Глава седьмая, в которой речь идет о полчищах
несметных и свадьбе скорой.
Попарившись в марьюшкиной баньке, похлебав кваску и зажевав
на скорую руку лебедь белую, три богатыря да Ивандурак отдыхали
на лавках дубовых. Вокруг них суетился Емеля. Стряхивал пыль с бу
лав, отирал пот со лба Ильи и поминутно спрашивал:
Так ты говоришь, тут она и рассмеялась?
Дурак кивал.
Эх, знать бы раньше, штаны бы скинул. Пусть ухохочется,
сокрушался Емеля. Эх... Что делатьто будем, братьябогатыри?
Бунтовать?
Богатыри презрительно посмотрели на Емелю, но все же снизошли
до ответа.
Негоже русским богатырям Киевград разорять, степенно
молвил Илья.
Лучше схоронимся, обронил Добрыня.
Тем более, что и по шеям надавать могут, добавил Алеша.
Вставай, Иван! Пора. Прощайся с Марьюшкой. И добавил, ухмыльнув
шись: Ято теперича вроде как и не знаком с ней вовсе...
Пропустив последнее мимо ушей, Иван прошел в Марьюшкину гор
ницу. Искусница сидела у окна и, близоруко щурясь, вставляла нит
ку в иголку. Рядом лежал прохудившийся сарафан.
Марья, давай попрощаемся трогательно, застенчиво сказал
дурак.
Трогательно нельзя, неприлично, вздохнула Марья. Черно
мор еще и обсохнутьто не успел после утопления, а ты уже руки
распускаешь... Иди, я тебя без троганий приголублю...
Через несколько часов степь русская гудела под копытами бога
тырских коней. Впереди мчались Илья Муромец и Ивандурак, за ними
ехали Добрыня с Алешей. Замыкал отряд Емеля на саврасой кобыле. Он
поминутно вздыхал, вспоминая то ли печь теплую, то ли Несмеяну
бесстыжую. Долго ли, коротко ли они ехали, то никому не ведомо. Но
вот Илья Муромец насторожился и, приставив к глазам ладонь, всмот
релся вдаль. Все повторили его жест и увидели на горизонте сплош
ную стену пыли.
«Полчища несметные!" догадались богатыри.
«Богатыри!" догадались полчища и повыхватывали сабельки
острые да мечи тяжелые.
Что делать будем? нарушил напряженное молчание Илья Муро
мец.
Отступать, с готовностью предложил Попович.
К собакекнязю в зубы, иронично спросил Добрыня. К тому
же полчища в Киев и направляются. Догонят.
Так постоим за землю русскую! вскричал Иван, доставая бу
лаву. Не пройдет тута враг половецкий!
Друзья с сочувствием посмотрели на булаву, но спорить не ста
ли. Выхода все равно не было.
Полчища надвигались. Алеша торопливо слез с коня, упал на ко
лени и стал молиться:
Создай, Боже, тучу грозную,
А из тучито с градом дождя!
Али еще каких осадков!
Землятресений и торнадо!
Разметай полчища несметные,
Помоги нам, защитничкам...
Долго надо молиться? поинтересовался Добрыня, с любопытс
твом глядя на безоблачное небо.
До перемены погоды, прекращая молиться, сказал Алеша.
Не пойдет. Хороший метод, но больно медленный. Полчища уже
близенько.
По щучьему велению, по моему хотению, поверните назад, пол
чища несметные! робко попросил Емеля. Эффект был не больший, чем
при попытке насмешить царевну. Иван, вспомнив знаменитую попойку,
вздохнул.
Полчища приближались.
Вперед выступил Добрыня. Он помахал булавой и предложил:
Выходитека со мной во честной бой! Не все сразу, а по од
ному, паскудники! Цепочкой. Буду я вас в сырую землю всаживать,
хорошо здесь рожь уродится наперед год!
Иронически расхохотавшись, полчища прибавили ходу.
Ничего не выйдет, грустно заметил Илья. Вижу уже я вра
га своего заветного, Змея Тугарина. Не пойдет он с нами на миро
вую.
Э! Это мой враг! возмутился Алеша. Я его раз двадцать
убивал!
Добрыня согласно покивал.
