изменяться все ее свойства. Наглядный тому пример, как ты застрял перед
эктоплазматическим потолком - вспомни свое полное бессилие и безволие, то
есть замедление времени. Но потом ты бодро проскочил препятствие - твоя
энергия сдвига ускорила время и, соответственно, движение.
Да, опять без подробностей, призрак Крейна не шибко пытается мне
разъяснить правду-истину. Неужели, я такой дуб?
- Но почему периферийный мир Уайна Капака, образовавшийся в сырой
материи - отпечаток именно древнего Перу? Говори немедленно, не то упаду
лицом в говно.
Отреагировав на страшную угрозу, призрак Крейна поторопился объяснить:
- Потому что на самом-то деле отпечаток случился почти пятьсот лет
назад, когда конквистадоры в одночасье уничтожили империю инков и сгребли
все ее золото, которое тоже несло энергию сдвига. Второй "фашистский"
отпечаток просто наложился на первый "конквистадорский".
- Толково объяснил, Сашок. А как образовался периферийный мир
Бормана, то есть Супайпа Уасин?
- Это резонансное явление, вторичный отпечаток, как бы второй круг на
воде от брошенного камня. Вторичный, нижний мир - он еще более сырой,
демонический, эктоплазменный. Почему в один "хрональный карман" попал
полковник Максимов, а в другой - рейхсляйтер Борман, мне никак не
разобраться. Может, это связано с персональным уровнем "демоничности" и
"злобесности".
Но сейчас отпечатки как бы разглаживаются, вторичный мир поглощает
первичный и, похоже, не прочь вернуться в метрополию в виде большого
"подарка".
- Между прочим, в мире, придуманном Борманом, все как в родной
метрополии: и дома, и стулья, и туалетная бумага, - только я играю роль не
железнодородника и даже не водопроводчика, а самого натурального
Чудотворца.
- Я догадываюсь, Егор, что творится в бормановском Супайпа Уасин,
хотя мне туда доступ закрыт. Едва эта адская реальность достаточно
окрепнет, то внедрится в мир-метрополию, также как вирус входит в организм
человека. Последствия трудно представить...
- Мне не трудно. Я тут все на своей шкуре испытываю, как белая мышь,
пока ты там на компьютере поигрываешь. Хоть бы написал письмо в прессу,
заклеймил бы позором то, что здесь творится...
Беспокойный Крейн не дал досказать.
- Да утихни ты... Думаешь, мне тут приятно в палатке прозябать, без
вина, без пива? И кроме того, злокозненный "подарочек" пожаловал бы в
организованный космос гораздо быстрее, если бы Супайпа-Борман отыскал меня
вместе с навигационным прибором. А так ему приходится переминаться с ноги
на ногу в ожидании... Пару раз его посланцы чуть не нападали на мой след,
но я сплавлял их перуанской полиции как наркоманов и партизан.
- А теперь ты умолкни насчет своего мужества и героизма, я другое
скажу...
Тут я заметил, что в тоннеле заметно посветлело, а в свою очередь
Крейн стал таять и стремится к полной незаметности.
- Ты куда, Саша? Побудь еще немного, я тебе и чичу скоро налью.
- Я сейчас в хилом эктоплазменном теле, поэтому на свету начинаю
распадаться. Кроме того, есть смысл не засвечиваться мне здесь. А тебе,
чтобы справиться с "подарком" Бормана, надо уметь обращаться с эктоплазмой.
"Дрессировать" ее с помощью энергии сдвига. Использовать
энергоинформационные узлы, которые именуются уаками. Один из них "завязан"
в храме Луны, тебе больше не стоит туда лезть. Но есть и другие - через
которые происходит накатывание нижнего мира. Особенно важна Титикака со
священным островом. Наверняка, туда и двинет Уайна Капак, так что поспеши
со своим отрядом.
- Обижаешь, у меня не отряд, а целое войско, семь тысяч дубин. К
сожалению, не могу сказать, семь тысяч голов.
- Избавься от балласта, в решающий момент он помешает.
- Да и без тебя знаю, умник...
Крейна поблизости уже не было. Растаял. Наверное, в своем
организованном, а также расхристанном и уязвимом космосе-метрополии,
отправился почитать газетку в сортир.
19.
В Мойок-Марке был оставлен гарнизон - примерно пять тысяч удальцов.
Имелась уверенность, что за неделю они все разбегутся.
