їцарь, Царевич, Король, Королевич... - Ю.Буркин - Книжная Полка

Глава десятая, в которой у нас есть два способа
попасть домой, но наш друг – пингвин Орлик –
пресекает оба.
(Рассказывает Костя.)

Эх, пошевелили бы мы мозгами раньше, прежде чем вся толпа к нам в гости завалилась! Может и не натворили бы делов... и я в банке бы не сидел. А то разленились – рыбка жареная, ушица, на завтрак – яичница, книги и греют и развлекают, а перед ужином – футбол втроем, с пингвином... Вот остолопы мы...

Но нет, так ничего не понятно, расскажу–ка я лучше по поряд ку.

Я проснулся от холода. У огня сегодня должен был дежурить Стас, и он, естественно, спал. Костер потух. Резервная стопка книг – собрание сочинений братьев Стругацких, наша последняя надежда, покрылась снежным мохом.

– Стас! – заорал я, – У нас спичек – три штуки осталось!

– Прошлый раз ты проспал, значит мы в расчете, – невозмутимо заявил он, протирая глаза.

Как–то по идиотски это выходило: как будто главное не то, что мы тут спокойненько можем насмерть замерзнуть, а в том, кто вино ват... Но крыть мне все–равно было нечем.

Пока я напрягался, пытаясь придумать как бы его пообиднее обозвать, Стас, стуча зубами, как ни в чем ни бывало взял со стола коробок, вытащил оттуда спичку и чиркнул.

– Вот черт, – сказал он, – раскрошилась. Отсырела, что ли...

– Урод! – вскричал я. – Дай сюда!!!

Отобрав коробок, я выбрал одну из двух оставшихся спичек и осторожно–осторожно надавил коричневой головкой о бочок коробка. Все нормально, крошиться она не собиралась. Я чиркнул. Сера, с треском вспыхнув, отделилась от спички и улетела куда–то в угол. Видно от волнения или от холода я не расчитал усилий.

– Каракуц плешивый, – прошипел Стас, забрал коробок назад и вынул оставшуюся спичку.

– Стас, – умоляющим голосом попросил я, – только осторожнее! Вся наша жизнь в этой спичке...

– Не учи ученого, – объявил он.

Спичка загорелась, Стас осторожно прикрыл онгонек ладонью и поднес к потухшему костру.

И в этот миг дверь станции распахнулась. Ледяной ветер ма леньким вихрем промчался по комнате.

Спичка потухла.

– Хана! – хором вскричали мы. – Хана.

– Привет, ребятишки, – раздалось со стороны двери. Тут только мы оглянулись и изумленно уставились туда.

В проеме обнаружились четверо: Смолянин, Кубатай и два незна комца! Кубатай почему–то был наголо выбрит, зеленые волосы лишь слегка пробивались наружу, а Смолянин – одет в короткую клетчатую юбку.

– Как делишки? – продолжал Смолянин, растирая замерзшие пере понки между пальцами.

– Ура!!! Мы спасены!!! – зорал Стас. – Доблестный Кубатай спешит на помощь! – и он кинулся на шею своему кумиру.

Я и сам так обрадовался, что всерьез подумал, не следует ли и мне расцеловать Смолянина. Но постеснялся.

Когда Стас выпустил Кубатая из объятий, тот утер накатившую слезу и представил нам незнакомцев:

– Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

Я обалдел и, само–собой не поверил. Стас же, по–видимому, пе решел некую грань, после которой не удивляются ничему.

– Очень приятно, – протянул он руку незнакомцу с трубкой. – Я представлял вас именно таким.

– Весьма польщен, – пожимая руку, ответил тот, которого Куба тай назвал Шерлоком. – Польщен и заинтригован. Не будете ли вы столь любезны – обьяснить, в связи с чем вы вообще меня представ ляли?

– Как же, – объяснил Стас. – Я про вас все читал – и про со баку Баскервилей и про человечков...

– Слышите, Ватсон?! – обернулся Холмс к своему спутнику. – Ваши труды не пропали даром. Они оценены по заслугам и достигли самых отдаленных точек планеты.

Тот вздохнул и принялся ковырять пол носком ботинка. Потом глянул в потолок, увидел пыльную, перегоревшую электрическую лам почку на шнуре и просиял. Я хотел было поинтересоваться, какие точки планеты имеет в виду Холмс, и вообще, при чем тут Ватсон, писатель–то – Конан Дойль, как вдруг дверь снова распахнулась, и в комнату, отряхивая снег с серебристых грив, ввалились сфинксы Шид ла, Мегла и Шурла. Мы окончательно ошалели. А Ватсон с Холмсом отскочили в самый угол комнаты – они–то раньше сфинксов не видели.

