Реликт - Василий Головачев. - Книжная Полка

Дуэль Не По Правилам

Модуль Грехова чуть опередил остальные корабли. Он был уже в нескольких сотнях метров от мнимого крейсера, как вдруг его подхватила мягкая, но властная сила и понесла на центральный диск.

– Держитесь! – рявкнул Забара, поправляя на голове эмкан защиты.

Они невольно сжались в креслах. Тоненько запел фиксатор защитного поля рубки, спасающего людей от перегрузок.

Диск надвинулся вплотную, но в последнее мгновение в нем образовалась щель, в которую и ухнул модуль, как в пропасть.

Именно в этот момент возле лжекрейсера выросли с разных сторон модули засады, разом затормозились и включили капсулирующие гравитационные генераторы. Гигантское тело мнимого корабля тут же сломалось, все его «ажурные конструкции» – стометровые лепестки–антенны, купола энергокамер, фермы захватов – поплыли, укорачиваясь, и спустя несколько секунд в космосе мчались два белесых шара, окруженные всполохами борющихся силовых полей. Один из сверхоборотней почти сразу вырвался и мгновенно растворился в пустоте, другой почернел, словно обуглился, пытался резкими маневрами вырваться из цепких объятий земных кораблей – мошек рядом с дыней, но что–то мешало ему набрать нужную скорость, сковывало движения. Вел он себя странно: то замирал на месте, распухая в размерах, то сжимался до предела, испуская яркий свет.

– Габриэля работа! – тихо сказал Диего Вирт, сжав зубы и кивая в сторону метавшегося оборотня. В рубках модулей, несмотря на титаническую схватку, стояла тишина, и разговаривать можно было свободно.

– Надолго нас не хватит, – неожиданно тонким голосом отозвался Нагорин, впервые попавший в такой переплет. – Ну и силища у этого чертового мешка!

– Сближайтесь! – прохрипел Пинегин. – Легче будет держать...

Всей борьбой, невидимой, но жестокой, руководили автоматы, но люди были напряжены так, будто это они наносили миллиардоваттные удары шпагами силовых полей и отражали такие же ощутимые выпады противника.

Схватка продолжалась еще некоторое время. Второй раз оборотень испустил тонкие, пронзительно яркие лучики света, пока Пинегин не догадался, что это вторичный эффект направленной ТФ–передачи: сверхоборотень издал призывы о помощи.

– Сейчас будет туго, – сказал Пинегин. – Он зовет своих.

– Где же крейсер? – Вирт возился с передатчиком и бросал яростные взгляды на пустой объем экрана.

Оборотень делал отчаянные попытки вырваться из объятий силовых полей, которыми его окружили модули, но мощности его противодействия явно не хватало. К тому же «проглоченный» модуль Грехова отнимал у него свободу маневра, и он менял форму и метался, как огромный жук, запутавшийся в паутине.

Внезапно Пинегину показалось, что звезды тронулись с небес и ринулись к кораблям, словно брошенные горстью.

– Один, два... семь... девять, – насчитал Пинегин шепотом.

– Держитесь плотнее! – приказал Пинегин. – Переключите кормовую автоматику на отражение новых целей. Идут остальные.

Но сверхоборотни не успели прийти на помощь своему собрату: в полукилометре от сплетенного клубка борющихся гиганта–оборотня и земных пигмеев–кораблей возник вдруг истекающий белым пламенем корпус крейсера, и по характерной лучистой короне, окружившей его, Пинегин понял, что крейсер выстрелил по хищно приближающейся стае струями жесткого гамма–излучения. Все девять загадочных тел разом окутались зеленоватым облаком, за которым, когда облако рассеялось, космос был пуст.

Крейсер медленно приблизился к замершему последнему оборотню вплотную, тот рванулся было в сторону, но переливчатая пелена, похожая на мыльный пузырь, окутала его со всех сторон и повлекла к главной силовой антенне «Ильмуса».

В виомах модулей возник экспедиционный зал крейсера, тревожные лица дежурных бортинженеров, Торанца, Сергиенко и Банглина...

– Там у него модуль Грехова... внутри, – устало сказал Пинегин. – Надо что–то срочно предпринимать.

– Я могу попытаться проникнуть внутрь оборотня, – быстро сказал Диего Вирт.

Банглин отрицательно качнул головой.

– Вряд ли это возможно... сейчас, по крайней мере.

– Мы сейчас хозяева положения, – сказал Торанц, понимая чувства пограничника. – Военные действия закончились, но мы все равно диктуем свою волю. Те, кто командует оборотнем, должны это понимать.

– Но модуль Грехова – их единственный шанс ультимативного контакта. Надо немедленно лишить их этого шанса!

– Правильно, – кивнул Пинегин. – Иначе они могут потребовать: вы нам свободу, мы вам модуль.

Торанц задумчиво поковырял ногтем браслет видео на руке и отошел вглубь зала, к Банглину. Вернулся он через несколько минут, угрюмый, но спокойный.

– Каким образом вы думаете проникнуть внутрь оборотня?

– Значит, разрешили?

Торанц усмехнулся подтексту ехидного замечания Диего, но промолчал.

– Сначала надо прощупать яйцо интравизорами, – сказал Пинегин. – А потом посмотрим.

Торанц скептически поджал губы.

– Весьма конкретная программа. Оборотня мы прощупаем, а вы пока думайте, что будете делать дальше.

Следующие два часа прошли в попытках просветить километровую глыбу сверхоборотня с помощью локационных систем «Ильмуса». В радиодиапазоне оборотень оказался непроницаем, словно одетый в металлическую броню. Нейтринные прожекторы тоже не помогли: картинка на экранах получалась странная – сверхоборотень походил на гранат, начиненный зернами уплотнений; ничего похожего на «нормальный» космический корабль, построенный по законам определенной технологии. Зато гравизондирование позволило определить несколько массивных центров внутри оборотня, два из которых примерно соответствовали массе проглоченного модуля, и Банглин после долгих споров о «гуманности действий людей в отношении неизвестного объекта» дал разрешение «руками» прощупать подозрительные места. Первая же попытка дала положительный результат: на экранах появился знакомый силуэт модуля, упрятанный под поверхностью оборотня на глубине около ста метров. Оборотень не подавал никаких признаков жизни, равнодушный, как настоящий камень. Не ответил он и на попытки радиоконтакта, предложенные ему специалистами Института внеземных культур.

«Ильмус», опутавший странное яйцо невидимыми глазу силовыми сетями, медленно уходил прочь от голубой звездочки Гамма Суинберна. Модули Пинегина, Вирта и других патрулей сопровождали его почетным эскортом.

– Итак, дальнейшие ваши действия? – спросил Торанц, вызвав на связь Диего и Пинегина.

– Первым пойду я, – сказал Диего и так посмотрел на Петра, что тот понял – решения своего Диего не изменит. – Петр подстрахует меня сверху. Действовать надо жестко, никакие программы интеллектуального контакта нам сейчас не помогут. Сначала я, конечно, попробую посигналить, чтобы нам открыли дверь, а потом... потом вскрою скорлупу яйца над модулем Габриэля.

– М–да. – Торанц покосился на Банглина, явно не одобрявшего их действия. – Штурм унд дранг!.. Что ж, пробуйте. Не мы всю эту кашу заварили, но нам расхлебывать, и расхлебывать все равно где – на Земле или здесь, у Суинберна.

Говорилось это, вероятно, для Банглина, а может, Торанц сам сомневался в правильности принятых решений, но оба понимали, что отступать нельзя: двое людей ожидали помощи, захваченные чьей–то недоброй волей с неизвестной целью.

– Есть такой старинный термин – плен, – пробормотал Диего, усаживаясь и закрепляясь в кресле перед центральным виомом модуля. – Нравится это нам или нет, но наши друзья в плену. Готов, Григ?

– Готов, – сказал вернувшийся пилот, надвигая на лоб эмкан.

– Тогда вперед!

Модуль вырвался из строя своих собратьев и сделал красивую дугу, сверкая обшивкой корпуса в свете прожекторов крейсера.

Поверхность сверхоборотня была бугристая, в ямках и бороздах, складках и рытвинах, похожая на выветрившийся лавой поток. Не верилось, что под аппаратом загадочный исполин, могущий превращаться в любую конструкцию и даже в часть ландшафта.

– Не подходи близко, – посоветовал из виома связи Пинегин. – Выведи включение защиты на М–управление.

– Не беспокойся, Петр, – кивнул Диего. – Держись в стороне. Габриэль все еще не отвечает?

– Не отвечает. Радиосвязь, сам знаешь, не годится, а ТФ–обмена не слышно. Видимо, или поврежден ТФ–передатчик, или...

Второе «или» означало гибель экипажа модуля.

– Давай нашу программу, Мэт, – повернулся Диего к помощнику.

Мэтьюз Купер растопырил руки над своим крылом пульта, управляющим всей научной аппаратурой модуля.

Ничего не произошло.

Полчаса они «крутили» программу контакта на всех мыслимых диапазонах волн, сверхоборотень не отзывался. Диего, не мудрствуя лукаво, посигналил лазерными прожекторами, но и это не помогло.

Никто этому особенно не удивился: «разговор» со сверхоборотнем велся с тех пор, как он оказался под силовым колпаком, но до сих пор получался лишь монолог – говорили люди, оборотень молчал.

Диего одним словом «нуль» передал на крейсер результаты своих «переговоров» и решил действовать более круто.

Сначала он провел серию легких «уколов» гамма–излучением вокруг того места, где был запрятан модуль Грехова, потом дал более мощную вспышку над модулем. Снова отметил нужную зону слабыми уколами гамма–излучения, и повторил более мощный удар по крыше над модулем. Выждав некоторое время, еще раз прошелся по периметру выбранного участка гамма–пушкой, а затем дал по центру участка лазерный импульс на поражение.

Черная поверхность сверхоборотня словно вскипела, выбросив снопы искр и клубы дыма. Диего подождал, пока рассеется дым, и увеличил длительность импульса, делая глубокий надрез в оболочке сверхоборотня. Снова клубы дыма скрыли под собой черную, сморщенную «скорлупу яйца». В тот же миг закричал Мэтьюз:

– Диего, осторожней!

Пилот мгновенно отвел модуль назад, хотя еще ничего не увидел.

В теле сверхоборотня на месте шрама, выжженного лазерами модуля, появился звездообразный провал, расползся громадной кляксой и остался.

– Вход! – прошептал Мэтьюз. – Оборотень раскрылся!

– Все–таки они поняли, – донесся голос Торанца. Кого он имел в виду под понятием «они», не знал, наверное, и он сам.

Диего посмотрел на пилота – и тот понял. Модуль медленно приблизился к провалу, размеры которого позволяли свободно проникнуть в глубины исполина.

– Берегитесь! – вырвалось у Пинегина, напряженно следившего за событиями.

Диего включил прожекторы. Толщина оболочки сверхоборотня достигала двадцати метров, а под ней просматривалась какая–то полость, заполненная пеленой тающих в вакууме испарений.

– Пар, что ли? – буркнул пилот, переключая зрение модуля на радары.

Взору открылось обширное помещение, на дне которого, накренившись, стоял знакомый конус модуля. Возле конуса копошились две фигуры в мерцающих комбинезонах, и Диего чуть не закричал: «Габриэль!" – но вовремя прикусил язык. Это были не члены экипажа Грехова, это вообще были не люди.

– Серые! – ахнул Мэтьюз.

Модуль продолжал опускаться в недра сверхоборотня, оставив позади тревожную перекличку друзей и надежду на быструю помощь. Приблизился бугристый – бугры располагались в строгом шахматном порядке, словно здесь недавно посадили какие–то злаки, – пол. Модуль придавил кормой один из холмиков, накренился.

Двое у земного корабля перестали копошиться и молча обратили свои неподвижные лица–маски к пришельцу.

Диего спохватился и включил передатчик, вызывая Грехова. Двое серых одновременно вздрогнули, один из них попятился и скрылся за модулем. Второй вразвалку направился к модулю Диего.

– Хозяева... – пробормотал Вирт, переставая вызывать Грехова. – Мэт, продолжай за меня, я выйду к нему. Может, договоримся.

– Я с тобой.

– Ты останешься.

– Тогда я вынужден напомнить тебе об инструкции – не выходить в поиск одному...

Диего отстегнулся от кресла, подошел к Мэтьюзу и, наклонившись к нему, похлопал по плечу:

– Ты думаешь, мне хочется идти туда? Ошибаешься, Мэт. Но мы пограничники...

Он вышел из рубки.

Серый человек, плохо видимый из–за тумана, ждал его в двадцати шагах от модуля, верно угадав расположение выходного люка. Заметив блистающую металлом фигуру, – Диего надел противоядерный комплект, и остроконечный капюшон–шлем и горб генератора поля на спине превратили его в диковинное существо, – шагнул к нему и вдруг гигантским прыжком метнулся прочь. Исчез в туманной пелене.

В наушниках раздался вздох пилота и смешок Мэтьюза.

– Напугал ты его, однако!

– Черт с ним! – сказал Диего. – Не хочет разговаривать – не надо. Самое интересное, что здесь почти земная сила тяжести. Искусственная гравитация?

Он огляделся. Серых нигде видно не было, белесая пустота, высвеченная прожекторами модуля, скрывала истинные объемы помещения и поэтому оно казалось бескрайним.

Шлюп Грехова был едва виден в полутора сотнях метров. Диего махнул наблюдавшим за ним товарищам и быстро пошел сквозь туманную кисею, успевая глядеть и под ноги и по сторонам.

Люк корабля был закрыт, кругом никого. «Если автоматика не работает – я не войду», – подумал Диего, обходя модуль.

– Люк закрыт, – сообщил он в микрофон. – Как там у вас, тихо?

– Порядок, – отозвался Мэтьюз. – В радио видим тебя хорошо, в световом – сплошная муть. Откуда здесь туман, Диего?

– Спроси чего–нибудь полегче. Как хоть выглядит это подземелье?

– Диаметр около ста восьмидесяти метров, высота метров сорок. Стены очень странные, в каких–то перепонках и дырках – решето в лохмотьях. Бугры ты видел. А чуть левее от нас по направлению к тебе виднеется нечто похожее на трехметровое ухо.

– Выход не закрылся?

Молчание, потом голос пилота:

– На месте. Что собираешься делать? Безопасники предлагают помощь.

– Пусть ждут. Грехов молчит?

– Тишина...

– Я сейчас подойду к люку, а вы включите запросчик. Если автоматика у них в порядке...

Диего еще раз обошел модуль, заинтересовался одним из холмиков, ряды которых составляли правильный узор. В вершине холмика зияла круглая дыра величиной с кулак. Диего нагнулся, и ему показалось, что на него глянул внимательный, пристальный глаз. От неожиданности он отшатнулся, и в то же мгновение на него набросились сзади, выкручивая руки и сдавливая ноги. Скафандр противоядерной защиты не имел жесткого панциря, это был многослойный балахон с встроенной сеткой–антенной для создания защитного силового поля, и все же на первые мгновения он не позволил нападающим добиться желаемых результатов. А потом опомнившийся Диего начал действовать, не слыша тревожных криков товарищей.

Он не стал включать защиту, вернее, просто забыл о ней, но, к счастью, как и в случае с Греховым, нападающие не имели понятия о приемах рукопашного боя, это были все те же серокожие «хозяева сверхоборотня», и тела их ненамного превышали плотность человеческих тел. Через несколько секунд они были повержены на пол и тут же ретировались, хотя Диего и не собирался их преследовать.

– Иду к тебе! – крикнул Мэтьюз.

– Не смей! – чуть задыхаясь, отрезал Диего. – Включай запросчик.

Пошли томительные секунды, потом в кормовой броне модуля на уровне человеческого роста появилась щель – пошел люк, но до конца не открылся.

– Еще раз!

Короткий свист, крышка люка подается на несколько сантиметров и окончательно замирает.

– Осторожно, Диего! Снова серые... Я иду к тебе и прикрою с тыла. Ты в это время расстреляешь люк.