Для продолжения кампании было отобрано примерно две тысячи - в первую
очередь из товарищей дикарей, и тех инков, у кого физиономии выглядели
менее сонными. Чтобы ускорить процесс отсеивания ненужных кадров, я устроил
соревнования по шашкам, стрельбе, вольной борьбе, футболу, волейболу,
арм-реслингу, спортивному ориентированию и разгадыванию ребусов. К
сожалению, в число отобранных не попала девушка Часка. Я не желал больше
держать при себе закодированную рабыню-шпионку. Кем же еще могла быть
Часка, если даже Нина Леви-Чивитта меня продала? Да еще хотелось избавиться
от изрядно досаждавшей мне бабы-ягуарихи.
Естественно, я дал страшную нерушимую клятвы не брать в рот коки-куки,
невзирая ни какую жару-жажду и голод-холод.
На военном совете мне удалось навязать соратникам мысль, что идти на
столицу еще рано, надо закалиться в боях и заиметь крепкий тыл. А для этого
идеально подходит озеро Титикака в краю Пуно, где помимо рыбной ловли и
охоты на водоплавающих птиц, можно кормиться картохой, маниокой и другой
едой из запасов, накопленных для строителей дамбы и жрецов, обитателей
священного острова.
Двигаться предстояло в гору вдоль русла быстрой, но мелководной
речушки Апуримак, а затем по дороге, проложенной по горным долинам, вплоть
до самого озера. Стоит отметить, что по сравнению с настоящим Перу,
западные склоны гор и межгорная Сьерра в периферийном мире были куда более
влажными и заросшими. Впрочем, так оно, может, и выглядело в древности.
После отборочных мероприятий войско смотрелось достаточно боеспособным
и бравым. Еще в крепости солдаты переоделись в трофейные плащи и стеганные
хлопчатобумажные панцыри, а на голову каждый напялил крепкий шлем из
панцыря черепахи.
Однако сыро стало не только в смысле влажности, но и в
эктоплазматическом плане, облако зла все более окутывало двигающееся
войско. Солнце смотрело малоприятной мордой ягуара, из-за облаков зыркал
громовой демон. Сама земля вела себя недружественно и вытягивала все силы.
Обессиленные ноги вдруг начинали прилипать к почве, как будто она была
намазана клеем или приобрела заряд магнетизма. Даже наши ладони и то
липкими стали, густой склизкий пот затягивал лоб и спину. На этой земле
замедлялось, таяло, исчезало наше время, воля к победе тоже испарялась. В
этих случаях помогало только кофе, зычные матерные крики и переход на
скользящий лыжный шаг.
В других случаях, особенно на склонах покруче, злобная поверхность
начинала отбрасывать руки, ноги и копыта, отчего срывались и летели вниз
воины, носильщики и навьюченные ламы. Теперь наши ладони были совершенно
сухими, движения конвульсивными, быстрыми - время явно ускорялось.
Облегчение наступало лишь при употреблении коки и прочих видах расслабона.
Но продвигаться надо было не сколько вверх, сколько вбок, отчего мы
сбивались с пути и плутали между древовидных папоротников и сумрачных
плаунов. Короче, войско превращалось в блуждающую толпу.
Где-то к вечеру, когда люди, не обращая ни на что внимания, тяжело
тащились на очередную высоту и вдумчиво цеплялись за стволы огромных
бамбуков, нас встретил огневой рубеж. За деревьями и камнями спрятались
паршивцы, подосланные Уайна Капаком, и лупили по нам. Я вначале даже не
смог распознать, сколько их, потому что помимо обычного огнестрельного
оружия, пистолет-пулеметов и винтовок, у них имелось кое-что похуже.
Огнеплюйные трубки, так бы я это назвал. Их высокотемпературные импульсы
прожигали насквозь моих солдат, одного за другим. Я такую трубочку
рассмотрел, когда мы прикончили первого врага - и все равно не слишком
понятно было, как она устроена. Ничего знакомого и чересчур проста на вид.
Как ни странно, "сивильник" не показывал, что противник серьезен. Обычные
"червячки" на экране. Словно мы сами придумали эти огнеплюйные трубки. В то
время я еще не мог понять подобное утверждение своей мудрой "Сивиллы".
Народ у нас запаниковал, опять-таки обессилел от страха, кого из
бойцов посекли, кто сам залег. Я шлепнул одного своего солдатика по щеке,
для придания бодрости... а у него вся половина лица краснющая стала, в
кровоподтеках, как будто полная потеря сопротивляемости случилась у
организма. Так может, огненные плевки в значительной степени фикция -
вдруг мы сами себя калечим?
