помощь живых людей. Но к нему приближались люди неживые, нелюди недышащие, с
синими лицами: то полковник Остер-Ухов, то мэрин Общак, то президентша, то
другие упокойники. Жезл демонобоя изничтожал нечисть, но валом валила новая
и новая. Уже нитки словно черви поползли из стен, потолка, пола, кои
вскорости стали походить на полуистлевшую рваную ткань. Дворец расплетался и
распадался, как гнилой саван...
"Я тебе не дамся, ты не поглотишь меня, не примешь мой облик и не
станешь править от моего имени. В Пороховую башню!"- собрав последние
остатки президентской гордости, решил залитый потом Фискалий.
Когда он бежал по мостику, ведущему в башню, ноги его вязли,
оскальзывались и запутывались в нитях, которые свисали космами, напоминая
бороду великана. Но президент непримиримо орудовал демонобоем, расчищая себе
дорогу.
Мостик разлетелся, едва Фискалий добрался до башни. Однако бронзовая
дверь оказалась заперта на крепкий замок, а ключей президент не захватил,
раньше не до них было.
Сзади рассыпался дворец, и надо было поторапливаться. Впрочем, дверь
башни оказалась червивой и расползлась под ударом жезла.
В пороховом погребе президент на ощупь развязал один из мешков с
взрывным зельем, выудил из кармана огниво и чиркнул трутом. Первая искра
упала мимо, в то время как сзади уже расплелась двухаршинная стена. Пыл
боротьбы так захватил президента, что он напрочь забыл всякий страх. Сие
поспособствовало замыслу. Вторая искра влетела ровно в порох.
Море света - последнее, что узрел Фискалий, прежде чем провалиться в
бездну, наполненную синелицыми духами.
БЛОК 17. ИШИМСКИЙ СМУТЬЯН. Четкий прием. Симплекс
После взрыва в Пороховой Башне Детинца, почти весь столичный град не
спал. Были подняты на ноги и рейдеры, ночевавшие в своей казарме в Детинце,
и омонцы на своих дворах, и стрельцы из пригородной слободы. Многие люди,
даже не слишком одетые, в одних портах и рубахах, скопились на Дворцовой
площади, ожидая известий о президентском здоровье.
Тем временем ратники оцепили Детинец, омонцы окольцевали дворец, а
рейдеры вошли в него. Каково же было удивление их, когда они обнаружили во
многих местах сильно изъеденные стены, осыпавшиеся фрески и мозаики,
обрушившиеся перекрытия и кровли, будто дворец стоял заброшенным уж не менее
сотни лет.
Из дворцовой гвардии и ближних слуг оказалась найдена едва ли
половина - да и то в каком-то обалдении, в полусне и полном беспамятстве на
предмет истекшей ночи. Остальные же как в воду канули.
Но к великому облегчению и радости сам президент обнаружился в своей
опочивальне. Был он немного смурной, ничего не знающий - не ведающий о
ночном происшествии. А после личного осмотра дворца и башни возжелал
Фискалий молвить слово народу, скопившемуся на площади.
И говорил он с людьми, после чего некоторые теменцы впервые сказали,
что президент - подмененный.
Молвил Фискалий, что волей Неба спасен он от худой смерти, и за
спасение свое собрался облегчить житие всякому люду, избавив его от излишних
податей и тягостей. На все облегчения будут изданы президентские указы с
сенатскими ратификациями.
И в самом деле, указы с ратификациями вышли. Однако вслед за
сокращением податей и тягостей, усохла казна, пришлось половину войска
распустить и многих городовых стражей, некому стало строить и чинить
пограничные крепости и засечные черты. Гулящий люд стал сбиваться в шайки и
грабить купцов да других проезжих как по большим дорогам так и на ночных
улочках-переулочках. И в дома тати теперь забирались, опустошая имение и
насилуя девок. Прибивался к оным разбойникам тот худой народишко, что хотел
удовлетворить свою наклонность к душегубству и мучительству.
Стали просачиваться и волки-ордынцы через ослабевшие сторожевые черты,
двигаясь мимо острожков, по лощинам и оврагам, не разжигая огней, скрываясь
от теменских разъездов и сторожей. И сии хищные проникновения учащались,
поелику служилый люд, казаки и прочий воинский чин начал отлынивать от
пограничной службы или относиться к ратной повинности без должного радения.
