старовавилонское письмо было уже слоговым и фонетическим... А нет, виноват,
вроде бы различаю что-то.
Знаки, обозначающие ходьбу и понятия "левый", "правый", "прямой".
Далее эрудитничать не могу, разве что догадаюсь о смысле надписи. Похоже на
кирпиче начертано, что, дескать, пойдешь налево - харчи потеряешь, направо
- автомат в воду уронишь, а прямо отправишься - напорешься яйцами на
какие-нибудь ядовитые колючки.
Дамба не дамба, но за стеной водянистость грунта еще уменьшилась, даже
новые виды растений обозначились. Тополя шумят кронами, трава демонстрирует
сочность, какие-то полудикие злаки собираются колос пускать - здесь,
сдается, некогда и поле было, и скот бродил. А потом я заметил метрах в ста
лань. Я люблю животных, особенно тех, что повкуснее. Так на харчи потянуло,
причем мясные, питательные для ума и тела, что в желудке черная
требовательная дыра прорезалась.
Сразу план созрел: сейчас подстрелю милашку, - звуковое
сопровождение, конечно, будет неслабым, - а затем быстро взвалю ее на
спину, оттащу куда подальше, в укромный уголок, там разделаю. Что-то быстро
сожру на месте, слегка обжарив, остальное прокопчу и суну в вещмешок. Будет
мне запас жиров-белков на неделю вперед, ведь сколько еще шляться придется
до полной виктории или окончательной конфузии - неизвестно.
Быстро подкрутив секторный прицел, поймал белое пятно под рогом на
мушку и шлепнул животинку с одного выстрела. Тут же бегом к ней. Когда
подбежал, ланька, по счастью, уже околела, домучивать не понадобилось. Но
едва протянул я к добыче жадные руки, как между моими пальцами и ее шкурой
свечение образовалось, такая сияющая полоска. Отдернул с испуга ладонь, а у
меня на пальцах голубоватые огоньки остались, как и у самой лани на шкуре.
Они, чуть потрескивая, слегка пощипали кожу и вскорости мирно исчезли.
Я перевел дух и взглянул на небо - там, словно, на митинге, толпились
недовольные чем-то тучи. Значит, ничего особенного, атмосферное
электричество вызвало появление коронных разрядов, знаменитых огней святого
Эльма. Только вот если хлынет дождь, как я буду жарить и коптить жертву
своей плотоядности? Я быстренько взвалил ее на спину и тут уловил странные
звуки. Сразу обернулся и ознакомился с новыми представителями местной
фауны. Волки в шагах тридцати. Три подлые морды с проницательными глазами.
Учуяли, паршивцы, мясной обед. Они были бурые, грязные и мокрые. Крепкие
загривки и мощные челюсти делали их похожими на гиен. Может, это и были
гиены.
Я двинулся спешным шагом, а "паршивцы", разумно выдерживая дистанцию,
- они прекрасно чувствовали мою вооруженность, - направились,
естественно, за мной. Это, между прочим, действовало на нервы, взвинчивало.
К тому же измученность, вызванная нездоровым образом жизни, давала о себе
знать. Парило не по сезону, что тоже усугубляло обстановку. Вдобавок, из
трех тварей вскоре получилось пятеро, а затем семеро. Они слегка
повизгивали и чуть-чуть потявкивали, предвкушая объеденье. Кровь из пулевой
дырки на шкуре лани аппетитно - на взгляд волчьей общественности -
стекала мне на спину и застывала неприятными потеками,
Наверное, я прошел меньше, чем надо. Остановился на небольшой полянке,
заросшей душистой травой, и начал штык-ножом кромсать тушу, что лишь весьма
отдаленно напоминало квалифицированное разделывание. Воспоминания о работе
мясников мало помогали, подражал я, наверное, потрошителям из фильмов
ужасов. Да и бурая зубастая публика меня изрядно нервировала.
Приостановившись, я скинул какую-то кишку, зацепившуюся за шею, утер
физиономию, обрызганную желчью. Затем отрезанный ломтик наколол на прут,
бензиновой своей зажигалкой запалил несколько хворостинок. Худо-бедно
обжарил бифштекс - надеюсь, глисты у диких зверей не слишком огнеупорные.
Жую, а вокруг меня гиеновидные волки чихают и кашляют. Болезненные вот
такие животные, простуженные насквозь, нуждающиеся в аспирине и каплях в
нос. Однако, при этом выдержанные и внимательные, в этом им не откажешь.