Это наш общий враг, сурово сказал Илья. Значит так. Я
бьюсь со змеем, а вы, подельщики, с полчищами несметными. Ты же,
Емелюшка, езжай следом и подбирай трофеи, что у печенегов из кар
манов будут вываливаться. Особенно аккуратно бутылки подбирай, ра
зобьются накажу. Если у кого из печенегов зубы золотые будут вы
биты, ты их собирай и складывай пока в котомочку. После боя рас
сортируем.
И закипела кровавая сеча!
С первого же удара о голову Змея у Ильи сломалась булава.
Тогда он ловко выхватил когото из полчищ несметных и привычно
стал молотить супротивничков им, приговаривая:
Ах и крепкий татарин, не ломается! Не ломается, да не сги
нается!
Я не татарин, я печенег! орал несчастный.
А то не твое собачье дело. Повелю так и китайцем будешь!
между делом ответил Илья.
Добрыня сражался мечем булатным. Как махнет так улочка,
размахнется микрорайон. Следом ехал Алеша и ловко топтал конем
упавших. Временами он стрелял вперед из лука каленой стрелой, при
говаривая:
На кого упадет, тому водить.
А Ивандурак носился по всему полю, мотая булавой. Вспомнив
наказы отцовские, он бил с размаху и был приятно удивлен эффектом.
В пылу боя он с упоением наблюдал за отдельными его момента
ми. Вон Емеля, ужом крутится меж печенегами, обчищая их карманы.
Вон Илья, колотит Змея по голове шапкой, наполненной землей гре
ческой. И где достал, непонятно. Вон Добрынюшка следующий квартал
расчищает. Вон Алешенька молодецким посвистом супостатов пугает.
Вон на лихом коне поп Гапон удирает, а в поводу у него ломовая
лошадь, к которой Алена Соловьинишна привязана... Гапон?! Иван
бросился было за ним, но жаркая сеча помешала ему поймать предате
ля. Зато он успел заметить отрытый в сторонке окоп полного профи
ля, из которого глазели на происходящее несколько боянов во главе
с директором. Один записывал чтото на грамотку, другой меланхо
лично мурлыкал веселый мотивчик. За их спинами подпрыгивал зелено
волосый боян, размахивая саблей, но в бой не вступая.
В скором времени полчища стали сметными. Потом весьма умерен
ными. А затем и последние остатки печенегов бросились удирать.
Друзья съехались и утерли со лбов трудовой пот.
Убил Змеято? ревниво поинтересовался у Ильи Алеша.
Как всегда, важно ответил Муромец, отбрасывая печенега,
которым дрался сегодня. Добрыня на лету поймал печенега и привязал
его к седлу, приговаривая:
А не думай, тать, что легко отделался,
Ты пойдешь к нам в полон, пойдешь пленничком!
На фига он нам нужен, печенежина?
Али выкуп за него дадут богатенький? поинтересовался Алеша.
Добрыня задумался и смущенно ответил:
Да нет, вряд ли. Но положено ведь когонибудь в полон взять.
И продолжил упаковку пленного.
А где Емеля? встрепенулся Алеша. Он же трофеи собирал,
я точно видел!
Действительно, Емели нигде не было. Друзья поискали его нем
ного, после чего скорбно переглянулись.
Погиб, изрек общее мнение Илья. Затоптали его, и косто
чек не осталось.
Друзья скорбно стянули с голов шлемы железные. Подытожил Илья
Муромец:
Жалко Емелю, хоть и слабоват был. А еще жальче трофеи нес
метные... Что ж, друзья, поехали дальше.
И они поехали.
... А безвременно похороненный друзьями Емеля в это время уже
подъезжал к Киеву. В глазах его блестели крупные слезы. Временами
он поднимал очи долу и скорбно шептал:
Не корысти ради, а токмо волею пославшей меня любови... Ох,
богатыри, не узнайте, а узнаете не прогневайтесь, а прогневае
тесь так не бейте, а побьете так не насмерть...
Саврасая кобыла иронически косила на него лиловым глазом.
... В палатах княжецких Емеля первым делом бросил к ногам
Владимира трофеи, после чего гордо потребовал:
Не вели казнить, вели миловать!