Чтобы обтечь врага с флангов, и думать не приходилось - непонятно,
где располагались наши фланги. Оставалось последнее: сконцентрировать
какие-то силенки и ударить в центре. Я и сам дрейфил, пока не разъярился
из-за того, что не могу даже роту поднять в атаку - и при том у меня под
командованием две тысячи "штыков". Ярость поглотила страх, появился полюс
спокойствия, я начал материть и отвешивать зуботычины своей солдатне. А тут
как раз повстречался Кукин, который прикладом подгонял взвод индюшек.
И мы пошли вперед - то он меня прикрывает, то я его. Я уже упоминал,
что пули тут клепают не всегда как надо, но поскольку вливал тяжелую
уверенность в каждый свой выстрел, то получалось неплохо. Я даже видел
багровые стежки судьбы, которые прошли в сторону врагов - и вдоль них
летели мои свинцовые плюхи. В самый решающий момент боевого соприкосновения
истощился рожок моего автомата и как раз из-за укрытия на меня вылез
здоровенный воин орла в очень крутых доспехах. На нем была сплошная
металлическая броня, шлем в виде ягуарьей головы, нагрудник, пояс и
передник - все из серебристых чешуек. Очень подвижных, словно текущих
пластин. Вдобавок в руках меч, чего у инков отродясь не водилось.
Разглядывать долго не пришлось, потому что клинок обрушился на меня, а
инка закричал: "За родину, за Уайна Капака!". Я естественно заслонился
своим "калашом", но почувствовал, как хлынула от меча рвущая сила. В прыжке
я ушел назад и еще вильнул в сторону. Правильно сделал, инкский клинок
рассек хваленую тульскую сталь и даже меня немного достал, его кончик
чиркнул по моей щеке и груди. Хорошо, что ярость пересилила боль; я
заблокировал упавшую вниз руку врага, дернул его на себя и сделал подсечку.
Он стал падать, да я еще помог ему, двинув локтем по кумполу. А потом мне
попался обрубок калашниковского ствола вместе со штыком. Его и засадил
воину орла куда-то под забрало, чтоб больше не рыпался. При этом видел, как
и моя рука, и штык, озарились багрянцем и обросли ненадолго красными
нитями, словно волосами. А ощущения такие неприятные были, что меня всего
передернуло. Одному моему приятелю-менту какая-то пьяная свинья на памятной
московской демонстрации ткнула заточкой под шлем. Полсантиметра до мозга не
дошла. Но у меня сейчас выхода не было. Ну, разве что сунуть врагу лимонку
под передник. Короче, я лимонку сохранил и швырнул ее в группу
бронированных молодцов, ринувшихся на меня вниз по склону. Всех по счастью
уложил и оказался позади вражеской цепи. Толку от этого был бы ноль - ведь
автомат пропал - но тут ко мне прорвался Кукин со своим "РПК".
Теперь уж агрессоры присмирели и стали потихоньку отступать. Не
слушались даже какого-то типчика, похожего на жреца-политрука, который
махал пистолетом и штандартом в виде метелки из перьев гиацинтового
попугая. Впрочем, политрука скоро накрыл гранатой Николай. А когда мои
ребята почувствовали себя увереннее, то неприятели быстро стухли и исчезли,
скрывшись за гребнем высоты.
Туда вскоре поднялись и мы. Можно было устроить привал, подсчитать
потери - их было до сорока убитых, в том числе Хусейн с прожженной спиной
- и поразглядывать трофейные огнеплюйные трубки и доспехи.
Чешуйчатая, а вернее пластинчатая броня явно держалась за счет
демонических сил, которые вредительски использовали эктоплазму. По крайней
мере, на наших телах она просто разваливалась. А трофейные трубочки в наших
руках плевались чем-то похожим на бенгальские огни - покалывало, но не
прожигало. Получилось, в самом деле, что убивало и увечило нас фиктивное,
но эффективное оружие, которое действовало за счет энергии сдвига,
вычерпываемой из наших хилых душ паразитами-демонами.
Едва мы попеняли на инкский пандемониум, как стемнело и пришла новая
напасть. Не сразу, конечно. Сперва мы разбили лагерь, выставили посты,
натянули гамаки и разожгли костры. Пока мы это проделывали, уже сумятица
была, все действовали вразнобой, резко, бестолково, несогласованно, словно
какое-то расщепление времени произошло. Вдобавок в голове сотни разных
мыслей мелькало, и ни одна не могла закрепиться. Просто шизия натуральная.