Ордынцы углублялись в населенную страну верст на пятьдесят, затем
поворачивали и, развернувшись широким крылом, мчались назад, захватывая
детей в седельные корзины, такоже пленяя отроков, отроковиц, скот, хватая
всякое удобопереносимое имущество. Тожно творилось и на севере, где шэньские
пираты грабили приморские селения и, двигаясь вверх по рекам, вязали в полон
много мирного люда и сметали всё для жизни потребное.
И народ тогда возроптал, требуя от президента исполненного суровости
наказания для разбойников, повольников, грабежников, мучителей и воров, для
всех, кто не усрамляется наложить руки на жалкий скарб вдовы и сироты.
И тогда вышел Фискалий к народу на Дворцовую площадь и глашатал:
- Надо ли вам еще облегчений, люди теменские?
- Нет, ни в коем образе, наелись, - отозвался народ.
- Так чего же вы от меня хотите? Кар и казней?
- Отмщения преступным. Господин наш лучший президент, умертви татей и
мучителей, заставь служилых людей наши дома защищать.
Постоял немного президент, обождал, пока умолкнет народ, и молвил, а
слова его раскричали глашатаи по всем углам.
- Не дождетесь от меня казней и кар. Ждете вы немилости к другим, но
когда она коснется вас, срамоделов, за ваши собственные прегрешения, начнете
вы роптать. Не от человека, не от голосующего собрания, не от президента
должно приходить наказание, ведь никто не знает и не видит всего на земле.
Кара будет приходить от сил небесных и подземных. Небесное воинство
отступится от повинного, а посланцы ада вопьются в него аки звери
ненасытные.
Сказав сие, президент немедленно удалился в Детинец, а народ разошелся,
скребя в головах, ибо полагал, что беззаконие и злодейство долго еще будут
гулять по земле теменской.
Однако вскорости городовые и квартальные надзиратели стали находить во
рвах и яминах разорванные ино поломанные тела разбойников и злодеев - и как
будто не человеком, а большим хищным зверем были они преданы лютой смерти.
По всей теменской державе не отягощались виселицы и не сотрясались
плахи, не оглашались зычным гласом приговоры, однако каждое утро там и сям
обнаруживались свежие мертвецы. И народ знал, за какое злодейство и
преступление наказаны сии люди. Неким зверем мощным раздирались и
тати-разбойники, торгаши-обманщики, и купцы-барыги, и хапуги-самогонщики, и
насильники-похотливцы, и лукавые ремесленники, что выдавали плохой товар за
хороший. Всем им худая скверная кончина наставала. Тут снова загулял слух,
что президент подмененный, что на самом деле страшное он чудище, монструм
монструозус, который ночью темной рыщет по улицам и людей гложет.
А затем в верховьях Васюгана и Тары стали собираться недовольные,
разбойники и обманщики, и сбивались они в большие буйные толпы. Возглавил их
Ишимский Смутьян, дабы идти на столицу и пресечь жизнь зверя-президента, кем
бы он ни был, исчадием ада или человеком. Предводитель разбойников сам
претендовал на президентский кабинет, ибо указывал на свою высокородность -
имелись-де бумаги, согласно коим предок его был нефтяным бароном еще до
Святой Чистки. Потому и велел именовать себя князем. И вез с собой сей князь
бочки с ползучим огнем - напалмием, каковой без участия злых бесов
изготовить невозможно, так во всяком случае вещали ревнители веры древесной.
Знал Ишимский Смутьян, что дурны нравом, своевольны и плохо обучены его
люди, не сладить им с теми полками, что по-прежнему преданы президенту, и
особенно с рейдерами. Посему вошел ушлый князь в сношение с ханом Большой
Орды Нурбеком Тулеем и подговорил его выступить совместно против Фискалия.
С нарочным хан прислал письмо:
"Смилна рахмам рагым. Во имя Аллаха милостивого, милосердного. Знавал я
тебя и ранее, княже, добрый ты был аскер. Надеюсь, сохранил ты по воле
Аллаха упорство и терпение. Готов я оказать тебе военную помощь, невзирая на
то, что ты иноверец. Теменская земля одна из немногих в мире, что не стала
еще в веру истинную - Мохаммад дени, и криво верует в Господа-промыслителя.
Алла акбар. А иллягяиля илл алла. Ну да получишь ты престол по воле Аллаха,
с помощью моей конницы, и тогда правильно уверуешь в Бога. Хуа рахману
рагыму, хуво могу лязи. Вспомни, какие погибели настигли земли Запада,
потому что не было у них веры. Гордились они своим могуществом и многоумием,
вложенным в машины. Но то была не их сила, а сила дьявола Иблиса. Впрочем,
уже тогда трепетали люди Запада перед воинами Джихада. И пришел день, когда
Аллах-каратель разбил машины, Иблис в страхе отступил, а люди Запада
вспотели от страха и оказались слабыми, как женщины. Пришли тогда моджахеды
и федаины, убили нечестивцев и взяли их имущество, их дома и жен. Аллах
способствует праведным, а безбожников погубляет. Да здравствует Исламская
Революция. Алла акбар, иллала акши хадо. Окажу я тебе помощь потребную, но и
ты одари меня аллаверды бочками с напалмием."
В те дни, когда пожелтела листва дубов, во многом числе вступили
ордынские кони в пределы теменской земли, однако встретили их не казачьи
заставы и конные сторожи, а дружественные шайки воров и разбойников.
Соединившись, оба воинства двинулись вдоль правого берега Иртыша, разоряя и
уводя в полон встречное население.
Десятки верст князь Ишимский и союзный ему бек Тулей преодолели, не
встречая особого сопротивления. Казаки, открепившись от своей дозорной
службы, разъехались кто куда. Те немногие, что остались верными президенту и
отечеству, могли лишь докладывать о быстром продвижением разбойничьего
войска. Сторожевые войска тоже откатывались, не ища ратной брани. Ведь
многие дворяне не вернулись в полки, а жировали в своих поместьях, кои
дарованы им были под условие честной службы.
К разбойничьему войску прибивалось немало срамного гулящего народа, и
воры, и дезертиры-бегунки. Все хотели легкой добычи и нетрудного прокорма, а
ордынцы, как у них ведется, упивались убийством и мучительством.
Дотла разорив очередное село за то, что доставило мало припасов и
снеди, да спалив очередную крепость напалмием, выехало разбойничье воинство
на берег Иртыша для переправы - и начало вязать плоты из изб, разобранных на
бревна.
Когда первые отряды уже принялись садиться на плоты, перед очами князя
Ишимского, наблюдавшего за сим с крутояра, неожиданно возник человек
тщедушного телосложения в серой рясе.
- Не спеши, княже, - рече он, - не наступай на столицу.
Князь потянулся к пистолю.
- Что-то я не совсем просекаю, незнакомец, коим образом преодолел все
пикеты и дозоры.
- Не будем обсуждать мое проворство, - ответствовал неизвестный человек
и протянул руки ладонями вверх, показывая, что нет у него оружия.- Звать
меня Фомой. Я тот, кто провел тебя от плахи до свободы. Вспомнил?
Князь вынужден был согласиться, что помнит серорясого, и спрятал ствол
за кушак.
- Да, ты большой мастак внезапно появляться и исчезать. Чего же тебе
надобно от меня, Фома? Я не откажусь наградить тебя, так что проси смело.
- Не надо мне бочонка золота. Прошу тебя, княже, не ходи на столицу.
Тебе не справиться с Фискалием, потому что не Фискалий он и даже не человек.
Война с тобой даст чудищу, выдающему себя за президента, хороший повод
поглотить всю страну. Он ведь питается слабыми покорными душами. Прими мой
совет и останься на правобережье Иртыша, инда изъяви покорность. Отпиши ему
послание, что, дескать, создаешь ты новую пограничную стражу для обороны от
басурмана-ордынца.
- Даже пожелай я, то не смог бы сего сделать. Со мной десять тысяч
отчаянных людей, имя которым саранча: им либо нестись вперед и вперед,
пожирая все на своем пути, либо сдохнуть с голода. А прежде чем сдохнуть,
они приколотят меня гвоздями к доске и пустят вниз по реке. Нет, я не смог
бы устроить из них пару пограничных полков даже при большом хотении. Кроме
того, идут со мной ордынцы бека Тулея - небось знаешь, каковые они хищники,
в любой миг их вострые сабли могут обратиться на нас...
- Ясный князь, смотри, - к предводителю подбежало несколько ординарцев,
но он и так уже заметил. Вздыбилась на реке волна, встала слегка бурлящей
зеленоватой стенкой и не пропускала плоты, вернее, отбрасывала их назад. Из
неподвижного водяного вала медленно вылетали струи, схожие с червями, и
затем возвращались обратно.
- Воспользуйся сим явлением, княже. Скажи своим воинам, что узрел
дурное предзнаменование, - настойчиво зашептал Фома.
- Эка ты постарался, чародей... Значит, колдовать супротив меня
принялся, зловонный огрызок?- налившись яростью, Ишимский Смутьян снова
выхватил из-за кушака пистоль, но серорясый уже отвернулся и зашагал прочь.
- Позволь мне, бачка, - вызвался покарать один из ордынцев, прибывших с
донесением от бека Тулея.- Я соединю его голову с его задницей.
Поскакал нукер, догоняя колдуна и выхватывая на ходу саблю.
- Ва-ах, - выдохнул он, нанося косой удар страшной силы, призванный
развалить серорясого напополам.
Но удар пришелся на воздух, потому что колдун мгновенно сместился в
сторону. Снова и снова резал саблей нукер, но всегда мимо. Кудесник почти
неуловимо для ока перебегал с места на место, доводя своего противника до
полного исступления. Кончился странный поединок тем, что ордынец достал
саблей серорясого, но сила удара направилась в обратную сторону. Трещина
прошла по руке, туловищу, ноге тюркского воина. Когда князь подъехал к
нукеру, от того осталась лишь треснувшая словно бы давно высохшая плоть. А
колдуна и след простыл, так же как и водяной стены на реке. Сие, взаправду,
выглядело дурным предзнаменованием, но князь Ишимский посчитал, что нет у
него иной дороги и велел продолжать переправу.
Через две недели воровское воинство уже подходило к городу Ишиму. По
пути на левобережье Иртыша число разбойников увеличилось вдвое за счет тех,
кому неохота было вкалывать и в поте лица добывать хлеб свой, кто алчен был
до чужого имущества. В то же время пахотный народишко, что допреж с радостью
встречал разбойничье войско, вскоре проклинал его, наглядевшись на то
"облегчение", которое случалось с хлебными закромами, свинарнями, овчарнями
и разными припасами. Оттого и пошла молва, что разбойничье воинство воюет не
в поле, а в курятнике.
Смутьян заняло город Ишим без боя, только пригрозив метнуть напалмий на
его стены; три дня его воины беспробудно пьянствовали, сбив замки на
казенных водочных погребах. Немало было взломано и податливых бабьих сердец,
и того, что в женском естестве пониже расположено.
А затем разбойничье войско потянулось из Ишима по Восточнотеменскому
шляху, оставя небольшой гарнизон в городской крепости. В узости между
Красных Холмов походные порядки сильно растянулись, а тут ордынские
разведчики доложили, что на высотках заметили разъезды и дозоры
президентских воинов-серокафтанников.
Князь Ишимский почуял, что настает час решительной битвы, ведь до
столичного града Теменск осталось не более двух недель пути.
Ратоборству предстояло случиться в сложной местности, и Ишимский
Смутьян задумался о том, как трудно маневрировать его разгульным воинством.
Однако же отправил карабкаться на холмы наиболее обученные слаженные отряды,
где поболее бывших боевых холопов и поднаторевших в ратном деле
перебежчиков. Конные тьмы ордынцев, как порешил князь на совете с беком
Тулеем, должны были укрепить и расширить фланги.
Брань завязалась сперва на правом фланге: воровские отряды прямо на
гребне холма столкнулись со стрельцами, численностью не менее полка.
Президентские воины встретили наступающих свинцовым ветром, но князь
Ишимский с помощью наводчиков, облепивших высокие сосны, удачно прицелил
мортиры. Устроивши меткий обстрел, разбойники сумели опрокинуть передний
президентский полк, на его плечах спуститься с холма, там ударить в средний
полк и после жестокой сечи принудить его к отступлению. Теперь главные силы
князя Ишимского смогли выйти из узилища в чисто поле.
Они поддержали изнуренный правый фланг разбойничьего войска и погнали
средний президентский полк; кто уцелел из серокафтанников, тот скрылся в
окрестном лесу. Впрочем, не до их преследования сейчас было. Перед воровским
войском лежало полверсты чистого поля, простреливаемой земли, за которой
стоял большой полк президента. Однако уже ни князь Ишимский, ни бек Тулей не
сомневались в своей победе.
Порешили они немедленно ударить главными силами в чело вражеского
войска, заодно ордынская конница должна была предпринять натиск на левом
фланге, чтобы окружить президентский стан или хотя бы зайти ему в тыл.
- Ништяк. Не будет нам тут позора, - молвил князь Ишимский, глядя с
пригорка, как толпа воров с ревом почесала через поле вперемешку с
полуприрученными медведями и полудикими псами. С ходу разбойники палили
рьяно из ручных мортир и картечниц, их весомо поддерживали десятифунтовые
пушки, поставленные чуть поодаль, на высоте,- Должны допереть, а там они уже
сомнут большой президентский полк. Мои урки - хуже зверей.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг