Он повторил это несколько раз, пока я досматривал его рюкзак и
пересчитывал "выручку". Еще триста долларов - существенное пополнение
валютных резервов. А в мешке нашлись американские харчи, жевательная
резинка, курево, бинты, лекарства какие-то, даже запасные футболки с
зазывной надписью "Girl, use me in bed", трусы и белые носки в синюю
полоску. Вот сволочь американская, чистеньким всегда хочет быть.
- Кто тебя сюда звал, паразит ты мелкий? А ну говори.
- Логану и Коноверу, двум психованным ирландцам, больше всех надо -
они намерились доказать, что Советы не только распылили возбудителя
болезни, но, вдобавок, настраивают население против нас. С помощью слухов и
всякого такого дерьма. Эти бараны вначале наведались на сломанную советскую
амфибию...
- Стоп, как вы за ней следили?
- Логан говорил, что у него чутье на красных. Вообще, благодаря ему,
мы и унесли задницы, когда прорвало дамбу. Да, у нас еще радар был...
Если этот типчик не пытается надрать меня, то надо признать, что друг
Апсу был занят тем, что пособлял заокеанскому врагу. Следующее признание
пленного меня взбудоражило куда больше.
- Тот человек, что сидел внутри амфибии, подорвал себя и машину
гранатой...
Дробилин, эх, Дробилин! Мозги умные, а голова дурная. Как бы
американцы эту аппаратуру вывезли из Ирака? А Петрович просто дурачина, как
же оставил балбеса Дробилина одного, да еще с гранатой в кармане.
-... Логана при взрыве зацепило осколком. Тогда он предложил
Коноверу, мне и Джо Рифмэну проследить за теми советскими, что ушли со
своей машины. Джо отказался, но согласилась его жена Лиз Роузнстайн. Может,
потому что хотела покувыркаться на лужайке с Джоди. В общем, Логан и Рифмэн
остались в деревне, забыл ее название...
Да, узнаю я повадки Джо, Иосифа Рейфмана - трусливый типчик.
- Ну, парень, не лучшие вы тут лужайки для траханья подобрали.
Заклеили бы лодку каким-нибудь говном и плыли бы назад... Тебя в какую
ягодицу ранило?
Он показал на ногу, чуть выше колена. Я присмотрелся: похоже кость не
задета, однако истечь кровью может. Не стоило, наверное, останавливаться,
но я быстренько перевязал подбитую конечность трофейным же бинтом. Вместо
того, чтоб пристрелить гада...
- Ну, живи пока, парень. Как там тебя?
- Тим, Тим Джулиани.
- Не попадайся мне больше на глаза, мистер Джулиани, или сделаю
форточку в голове. Взбитый крем видел? Вот такими у тебя мозги станут.
И я отвалил по-быстрому со своей добычей. Метров триста спустя, словно
какой-нибудь пацан, обрадованный подарками батьки, я умылся водичкой из-под
ног и набросил все, что можно было, из новых шмоток. Вдобавок откусил
приличный кусок "Голд Салами", умял батончик "Кэдбери", закусил земляничным
джемом, зажевал все это "Ригли Сперминтом" и завершил удовлетворение,
задымив "Уинстоном". Ну, просто картинка для американской рекламы.
Советский чекист, истекая слюной и вожделением, набрасывается на западные
товары. А ведь неправда.
Я не то, что некоторые. Из-за "сперминта", "Левиса" и даже "кадиллака"
родную могучую систему не продам. Впрочем, она сама меня сдала... Однако
все-таки зря наши тульские умельцы не передрали устройство системы ФМГ.
Раз, и она превращается во что-то, напоминающее логарифмическую линейку в
футляре. Но дырявит эта "линейка" так, что у мишени по всему телу сквозняк.
У меня еще два запасных магазина теперь есть... От таких трофеев как не
приободриться, даже голова болеть почти перестала, к тому же я трофейного
пенталгина накушался.
Я резво двинулся в путь, хотя навьючился прилично - килограммов
двадцать пять на мне висит - вещмешок, рюкзак, половинка лани, две
пушки... С таким запасом я и до иорданской границы спокойненько допер бы,
словно верблюд или товарищ Сухов. Если , конечно, басмачи-сволочи мешать не
будут.