Обдумаем, пообещал Владимир, косясь на выпавшие из кото
мок трофеи: каменья самоцветные, яства басурманские, пуховики ки
тайские и свитера турецкие. Улов был богатым, Владимир уже облюбо
вал себе свитер приятной краснобелосиней расцветки и ласково
улыбнулся Емеле:
Здоров ты, парнишка!
Питаюсь налимом.
Отъел себе харю, как я погляжу. Откуда товары?
Из боя, вестимо. Побил басурманов. Вот так я служу!
А с кем же ты дрался?
Со Змием ужасным. Похож на корову, рогат и копыт. Я Змия
пинком уложил в одночасье, а после был прочий вражина побит.
Владимир с сомненьем покачал головой. И неожиданно заорал:
А много ль корова дает молока?
Не выдоишь за день, устанет рука, пролепетал Емеля.
Все ты врешь, устало сказал Владимир. За тряпки, конеч
но, прими благодарность, но все же придется тебя наказать.
О, Солнышко наше, не надо, спасибо, позволь мне отсюда до
мой убежать! взмолился Емеля.
Кончай рифмоплетство! осатанел князь.
Немедля кончаю, пискнул Емеля.
Князь помолчал, потом строго сказал:
Вот что. Ежели ты, врун, покаешься, скажешь, откуда трофеи
на самом деле, голову рубить не будем. Вместо того выдам тебя за
Несмеяну... тьфу, Несмеяну за тебя, вечно путаюсь. Согласен?
Обалдевший Емеля быстро кивнул. Князь спустился с трона, об
нял его за плечи и доверительно сообщил:
Понимаешь, зятек, Ивандурак Несмеяну опозорил.
А я думал, он только ширинку растегнул, закручинился Еме
ля.
Да не в том смысле! Какой ты глупый, настоящий царевич.
Иван отказался Несмеяну в жены брать. Позор?
Позор, неуверенно согласился Емеля.
Вот ты сей позор и покроешь. Человек простой, сразу видно
из народа. Людям это понравится. Ладно, сейчас я невесту твою
кликну, ты про подвиг расскажешь. Только не ври!
Вскоре по зову пришли Несмеяна и Василиса Премудрая (она же
Прекрасная). Емеля, пожирая Несмеяну глазами, стал рассказывать о
богатырском подвиге, не забывая и свое скромное в нем участие.
Даа, протянул удивленный Владимир. А я на богатырей
бочку катил, собирался им головы поотрубать. Бывают, бывают и у
нас, князей русских, ошибочки. Что ж мне делать? Может советников
разогнать или Дом Советов подпалить?
Зачем же крайние меры, милый? удивилась Василиса. При
кажи верным боянам, пусть они песенки поют о твоих терзаниях и
страданиях за народ русский. Так испокон веков делалось, и всегда
прокатывало. А то выйди к народу и крикни: «Люб я вам, аль не
люб?!" Только не забудь перед этим стражничкам жалование повысить
и вокруг народа тройным кольцом поставить... А на советников не
гневайся. Они тут ни при чем, один Гапон воду мутил.
Гапона не трожь, огрызнулся Владимир. Какой ни есть, а
в домино отменно играет, галстук завязывать умеет, боянов высмеи
вает знатно. Как придет с повинной, так и разберемся.
Наступило молчание. Нарушил его Емеля, который поглаживая ру
ку Несмеяны, спросил:
А свадебку когда сыграем?
Свадебку? Через недельку. Надо бражки наварить, налог сва
дебный с горожан собрать, ликование народное организовать...
Владимир поочередно загибал пальцы. Потом уставился на Василису и
задумчиво произнес: Чтото о тебе мне Гапончик говорил... Он,
конечно, под подозрением, но просьбу его уважим... А! Вспомнил!
Мечтал он тебя в сережках самоцветных увидеть, что я тебе на
свадьбу дарил! Давненько ты их не носишь.
Василиса незаметно побледнела и, ломая руки, сказала:
Как скажешь, милый. Одену.
На том и закончился этот содержательный для наших героев
день. Оставим же их в тот момент, когда все они, кроме Василисы,
похоже, пребывают в приятном расположении духа.