Пока ватага, ничего не понимая, судила да рядила, чего это кроткий
пленник вдруг взвился на дыбы и понесся, не разбирая дороги, пока
Маргарет, позабыв про все десантные заморочки, успокаивала своего дорогого
мельника, Люс медленно вернулась к тому зеленому дубу, под которым
оставила Серебряную Свирель и братца Тука. Ей хотелось удостовериться, что
хоть здесь все в порядке.
Братец Тук - очевидно, на языке жестов - уговорил певицу перебраться
поглубже в кустики. Люс прислушалась, поняла, куда они скрылись, и
осторожно отвела рукой ветку.
Свирель лежала в том самом блаженном отрешении, которое Люс уже было
знакомо. Монах не торопился - он сидел у ее ног и медленно водил пальцем
по босой ступне. Вдруг свирель негромко ахнула, и у нее сбилось дыхание.
- Ага, - отметил монах, продолжая ласкать белую ножку. Тут он
почувствовал присутствие постороннего и поднял взгляд. Люс поднесла палец
к губам и всем лицом изобразила вопрос: "Ну?.."
И тут монах поразил ее наповал. Как если бы и не разделала их с Люс
тысяча лет, он бодро поднял кулак с торчащим вверх большим пальцем - мол,
все в наилучшем порядке!
Затем, видимо, желая показать Люс, как эти дела делаются, легонько
потянул юбку Свирели вверх, открыв колено. С коленом он затеял ту же
процедуру, ища особо чувствительные местечки, а Свирель помогала ему
своими томными "Ах!.."
Увидев, что проказник монах в помощи не нуждается и со сложным
заданием справится получше Джека, Люс направилась к стрелкам - на случай,
если понадобится удержать их от возвращения под зеленый дуб.
Но ватаге было не до дуба.
Черный Джек вылез-таки из пруда весь в тине и попросил убежища на
мельнице - он надеялся, что кто-то из старших дочек мельника поможет ему
привести себя в порядок, ополоснет чистой водой и даст какое-нибудь одеяло
завернуться, пока его одежда будет выполоскана и высушена на солнышке.
Опять же, холодное купание требует согревающего средства.
Самая старшая дочка, которую бдительный мельник не напрасно прятал от
"зеленых плащей", тоже была весьма пышной красавицей. Раздеться-то Джек
разделся, и бадейку чистой воды, чтобы ополоснуться, получил, и одеяло -
соответственно. Да только договорился он с дочкой мельника до того, что не
стоит бездарно тратить время, пока штаны с рубахой сушатся на солнышке.
Одним словом, парочка закрыла за собой дверь и подперла ее сундуком.
Никто бы этого и не заметил, но один стрелок обратил внимание, что на
живой изгороди висит полное облачение "зеленого плаща", вдобавок мокрое.
Стали производить дознание. Вся ватага оказалась одетой и сухой, но не
хватало Черного Джека. Тут мельник с мельничихой Маргарет, активно
участвовавшие в следствии, сообразили, что к чему. Люс явилась вовремя -
Мельника держали четверо, в том числе и здоровенный Малютка Джон,
мельничиху Маргарет - двое, а Томас-Робин держал речь. Он объяснял
мельнику, что лесные стрелки - общественное достояние, и всякая женщина
имеет право ими воспользоваться. Но мельник такой благотворительности не
понимал.
Пока разбирались с мельником, пока эвакуировали с мельницы и прятали
в лесу Джека с новой подружкой, пока мирились за кружками эля, пока опять
успокаивали мельника, не желавшего отдавать дочку за голодранца, -
наступил вечер. И, стоило солнцу зайти за край леса, раздался стук копыт.
Подъехала Мэй, ведя в поводу вторую лошадь мельника. Лицо у нее было
такое, что даже подвыпившие стрелки не рискнули соваться к ней с
вопросами.
Мэй только глянула - и сам собой образовался проход в толпе, ведущий
прямиком к Люс. Она подошла вплотную - и Люс стало страшновато. Такую
угрюмую женщину она видела впервые.
- Я два часа стояла у ворот обители, - негромко сказала Мэй. - Два
часа. Он отказался выйти. А дурак привратник твердил одно - юный лорд
решил принять постриг, и отговаривать его бесполезно. Дьявольским
наваждением меня назвал...
Мэй замолчала. Люс боялась вздохнуть.
