* * *
Всю зиму над новорожденным морем стояли непроницаемые туманы. Даже
когда ветер набирал ураганную силу, а это случалось часто, свистящий
воздух был напо„н водяной пылью, которую не могла выморозить никакая
стужа. Слишком много появилось вокруг воды, слишком грозно бушевала
она. Кюлькас больше не показывался, но бедствие продолжалось и без
него, обычным порядком. Неделя за неделей вода рушилась в котловину.
Прежнего водопада уже не было, уровни двух морей почти сравнялись, но
течение в новом проливе было сильным, так что даже в самые трескучие
морозы он не мог покрыться льдом.
Постепенно Ромар и Таши начали подниматься на ноги. Разумеется,
задолго до этого кончилось мясо, принес„нное Таши. Уника пыталась
ставить силки, искала другой добычи, но бедствие разогнало всю
живность на много дней пути. Уника уже подумывала отправиться на берег
нового моря, поискать вм„рзшие в припай тела утонувших зверей, но
потом ей повезло: в горах она обнаружила озерцо, плотно затянутое
льдом. Уника проколупала во льду прорубь, куда, спасаясь от замора,
сплылась оз„рная рыба. С того дня и чуть не до весны в балагане,
притулившемся на горном склоне, ежедневно ели рыбу: окуней, щурят,
плотву и мелкого снетка, которого удобно сушить впрок.
Словно договорившись, никто из троих не вспоминал о цели
путешествия. Когда Таши начал подниматься, Ромар рассказал ему о
причине катастрофы, едва не убившей всех троих. Таши как умел поведал
о своих злоключениях. Но ни тот, ни другой не обсуждали никаких
планов. Вс„ давно оговорено, нечего зря языком трепать, привлекать
ненужное внимание враждебных сил. Дорога оказалась не так проста, как
думалось вначале, но это ничего не значит. Окрепнут ноги, откроется
путь, и они двинутся дальше.
Весна началась прил„том гусей. Тучи птиц потянули с юга на
знакомые болотистые угодья и заметались в растерянности, обнаружив
вместо родных гнездовий серую поверхность моря. Птиц на побережье
скопилось непредставимое множество: утки, чирки, гуси, кулики всех
мастей, журавли и лебеди – все они толклись на одном месте, не зная
куда податься. На них не нужно было охотиться, потерявшие голову птицы
сами шли в руки.
Три дня странники отъедались нежным птичьим мясом, запасали
гусиный жир, который мало чем уступает медвежьему, и коптили сладкие
утиные грудки. Уника подбила пухом три т„плые под„вки. На четв„ртый
день троица вышла в путь. Балаган, уходя, оставили в порядке, даже
кое–что из вещей, которыми прибарахлились за зиму и не смогли взять с
собой, аккуратно разложили вокруг кострища. Делали так, хотя и знали,
что возвращаться выпадет другим пут„м, а жердяная постройка без хозяев
недолго простоит: осыплется хвоя с лапника, просочится внутрь дождь и
сгноит вс„ их добро.
Отправлялись на восток: туда потянула основная масса птиц и,
значит, там мог оставаться сухой путь на север. Прежняя дорога через
болотную тундру, мимо РытОй горы, мимо БуйнОй горы, закрылась, да и
сами горы если и остались, то не горами уже, а островами посреди моря.
Славно порезвился Кюлькас; где–то он гуляет теперь?
Зато шли не боясь встречных: немало лет пройд„т прежде чем
осмелятся уцелевшие – что люди, что чужие – выйти к недобрым берегам
Кюлькасова моря.
Прошло совсем немного времени, и путешественники поняли, что,
пожалуй, рановато вышли в путь. Снова ударили морозы, подтаявший было
снег сп„кся плотной корой наста.
– Ничего, – утешал Ромар. – По плотному снегу ловчей идти.
И в самом деле, соскучившиеся по ходьбе ноги отмеривали за день
такие концы, которые по весенней распутице одолеть было бы просто
никак. Легко и быстро нашли то место, где заваленный изломанным
плавником берег поворачивал к полуночи, и двинулись туда. Дня через
три море осталось позади и теперь предстояло идти наугад. Сначала
казалось, что они идут правильно: крутые увалы заставляли отступать
сосняк, и Ромар рассчитывал, что не сегодня–завтра покажутся вдали
скалы полуночных гор. Однако, день проходил за дн„м, а ничего похожего
на горы не появлялось. Должно быть, они сбились с пути, зайдя слишком
далеко на северо–восток. Вокруг уже не было и нам„ка на лес, всюду
тянулись открытые пространства, поросшие чахлым березовым кустарничком
и кедровым стлаником. Солнце уже почти не падало за горизонт, но и к
зениту не подходило, кружило бестолково словно в те времена, когда
предвечный Дзар был ещ„ вполне живым.
– Дома уже весна... – вздыхал иногда Таши. – А здесь ещ„ снег
рушиться не думает.
– Погоди, – увещевал Ромар, – ещ„ рухнет снег, узнаешь, какова тут
распутица. Ты погляди, это же болота кругом.
Таши глядел, но болот не видел: нет ни камыша, ни полузасохших
осокорей, ни корявых сосенок, как в тех местах, где Слипь видали.
Равнина кругом, ни дать ни взять – степь, только снегом усыпана.
Хорошо ещ„, что наст плотный, идти удобно. А то бы без всякого болота
потонули – в снегу.
Чуть не сутки путники шли к синевшим на краю земли вершинкам, но и
здесь вместо целого кряжа обрели лишь несколько отдельно стоящих
зубцов. Каменные огрызки вздымались словно остров посреди зам„рзшего
океана, видимые отовсюду. Таши мельком подумал, что если в этих краях
обитают люди, то у них эта ничтожная в общем–то горушка считается,
небось, за великое чудо, поднебесный столб, на который словно крыша
опираются небеса. Додумать мысль до конца Таши не сумел, потому что
услышал вдалеке какой–то странный звук. Больше всего он напоминал
порыкивание или ворчание. Так может пошумливать большой, уверенный в
себе зверь, которому нет нужды ни скрадывать добычу, ни опасаться
светло–серых полярных волков, таких огромных, что пяток их шутя
задирает мат„рого медведя.
Морозный туман, сменивший недавнюю оттепель, мешал как следует
рассмотреть, что за существо урчит неподал„ку. Таши сделал рукой
предостерегающий знак и, приготовив копь„, осторожно направился
впер„д. Он понимал, что скорее всего зверь таков, что взять его не
удастся. Слишком уж по–хозяйски в„л он себя на открытой местности. Но
того, что предстало его глазам, Таши никак не ожидал. Два рыжих
мохнатых исполина возились в снегу. Прочный наст, с л„гкостью
удерживающий человека, ничуть не мешал этим гигантам, с тем же
безразличием они ходили бы и по свежевыпавшему снегу, и по любому,
самому вязкому болоту. Толстые пни ног, низко нагнутые головы,
бугристые мохнатые тела – вс„ в этих зверях говорило, что они привыкли
никого не бояться. У обоих посреди тупой и широкой морды торчал
острый, грязно–ж„лтый рог. Таким оружием, должно быть, не мудрено было
отбиться хоть от рузарха. И в то же время чудовища мирно использовали
свои страшные тараны как обычную лопату. Звучно всхрапывая, самец
мотал башкой, разрывая рогом пласт слежавшегося снега, пока под ним не
появлялся слой пожухлой травы. Тогда зверь принимался громко жевать,
заглатывая траву пополам со снегом. Самка вторила ему, лишь иногда
отодвигаясь от разрытого места, чтобы позволить попастись дет„нышу,
отиравшемуся около не„. Ростом малыш был побольше самого здоровенного
кабана.
И речи не могло идти о том, чтобы охотиться на могучих супругов
или их чадо. Таши осторожно отполз подальше. Конечно, звери
травоядные, но кто знает, вдруг им приходилось встречаться с
человеком? Они могли сохранить об этих встречах самые неприятные
воспоминания и, заметив охотника, попытаться свести сч„ты с людьми. И
вообще, в жизни лучше всего, когда тебя не видят.
Ромар, выслушав рассказ Таши, помрачнел. Некоторое время он сидел
в задумчивости, а потом сказал:
– Не стоило бы нам идти к тем горушкам, но, да что делать...
рискн„м. Иначе так и будем ходить не зная куда. Только тихо. Не зверя
тут бояться надо, а человека.