– Всем оставаться на местах! – рявкнул Диего, но Мэтьюз не отвечал, ответил пилот:

– Он вышел, бежит к тебе... упал... не встает! На него напали, Диего! Серые! Тянут куда–то... Мэт, откликнись!

Диего выдохнул ругательство и бросился назад к своему модулю. Мэтьюза он нашел в полусотне шагов от себя, лежащего без движения на перепончатом наросте, похожем на исполинское ухо. Двое серых держали его за ноги, тут же бросили, когда Диего выстрелил в воздух, и мгновенно исчезли в дыму.

Частокол шлангообразных стеблей, окружавших «ухо», заволновался, как живой, когда Диего попытался вытащить Купера. Конечно, на щупальца эти трубки не походили, но их конвульсивные движения явно таили угрозу.

Озноб омерзения пробежал по спине Диего. Он отмахнулся от ближайшего «щупальца» и всадил в «ухо» заряд из «универсала». Забор из трубок сломался, они опали дряблыми, содрогающимися сосками.

Диего подхватил тело Мэтьюза на руки и едва не выронил – скафандр был скользким. Кто–то помог ему удержаться. Пилот!

– Какого черта ты здесь?! – проговорил пограничник сквозь зубы и, не оглядываясь, побрел к модулю. Если бы он оглянулся, то увидел бы, как пилот борется с неожиданно напавшими серыми, но он не оглядывался, надеясь, что пилот идет следом, охраняя тыл. Лишь втащив Мэтьюза в тамбур, обнаружил отсутствие пилота. Молча побежал назад, не отвечая на пробившийся с поверхности вызов Пинегина. Пилота он нашел в таком же положении, что и помощника – тело на перепончатом «ухе», двое серых держат его за ноги, словно исполняют ритуал. Диего сбил их выстрелом из пистолета, не заботясь о величине заряда. Не помнил, как тащил пилота к модулю. Потом оказался у корабля Грехова, сменил обойму и тремя выстрелами вдавил крышку люка в тамбур, пробрался в рубку. Грехов и его напарник лежали без движения у выхода из рубки, видимо, пытались выбраться наружу. Пульт управления был мертв, указатели энергии высвечивали нули.

Затем в сознании Диего был провал, а очнувшись, он понял, что сидит на полу рубки своего модуля, а рядом лежат товарищи, все четверо, и кто из них жив – неизвестно.

У него еще хватило сил выйти в последний раз – забрать записи приборов и регистраторов связи первого модуля. Остальное помнил смутно: как стоял у тамбура и смотрел на толпу приближавшихся серых – не стрелял, хотя желание стрелять кипело в крови жаждой мести; потом выводил модуль из «подземелья» сверхоборотня, чуть не протаранив идущий навстречу корабль Пинегина; снимал скафандр, бормоча «спасибо» заботливым рукам друзей; шел в медцентр крейсера, волоча скафандр за рукав... Очнулся окончательно в зале через час.

«Ильмус» шел домой, к Солнцу, в режиме ТФ–пробоя, ведя в кильватере на незримом канате силовой ловушки равнодушного и таинственного сверхоборотня. «Риман», опоздавший к основной драме, замыкал колонну.

Месяц спустя сверхоборотни появились в созвездии Ориона, но предпринять ничего не сумели: люди были предупреждены и вооружены знанием, которое дал им захват одного из оборотней. Как и прежде, оборотни двигались по прямой – объяснить этот факт удовлетворительно так никто и не смог – и, как прежде, пытались «пассивно» охотиться на людей, превращаясь в знакомые сооружения.

На заседании Совета Безопасности, состоявшемся на лунной базе УАСС, Торанц докладывал о результатах операции «Оборотень».

– Таким образом, – говорил он, – сверхоборотень почти полностью загадочен для нас. На равных продолжают существовать три гипотезы. Первая: сверхоборотень представляет собой звездолет, управляемый командой серых «человеков». Вторая: сверхоборотень – живое существо с огромной, можно сказать, «машинной» памятью. Третья – это автомат для сбора информации. Конечно, в первом и последнем случаях существа, управляющие оборотнем или запустившие его в космос, обладают странной моралью, нравственными и этическими нормами, ибо способы добычи информации оборотнями представляют смертельную опасность для всего живого, для человека тоже.