И вдруг на нас хлынула тьма насекомых, от полубезобидных комаров до
весьма обидных скорпионов, ядовитых пауков, многоножек, и самое страшное -
муравьиных семейств. Все эти канальи бежали к нам наперегонки со всей
округи. Чему предшествовала наступившая вдруг тишина со стороны обезьян и
птиц.
Склоны, заросшие кривыми деревцами, лианами и папоротниками,
наполнились не только жужжанием, писком, щелкающими звуками, но жалкими
стонами и жалобными криками моей армии.
В свете факелов я видел сплошь облепленных муравьями людей, которые
бежали не куда-нибудь, а к своим товарищам, словно стремились поделиться с
ними радостью. Кто-то резво карабкался на дерево, но вскоре падал под
ударами десятков жал и сотен челюстей. Кто-то бестолково молотил палицей,
просто, чтобы отвлечься от ядовитых укусов, но силы так иссякали еще
быстрее и обессиленное тело после затухающего трепыхания застывало
где-нибудь в кустах. Кто-то с радостью находил тихий уголок между костров,
но тут ему на шею падала древесная змея или спускалась по лиане многоножка.
Одновременно я наблюдал, что творится в диверсионном мире-бомбе,
созданном Борманом в своем нижнем царстве. Там действовал мой двойник
Чудотворец. Там Вестники продолжали триумфальное шествие. На стадионе имени
Кирова проходило первое крупное жертвоприношение.
Чудотворец успешно вызвал синекожую богиню плодородия со змеиной
головой, которая появилась из сгустившегося воздуха и принялась бодро
насыщаться кровью, хлеставшей из сотни свежезарезанных мужчин-распутников.
Сто тысяч бесплодных женщин, собравшихся на стадионе, неожиданно
почувствовали способность к зачатию. Иные зачинали прямо на спортивном поле
от Небесного Копья, Золотого Дождя и прочих братьев, в которых бушевала
сила Отца-Солнца. Группа подвижников героически осеменила около сотни
женщин. Один из Вестников шутливо назвал это собрание осеминаром.
Радостные самки, получив горячие ласки, рвали затем на куски
свежезарезанных распутников, большинство из которых являлось по профессии
бизнесменами и бюрократами. Красными от крови ртами возбужденные вакханки
требовали еще и еще.
Действие транслировалось по телевидению и вызвало мощный всплеск
чадородия у женской половины страны. Более того, на ночных улицах группки
женщин насиловали мужиков, возвращавшихся с работы или пьянки-гулянки.
Следующей ночью в спортивном комплексе имени Ленина собралось сто
тысяч мужчин, страдающих импотенцией и слабой эрекцией. Чудотворец просил
явиться Мать-Луну. Благосклонная богиня вначале приняла облик Лунной Девы
Веры, сестры Чудотворца. Та исполнила искусный стриптиз под оглушительный
рев довольной публики, а затем придала закланию трех развратных женщин, по
профессии секретарш, рассекая их длинным ножом от промежности до груди. Это
вызвало немедленную и сильную эрекцию у всех мужчин, присутствующих на
стадионе и наблюдающих действо по телевидению.
Когда Лунная Дева вымазалась с головы до ног в крови жертв, Чудотворец
взмахнул руками и на ее месте появилась Килья со свисающими грудями и
распахнутым лоном. Она была ужасна, но она же была и невероятно
обольстительна. Сто тысяч мужчин, присутствовавших на стадионе, и сто
миллионов, наблюдавших по телевизору, вступили с богиней в мысленное
соитие, затронувшее все нервные узлы, и почти немедленно спустили. Среди
немедленно спустивших были и пацаны двенадцати лет, и девяностолетние
старцы.
В эту ночь практически все мужское население страны вступило в половую
связь с тем или иным живым, а то и неживым объектом. Случилось около десяти
миллионов сексуальных насилий и домогательств, часть из которых имела
гомосексуальный, скотоложеский, онанистический и даже некрофильский
характер. Однако никто из потерпевших, сознавая торжественное пробуждение
мужского начала, не заявил в милицию.
- Закутывайтесь в тряпки, окружайте себя кострами, - пытался
командовать я своим обезумевшим воинством.
Меня, как ни странно, разные твари не особо пытались цапнуть, может
потому, что я хорошо облился тройным одеколоном. Все равно, от такой
ситуации можно было спокойно рехнуться. Так бы и произошло. Если бы я не
взглянул на "сивильник". На экранчике присутствовал человечек и совсем
мелкие людишки, повисшие на одной ниточке - это, наверное, я и мои
товарищи-подчиненные. Нас опять окружали "червяки", то есть мнимые
опасности.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг