меня есть подозрение, что никакой руды здесь и в помине нет!

Серж угрюмо покосился на напарника.

– У тебя, наверное, просто поджилки трясутся, Тул, – предположил он. – Страшно стало, да?

– Да, страшно! – с вызовом сказал Тул. – А как тут не будет страшно, если ходишь и сам не знаешь, что тебя ожидает в следующий момент! И так уже двоих потеряли, будто их корова языком слизнула, а кто будет следующий – черт его знает! Не–ет, не нравится мне этот проклятый остров, я сразу почуял, что на нем будет что–нибудь неладное твориться! Я даже спать спокойно перестал в последнее время, а если не выспишься – какой из тебя работник?!

– Значит, ты предлагаешь свернуть разработку месторождений на острове и смыться, – хмуро заключил Серж. – А что мне прикажешь докладывать начальству, когда на континент вернемся? Что мы наложили в штаны, испугавшись неизвестно чего? И, кстати, где гарантия, что мы найдем руду где–то в другом месте?

– Гарантии, конечно, нет, – упрямо пробурчал Тул, – но и руды здесь скорее всего тоже нет... А на твоем месте, старшой, я бы в отчете не писал, что мы не закончили работу на этом острове... мол, исследовали все, до последнего камушка, но – извините, ребята, – ничегошеньки там не нашли, кроме пустой породы да кварца!

– Что–о? – изменившимся голосом протянул Брюсси, отставив свой котелок в сторону. – Значит, ты предлагаешь мне обмануть План? Да это же... это же хуже дезертирства, Тул! Дезертиры–то хоть честно признаются, что не хотят работать, а мы, значит, будем врать людям в лицо? Да за такое знаешь что полагается?

– Успокойся, Серж, – спокойно сказал молчавший до того Вениамин. – Не слушай ты этого паникера. Ему все равно не удастся сбитйнас с толку. Если хочешь, мы можем проголосовать, но тут, по–моему, и без голосования все ясно. Мы, например, с Вирой – за продолжение работы, правда? – обратился он к девушке, и она послушно кивнула, мысленно наслаждаясь скрытым значением оборота «мы с Вирой».

– А голосовать мы и не будем, – железнвш голосом процедил Серж. – Достаточно будет того, что я как старший экспедиции принимаю решение: работу на острове ускорить, но провести ее как положено, до самого конца!

– Дело ваше, – пожал плечами Тул. – Мое дело было предложить, а там... Я что? Я – как все, работать так работать!

Дежурить в первую половину ночи вызвались Вениамин с Вирой. Заподозривший что–то старший, правда, попытался заменить девушку Тулом, но влюбленные так дружно запротестовали, что он отступил.

Это были незабываемые часы, проведенные Вирой и Вениамином у костра под крупными южными звездами. Они опять забыли обо всем на свете, отдаваясь любви самозабвенно и страстно, словно предчувствуя, что такая ночь для них уже не повторится.

В перерывах между поцелуями и объятиями они рассказывали друг другу о себе, о своих родителях, делились тем, что успели пережить в своей короткой жизни. Вениамин признался Вире, что когда–то увлекался поэзией, и прочитал ей кое–что по памяти из классиков прошлых веков. Потом – свое... Конечно, стихи его, по большому счету, были скорее всего слабеньким подражанием великим поэтам, но и они растрогали Виру.

– А ты можешь сочинить что–нибудь про нас с тобой, Минечка? – спросила она, отдышавшись после очередного затяжного поцелуя (отношения их уже дошли до той стадии, когда друг к другу обращаются как к малому ребенку, используя уменьшенные почти до неузнаваемости исходные имена).

Он пожал плечами:

– Да можно попробовать, только так просто это не делается. Ладно, не суди строго, Вируся.

Вениамин вскочил на ноги, выпрямившись в полный рост, и его голос, приобретя вдруг напускную торжественность, зазвучал в липкой тьме, озаряемой всполохами пламени костра:

Мы часто рвем запретные плоды,

Но, так и не осмелившись вкусить их,

Мы покидаем райские сады

И прячемся в запретах, как в укрытьях.

Мы убегаем, словно от беды,

От искушений, скрытых в райских кущах, –

Но вырастают новые плоды

Взамен засохших и недостающих.

Мы яблони обходим за версту,

Но все–таки на склоне лет жалеем,

Что не смогли запретную черту

Нарушить, уступив в борьбе со Змеем.

Пускай туда нам вход еще открыт,

Но смелости у нас осталось мало...

А райский сад по–прежнему манит,

И яблоки роняет он устало.

Когда–нибудь погибнет этот сад:

На пустыре не прорастает семя...

Ты слышишь, Ева? Яблоки стучат

– Напрасно мы теряем наше время!

– Здорово! – восхитилась Вира. – Ты это прямо сейчас придумал?

– Да нет, – застенчиво сказйя Вениамин, опускаясь рядом с ней на траву. – Давни... Но это – именно про нас с тобой, Вирочка!

– А кто такая эта Ева? – с ревнивым подозрением осведомилась Снайдерова, обхватив подтянутые к подбородку колени обеими руками. – Ты любил ее, да?

– Глупенькая! – рассмеялся Вениамин. – Это же из библейской легенды. Там говорится, что Адам и Ева были первыми людьми и жили они в райском саду... – Он подробно пересказал Вире суть легенды.

Она слушала его не перебивая, только, когда он закончил, выдохнула:

– Подумать только – действительно все как про нас!

– Только вместо яблока у нас был грапс! – обнял ее за плечи Вениамин, и они снова слились в поцелуе. Помолчали, глядя на звездное небо.

– Знаешь, Минечка, – сказала после паузы Вира, – иногда мне кажется, что Дыра вовсе не существует. Или хотя бы не мчится к нам на огромной скорости. .Ну, в общем, я начинаю думать: а разве не могли наши предки что–нибудь напутать и ошибиться? Ведь Дыру обнаружили так давно, а тогда, наверное, человечество было таким отсталым, верно? И тогда... – Она вдруг резко оборвала фразу и взглянула на своего возлюбленного. – Как ты думаешь, сколько лет нам еще осталось?

Он не сделал ни единого движения, но Вира почувствовала, как его плечо напряглось и затвердело под ее пальцами.

– А я не думаю! – с внезапной резкостью отрубил он. – И тебе не советую! Потому что если думать об этом постоянно, то... то, наверное, просто не стоит жить на свете! А насчет того, есть Дыра или нет, – добавил он, успокаиваясь, – так это тебе просто хочется верить, что ее нет. Самая обыкновенная защитная реакция психики на предстоящую опасность... Ты сама подумай: ведь ученые все эти годы должны были не спускать глаз с Дыры, и если бы она вдруг каким–то образом исчезла или оказалось бы, что она остановилась, то неужели мы бы продолжали выполнение Плана?

Он был прав, и она еще раз внутренне восхитилась его умением рассуждать так, что даже самое тревожное и непонятное сразу становилось ясным и нестрашным.

А потом он снова обнял ее крепко, и время ускорило свой бег, отсчитывая секунды, минуты и часы в бешеном ритме двух стучащих в унисон сердец.