- Значит, вот как все кончилось, - опять заговорила Мэй. -
Оказывается, все эти стихи, которые я раскапывала в архивах, были
посвящены тебе... Вот ведь ирония судьбы! И вот почему я в прошлый раз не
могла найти его! Кто же знал, что он примет постриг в восемнадцать лет?!
- И кто виноват, что он первой встретил меня, а не тебя? - осмелилась
спросить Люс. - Если бы первой была ты, он посвятил бы эти стихи тебе...
- Да нет уж, - неожиданно усмехнулась Мэй. - Его стихи - это уже факт
истории. А в них фигурируют светлые волосы, серые глаза, и при желании
можно даже опознать прическу "одуванчик", которую носили в твоем веке. Как
мне это раньше не пришло в голову?
Люс услышала деликатное покашливание. Она обернулась - в нескольких
шагах за ее спиной стоял братец Тук.
- Сделал все, что мог, - с тихой гордостью признался монах, а рожа у
него была весьма довольная. - А теперь хочу проститься. Трое суток
пропадаю, отец настоятель голову мне оторвет. И впридачу дичи не принес...
- Это ж каким чудищем нужно быть, чтобы оторвать тебе голову? -
пошутила Люс, но голос прозвучал как-то невесело.
- Да и мне пора прощаться, - твердо сказала Мэй. - Больше мне тут
делать нечего. Пойдем, проводи меня, Люс-А-Гард.
- И я тоже провожу, - немедленно присоединился братец Тук. - Может,
нам еще по дороге окажется.
Мэй пожала плечами, и все трое направились к лесу. Вовсе незачем было
ватаге любоваться, как Мэй-Аларм растворяется в воздухе.
Они углубились в лес, причем суровая Мэй шагала впереди и не
оборачивалась, уверенная, что Люс сумеет вовремя ублагостить
любознательного монаха. Люс и пыталась - исходя из знания мужского
характера.
Ни один мужчина не обрадуется, если после первой нежной близости с
девицей ее подруга начнет расспрашивать о его планах дальнейшей совместной
жизни. Даже любвеобильный монах двенадцатого века. Поэтому Люс и
потребовала прямого ответа на вопрос - что братец Тук собирается делать с
Марианной? Она искренне надеялась на то, что он уйдет от разговора и
избавит ее с Мэй от своего общества.
- А есть у меня одна мудрая мысль, - безмятежно отвечал монах. - У
нас тут поблизости премиленькая женская обитель. Я с матушкой
настоятельницей знаком, весьма и весьма... Попробую-ка я нашу красавицу
туда определить!
- Да ты, братец Тук, совсем умом повредился! - воскликнула
ошарашенная Люс. - Марианну - в монастырь? Она, можно сказать, из
монастыря сбежала, а ты?..
- Из какого это монастыря? - насторожился монах. - Поблизости у нас
таких монашек не было!
- Знаешь, монастырь - это не обязательно каменные стены и молитвы...
- Люс вздохнула, подумав про гостиничный номер-супер-люкс, где только что
ставшая Серебряной Свирелью Марианна ревела в пуховую подушку от
одиночества, утирая слезы бесценными валансьенскими кружевами, а весь мир
ей бешено завидовал.
- Да ей в той обители неплохо будет, с ее-то голосом! Ее и без
вступительного вклада возьмут, за один только голос! Настоятельница там
умница, поймет - чтобы такое послушать, из самой Нормандии богомольцы
приплывут! А насчет всего прочего не волнуйся - я ей там скучать не дам.
Ежели не понравится - насильно держать не стану. Да ведь и ты тоже будешь
ее навещать?
- Возможно, - согласилась Люс. - Только как-то это странно - в
монахини...
Братец Тук посмотрел на Люс с большим и нескрываемым подозрением. Она
встревожилась - похоже, монастырь двенадцатого века был совсем не таким
тоскливым заведением, и напрасно его пытались избежать героини из бабкиной
библиотеки.
- У нас иная почтенная леди, хоть и раскрасавица, за всю жизнь
столько счастья не знала, сколько самая захудаленькая сестричка из
монастыря святой Бригитты! - уверенно сказал братец Тук. - Да ты вспомни
леди Лауру, царствие небесное ее грешной душеньке... Если бы не я - много
бы она в своей печальной жизни потеряла. А коли ты беспокоишься о том, не
стал бы вредить Марианне лорд Блокхед, то не бойся - у обители стены
крепкие, ей сам архиепископ Кентерберийский покровительствует. Куда лорду
против нашего епископа!
