Реликт - Василий Головачев. - Книжная Полка

Приманка

Еще сутки дежурил «Ильмус» в системе оранжевого карлика Кси Голубого Колодца. Сверхоборотни больше не появились. Вырвавшись из ловушки, они снова ушли в космос, и на этот раз вероятность их последующего обнаружения падала почти до нуля. Как сказал Сергиенко:

– Не будут же они вечно идти по прямой! Еще предстоит объяснить, почему они шли прямолинейно, никуда не сворачивая, так долго.

– Дрейф, – буркнул Джаваир.

– Дрейф со скоростью выше световой?! С избирательными остановками в пути? Странный дрейф...

– Разве все поведение оборотней менее странно?

– Есть одна идея, – медленно произнес Грехов в наступившей тишине. – С оборотнями надо бороться их же оружием...

– Каким же? – требовательно спросил Банглин, пронзительный взгляд которого был трудно переносим.

– Оружие сверхоборотней – способность к сверхподражанию. Почему бы и нам не скопировать что–либо для приманки? Облик самого оборотня, например. Может, увидев его, остальные подойдут «познакомиться». Что еще? Давайте думать вместе.

– Это мысль! – признал Торанц.

– Вот и проанализируйте ее. – Банглин резко повернулся к руководителю пограничников. – И побыстрее. Если все же допустить, что оборотни и дальше будут идти по прямой, – а кстати, ничего другого нам не остается, – что у них на пути следующее?

– Гамма Суинберна, – ответил Пинегин. – Сто пять парсеков, почти предел прямого хода наших кораблей. Двигаясь с прежней скоростью, они появятся там дней через пять–семь.

– Семь дней, – повторил Банглин. – Что ж, видимо, придется давать «Шторм» всему Управлению. Уверенности в том, что они не свернут, у нас нет, и надо успеть подготовиться к встрече с ними на всех форпостах Рукава.

– Может быть, не стоит торопиться со «Штормом»? – пробормотал Торанц, не глядя на заместителя председателя ВКС. Неудачи с захватом сверхоборотней ложились прежде всего на погранслужбу, и было горько осознавать себя виноватым, хотя, в общем–то, винить в неудачах было некого. В истории расселения человечества по Галактике подобных инцидентов не было, и учиться приходилось на своих собственных ошибках.

Банглин думал долго, потом необычно глухо сказал:

– Последняя надежда – Суинберн. Если и там не удастся договориться с оборотнями – объявим «Шторм»...

Крейсер медленно опускался в глубокую воронку планеты – именно такой представлялась она с высоты в сорок километров. До сплошного голубого облачного покрова оставалось совсем немного, когда корабль перестал двигаться и замер.

С час он висел неподвижно, не выказывая признаков жизни. Потом скачком прыгнул вверх, прочь от планеты. На его месте остался ребристый шар диаметром около сотни метров. Шар подождал, пока крейсер перейдет на другую орбиту, затем в три секунды превратился в бурое непрозрачное облако, отчетливо видимое в разряженном воздухе стратосферы.

Грехов наблюдал эту картину с поверхности планеты, опустившись в модуле задолго до появления шара. Шар, конечно, загадочным не был, представлял он собой генератор силового поля и в данный момент успешно превращался в копию сверхоборотня.

Облако достигло километра в поперечнике и застыло. Грехов, один из немногих видевших оборотня вблизи, отметил большое сходство копии с оригиналом. Лишь цвет копии, как показалось ему, не соответствовал цвету настоящего оборотня, ведь он видел его черным.

– Ну все, – вздохнул Грехов и посмотрел на невозмутимую физиономию Диего. Между модулями была включена постоянная связь, и космонавты могли разговаривать и видеть друг друга, словно находясь рядом.

Всего на поверхности планеты ожидали своей работы четыре модуля, оснащенные дополнительным энергетическим оборудованием. По мысли руководителей операции они должны были взлететь, как только группа сверхоборотней подойдет к ловушке, и, включив концентраторы гравиполя, как бы «вморозить» всю группу в сверхплотное силовое поле, чтобы не дать ей уйти.

Эксперимент был опасен, и экипажи модулей состояли всего из двух человек: начальника группы – он же пилот – и инженера по энергоснабжению. Грехов пошел в паре с Забарой.

– Будем ждать, – сказал Вирт в ответ на вздох Грехова. – Видимо, это наш последний шанс. Пока что в этой игре пять – ноль в пользу сверхоборотней, а?

– Где–нибудь эти чудовища нарвутся на достойным ответ, – сказал Нагорин, появляясь в соседнем виоме. – Им и так слишком долго везло. А наши неудачи говорят о многом: о нашей беспомощности, традиционном подходе к решению задач поиска, о несовершенстве логического аппарата... ну, и так далее. Тот, кто назвал этих незнакомцев сверхоборотнями – смотрел в корень. Такой суперподражатель может предстать кем угодно, и поймать его чрезвычайно трудно, если вообще возможно.

– Что вы этим хотите сказать? – удивился Диего. – Сомневаетесь в успехе операции – так и скажите.

– Я и сам не знаю, чего хочу, – подумав, сказал Нагорин. – Зато знаю, что я могу.

– Судить об этом будут наши последователи, – пробормотал Грехов. – Что мы можем – покажут наши успехи. А вот чего мы стоим... об этом говорят пока наши неудачи.

Диего иронически приподнял бровь.

– Лично я стою больше, чем ты думаешь.

Обменявшись полуулыбками, они прекратили разговор. Нагорин пожелал осмотреть окрестности на месте посадки. Диего пошел спать, сославшись на «отсутствие стимулов к активной жизни».

Командиром четвертого модуля был сам Пинегин, упросивший Торанца принять руководство всей операцией на себя. Еще на крейсере Грехов случайно услышал разговор начальника погранслужбы с Банглиным.

– Почему вы посылаете на планету начальников отделов? – резко спросил Банглин в обычной своей манере разговаривать.

– Потому что они лучшие оперативные работники, – сухо ответил Торанц. – Я не могу рисковать успехом дела, посылая на самый важный участок менее опытных оперативников. У вас иные соображения?

Банглин промолчал.

Самые опытные... Габриэль с тоской посмотрел на фиолетово–синий ландшафт, окружающий корабль. Вдруг остро захотелось увидеть Полину, взглянуть в ее теплые карие глаза, ощутить особый фиалковый запах волос, почувствовать нежность и ласку маленьких рук... Чувство одиночества охватило его неожиданно и сильно, как никогда прежде, и было это, вероятно, признаком усталости или последствиями последних травм.

«Почему так тоскливо в последнее время? – подумал он, включая музыку. – Неужели я так слаб? Или дело в другом – я просто–напросто чувствую приближение смерти?..»

Солист известного ансамбля «Василиск» пел песню на слова старинного поэта Аполлинера:

...Мы будем все дальше и дальше идти,

Не продвигаясь вперед никогда.

И от планеты к планете,

И от созвездий к созвездиям,

Даже не покидая Земли...

«Странная тяжесть на душе... словно я на перепутье и не знаю, куда свернуть... И ведь уверен – с Полиной действительно ничего не случится, но это знание не спасает... почему–то кажется, что я виноват перед ней... в чем? Не все сказал перед расставанием? Так нет же, она привыкла к частым моим путешествиям. Что–то упустил? Или во мне заговорила экстрасенсорная система – дар предвидения? О чем же хочет он меня предупредить? Чего тебе надо, интуиция? Что нас ждет впереди?»

...Белорунных ручьев Ханаана

Брат сверкающий – Млечный Путь!

За тобой к серебристым туманам

Плыть мы будем. О, дай нам взглянуть

Мертвым взором на звездные страны...

День прошел.

Под циановыми облаками, рассеивающими ровный синий свет, он наступал и уходил незаметно, похожий на долгий мучительный рассвет: солнце сквозь облака не просвечивало, и заметных колебаний освещенности смена дня и ночи не вызывала.

Ночь тоже прошла спокойно. Грехов отметил это с некоторой долей сожаления – душа жаждала действия. Планета не была заселена, и даже маяков здесь не оставили разведчики. Нагорин выходил из модуля, но, побродив около часа среди сумрачных фиолетовых скал, вернулся разочарованный и недовольный: фауны и флоры планета не имела никакой, и от тишины, от мысли, что гигантский ее шар, покрытый полями игольчатых кристаллов и скалами, пуст и безмолвен, становилось неуютно.

Пинегин вышел на связь всего один раз, собрал всех и попросил проверить готовность аппаратуры. Диего выразил общее мнение, вежливо послав ему привет от бабушки удава, и это ненадолго развеселило компанию.

К десяти часам по корабельному времени, когда Забара любопытства ради собрался на прогулку, внезапный сигнал общего внимания заставил его побежать в рубку со всех ног. На пульте горел сигнал экстренной связи, чей–то энергичный и даже веселый голос повторял:

– Экипажам группы риска срочно вернуться на крейсер! Тревога по форме «три»! Экипажам группы риска...

Виом экстренной связи мерцал тусклым золотом и напоминал речное дно, просвечивающее солнечным днем сквозь толщу воды.

– Форма «три» – это же вооруженное столкновение! – присвистнул Забара. – Неужели оборотни осмелились напасть?!

В соседних виомах появились встревоженное лицо Нагорина и недоумевающее Вирта.

– Ты что–нибудь понимаешь? – спросил Диего. – Я слышу только вызов, картинки нет. Твой виом работает?

Грехов вместо ответа включил системы дальновидения, и главный виом модуля отразил фиолетовый бархат неба и плывущий над планетой многокилометровый «цветок» крейсера.

– «Ильмус», – пробормотал Забара. – А где же имитация оборотня? Неужели автоматы проморгали появление настоящего?

– Нас должны были предупредить в первую очередь, – возразил Нагорин. – Да и в «слепоту» автоматики я не верю.

– В таком случае возможности оборотней шире, чем мы думали.

Появился Пинегин, бледный и словно помятый.

– Чего ждете? Особого приглашения?

– Странный вызов, – отозвался Диего. – Видеосвязи нет, но голос слышен. Слушайте, братцы! – Диего встретился взглядом с Греховым. – Что, если это...

– Сверх оборотень! – закончил тот. – Конечно, это не крейсер, это наш приятель. Но где тогда настоящий «Ильмус», хотел бы я знать? Почему не отвечает?

– Готовили ловушку для оборотней, а они сделали нам, – хохотнул Диего. – Не лишено остроумия.

Грехов усмехнулся.

– Остроумно, говоришь? Примитив, никакого остроумия! Вот что, мужики, я не знаю, где сейчас Крейсер, но стоит попытаться захватить хотя бы этого оборотня. Время не ждет, кто «за»? Я пошел!

– Куда? – крикнул Пинегин, но модуль Грехова уже скользнул белой молнией в небо и пропал в облаках.

– Григ, старт! – приказал Диего своему напарнику, демонстрируя отличную реакцию.

– Вперед! – махнул рукой Пинегин.

Вслед за ним стартовал и Нагорин.

Крейсер «Ильмус» «настоящий» – не отзывался на запросы, и Пинегин мимоходом подумал, что сверхоборотни затеяли игру по своим правилам, игру, из которой люди могут и не выйти живыми. Если крейсер не придет на помощь...

«Ильмус» в это время отражал атаки оборотней, создавших в пространстве такую бурю помех на всех диапазонах связи, что сквозь нее не могло пробиться к модулям ни одно сообщение.