Вот тут я стесняться не стал, а кинулся к Шидле и, упав на колени, повис у него на шее.

– Полно, полно, человеческий детеныш, – промурлыкал сфинкс. – Я тоже соскучился, но давай заниматься делом.

Нервно пощипывая ус, к сфинксам обратился Кубатай:

– Что все это значит? Какое, собственно, право вы имеете вме шиваться в наши сугубо земные дела?

– Эти «дела» далеко не «сугубо земные», – парировал Шидла. – Речь идет о защите реальности, в которой, между прочим, живем и мы...

– Джентльмены, – огромными глазами глядя на сфинкса, вмешался Холмс. – По–видимому некая старинная распря мешает вам найти друг с другом общий язык. Но, мне кажется, в нынешней ситуации ваши ин тересы совпадают...

– У вас чай горячий есть? – неожиданно встрял Смолянин, рас тирая голые коленки. – Холодно, не могу...

– Спички у нас кончились, – мрачно ответил Стас.

– Позвольте продемонстрировать вам последнее достижение евро пейской цивилизации, – подал голос доктор Ватсон, дрожащей рукой доставая из кармана сюртука вначале револьвер, а потом – медный цилиндрик. В комнате завоняло керосином. Ватсон крутнул большим пальцем зубчатое колесико, и сверху цилиндрика заиграл веселый язычек пламени. – Гений человеческой мысли, многоразовая зажигал ка! – провозгласил доктор.

Раздался взрыв, и станция заполнилась дымом и копотью.

... Полчаса спустя, когда пожар был потушен, костер – наобо рот, разведен, вся наша пестрая компания сидела кружком возле огня и, греясь и попивая чаек, вела неторопливую беседу. Даже Холмс с Ватсоном чуть успокоились и перестали отодвигаться от сфинксов. Мы уже знали, каким образом нас нашли ДЗР–овцы, и я, более не находя сил быть дисциплинированным, во все глаза рассматривал попыхиваю щего трубкой Холмса. Теперь–то я знал точно, что он и Ватсон – не самозванцы. Не каждый день выпадает вот так вот, запросто, побол тать с любимыми литературными героями. Кстати, а почему они гово рят по–русски? Я спросил об этом Кубатая, и тот, не на миг ни за думавшись, объяснил:

– Книжка–то из библиотеки Кащея. Раритет – русская, перевод ная.

– Выходит, в английской книжке – свой Холмс, который говорит по–английски? И свой мир?

– Не удивлюсь, если свой мир соответствует каждому экземпля ру, – заявил Кубатай. Но тут же свое мнение изменил: – Хотя, воз можно, они как–то пересекаются, для экономии. Или, может быть так: никаких книжных миров вообще не существует, они появляются только в тот момент, когда мы в эту книжку попадаем... или читаем ее.

Его размышления вслух перебил Стас, обратившись к сфинксам:

– А вы–то как нас нашли?

– Разведка, – лаконично ответил Мегла.

– Так вот как вы выполняете условия Земельно–Венерической Конвенции?! – переключившись на новую тему, возмущенно вскричал Кубатай, сыпанул в рот из пузырька каких–то пилюль и принялся яростно, как когда–то лузгал семечки, хрустеть ими. – И это после того, как по моей личной инициативе огромные силы и средства Земли были брошены на преодоление вековой неприязни между нашими цивили зациями! Я сам ради этого, можно сказать, в кошачью шкуру влез!..

– А я – в утиную, – почему–то хихикнув, встрял Смолянин.

– Подписание конвенции не лишило Венеру статуса самостоятель ной республики и права иметь собственные спецслужбы, – веско обор вал их Мегла. – Что касается ваших личных заслуг, то, уважаемый генерал–сержант...

– Генерал–старший сержант, – поправил его Кубатай.

– Поздравляю, – кивнул головой Мегла. – Так вот, ваших личных заслуг никто и не умаляет. Вы, между прочим занесены в Список по четных граждан Венеры. Каждый наш котенок наизусть знает вашу зна менитую, пронизанную чувством уважения к кошачьему племени, былину «Сказ о том, как Кубатай–батыр остров Русь спас». А былина «Сказ о том, как Кубатай–батыр метеозондом служил», хоть и не пронизана насквозь чувством уважения к кошачьему племени и не изучается в школе, все равно является любимым приключенческим произведением наших котят...

Кубатай смущенно сделал ручкой:

– Да ладно, чего там... Тряхнул стариной... написал малость.

– Брат Мегла забыл сказать, – торжественно поддержал сопле менника Шурла, – что Список почетных граждан Венеры состоит лишь из трех имен...

– Из трех? – забеспокоился Кубатай, и в голосе его мелькнула нотка ревности. – А кто еще двое?

– Они, – поднял лапу Шурла, указывая на нас со Стасом.

– А–а, – успокоился Кубатай, – я думал кто–то из наших...

– А лично вы, – продолжал Шурла, – удостоины еще и иной чес ти, которой еще не был удостоин ни один житель Земли.

– Какой чести? – слегка зардевшись, тихо спросил Кубатай.

– Ваша скульптура установлена в центральном зале Храма Мате ри–Кошки...

– На моем месте, – добавил Шидла.

– В виде красавца–сфинкса, – закончил Шурла.

В станции воцарилась было тишина, но ее тут же прервал ехидно заржавший Смолянин. Кубатай от неожиданности пролил на себя чай и, ошпарившись, запрыгал по комнате. Слегка похихикивать стали все.

Только Стас следил за нами нахмурившись, а потом решив защи тить реноме своего кумира, попытался перевести разговор на другую тему:

– Давайте, мы вам своего ученого пингвина покажем! Если бы не Орлик, мы бы тут вообще с голода загнулись. – С этими словами он стал пробираться к выходу.

– Орлик? – переспросил Холмс. – Довольно неожиданнная кличка для пингвина.

– Вообще–то его полное имя – Ауэрлиано Буэндио, – пояснил я. – Стас какую–то книжку читал, там куча персонажей и все – Буэндио, только одни – Аркадио, а другие – Ауэрлиано. Пингвинов тут много, на всех имен не напасешься. Не так–то просто, между прочим, найти имя для птицы. Вот мы и назвали тех, что помельче – Аркадио, а тех, что покрупнее – Ауэрлиано. А один – сильнее всех с нами под ружился, мы и зовем его ласково – Орлик...

Было слышно, как на улице Стас зовет:

– Орлик, Орлик!..

– Имя для птицы, имя для птицы, – забормотал Кубатай, – что–то это знакомое...

– К тому же Орлик не просто пингвин, а Королевский пингвин, – добавил я.

– Вот как? – заинтересовался Холмс. – И как же он сюда попал, побывав при дворе Ее Величества?

– Да он не в том смысле королевский, – принялся объяснять я, – а в том, что самый крупный, просто огромный. Как есть просто пу деля и королевские пуделя...

– ... Имя для птицы... – Продолжал бормотать Кубатай. – Вспомнил! Так называлась повесть одного древнерусского бояна! Его звали Шефнер!

– Не Шефнер, а шефоньер, – возразил Смолянин. – И не баян это, а шкаф такой.

– Кстати, о шкафах, – подал голос Ватсон. – А как мы отсюда выберемся? Тут шкаф–то есть?

– Хорошо, что ребята случайно сами в шкаф не залезли, – зая вил вдруг Кубатай. – А то вернулись бы в замок без нашей помощи... а мы так старались...

Тут нашу абсурдную беседу, высунувшись снаружи, прервал Стас:

– Идите все сюда, Орлик появился!

Мы полезли к выходу, а Стас еще раз крикнул:

– Орлик, Орлик!..

Навстречу, переваливаясь с боку на бок, спешил наш любимец. Кубатай присвистнул:

– Да–а, таких особей я еще не видывал. В нем метра два росту, а то и больше!

– Это еще что! – расхвастался Стас. – А какой он умный! Рыбу и яйца нам носит! В футбол играет! Танцует! Вот, смотрите! – Он принялся бить в ладоши и напевать:

– Ну–ка, Орлик, потанцуй,

Потанцуй, потанцуй!..

Приблизившись, наша мудрая птица, что–то доверчиво лопоча, принялась подпрыгивать в такт, слегка выбрасывая вперед то левую, то правую ногу–ласту.

Некоторое время все завороженно следили за его танцем. Потом, наверное от того, что искуственные сфинксы более, чем люди, равно душны к живой природе, Шурла нетерпеливо заявил:

– Все это прекрасно, но пора возвращаться на Большую землю.

– А можно мы Орлика с собой возьмем? – отозвался Стас.

– Это исключено, – ответил Шидла. – Во–первых, вы уже знаете, что из будущего в прошлое ничего переносить нельзя, а во–вторых, еще не известно, чем грозит перенос на длительное время живого су щества из вымышленного мира в реальный. И в–третьих, наконец, в хроноскафе просто не хватит места.

На мой удивленный взгляд он ответил:

– Мы воссоздали аппарат. Сейчас он дожидается возле замка.

– Нафиг он нужен, хроноскаф ваш? – вмешался Смолянин. – Все можно сделать проще. У Кащея в библиотеке есть книжка, «Сегодня, мама!" называется, через нее пацанов и нужно в их мир отправить. А хроноскаф ваш дурацкий ломается все время.

– Ошибаетесь, – заявил Шидла. – Повесть – это вымышленная ре альность...

– Ага, вымышленная! – возмутился Смолянин. – Самая что ни на есть настоящая! Я сам читал, там все точно написано, все так, как и было!

– Думается, коллега прав, – выразил свое мнение Кубатай. – Считаю, реальный мир, и мир достаточно реалистически исполненного документального произведения могут совпадать.

– Мяу!!! – возмущенно заорал Шидла, но, тронув гриву лапой, его остановил Мегла:

– Возможно вы и правы, – дипломатично сказал он ДЗР–овцам. – Но это – лишь версия. Стоит ли рисковать, если у нас есть хронос каф?

– Хроноскаф, хроноскаф... – скривился Смолянин. – Говорю, ло мается он у вас!

– К тому же в него Орлик не влезет, – заявил Стас, как будто других преград к тому, чтобы взять птицу с собой, не было. Что ма ма, например, скажет?

А Орлик тем временем так раздухарился, что я не верил своим глазам. Высота его прыжков достигла чуть ли не человеческого рос та. Прыгая, он стал кружить вокруг нас, а потом вдруг завыл жутким хриплым голосом стасову песенку:

– Ну–ка, Орлик, потанцуй,

Потанцуй, потанцуй!..

Спорщики разом замолкли и уставились на него. А Орлик, не прекращая прыгать, сначала страшно захохотал, а потом заговорил:

– Что примолкли, сердечные? Не узнаете? Это ж я, Кащей! Об хитрил я вас! Давно вас тут дожидаюсь! Вот прикол–то, а?! Не мо гу!..

Тут, тяжело рухнув на землю, он, наконец, остановился и зло веще нас оглядел.

– Не вышло, не вышло у вас меня обскакать... Так, с кого нач нем? С тебя, пожалуй, – ткнул он крылом в Холмса. – Вы с дружком мне пакостей еще не делали, не буду голову ломать, во что вас превратить, отправляйтесь просто в свою книжку... – С этими слова ми Орлик–Кащей выдернул из головы перышко, дунул и шепнул что–то.

Вспыхнуло голубое пламя, громыхнуло, словно после грозы, на миг Холмс и Ватсон окутались белесым туманом, а когда туман рассе ялся, англичан на том месте уже не было.

– Так–так–так, – похлопал Орлик крыльями, что у пингвинов, по–видимому, соответствует человеческому довольному потиранию ла доней. Его взгляд остановился на мне.

– А–а! Костя! Старый друг! Помнишь, как ты меня дрессировал? Отобьешь мяч – молодец, пропустишь – снежком в живот! Нехорошо над животными издеваться, они братья наши меньшие! Они – как дети ма лые, беззащитные... – Кащей хихикнул. – А коли так превращу–ка я тебя в животное. Вот только в какое?

– В тигра, – не задумываясь, предложил я.

– Не, не пойдет, – покачал головой Орлик, – в беззащитное, говорю, надо животное... И чтобы птиц боялось! Ты будешь мухой, Костя, мухой!

Он было потянулся за перышком, но вдруг остановился и затряс ся от беззвучного хохота. Затем объяснил причину своего веселья:

– Превращу тебя в муху и отправлю к Холмсу в книжку. Пусть, пока мир не исчезнет, великий сыщик за мухами гоняется. Вот при кол–то, а?!

– А как он узнает, что я в его мире? – тянул я время.

– Узнает, узнает, – заверил Орлик–Кащей, – а не узнает, и ладно, не велика потеря. – Он выдернул перышко, поднес к клюву...

И тут мир стал стремительно вертеться вокруг меня, люди и сфинксы, кружась, выросли до неимоверных размеров, в ушах зазвене ло, все осветилось голубым светом, затем окуталось туманом...

А еще через мгновение я летел над пустынной грязной мостовой возле огромного, вкусно пахнущего животного. Животное махнуло хвостом и чуть не пришибло меня. Спасся я тем, что инстинктивно отскочил вверх. В ушах отчаянно жужжало. Я помотал головой, чтобы избавиться от этого шума, и вдруг понял, что жужжу–то я сам. Точ нее – мои крылышки. И только тут я окончательно осознал свое поло жение...