Иду я в сторону иорданской границы, вначале ничего иду, потом вижу в
пятидесяти шагах от себя подполковника Остапенко вместе с Колей Маковым, а
в семидесяти метрах - Джоди Коновера, а еще метрах в сорока - мертвого
Колесникова! И сразу сообразил, что проклятая слизь собрала нас всех
вместе, чтобы мы друг друга перекрошили. Кроме того, выходит, мне не
прибредилось, что я покойного Серегу через канаву переводил.
Впрочем, предположения и догадки стали возникать у меня несколько
позднее. Во время перебежек, когда я метался между кочек, пытаясь укрыться
от пуль.
Сперва же я заметил, что мертвая Серегина голова облеплена сопливой
слизью, а в тронутых распадом руках торчит "Ингрэм". И строчит он по всему,
что движется.
Такой войны свет еще не видел. В ней участвовало сразу четыре
противоборствующие стороны. Причем моя сторона была самой нагруженной, и
это лишало ее необходимой ловкости. Когда рожок моего "АК" истощился - в
основном на подполковнике, снующем между стеблей, как муха, как жирная
отожравшаяся муха - автомат я отбросил, и мне немножко полегчало.
Между делом, я отмечал, что Серегиному трупу изрядно достается, и
преимущественно от Коли Макова, который то ли боится его больше всех, то ли
вымещает злобу на товарища старшего лейтенанта. Однако беспокойный покойник
свое низкое боевое искусство компенссировал малой уязвимостью. Из дырок-ран
какое-то недолгое время ползла вездесущая слизь, и этим ущерб
ограничивался.
А потом Серега обернулся и пошел в мою сторону, но ствол его оружия
был опущен в землю. Он остановился в двадцати метрах от меня, тут маковская
пуля пробила ему голову и сквозь дыру на меня посмотрело Солнце.
Не смотря на очередную смертельную рану, Серега спросил меня о чем-то.
Нет, у него
из неподвижного рта по прежнему текла слизь, ко мне обратилось нечто
изнутри мертвого Колесникова.
Это несуществующий голос настолько поразил меня, что я чуть в столбняк
не впал. Из моего отупевшего сознания вылетел психический "электрон",
который соединил меня с трупом двойной орбитой.
У Сереги-монстра обнаружилось несколько центров управления.
Один был родом из слизи, из клеточных колоний, живущих в тростнике, он
подпитывала жмурика энергией и замедляла распад.
Старая Серегина самость тоже просматривалась. Она очень хотела побыть
еще, но ее откровенно затирали.
У третьего были трудности с современным стрелковым оружием. Я не
почувствовал враждебных пульсаций и решил рискнуть. Я учил его стрелять,
как будто он был новобранцем и програмируемым баллистическим вычислителем
одновременно.
А затем... монстр повернулся в сторону моих врагов, пуля снова пробила
его насквозь
и он стал окончательно похож на авангардную скульптуру. Что не
помешало ему ринуться в атаку.
Вслед за ним пошел в эту самую атаку и я. Уррра!
Первым не выдержал такого напора и такого зрелища мистер Коновер,
который, отстреливаясь, перебежками скрылся с поля боя. За ним последовал
Баранка - мой почти земляк, он даже крестился на бегу.
Остапенко ретировался, лишь когда схлопотал пулю в руку. Подстрелил
его мертвец, который находился ближе. Впрочем, я помогал ему поймать
отлично воюющего подполковника на мушку.
А потом, оставшись победителями, мы встретились. Истекающий слизью
жмурик и человек. Нечто и некто. Когда я подошел к товарищу франкенштейну
на десять шагов, ствол "Ингрэма М10" стал медленно разворачиваться в мою
сторону.
Это подействовала вредная Серегина самость, но другая, "дружелюбная"
натура монстра хотела общаться со мной, поэтому ствол все-таки опустился
вниз.
Вблизи старлей Колесников смотрелся еще хуже. Какие-то полипы на
физиономии, стебельки из глаз и ушей, там и сям наплывы слизи. Впрочем,
покойный не слишком осунулся, похоже, подпитки ему хватало.
Та вторая, любознательная сущность отдала мне пистолет-пулемет, когда
я протянул руку. Ненадолго перед моими глазами повисла какая-то завеса,
хмарь, сквозь нее проникли лучи, нарисовавшие известную мне краснорожую
кляксу. Апсу. В этот раз, несмотря на долгую разлуку, он все время
расплывался, и я с трудом улавливал слова. Кажется, Апсу заявил: "Я тот,
который существует от вечности. Тот, кто спас тебя на болоте и в северном
городе. Я пойду рядом с тобой, но отныне ты будешь главным в своей судьбе,
а я - второстепенным. Скоро из Преддверья ты попадешь в жилища
Отверженных. Избежать ты этого не сможешь, даже не старайся, потому что
слишком велико притяжение."