Благодаря поглощению дружественной копытной дичи силенок у меня стало по
более, но все они уходили на дальнейшее кромсание и потрошение покойной
лани, на усиленное жевание и заглатывание, на рубку веток и собирание
хвороста. Хорошо еще, хоть день пасмурный, а то дымок моего костра издалека
бы ласкал вражеский взор. Поработал я с пару часов, а потом зафиксировал,
что тоже чихаю и вроде голова стала побаливать, да еще тяжесть в мозгах и
сонливость. Получается, болотные волки заразили меня гриппом. Имейся
возможность, сейчас бы всех их исцелил свинцовым лекарством.
Я поскорее принялся засовывать не докопченные куски мяса в вещмешок -
доведу их до ресторанной кондиции потом. Наполовину харчи засунул и
чувствую - температура у меня. Ну, точно - грипп, которым я не болел лет
двадцать. Тут сразу и сырая моя одежда почувствовалась сквозь кожу, вызвав
глубокий озноб и стучание зубами. Из носа дождь, в горле - сушь. Куда
пойти лечиться? Нет, не хочется никуда тащиться, полежать бы, поболеть. И
костерок как раз имеется - чтобы и самому согреться, и одежку подсушить. Я
поближе к уголькам свои башмаки подвинул, на воткнутых в землю ветках
разместил рубашку, штаны, носки. Сам в куртку завернулся - она посуше
оказалась - и в тряпку, прихваченную на вездеходе, голову закутал. Заодно
проглотил пару заначенных табеток парацетамола. Стало тепло, озноб прошел,
тяжелый сон давай обхватывать и обкладывать мои глаза, уши, мозги.
И тут я вспомнил - волки. Посмотрел, а голубчики уже до десяти шагов
дистанцию вежливости сократили, скалятся радостно. Заразили, значит,
какой-то лихоманкой, а теперь собираются поживиться моей ланькой... Да и
мной самим закусят. Елки - как я раньше не догадался, что они имеют виды на
меня! Из последних сил, натужно одолевая сон, я навел ствол на животных и,
как добрый доктор Айболит, который никогда не жалел пилюль, дал очередь. За
двадцать шестой съезд! Четверых, по-моему, уложил на месте, три твари,
получив ранения разной степени тяжести, с визгом и скулежом поползли в
кусты... Ну что, поняли, зловреды, как иметь дело с майором
госбезопасности? В магазине осталось только тринадцать патронов, это была
последняя здравая мысль, что проползла в моем разгоряченном мозгу. Затем он
переключился совсем на другое, нездравое.
На сон. Наверное, это можно было назвать сном, в котором я
единовременно был зрителем - вернее, множеством зрителей, а также
действующей силой - если точнее, множеством действующих сил.
Я видел свое тело чуть ли не со всех сторон, будто мой глаз был
размером с полянку. Потом пространство многократно сложилось, образовав
стопку, и тот же огромный глаз просматривал сразу несколько фрагментов
местности: кусочек болота, кочку, торфяной островок, лужок, кустарник...
Фрагменты резко, скачками, меняли прозрачность, и суперглаз наблюдал, как в
калейдоскопе, то человека, бредущего по болоту, то людей, покуривающих на
кочке, то мужчину и женщину, обследующих торфяной островок, то парня,
взволнованно бегущего по лужайке, то труп, несуетно лежащий в кустарнике.
Большинство из этих личностей было мне знакомо. Остапенко, Маков, Хасан,
Лиза Розенштейн, американцы, виденные мной когда-то в деревне, а затем на
надувной лодке, мертвый Серега Колесников.
Потом я, пройдя через какую-то пульсирующую завесу, словно утратил
прежние размеры и расплылся как облако В центре этого облака был
чувствующий полюс, который двинулся по связующей орбите. Как электрон в
валентном кристалле, он кружился одновременно вокруг всех живых и мертвых
душ.
Я, будучи Ильей Петровичем, размышлял о фактически проваленном задании
и том, как все-таки достать шельму Фролова, где его проклятые следы, не от
него ли донесся звук выстрелов... Я, являясь Колей Маковым, на бегу
прикидывал, как бы половчее доложить товарищу подполковнику о том, почему
враги грохнули товарища старшего лейтенанта, а прапорщика оставили целым...
Я, как Хасан, искал вход туда, где его встретит небесный избранник Яхья и
напоит Живой Водой из Манда-ди-Хайя... Я, в шкуре охранника Джоди Коновера,
думал, что все это мероприятие не стоит тех монет, которые отстегивают в
Корпусе Мира, и неплохо бы в укромном уголке все-таки трахнуть докторицу
Лиззи... Я, будучи Лизой Розенштейн, прикидывал, был ли тот русский, что
одним метким выстрелом утопил их лодку, тем придурковатым гебистом, который
помог ей выкарабкаться из Большого Дома и Союза ССР...
Эти разномастные личности послушались моего приказа - вернее,
какого-то импульса, прошедшего сквозь меня и, в итоге, облачившегося в их
собственные мысли,- что непременно надо двигаться к той самой канаве и
обязательно перейти через нее.
...Ведь шельма Фролов бабахал откуда-то с другой стороны канавы...
...Если товарища подполковника тут нигде не видно, значит, он ушел в
западном направлении...
...За канавой можно будет встретить феллахов и обо всем обстоятельно
расспросить...
...Там, наконец, получится прикупить жратвы и курева, должна быть и
проселочная дорога, которая ведет в Эн-Насирию. В задницу всю эту
экспедицию...
...Где-то за канавой стоит Яхья-избранник в благоухающем облаке,
воссиявшем от Источника Познания и Жизни, там найдется разгадка всему и
ключ к бессмертию...
Я стал даже мертвым Серегой.
Это было заморочнее всего. В отличие от других персон, которые
отталкивали мой "электрон", Серега лопнул, как пузырь, и я сразу оказался в
мрачной пустоте, слепой и немой.
Каждая часть разлагающегося тела нуждалась в отдельном импульсе, в
особом интерфейсе общения. Половина его мышц уже не отвечала ни на какие
воздействия. Мертвецы в фильмах ходят развинченно, но самостоятельно.
Мертвецы в реальности невероятно сложны в управлении и отладить их также
сложно как плохую компьютерную программу.
Сгибать колени он так и не научился, но все-таки удалось задать ему
ритм движения. А самое главное - направление...
Я заставил их всех двигаться в одном направлении. Живые и мертвые,
сознательные и бессознательные они перлись к канаве, переходили через
нее, далее перелезали через стену...
Выпив все мои силы валентный кристалл распался, я был вышвырнут сразу
из всех его "узлов" и вернулся в свое тело. Прогулка за его пределы
обошлась дорого, меня сразу захватил глубокий плотный сон.
Когда открыл глаза, занимался уже следующий день. Костерок давно
погас, и удивительно, что за это время меня никто не съел, не покусал, не
поцарапал и даже не облизал. Хотя на трупах волков прямо сейчас сидело
несколько птиц с хищным выражением на "лицах". Голова казалась более-менее
ясной, и жар вроде бы прошел. Зато, как выяснилось, зудела кожа на боку, на
бедре, на руке - в общем, на той стороне тела, которой я лежал на
поверхности земли. Вернее на траве. Я приподнялся и глянул, что там
случилось... "Эбэна мать", как выражается мой друг Хасан.
Кожа покраснела, покрылась волдырями, которые местами уже обратились в
отслаивающиеся струпья. Я провел правой рукой по левой - особенных болевых
ощущений никаких, просто отслоившаяся "шелуха" с легким кружением упала на
траву. И тут я заметил, что падают струпики на мелкие-мелкие соцветия с
остренькими пестиками и моментально там рассыпаются. После такой дележки
крохотные кусочки мертвой кожи проваливаются в бутоны, которые сразу
закрываются словно довольные рты. Да эта подлая растительность "бьет
лежачего", компенсируя свою кожно-нарывную деятельность введением
транквилизаторов! А сейчас, когда я оторвал бок от "травушки-муравушки",
успокаивающие средства переставали действовать. Проникший яд жег эпидерму с
все возрастающим садизмом, и унять его было никак. Не имел я в заначке
целительных мазей и лекарств-"тормозов" - ведь сбежал с "Василисы", как
говорится, в чем лежал.
Глубоким йоговским дыханием я поставил заслон гадким ощущениям, затем
заставил двигаться. Запад сейчас четко выделялся зоной сумрака на
горизонте. Почва под ногами вскоре увлажнилась, стала давать четкий след -
это мне не слишком нравилось. А потом вода захлюпала под ногами, и со всех
сторон принялись обступать заросли тростника. Вначале он был довольно
обычным, однако вскоре потянулся к небу, стал смахивать на бамбук. Не
тростник, а Тростник. Сразу вспомнилось, что у вавилонян сила, заставляющая
его разрастаться на болотах, считалась божеством по имени Нидаба. Кстати,
когда я вступил в этот тростниковый лес, мне заметно полегчало,
шкура-эпидерма перестала саднить, как прежде, и сменила красноту на более
спокойный цвет, волдыри же быстренько подсохли. Полчасика передохнул и с
зудежом было покончено, осталось только довольно приятное тепло.
Правда, в дальнейшем приятных моментов оказалось не так уж много.
Тростник тянул в высоту примерно на полтора человеческих роста, а вода
доставала порой до колена. Самое противное, что растительность была густо
облеплена какой-то слизью. Больше того, она в виде канатиков перекидывалась
со стебля на стебль. Крупные сгустки слизи имели что-то вроде ножек,
тянущихся до самого низу. Памятуя о недавнем опыте взаимодействия с
травой-муравой, я старался от этой гадости увиливать. Но затем понял, что
непосредственно коже, кроме легкого чувства омерзения, она передать ничего
не может. По крайней мере, сквозь куртку и брюки слизь не проникала.
Однако без вредительства не обошлось. Для разнообразия оно пришлось на
другие части тела. Виски стало ломить, там и затылок прихватило, сердце
принялось трепыхаться, и какой-то жар начал волнами раскатываться по мне.
Разогрев проводника тока при прохождении через неоднородное магнитное
поле - всплыла в моей заболевшей голове фраза из какого-то учебника. Плюс
подозрительными симптомами являются необычайный рост тростника и быстрое
заживление моих воспалений. Только откуда здесь магнитное поле достаточной
напряженности? Ниоткуда. Хотя эта слизь у меня на большом подозрении.
Очередное вредоносное чудо природы?
Потом я засек голоса. Не наши, американские. Двое галдят как на
Бродвее, метрах в сорока от меня. Один другого зовет именем Джоди. Джордан,
Иордан, все как-то на этом болоте подобралось со смыслом. С каким-то
непонятным мне смыслом. Сейчас можно подобраться и срезать обоих штатников
одной очередью. Но у меня всего тринадцать патронов. Эх, надо было-таки
подскочить к подстреленному Сереге и позаимствовать не нужный ему "Ингрэм".
Ведь он эту пушчонку тоже спер.
Немного погодя стало ясно, что американец всего один и просто пытается
общаться с кем-то по уоки-токи. Причем, у него это плохо получается из-за
помех. Выходит, слизь действительно балуется электромагнетизмом.
Тогда есть все-таки резон подобраться поближе - а там или подстрелить
говоруна, или взять на мушку. Чтобы затем обобрать, то есть изъять в виде
трофеев оружие, лекарства, рацию, деньги, конечно, ценности. Хочешь - не
хочешь, а придется побыть мародером, Робин Гудом, экспрориатором, как уж
угодно.
Я аккуратно двинулся на сближение с америкосом и уже видел его силуэт,
как вдруг застрекотали стволы. Вначале стреляли, кажется, в этого самого
американца, потому что мистер-твистер упал, но потом и сам стал отбиваться
огнем. Похоже, кто-то опередил меня. Маков или, скорее всего, Остапенко.
Это не входило в мои планы. Ведь штатник являлся моей законной поживой. Я
стал приглядываться и заметил в тростниковой гуще мелькающую квадратную
фигуру в камуфляже. Быстренько взял ее на мушку и произвел два выстрела. Не
попал, но приземистый боец быстренько куда-то скрылся. Очевидно, Остапенко
решил, что подоспел еще один цэрэушник и сразу смылся от греха подальше.
Очевидно, упавший американец тоже решил неверно - будто к нему на
выручку торопится его дружок Джоди, - поэтому беспечно проглядел меня. Я
выскочил на раненого буржуя так быстро, что ему и рыпнуться было некуда.
Дуло моего автомата, не мигая, пялилось на лежащего парня, а мой голос
использовал английский язык (конечно же, без американского акцента):
- Эй, ты, собачий кал, слушай меня внимательно и не рыпайся. Я только
что тебе оказал услугу, благодаря который, ты будешь продолжать свою
вредительскую антисоветскую жизнь. Но оплата - немедленно...
Пистолет-пулемет аккуратно отбрось в мою сторону. Только не балуйся, у меня
всегда найдется на тебя лишняя пуля.
Вначале, при моем возникновении, физиономия парня вся разъехалась, как
будто к нему явился Каменный Гость с тенью отца Гамлета впридачу. Затем
штатник попробовал собрать мужественную мордень. Однако, мое указание
выполнил в точности. Я подобрал оружие. ФМГ, складной пистолет-пулемет под
девятимиллиметровый патрон. Неплохая штучка.
- Еще оружие есть? Магазины к ФМГ? Продукты доставай - друзья
познаются в еде. Твердую валюту, кстати, не забудь выложить на травку.
Ничто человеческое мне не чуждо, в том числе и зелененькие.
Последняя фраза превратила ужас в удивление. Штатник напористо
спросил:
- Ты что, не русский разведчик?
- Я русский, понял? Однако сам по себе, поэтому испытываю дефицит
налички. А ты знаешь, что деньги портят человека?
- Нет, - парень аж распахнул совок, услышав странный тезис.
- Они тебя настолько испортили, что ты стал стрелять в меня с лодки.
- Это Джоди. Лиз говорила ему, что человек в кустах не из той группы,
с которой мы столкнулись раньше. А Джоди все равно застрочил из своего
дерьмострела... В итоге, наша лодка отправилась на дно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг