* * *
Стакн сидел возле наспех вырытой землянки и, привычно стучал
камнем. Неведомым образом он сумел сохранить во время разгрома и
бегства весь свой инструмент: плоские куски красного наждака, костяные
св„рла, отбойники с округлым концом. Водился у него и кремень, хотя в
этих краях если что и встречалось, так только белый известковый
камень, годный разве для рисунков, да порой находился гранит – вещь
ещ„ более никчемная, поскольку состоит разом из многих сущностей и
колется самым прихотливым образом, но только не так, как надо мастеру.
Так что и в этом не угодил людям лесной край. Не получится вернуть
свои земли, и должны будут потомки ходить в многодневные походы на
опасный юг за кремн„выми желваками для ножей, топоров и всякого
скарба. Дома кремень под ногами валялся – наклоняйся и выбирай, какой
кусок приглянется. Кремнем род торговал – не со всеми, разумеется, а
только с настоящими людьми из знакомых родов. Торговля была поставлена
прочно, менялись часто и без обмана. Выгодно было всем, потому и с
незнакомцами не спешили ссориться, а бывало и помогали, если были
уверены, что встретили не чужих, а настоящих людей. Приречный кремень
уходил в неизмеримую даль, в обмен родичи получали сурик, киноварь,
малахит, охру, мамонтовую кость и шкуры редких зверей, каких не
водилось возле Реки. А не будет кремня – не станет и торговли. Тоже
сласти мало.
Но пока Стакн имел материал, мог работать и работал. С удивлением
и тайным испугом Уника увидела, что перед Стакном лежит обломок
священной каменной дубины: символа рода, в котором словно в яйце
сосредоточена вся мощь человека, сила его предков. Нефрит считался
мужским камнем, недаром даже формой святыня напоминала огромнейший уд,
и женщины старались не смотреть на этот камень слишком пристально,
чтобы не навлечь на себя гнев мужей и не коснуться ненароком кровавой
мужской магии.
А теперь Стакн, насвистывая и, по всегдашней своей привычке,
бормоча под нос, вертел зел„ный камень и осторожно окалывал его, как
всякий иной обломок, из которого намеревался смастерить что–то на
потребу сородичам.
– А тут лишку выпирает, – напевал Стакн, – это надо удалить. Но не
так, а вот так. Так–то будет хорошо...
Обломок постепенно менял форму. Мастер зажимал его в древесном
расщепе, подбивал костяными и деревянными клинышками, ловким,
единственно верным движением скалывал зеленоватую чешуйку, а потом
вновь принимался вертеть заготовку, повторяя сво„ «так» и «не так».
Кое–кто из родичей всерь„з утверждал, что имя мастер получил за
привычку такать во время работы.
Уника стояла молча, не смея мешать. Но оказывается, мастер видел и
замечал вс„, что творилось рядом. Ни на секунду не отрываясь от дела и
не повернув головы, Стакн спросил:
– Любуешься, красавица? Посмотри, посмотри. Работа тонкая, камень
незнакомый; дело будет. Видишь, он как? А мы его так – вот и получится
ладно. Упругий камешек, сильный... а полировать его – чистая радость,
ну, словно девушку обнять... Видишь, лезвие какое? Тут надо косточкой
ретушь навести, а потом загладить... Вот так. Не думала, касатка, что
я на такое дело замахнусь? А я, вот, замахнулся. Что ж ему без дела
лежать? Обломок, он обломок и есть, сила в н„м умирает. А ежели новую
вещь смастерить – так и сила верн„тся. Род тогда жив, когда вместо
сломанного да отжившего новое приходит. Правильно я говорю, милая?
Гляди, как он смотрит... Это будет нож. Хороший камень, дельный. Такой
нож сноса не знает. Ему и ручки не надо, ни деревянной, ни костяной:
целиковый клинок получится из одного куска. Ручку я потом заполирую,
ловкая станет, хваткая. А ты, зв„здонька, зачем пришла–то? Просто
полюбоваться, али дело какое?
– Дело, – призналась Уника, – только у меня камня нет. Проколка
нужна. Зима на носу, Таши в путь собирается, т„плое надо шить,
шубейку, какую ни на есть, а мне нечем. Костяные иглы все обломала,
мех они трудно берут, а на чуни так и вовсе надо толстую кожу. Мне бы
проколку.
– Всего–то? – протянул Стакн, не отрывая взгляда от ножа. – Так
это я помогу. На проколку много ли камня надо? Любой отщеп пойд„т.
– Раньше я и сама бы смастерила, дело немудр„ное. А теперь не из
чего.
– Не горюй, ласковая, сейчас вс„ поправим.
Стакн с видимым сожалением отложил незаконченный нож, над которым
ещ„ несколько дней предстояло работать, оглядел отложенные в сторонку
отщепы, выбрал один, побольше, неслышно пошептал; Уника расслышала
лишь всегдашнее «так», зажал в кулаке тяж„лый желтоватый отбойник и,
не примеряясь, одним безупречным движением сколол полоску зел„ного
камня в мизинец длиной. Проколка получилась у него с одного удара,
длинная и стройная, с концом не слишком тонким, чтобы не сломать
первым же нажимом, а сходящаяся на острую грань. Уника не видела в
проколке изъянов, однако, Стакн как обычно остался недоволен.
Критически оглядев изделие, он костяным теслом сшелушил невидимую
чешуйку, так что не только кончик проколки приобр„л остроту, но и одна
из граней стала напоминать крошечный ножичек, которым многое можно
сделать в случае нужды. Поплевав на брусок, Стакн в полсотни плавных
движений заполировал тупой конец, чтобы не врезались грани в кожу, не
портили рук швеи. Сполоснул проколку в воде, подн„с к глазам,
повертел, потом ещ„ осторожно пров„л по наждачному камню, добиваясь
попросту невозможного совершенства, и лишь потом протянул готовый
инструмент Унике.
– Вот видишь, всего делов.
– Но ведь это... – Уника не смела взять иглу, – Это же священный
камень. Мужской камень. Как же я его коснусь?
– Бери, родимая, не бойся. Был камень мужской, стал общий. Да он и
всегда был общий, а то в роду одни мужики остались бы. Я уж тебе
говорил – обломок всегда м„ртв, а вот вещичка родилась, так она живая,
и сила в ней тоже живая. Только ей работать надо. Сошь„шь своему парню
чуни да охабень, так у самой сил прибавится, и у проколки, и у парня
твоего. А станешь на камень попусту молиться, тогда вся сила без толку
изноет. Чтобы искры сыпались, кремнем стучать надо, а без этого
зам„рзнешь, зимой–то. Так я понимаю?
– Так! – согласилась Уника, втыкая проколку в полочку рубахи. –
Спасибо тебе, Стакн. Пойду шубу шить.
– Погоди! – окликнул е„ мастер. – Я хотел спросить: боло у твоего
Таши целым осталось?
– Да. Он с ним каждый день в лес ходит.
– А не может он кремни с боло мне отдать? Я бы ему новые кругляши
выточил, из гранита. Ему вс„ равно, а мне бы польза...
– Хорошо, – согласилась Уника. – Я попрошу, он не откажет.