У самых скал на снегу не удавалось заметить ни единого следа, это
немного успокоило старика. Между камнями намело пологие сугробы, не
успевшие осесть под ослепительными лучами весеннего солнца, которое
даже с туманом не умело как следует справиться. Дивно было Таши с
Уникой наблюдать такое: света прорва, а тепла – чуть. Но сейчас общее
внимание привлекло иное: серые камни всюду, где позволяли снежные
заносы, были покрыты причудливыми рисунками. Человечки с копьями и
луками, олени, волки, гуси с длинной шеей, ещ„ какие–то звери,
незнакомые Таши. Видеть это было столь удивительно, что Таши позабыл
даже про рогатых великанов, жирующих неподал„ку.
– Это кто? – спросил он, ткнув рукой в сторону рисунка,
изображающего вовсе уж причудливого и небывалого зверя.
– Мамонт, – коротко ответил Ромар.
– А те тогда кто? – Таши кивнул в направлении звука.
– Не знаю. Я и сам так далеко не бывал и о зверях таких не
слыхивал.
Таши покачал головой.
– А кто вс„ это нарисовал?
– Хозяева. Потому я и говорил, что не стоит тут прогуливаться зря.
С этим Таши был согласен. Он знал, что где–то в неведомой северной
дали бродят могучие племена охотников за мамонтами. Это были настоящие
люди, с ними шла бойкая торговля. Покупали северяне кремень и краску,
а продавали мамонтовую кость: изогнутые бивни невероятной длины и
тяж„лые лопатки, идущие на жилища колдунов. Бывало, разглядывая бивни,
люди гадали, что это: зубы или рога? Встретив травоядных гигантов с
рогом на носу, Таши было решил, что это и есть мамонты, но оказалось
не так. Таши вгляделся в рисунок и решил про себя, что непременно
постарается встретить легендарного зверя живым.
– Поднимемся на вершину, – произн„с Ромар, – оглядимся как
следует, и быстренько уходим. Пока тут никого нет, но не стоит зря
болтаться. Боюсь, в скалах у здешнего народа святилище. Тогда – ног не
унес„м.
Это понимали все. Одно дело торговать с соседями, встречаясь
где–нибудь на границах своих владений, совсем другое – позволять,
чтобы какие–то незнакомцы разгуливали в самом сердце твоей земли, где
живут боги и обитают души предков. Никто и разговаривать не стал бы с
осквернителями святых мест, судьбы чужаков была бы решена сразу.
Пока Ромар и двое молодых людей поднимались на скалистую вершину,
солнце сумело справиться со снежным туманом, видно стало далеко и
над„жно.
Семейство носорогов по–прежнему кормилось у скал, зрелище это
отвлекло и Таши и Унику, поэтому дымок у самого края земли углядел
всезамечающий Ромар.
– Вот и хозяева, – сказал он. – Поторапливаться надо.
– А это что? – испуганно спросила Уника, показывая вниз.
Серые скалы в этом месте расходились, освобождая небольшую
площадку. Она была бы до половины скал засыпана невиданно обильными
снегопадами этого года, вызванными появлением нового моря, но
человеческая рука вмешалась в кюлькасовы игры, очистив площадку и
свалив снег в чудовищные сугробы. На открытом месте плечо к плечу
стояли огромные, вырезанные из неохватных бр„вен фигуры. Должно быть,
они изображали богов или предков здешних хозяев.
– Эх! – досадливо крякнул Ромар. – Нехорошо попали. Ну–да ладно,
дважды не умирать, пошли, посмотрим, какие у них покровители. Может и
выглядим что полезное. А направление замечай, – он махнул рукой. –
Горы там.
Никаких гор Таши не видел, ни с равнины, ни с высоты, но
переспрашивать не стал, доверившись опыту учителя.
Они спустились вниз, остановились перед грубо вырезанными фигурами
и невольно замолчали. Ромар кожей чувствовал, что вокруг разлито
могучее, незнакомое, хотя и вполне человеческое волшебство. Должно
быть, так же неуютно чувствовал бы себя чужой шаман перед столпом
предков. Старику очень хотелось повозиться с чужими святынями,
поглядеть, как береж„т себя незнакомый род, почему не боится оставлять
богов одних, но он понимал, что делать этого не стоит. Раз оставляют,
значит есть у богов оборона, и святотатцы будут жестоко наказаны.
Таши не чувствовал ничего, хотя и ему было тревожно. Он
прикидывал, сколько сил надо было затратить, чтобы приволочь из
дальних лесов эти стволы. Значит, род здесь обитает немалый, шутки с
ними плохи. Уходить надо скорее, а то на равнине прятаться негде, к
тому же, хозяева наверняка знают в родных краях каждую щель. Таши
вспомнил, как сам он стрелял в карлика, ещ„ не зная, кто это, но
стрелял наверняка, чтобы убить. Теперь так же будут стрелять в него.
Никто не спорит, так справедливо, но вс„ же лучше не подставлять себя
зоркому глазу и метким стрелам хозяев ледяной равнины.
– Они видят нас, – вдруг произнесла Уника.
– Кто? – быстро спросил Таши, вскидывая лук.
– Боги. Я чувствую, как они смотрят.
– Доигрались! – лицо Ромара скривилось. – Ну, пойд„м кланяться.
Авось попустит мать–прародительница. Вс„–таки мы не чужинцы и Хадда не
жалуем.
Они подошли и остановились напротив угрюмых фигур. Деревянные лица
идолов лоснились, густо намазанные жиром и кровью. Теперь и Таши
ощущал, как вперились в него незрячие глаза, злобно посверкивают,
готовят недобрую волшбу, которая в пыль сотр„т дерзких чужаков.
Площадка перед идолами была густо уставлена черепами. Изогнутые
бивни старых мамонтов складывались перед каждым идолом в подобие
алтарей, на которых лежали раскл„ванные птицами остатки подношений.
– Кремни достань... – не разжимая губ, проговорил Ромар.
Кремней у Таши было всего два, новых камней в этих гнилых местах
взять было негде, но Таши, ни секунду не колеблясь, достал огненные
желваки. Уника так же молча взяла камни и заученно, словно всю жизнь
только этим и занималась, шагнула к набольшему истукану. Жертва с
протянутых ладоней перекатилась на алтарь. И тут же все почувствовали,
как отпустило напряжение.
– Ид„м, покуда отпускают, – быстро произн„с Ромар.
Они пятились до тех пор, пока гранитный горб не заслонил их от
капища охотников за мамонтами.
– Это ещ„ не вс„, – сказал Ромар, когда последний из разрисованных
магическими фигурами камней остался позади. – Боги на нас зла не
держат, а вот с людьми так просто не договоришься. Человек человека
насквозь видеть не умеет, потому и доверия меж людьми куда меньше, чем
у человека с богами, хоть бы даже и не своими. Теперь, девонька, вс„
от тебя зависит. Скидывай шапку, распускай косы.
Уника, ни слова не говоря, выполнила приказание.
– Ищи у меня в сумке гребешок, – торопливо наставлял колдун. –
Нашла? Теперь расч„сывай косы на четыре ветра, на восемь сторон, на
шестнадцать дорог, на тридцать два пути, на тьму бездорожья!..
Таши не сразу понял, что Ромар уже не просто объясняет Унике, что
той делать, а творит заклинание, редкое и причудливое, одно из тех,
что составляют мастера оберегов для своих хитроумных поделок. Значит,
не просто гребешок носил безрукий старец в своей суме, а колдовскую
вещицу, которая, ежели позволят предки, поможет им унести ноги из
чужих кра„в.
Уника плавно кружилась, расч„сывая волосы широкими взмахами
гребня. Верно, она делала вс„ как надо, почуяв душу оберега, потому
что на лице Ромара просветилась довольная улыбка.
– Сколько волос, столько и троп, а нас нет ни на одной. Мы волком
в кустах, чомгой в камышах, ужом в траве, стрижом в небе. Нигде нас
нет, мы дал„ко ушли!
Уника резко остановилась, волосы, взметнувшись последний раз,
опали.
– Теперь бежим! – сказал Ромар. – Сегодня наши жизни в ногах.
Следа нашего никому не найти, так что уйд„м далеко – целы останемся. С
какой стороны горы – запомнил?
– Запомнил, – ответил Таши.
