2
Из космоса Дар казался похожим на Землю. Те же голубые пространства
морей, та же зелень материков. Только Дар выглядел более упорядоченным.
Здесь не было высоких гор – только возвышенности, не было пустынь – только
цветущая степь, ураганы никогда не морщили в гневе лицо планеты, а за
четыре года Освоения никто не наблюдал признаков сейсмической активности.
С той высоты, с которой планета виделась голубоватым шаром, оба дарских
материка были необычайно схожи и различались только сеткой неровных линий,
что делили Дар на куски, будто кто–то в спешке кромсал огромный зеленый
пирог. Валерг, щурясь, всматривался в экран, пытаясь определить, где
сегодня, завтра или послезавтра будет произведен новый надрез – операция
Освоения во имя Земли. Один из материков фактически был уже разделен, но
второй держался: в центре, будто живое, сияло яркое зеленое пятно и к нему
со всех сторон тянулись цепкие черные паучьи лапы.
– Седьмой сектор намечен на ликвидацию, – заметил Олгерд чуть
свысока, как и положено говорить ветерану с новичком.
Теперь он позабыл прежнюю свою робость и чем ближе становился Дар,
тем нахальнее делалась Олгердова улыбка.
Валерг включил увеличение и тут же экран заполнила гладь озера и
густые буйные заросли вокруг. Что–то тайное, давнее проступало в этом
озере и деревьях: – позабытое чувство ничем не ущербленной красоты,
которую ощущаешь лишь в детстве при пробуждении. Если земляне посмотрели
бы внимательнее на экран, то на голограмме увидели бы фигурки дарвитов
похожие на статуи, сколотые с фасада готического собора. Тела дарвитов, их
руки и головы, чуть вытянутые и тонкие лица, как лики икон, и темный, все
тот же мученический цвет кожи, напомнили бы людям что–то из прошлого,
позабытого ими в долгом и бурном пути к звездам.
– Так в самом деле на Даре никто не убивает? – проговорил тихо, как
бы про себя, Валерг.
– Здесь все недоноски, – буркнул Олгерд в ответ. – Всегда молчат. И
не вопят, даже когда их... ликвидируешь.
– А кто–нибудь сопротивлялся хоть раз? Как–нибудь? – Валерг, задавая
вопрос, испытывал странное чувство стыда.
Было что–то кощунственное в его любопытстве, но он не мог
остановиться, будто кто–то толкал его в спину непрерывно. Он даже не
слишком и раздумывал, он просто шел и расспрашивал дорогу и мальчишеское
восторженное предчувствие значительного вскипало в нем.
– Дохли, да... – сообщил Олгерд. – Но не дрался никто. Нет... Был
один случай... – На секунду он замолчал и что–то болезненное, мучительное
мелькнуло в его лице. – Да они просто отвратительны! Ничтожества! Дрянь! –
взорвался внезапно.
Валерг взглянул на лимгардиста с удивлением – способности глубоко
чувствовать он в этом существе не предполагал.
«Почему так больно жить?" – подумают, ощущая тоскливую размягченность
внутри и странную жалость к этому человеку в черной форме.