А потом хмарь вместе с кляксой рассеялись. Трупак, словно выполнив
свою роль, бесхитростно осел и стал просто тухнущей кучей, на краю которой,
как диковинный гадкий цветок, болталась Серегина голова.
Когда я уже выбирался из чащи, то подобрал гордое имя слизняку,
живущему в тростниках,- hydra frolovis. То есть себя не забыл увековечить.
Энергетические мощности слизи были использованы каким-то умельцем для
зомбификации Сереги, например, для прямой электростимуляции мышц. Возможно,
этот умелец является матричным организмом. А если у него есть имя, Апсу, и
самосознание, то он тянет на демона или даже божество. Ура, я не
сумасшедший, и краснорожая клякса не психический заскок!
Опять же встает вопрос, каково участие Апсу в эволюционном процессе и
в моей непростой судьбе? Что там за счеты у этого демона с другими
отверженными духами? Сильно ли он петрит в планах и задумках Отверженных,
надежный ли он мне союзник, если его то и дело сдувает каким-то поганым
ветром, словно резиновый шарик?
С изрядным напрягом, я остановил текущий сквозь мою голову ручей из
шизоидных мыслишек. И начал размышлять сугубо атеистическим образом.
Дескать, это все виновата самоорганизация материи, которая в данной точке
мира приобрела особо своеобразные формы. Хотя, с чего и почему она столь
самобытно самоорганизовалась? Впрочем, такого каверзного вопроса наши
преподаватели - ревностные атеисты и популяризаторы научного метода -
рекомендуют не задавать.
Тростниковая чаща закончилась тем, что перешла в водоем. Убедившись,
что решить проблему в лоб и переправится через озеро не получится, я
отправился вдоль слабо различимой береговой линии в поисках брода.
Спустя час бесполезного рысканья я неожиданно наткнулся на сходни для
судов калибра лодки. Кто и зачем сюда приплывал?
Ну, во-первых, могли крестьяне - для рубки знатного высокого
тростника. Во-вторых, раз приплывали, то это уже неплохо. Значит, есть
поселения и есть селяне неподалеку, возможно, на другой стороне озерка.
Однако небольшая проверка привела к разоблачению. Они оказались не
сходнями, а началом или же концом мостков, которые, очевидно, залило во
время паводка. Ввиду недалекого расположения противоположного берега, - я
и в самом деле его неплохо различаю, - предположительно мостки тянутся
именно туда. По идее, можно переправится по ним и мне. Тем более, что
заметны колышки, то есть верхушки свай, на которых держится незамысловатое
сооружение.
А в противном случае, придется ночевать, как часовому, стоя по
щиколотку в воде, или того хуже - в тростниковой чаще. Конечно же, мостки
могут преподнести сюрприз и оказаться в негодном виде где-нибудь посередке.
К тому же, во время перехода я окажусь в зоне хорошей видимости. Впрочем,
неизвестно, торопится ли сейчас кто-нибудь по моим пятам. По крайней мере,
главный преследователь, неукротимый Петрович, нынче страдает от раны. Кроме
того, дело к вечеру клонится, и озеро затягивается маскировочным туманом,
да еще обзору с берега там и сям мешают островки из наплавной коры,
заросшие всякой дребеденью. Ладно, рискну, уж часа-то мне на переправу
хватит. Только вначале стоит перекусить для поддержания киснущих сил.
Кусочек холодной полукопченой невезучей лани оставил не слишком
отрадное впечатление, зато трофейная колбаса, которая всему голова, а также
другие завоевания социализма в моем лице - blackcurrant jam, creckers and
butter cookies - вдохнули оптимизма и бодрости в жилы. Ну почему наша
колбаса всегда напоминает о каком-то несправедливом убийстве, а ихняя - о
радости, с которой скотина подарила себя людям? Наверное потому, что в их
колбасе много гормонов и прочей химии... Потягивая бодрый дымок "Уинстона",
я двинулся через озеро.