И монах стал живописать прелести жизни, ожидающей Марианну. Были там
и регулярные занятия музыкой, и прием знатных гостей в монастырском саду,
и ведение любовной переписки с учеными монахами из его, братца Тука,
обители, и, естественно, свидания с самим братцем Туком. Послушать его -
так выходило, что женский монастырь в двенадцатом веке был развеселым и
вполне культурным местечком. Вот только письма приходилось писать на
латыни, да еще желательно стихами...
Люс задумалась - действительно, пока для Свирели все складывалось
вполне удачно. В свое время она могла вернуться когда угодно, вот разве
что вышла бы из хронокамеры на несколько часов позже той роковой минуты,
когда вошла туда. Люс представила ужас бабули Дианы и прочих заговорщиц,
глядящих во все глаза, как из тесной хронокамеры с трудом выбирается
дряхлая Свирель в потрепанной рясе...
- Ну, хоть одной из нас повезло, - вдруг сказала Мэй, останавливаясь
и оборачиваясь. Видимо, она в конце концов прислушалась к выступлению
монаха.
Люс молча смотрела, как она закатывает рукав, чтобы добраться до
своего браслета - изящной металлической ленточки на предплечье, совершенно
не похожей на стилизованные под настоящие украшения браслеты Люс, Зульфии
и Свирели.
- Я не держу на тебя зла, Люс-А-Гард, - задумчиво сказала Мэй-Аларм.
- Такая у нас с тобой судьба. Я даже хочу помочь тебе...
Она достала из патронташа очередной маленький приборчик, тоже с виду
вполне загадочный.
- Держи. Возьми обеими руками, вот так...
Мэй сложила из ее пальцев хитрую загогулину. Что-то похожее
выделывали в Японии "цветы смерти", усаживаясь медитировать.
- Что это такое? - покоряясь, спросила Люс.
- Трудно объяснить - ты же не разбираешься в физике? И я тоже - не
женское это дело. Тем более, что за полтораста лет физика сильно ускакала
вперед.
- Физика? - заинтересовался братец Тук. - Это кобыла или ослица?
- Это наука такая, - объяснила Люс, даже не улыбнувшись.
- Ты уж поверь мне без объяснений, что это очень сильная штука, -
продолжала Мэй. - Входит в боекомплект хронодесантницы. Одна беда -
одноразовая. Да ты не дергайся - не взорвется! Грубо говоря, это индуктор
биоволн, но не только их, там еще что-то на молекулярном уровне...
- Так это же алхимия! - обрадовался братец Тук. - Там тоже про
молекулы!
- Не надо про уровень, ты лучше скажи, что оно делает, потребовала
практичная Люс, старательно сжимая штуковину.
- Ты поосторожнее! - забеспокоился монах. - От алхимии одни
неприятности. Вот брат Германус два года назад чуть всю обитель на воздух
не поднял.
- Ты знаешь, что такое приворотное зелье? - спросила Мэй.
Люс кивнула, начиная понимать.
- Мы сейчас настроим индуктор на тебя, он все твои данные переварит и
выдаст такое излучение, что твой Робин Гуд не устоит. Он даже не поймет,
что это с ним случилось.
Мэй достала еще один приборчик, назвав его стационаром, подключила к
индуктору и начала доподлинным образом колдовать. Она взяла руки Люс в
свои, то усиливала, то ослабляла нажим, пальцы ее то раскалялись до
невозможности вытерпеть жар, то мгновенно делались ледяными, а Люс все эти
чудеса безропотно терпела. Не то чтоб она так жаждала приворотного зелья -
а просто ей была любопытна процедура изготовления.
- Похоже, он снял все показания, - пробормотала Мэй и разжала
окаменевшие пальцы Люс. - А теперь гляди. Вот белая кнопка. Утапливаешь.
Шесть секунд - первый сеанс обработки. Через час - второй. А затем -
короткие вспышки по мере надобности. Всего кристалла хватает на тридцать
секунд. Эта штука действует на всех, начиная с горилл и кончая
престарелыми профессорами точных наук. Девочки из лаборатории на ком
только ее не пробовали!
- Хорошая штука, - одобрила Люс. - Жаль, что я сама не смогу сделать
запись. У меня так не получится.
- Да, нас этому долго учили. Я могу и сама себя записать, это немного
иначе делается.
- Как же ты без него?
- Он мне еще не скоро понадобится... - и Мэй как-то нехорошо
посмотрела на Люс. - Похудеть малость, что ли? Может, поэты любят, когда
потоньше? Без округлостей?
Была в этом какая-то временно непонятная подначка.
- Это смотря на кого напорешься... - и Люс вздохнула. - Бес их,
мужиков, разберет. А что до округлостей - извини, я ну совсем не пойму,
как ты с такущим бюстом еще можешь драться. Он же у тебя - почти как у
Свирели! Но та хоть сидит на одном месте и лишний раз не шевельнется. А
ты? Он же, наверно, здорово мешает группироваться?
- Привыкла, - усмехнулась Мэй.
- Такое сокровище мешать не может! - авторитетно вмешался братец Тук.
- Странные вы женщины, непонятные вещи какие-то говорите, нет чтоб о
платьицах, о вышивках. Я так и не понял, из какого вы королевства. И как
ты, леди Мэй, собираешься уезжать отсюда? Тебя лошади поблизости ждут? Или
носилки со слугами? Простишься - а дальше что?
Мэй посмотрела в умные серые глаза монаха, вдруг протянула руку,
скользнула пальцами сквозь рыжий веник удивительно мягкой бороды и
погладила по щеке.
И Люс почудилась, что между этими двумя натянулась тоненькая ниточка
понимания.
- Дай-ка я и тебе прощальный подарочек сделаю, - сказала Мэй. - Вот
тебе мой фонарик. Пригодится. Ты же часто по ночам шастаешь. Так чтоб ногу
не подвернул...
Она достала из патронташа очередной узкий цилиндр. Потянув за кончик,
она вытянула цилиндр в светящуюся палочку.
- Так это была ты? - изумился монах. - А я думал - привидение! Ты же
из стены появилась! Страху я тогда набрался... постой! А может ты - того?
Не человеческой рукой сделана?
- Опомнись, братец Тук! - развеселилась Люс. - Да кто из нас вообще
рукой сделан? Тебе-то грешно говорить такие глупости!
Прежде, чем взять подарок, монах потыкал пальцем в бедро Мэй.
- Ничего, плотное, - удостоверился он. - Ну, за подарочек благодарю.
Жаль, отдарить нечем.
- Я тебя часто вспоминать буду, - пообещала Мэй, - а это тоже много
значит. Я ведь кого попало не вспоминаю. Ну, прощай, братец Тук. Прощай и
ты, А-Гард. Серебряной Свирели кланяйся. Намекни ей, что хорошего сыночка
родит. И пожелай мне удачи. Попробую отыскать другого поэта...
- Прощай, Аларм, - печально сказала Люс. - И не связывайся ты лучше с
этими поэтами! От них, кроме истерики, ничего не добьешься.
- Такая судьба, - сказала Мэй-Аларм. - А ты не связывалась бы с этими
атлетами. Не в них счастье. Ну, дальше провожать меня не надо. Вы
возвращайтесь, а я - вон туда.
И она, не глядя, указала в самую непроходимую чащобу.
- Пошли, братец Тук, - заторопилась Люс. - Пойдем, пойдем, и только
не оборачивайся...
- Почему это я не должен оборачиваться? - удивился монах. - Наоборот,
мне как раз интересно, кто там, в буреломе, эту леди поджидает!
- Никто не не поджидает, пошли! - воскликнула Люс, разворачивая
монаха и пихая его вперед по тропинке. - Пошли, пошли, нас вся ватага
ждет!
Но хитрый монах, сделав вроде бы покорно два шага, на третьем резко
развернулся. И увидел, как Мэй медленно тает в воздухе.
Крепкие монашьи ноги подкосились. Братец Тук опустился на колени у
ног Люс, глядя туда, где только что стояла Мэй.
- Свят-свят, пречистая Дева, святой Герберт, святой Андрей, святая
Бригитта! - забормотал монах и зашарил у себя за пазухой в поисках креста.
- Все-таки привидение! Неприкаянная душа! Как же это она меня провела? Я
же ее своими руками щупал!
- Ну, в таком случае, ты первый человек, который пощупал привидение,
- хладнокровно заметила Люс. - Вставай, братец Тук. Видишь, я же не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг