15. В Когтях Эскулапа
Не успел Тихон Гренадеров прострочить третью пару верхонок из ткани
«Слава Киргизии», как подошли двое санитаров и без дальних слов поволокли
его на медосмотр.
Что–что, а медицина в Заведении была на высоте! Одно только плохо –
не так давно перешел в пособники смерти единственный дипломированный
специалист. Это был известный в мире проктолог, его прислали в одной
упаковке с японским эндоскопом. Некоторое время проктолог квалифицированно
курировал состояние здоровья прямой кишки Кузьмы Никитича, но однажды на
рассвете увидел в эндоскоп такое, от чего убежал и повесился на безлюдном
этаже. В результате этого плохо мотивированного поступка в составе
медицинского консилиума остались упомянутые ранее врач–стрикулист,
врач–волосопед, врач–сатанатам и врач–стукотолог. Без сомнения, это были
весьма узкие специалисты по чрезвычайно редким профилям. Правда, дипломы
они друг другу оформили с отличием.
– Что болит? – набросился на Тихона стукотолог.
Тихон твердо усвоил, что у человека перед лицом врачей должно болеть
все. Он так и сказал:
– Да все у меня, дяденьки, болит: и тут болит, и там болит!
– А знаешь, у кого обычно болит? У того, кто смерти пособить
намылился! Голова болит? – спросил волосопед.
– Спасу нет!
– Вот! – сказал волосопед. – А кто у нас за голову отвечает согласно
учению?
Вместо ответа врач–стрикулист вытащил из–под стола толстую книгу и
поискал в ней.
– Этерафаопе Аброн создал его голову, – сказал он. – Мениггесстроеф
создал его головной мозг. Астерехмен правый глаз, Фаспомохам левый глаз,
Иеронумос правое ухо, Биссум левое ухо, Акпореим нос...
– Ну, понял? – спросил волосопед Тихона. – Понял, с кого спрос? Вот
из–за них у тебя голова и болит, чего же ты от нас хочешь? Чего ты к нам
приперся? Разве ты у нас один? Вас вон сколько гавриков!
– Так я же и не просился... – сказал Тихон.
– Еще бы ты просился! Батюшки, а зачем мы его вызывали?
– Очнитесь! – сказал врач–сатанатам. – С ранья самого лично от Кузьмы
Никитича разнарядка пришла по форме восемьдесят четыре...
– Охти мне! – закричал волосопед. – Да неужто? Молодой да ранний!
Честь–то какая, господи... Раздевайся, молодой человек, поддайся
медосмотру...
Тихон дисциплинированно разделся. Самодеятельные врачи искренне
залюбовались могучей мускулатурой, накачанной в подвальном спортзале.
Тихон сам–то не помнил, как накачал ее, а врачи и сроду не знали.
– Надо же... – дивились врачи. – Бицепсы, трицепсы... А где у
человека, кстати, трицепсы?
Тихон гордо потрепал трицепсы рукой: вот, мол.
– Это, молодой человек, не трицепсы, – задумчиво сказал волосопед. –
Это, надо вам знать, придатки... Сдавайте лучше анализы.
Врач–стрикулист вооружился ножницами и выстриг у Тихона по клочку
волос отовсюду и кусочек ногтя на мизинце. Анализы перемешали стеклянной
палочкой в стеклянной чашке Петри и поместили под мощнейший электронный
микроскоп. Японская техника от нажатия кнопки охотно загудела и показала
на экране толстенные бревна, по которым лазили всякие таинственные
существа.
– Во! – сказал волосопед. – Серега, это кто, микробы или сами воши –
ты специалист!
– Какие воши! – обиделся сатанатам. – Ты, брат, воши доброй не видел!
А я их несколько времени даже кормил в одном месте! Это, конечно, микробы
или вирусы, их даже казанским тройным мылом не выведешь...
Тихон догадался, что все это безобразие творится у него в волосах,
стал выдергивать их из головы, попытался бежать, но сатанатам грозно
показал пальцем на портрет, висевший у него над столом. Портрет изображал
молодую интересную женщину в скафандре, под которым ничегошеньки больше не
было.
– А Виктория Викторовна Перемога–то как сердится! – припугнул он
Тихона. – Я, говорит, этому парню собираюсь подходящую невесту подыскать
по достижении, а он кочевряжится! Вот я тебе лучше целый ряд лекарств
пропишу, противопаркинсонических да адреноблокирующих, оно и полегчает.
С этими словами врач выдвинул из стола ящик, доверху наполненный
белым порошком. Тихон сразу узнал порошок: это был мел, который он, Тихон,
вот этими руками лично толок в ступе, пока не был направлен в швейные
мастерские. Сатанатам быстро и ловко рассыпал порошок в пяток пакетиков и
перебросил их стукотологу. Тот, не долго чинясь, взял ручку и красиво
надписал на каждом пакетике:
«Экстракт мужского папоротника густой»;
«Натрия бромид»;
«Масло касторовое»;
«Эрготамина гидротартат»;
«Линимент бальзамический по А.В.Вишневскому».
Так что хорошо еще, что на самом деле все это был голимый мел, а то
бы Тихон налечился.
– Этих препаратов, – похвалился стукотолог, – там, наруже, днем с
огнем не найдешь – мы вам их за валюту покупаем!
И подписал на каждом пакетике:
«Принимать целый день».
– А вот когда станешь полноценным членом, – сказал стрикулист, –
служи основам кузьмизма–никитизма на совесть! Авось дослужишься до
прижизненной мумификации. Есть еще, слава труду, куда это добро
складывать.
Он показал вверх, на бессчетные этажи.