Многие экзобиологи, участвовавшие в изучении пойманного экземпляра, убеждены в том, что он – животное космоса, способное к мимикрии, фантоматическому преобразованию колоссального масштаба. Конечно, месяц изучения такой поразительной изменчивости, какую демонстрирует сверхоборотень, не может дать многого, но уже сейчас известно, что жизнедеятельность этих странных объектов по всем параметрам отлична от жизнедеятельности как живых существ, так и кибернетических механизмов. Ученый–универсалист Сергиенко, занимающийся проблемой оборотней, сказал даже, что подобные чудовища вообще не имеют права на существование, ибо некоторые показанные оборотнем эффекты опровергают законы физики. Я закончил.

По залу пробежал легкий шумок.

Следующим выступал заместитель председателя ВКС Банглин.

– Возможно, – звучным голосом начал он, – мы столкнулись с жизнью, которая в процессе эволюции перешла в открытый космос, но странным образом не переступила грань, отделяющую инстинкт от разума, животную интуицию от интеллекта. Возможно, оборотень действительно автомат, запущенный когда–то и кем–то, о ком мы можем только догадываться. Более вероятна гипотеза, в которой сверхоборотень предстает перед нами звездолетом, управляемым негуманоидным разумом. Единственное, что пока известно точно – он имеет устройства, способные усваивать не только приобретенную человеком информацию, но и наследственную, непосредственно из клеток мозга! – Банглин переждал шум. – Открытие устройств произошло при трагических обстоятельствах: первая же попытка освободить захваченный оборотнем модуль Грехова закончилась гибелью пилота второго модуля и помощника командира патруля. При обследовании оказалось, что вся информация в их мозгу стерта! Клетки мозга разрушены! Каким образом «считывается» информация, мы не знаем, но этот факт проверен последующими экспериментами. Таким образом, информация добывается оборотнями практически мгновенно и без тех колоссальных затрат сил, энергии и времени на усвоение знаний, которые тратит человек на протяжении всей жизни.

Если они живые существа, – что тоже вероятно, не будем скатываться в схоластические споры о разнице живого и неживого, – то именно этот факт и мог не позволить сверхоборотням подняться над уровнем животного сознания – легкость приобретения информации. Человек, как вы понимаете, оказался для оборотня лакомым куском: знания его обширны и касаются многих граней жизни космоса. Ну, а если оборотни – автоматические устройства...

– Если попытка изловить их снова закончилась бы неудачей, – сказал Пинегин на ухо Вирту, – то вся информация о наших приготовлениях и способах охоты была бы ими впитана и понята, и тогда уже окончательно был бы решен вопрос контакта с ними – только с помощью оружия. Иначе каждая встреча заканчивалась бы трагически. Но как изобретателен космос!..

– К сожалению, общение с оборотнем возможно пока в прямом смысле только через его «желудок», – продолжал Банглин. – Звучит неправдоподобно, но это так. Самое плохое, что мы столкнулись со столь диковинной жизнью совершенно неподготовленными и при обстоятельствах, не оставляющих места для долгих размышлений. Но все же давайте поразмыслим, как, не уничтожая сверхоборотней, которые могут встретить в Галактике других разумных, обезопасить этих неведомых нам братьев. Уничтожать автомат или животное, или управляемый механизм, пусть даже чрезвычайно опасные для человека, но обладающие такими поразительными свойствами, не попытавшись прежде отыскать какие–то пути взаимопонимания, мне кажется недопустимым. Постановление Совета безопасности, как наиболее компетентного органа, будет решающим в ВКС по вопросу судьбы оборотней, поэтому ошибаться в выборе решения мы не имеем права.

– А пока мы решаем, оборотни продолжают охоту, – не выдержал кто–то из сидящих в зале.

– Продолжают. Тем не менее контакт с ними исключительно важен. Многие ученые склоняются к тому, что сверхоборотень – древнейшая форма жизни в космосе, реликт невообразимо далеких эпох...

– Неубедительно, – прозвучал тот же голос. – Вопрос стоит так: или мы или они. Ведь действенных методов защиты от них нет?

– Разрешите, я отвечу? – поднялся с места Пинегин.

Банглин нахмурился, на миг задержал взгляд на кряжистой фигуре руководителя отдела и согласно кивнул.

Пинегин несколько мгновений смотрел в пол, потом сдавил пальцами усталые глаза – отдохнуть ему за месяц так и не пришлось – и выпрямился.

– Когда–то в девятнадцатом и двадцатом веках люди, наши предки, истребили почти всех хищных животных на Земле. Некоторые редкие виды исчезли совсем, безвозвратно. О нарушения экологического баланса Земли я не говорю, стоит ли напоминать и о том, что каждый вид животных уникален? Кроме прочего, это истребление не украсило цивилизованную деятельность человека, как не украсило ее покорение «дикого Запада» – Америки с уничтожением и порабощением коренных жителей, варварское уничтожение лесов, загрязнение водоемов, атмосферы и многое другое. Сейчас мы столкнулись с редчайшим явлением в космосе, со сверхоборотнем – либо «одичавшим» автоматом, либо формой жизни, способной к супермимикрии, к перемещению в межзвездном пространстве, владеющей неизвестным видом лучистой энергии! Кстати, вы знаете, что представляет собой оболочка сверхоборотня? Это одна колоссальная молекула воды! Полимерная вода! Гравихимики устроили в связи с этим открытием торжественные похороны прежней теории и уже строят новую. Да это же невероятная удача, открывающая простор для изучения и познания жизни во вселенском масштабе! Да, это хищная форма жизни: человек давно забыл, что такое людоед. Но имеется одно маленькое соображение: нападения оборотней на человека так часты не потому, что они ищут встреч с нами, а потому, что мы нарастающими темпами исследуем Галактику. Сверхоборотней всего десять. Несколько выстрелов, – а я знаю, любителей пострелять и сейчас немало среди нас, – и сверхоборотни исчезнут. А вы, здесь сидящие, хорошо представляете, какие последствия несет уничтожение их рода? Последствия необратимые, ибо стоит поразмыслить на досуге и над тем, в борьбе с какими врагами обрели такую защиту оборотни!

И еще одна мысль: память их не имеет себе равной в мире, и ценность запасенной в ней информации наверняка велика, потому что сверхоборотни до встречи с нами могли посетить сотни планет и встретиться с не менее диковинными формами жизни, чем они сами. Конечно, стоимость человеческой жизни измерению не подлежит, я и не пытаюсь сравнить ее с ценностью этой информации. И все же проблемы: мы или они – не должно быть! Возможен только один по–настоящему разумный подход – и мы, и они!

Пинегин, не поднимая головы, сел рядом с Диего. Зал молчал...

– Куда теперь? – спросил Пинегин Вирта, останавливаясь у входа в зал таймфага.

– В медцентр на Камчатке, там врачи сейчас решают судьбу Габриэля. Потом... потом в Даль–разведку, за новым назначением. А тебе пора отдохнуть, выглядишь ты скверно.

– Торанц дал всем официальное разрешение на неделю отдыха.

– Тем более. Оборотень в надежных руках. Кстати, ты в своей грандиозной речи говорил о сверхоборотнях, как о живых существах. Ты всерьез думаешь, что они – живые космические левиафаны? А как же серые люди?

Пинегин вздохнул, поглядел на часы.

– Это объяснить легко – симбиоз. Ты будешь у Габриэля первым, обрадуй его, у него родился сын. Назвали Святославом.

– Так звали Сташевского. – Диего погрустнел. – А вот Анна не хочет детей. Пока ты пограничник, говорит, я не могу быть спокойна и не хочу растить сына без отца.

– С одной стороны она права.

– Права, конечно. – Диего пожал протянутую руку. – Зайди как–нибудь, попробуй переубедить. Ну, до связи? Надеюсь, следующая наша встреча уже не будет связана с проблемой сверхоборотня?