Мостки под ногами выглядели довольно надежно, хотя водоем закрывался
туманом куда быстрее, чем рассчитывал я. Так что вскоре я уже не проникал
пытливым взором дальше двадцати метров. Туман успешно выступал в роли
художника-русофила: озеро казалось теперь серебристым катком, а плавучие
островки на нем - заснеженными елками. Ностальгией повеяло, я даже
затосковал по родной Свердловской области, деревне Тимохинское Пышминского
района. А Колька Маков, кстати, из недалекого Камышловского района
Тюменской области. Ну и занесло же нас с тобой, почти землячок, да еще и
угораздило палить друг друга из автоматического оружия. Сложись судьба чуть
иначе - без участия столь вредных демонов - и могли бы с тобой сейчас
квасить на какой-нибудь деревенской свадьбе, где все начинается с
проигрывателя и шампанского, а кончается гармонью и красной юшкой из
разбитого носа.
Прямо передо мной неожиданно "вынырнула" суша, что-то вроде холма, в
который и упирались мостки. Небольшое обследование показало - холм сей со
всех сторон окружен водой. Значит, то, что я недавно принимал за
противоположный берег, являлось не берегом, а как раз этим уединенным
островком. Я постарался вытеснить из себя разочарование - мостки наверняка
должны иметь продолжение до другой стороны озера, и надо только сыскать
второй участок переправы. Иначе, какой был смысл строить, вбивать сваи и
укладывать доски лишь до островка? Чтобы дальше грести на лодочке, да? Даже
местные, даровитые жители до такого бы не додумались.
Однако поиски продолжения дали не желаемый результат. Холмик выглядел
конечной остановкой. В сумерках, сгущающихся, как киснущее молоко, не стоит
на многое надеяться, утешил я себя, и стал располагаться на ночлег. По
крайней мере, хоть не придется ночевать в водной стихии. Костерок устроил
из сухой травы и камыша, штаны развесил над огнем, как знамя потрепанного в
боях полка, натянул трофейные сухие носки в полоску - опять же кайф.
Правда, несколько раз меня тревожило свечение на вершине холма, и я
вспоминал, что такие возвышенности в Месопотамии нередко скрывают древние
правительственные погребения, а то и целые города. Мертвые города. Города
мертвых. Где все дохлые, от начала до конца. Однако я вспомнил некоторых
товарищей по работе, которые были страшнее чем любой дохляк, и спокойно
заснул.
С ранья, как встал, так увидел, что предавался снам неподалеку от
раскопа. Видно, на островке уже побывали археологи, они, возможно, и
построили переправу. Раскоп открывал вход в какой-то зияющий провал, и
меня, естественно, туда не потянуло. Я стал путешествовать вдоль кромки
воды, но как надрывно ни высматривал вторую очередь мостков - опять без
толку, результат нулевой. Я бы даже сказал, отрицательный.
Вместо мостков появился у меня спутник, который, видимо, переправился
за ночь с того берега, из тростниковой чащи. Страшноватый спутник, такому
сразу не обрадуешься, а во сне увидишь - не проснешься.
Это был шакал, но не простой, а двухголовый. Одна голова - нормальная
шакалья, другая Серегина. Причем мертвая человеческая башка на зубах у
шакала висит и сообщается со звериной шеей толстым кровеносным сосудом. А
глаза у спутника мудрые и всепонимающие, как у адвоката.
- Да проглоти ты ее, Цербер, и не забудь подавиться, - в сердцах
посоветовал я, оправившись от первого потрясения. Что не было исполнено по
техническим причинам. А имечко "Цербер" к животному приклеилось - оно на
него нормально отзывалось. К тому же вело себя смирно и источало флюиды
благожелательности, те самые, что и зомби-Серега, когда вручал мне
пистолет-пулемет. Похоже, я снова имел дело с сознательной сущностью, с
демоническим существом Апсу. Чтобы там не говорили атеисты и популяризаторы
научного метода, с этим фактом придется мириться. Кстати, надо отметить,
Апсу становится все скрытнее и закодированее. Может, это связано с тем, что
владения Отверженных все ближе, и траектория судьбы уверенно ведет меня
именно туда.
И при такой-то уверенности лично я в сомнениях и в раздрае.
Возвращаться назад, в тростники? Стоит ли?
Я выглянул из камышовых зарослей и заметил с той стороны мостков
какие-то не слишком решительные фигурки. Кто-то, не найдя другого
подходящего пути, также собирался переться на островок. Не исключено, что
hydra frolovis направляет ко мне свое склизкое отродье. Но, скорее всего,
там готовятся к переправе создания не из экзотической слизи, а из вполне
прозаичных белков, жиров и углеводов. То есть, люди, товарищи и господа.
Коли так, шествовать обратно в чащу мне сейчас неуместно. Можно напороться
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг