Часть Четвертая. Мария
1
– Кажется, мы сможем немного отдохнуть, – усмехнулась Лиза, поднося к
губам бокал шерри, и впервые за последнее время голос ее был не
железно–повелительным, а, как раньше, по–кошачьи мягким.
Они сидели в плетеных креслах на открытой веранде ялтинского
ресторанчика «Люкс», и кремовые лучи из–под шелкового абажура настольной
лампы выхватывали их лица из полутьмы.
Атос–Киса не пожелал принять эту перемену в тоне госпожи, как дар, и,
оставаясь, как и все это время, почтительным рабом, ответил с интонацией
нейтральной:
– Ничто не мешало нам отдохнуть и раньше.
То, что дар ее отвергнут, Шахиню слегка задело, и она заметила со
злой иронией:
– Кто это у нас стал такой смелый? Неужели наш Киса? Тот самый Киса,
который с выпученными от страха глазами метался по Питеру и готов был
голым в Африку бежать, лишь бы не встретиться со своей мстительной
девкой?..
– Я и не говорю, что не боюсь. Наоборот, я и сейчас боюсь. Если бы
она захотела, она бы давно разделалась с нами. И когда мы брали контору, и
когда выбирались из Питера, да когда угодно. А она нигде не мешала нам.
Так почему ты именно сейчас почувствовала себя в безопасности?
– Почувствовала, и все. Слишком долго ничего не происходит. Она
оставила нас в покое. А раньше мне все время казалось, что она стоит у
меня за спиной.
– А мне и сейчас так кажется.
– Нервы, Киса, нервы. И – нечистая совесть. Ты ведь сам сказал, если
бы она захотела, она бы уже давно нас достала.
С минуту они сидели в тишине, и вдруг Атос поднял припухшие от
бессонницы глаза и, устремив их в пустоту над головой Лизы, медленно и
отчетливо произнес:
– Мария, если ты здесь, дай знать о себе. Казни или милуй, только не
молчи, не мучай неизвестностью. Сделай что–нибудь. Пожалуйста.
И вновь – напряженная тишина. И губ Шахини уже коснулась–было
презрительно–торжествующая улыбка, когда раздался легкий щелчок, и
воцарилась тьма.
Шахиня нащупала кнопку выключателя, и лампа вспыхнула снова. Но тут
же кнопка плавно утопилась в подставку, и свет погас опять.
– Официант! – чужим, сиплым голосом крикнула Лиза, – эй!
Официант подошел.
– Что это у вас со светом?
– Одну минуту. – Он нажал на выключатель, и лампа осветила искаженное
ужасом лицо Лизы.
Но вот кнопка поползла вниз, щелчок, и снова сидящих укутала темнота.
– Прошу прощения, – вскинул брови официант, – по–видимому, лампа
неисправна. Перейдете за другой стол?
– Нет, – ответил Атос. – Мы как раз собирались посидеть без света. –
И в голосе его слышались одновременно обреченность и торжество.
– Подожди, – остановила Лиза собравшегося уйти официанта.
– Ты видел сегодня девчонку в старых джинсах и свитере?
– Которая пришла с вами?
– С нами?.. Ах, да. И где она сейчас?
– Не знаю. Вам виднее. А в чем дело?
– Да, ни в чем. Гуляй.
Шахиня повернулась к Атосу:
– Почему же она ничего не сделала раньше?
– Не хотела, – усмехнулся Атос.
– А ты–то чему радуешься? Ведь ей нас убить – раз плюнуть. Эй, ты! –
зло крикнула она в темноту ялтинской ночи, – чего тебе надо? Кису? – и
продолжала уже спокойно: – Так забирай его. Я тебе его дарю. Добра–то...
Маша молча сидела на перилах веранды, и тихие слезы катились по ее
щекам. Если бы она знала сама, чего она хочет. Если бы знала!
– И Кису тебе не надо, – улыбнулась криво Шахиня. – Правильно. На кой
он тебе? Трусливый, жадный, подлый. Он меня вот ненавидит, а спит со мной;
потому что боится. Тебя он любил и предал... Это мне он нужен, потому что
я – такая же. А тебе он – ни к чему.
– Прекрати, Лиза, – тихо сказал Атос, а затем повторил, но уже громче
и – с угрозой в голосе: – Прекрати. Или я тебя убью.
Маша перемахнула через перила – прямо на газон, шагнула к краю дороги
и, утерев щеки ладонью, стала ловить такси.
– Не убьешь, Кисонька, струсишь, – уверенно парировала Шахиня. –
Потому что ты – слизняк. Во всем. Кроме, правда, постели, надо отдать тебе
должное.
Атос схватил со столика нож и замахнулся.
– Ну, давай, давай, ударь! Покажи ей, что ты еще умеешь.
Атос разжал ладонь. Нож выпал. Атос встал и, рванув в сердцах за
край, опрокинул стол. И решительно направился к выходу.
Сидящие на веранде и даже в зале тянули шеи, чтобы разглядеть, откуда
этот грохот и звон бьющейся посуды. Он стоял и в ушах Атоса. Но еще звонче
– несущийся вдогонку победный смех Шахини.
Маша всего этого не видела и не слышала. Она уже ехала в сторону
своего очередного временного жилища (сколько она их сменила!) и пыталась
сосредоточиться, чтобы объяснить хотя бы самой себе, зачем она преследует
Лизу и Атоса, чего ей от них надо.
Сначала, еще в Питере, наблюдая их поспешное бегство (во время
которого они не забыли–таки прихватить с собой не только деевские
сбережения, но и содержимое сейфа кисиной банды), она была уверена, что
собирается расправиться с ними и просто ждет момент поудачнее. Моменты
случались, а она почему–то медлила. И ей стало казаться, что их смерти не
дадут ей искомого удовлетворения, а получит она его лишь превратив в ад их
жизни, изредка обнаруживая свое присутствие, постоянно подтверждая свой
неусыпный над ними контроль и время от времени совершая поступки, которые
приводили бы их в отчаяние. Но вскоре она поняла, что и это почему–то ей
неинтересно. И она наблюдала.
Наблюдала их странный союз ненавидящих друг друга людей. Наблюдала их
мрачное веселье в кабаках. Наблюдала их брезгливую любовь в постелях
гостиничных номеров (ей просто некуда было деться). Наблюдала.
...Перед сном она впервые за много дней открыла «Трех мушкетеров»,
книгу, которую словно талисман, всюду таскала с собой. Но, наткнувшись на
имя «Атос», захлопнула ее и, протянув руку к торшеру, выключила свет.
– ...Эй, милая, а кто за все это платить будет? – спросил пожилой
краснолицый мужчина в черном костюме и белоснежной рубашке, указывая рукой
на перевернутый стол. – Вашего кавалера мы остановить не успели.
Лиза не была бы Шахиней, если бы не умела извлечь выгоду из самой
невыгодной ситуации.
– А он тут и не при чем, – заявила она. – Это девчонка какая–то
сделала. Нечего в кабак кого попало пускать.
– Она врет, шеф, – вмешался стоящий рядом с краснолицым рослый
смуглый парень. – Девчонка пришла с ними. Я сам видел. Только она
почему–то не с ними сидела, а вот тут – на перилах. А потом спрыгнула и к
Червонцу в тачку села. А стол парень уже после того перевернул.
На это–то Лиза и надеялась. У нее загорелись глаза:
– Стоп, стоп. Сколько я вам должна; за все? – обратилась она к
пожилому, а парню бросила: – А ты не уходи, дело есть. – И снова
повернулась к краснолицему: – Ну?!
Тот, ни мало не смутившись, назвал баснословную сумму, такую, словно
не столик был перевернут, а обвалилась к чертовой матери вся веранда. Но
Лиза не спорила, а тут же сунула ему деньги – раза в два больше, чем он
требовал, сопроводив этот жест фразой сквозь зубы: Исчезни; чтобы духу
твоего здесь не было». Что тот с удовольствием и предпринял.
Столик был водворен на место, она и рослый парень сели друг против
друга и между ними завязался разговор.
– Значит, ты знаешь таксиста, с которым уехала девчонка?
– Может, сперва познакомимся? – парень с удовольствием ощупывал ее
взглядом.
– Познакомимся. – Она перехватила его взгляд. – И очень даже близко.
Только не сейчас. Ты можешь быстро найти этого таксиста?
– Это будет дорого стоить.
– Узнаешь у него, куда он увез девчонку и найдешь ее. За это – две
штуки. Одна – сейчас, одна – когда сделаешь. Согласен?
– По рукам. Но плюс к тому – близко познакомиться.
– Вот мой телефон в номере, – говорила она, рисуя цифры на клочке
бумаги, – так зовут девчонку, – продолжала она писать, – приезжая;
возможно, остановилась в гостинице, может быть, даже под своим именем. А
вот деньги, – она полезла в сумочку и отдала перевязанную пачку
четвертных. – Сделаешь – звони, получишь остальные. Только быстрее.
– Я позвоню через час. – Он поднялся и шагнул в сторону выхода. Но
Лиза остановила его. Будучи хорошей физиономисткой, она успела в момент
передачи денег разглядеть алчный блеск в его глазах.
Он остановился:
– Ну, что еще?
– Получишь столько же, если найдешь человека, который девчонку
УБЕРЕТ.
Он замешкался, потом сел обратно в кресло, и они обменялись долгими
испытующими взглядами.
– Ладно, – сказал он. – Сколько ты платишь? Если подойдет, я и сам
возьмусь.
Лиза не склонна была торговаться и решила бить наверняка.
– Пятьдесят.
– Мы будем работать вдвоем. Пятьдесят на два – выходит сто.
«Сто тысяч за сопливую девчонку!" – возмутилась Лиза в душе, но
ковать железо следовало пока горячо.
– Интересная у тебя арифметика, – покачала она головой, – а если
вчетвером, то двести? Но я согласна. Сто так сто.
– Жди звонка до утра.
– Но учти, делать все нужно неожиданно. Никакой борьбы, никаких
похищений. Девчонка не простая.
– Ну–ка, не темни. Чего в ней такого особенного?
– Вот этого я тебе говорить не буду, – (Лиза опасалась, что, узнав о
способности Маши становиться невидимой, наемники могут понять выгоды от
такого союзника и вступить с ней в сговор.) – За сто штук я могу позволить
себе такой каприз? А предупреждаю – для вашей же безопасности: делать все
надо быстро и неожиданно, иначе ничего не выйдет, и бабок тебе не видать.
Если сделаете все так, как я сказала, получите свои сто штук практически
задаром. Если же замешкаетесь, нехорошей смертью можете умереть... И еще.
– Страх притупился и окончательно уступил место холодному расчету. – Я
должна иметь возможность сразу после этого осмотреть место, где она
остановилась.
– Деньги?
– Какие у девчонки могут быть деньги?! – испугалась Лиза. – Сам
посуди. Кое–какие бумаги. Нашей семьи касаются. Мы – сестры.
– А я вот у мамочки – один...
– Нечего зубы скалить. Поспеши–ка лучше.
– А зачем торопиться? Червонец ходит строго от кабака, маршрут у него
такой. Так что мне нужно просто сидеть тут и ждать его. С ним, кстати, и
работать будем.
– Может мне сразу с вами поехать? Хотя нет, кто вас знает, сколько вы
ее искать будете, сколько дело делать... Ладно, сиди тут, жди своего
Червонца. А я пошла спать. Найдете, позвонишь, скажешь, куда, я сразу
подъеду (в первый же день в Ялте они с Кисой купили для прогулок
потрепанный «Жигуленок»). Ясно?
– Жди звонка.
– У тебя паспорт с собой?
– Да. А это еще зачем?
– Дай–ка его мне – на всякий случай.
Он поколебался, но, решив, что ничего рискованного в этом нет, достал
паспорт из внутреннего кармана кожаного пиджака и подал его Лизе.
– Ну, все. – Она поднялась и заглянула в паспорт. – Успехов тебе,
Станислав Константинович Белый.
– Можно просто – Стас.
– Очень мило. Спокойной ночи, Стасик, – Лиза поднялась и, покачивая
уникальными бедрами, двинулась к выходу.
