пугаюсь и святых не поминаю. Это - ничего особенного...
- Ничего особенного! - возопил монах. - Неприкаянная душа в чистилище
возвращается, а тебе - ничего особенного!
- Какое чистилище?! - Люс лихорадочно вспоминала все, что знала о
неприкаянных душах, а монах сел на пятки и с надеждой на нее взирал.
- Непременно как что-то непонятное случается, так у вас, монахов,
чистилище на уме... проворчала Люс. - Ты сам подумай - станет грешная душа
в потасовку ввязываться и угнетенную невинность спасать? И где ты видел,
чтобы привидение среди бела дня верхом носилось?
- Так, это, значит?.. - монах разинул рот и уставился в небо с
большим недоверием. - Ангел?!.
- Ангел, ангел, - подтвердила Люс. - И встанешь ты когда-нибудь?
Похоже, ватагу ждет ночной переход, а тебе пора в аббатство. Ты только
ничего не говори про ангела сэру Эдуарду. Если ты от этих чудес чуть не
спятил, то он и вовсе свихнется!
- Не нравится мне все это, - сообщил, поднимаясь, монах. - У ангелов
- сияние, и они кулаками не размахивают.
- Это в порядке конспирации, - объяснила Люс, но он то ли не понял
латинского слова, то ли не поверил.
- Заморочило тебя привидение, - решил наконец братец Тук. - Или же ты
- заодно с ним.
- Ну, а если и я могу исчезнуть когда пожелаю? - разозлилась Люс. - А
если и Марианна может?! Что же - вокруг одни привидения!
Конечно, приводить такой аргумент не стоило, но братец Тук
разозлил-таки нетерпеливую А-Гард. Тем более, что она не любила
изворачиваться и выкручиваться, а сказать братцу Туку правду о
хронодесанте было невозможно.
- Марианна? - остолбенел монах. - А я - с ней!.. Ох!.. Святой
Евстафий - с привидением!
Люс сгоряча переоценила прогрессивные взгляды монаха. Мысль о том,
что оно состоял в интимных отношениях с призраком, поразила братца Тука
наповал. И он ударился в паническое бегство. Только сучья затрещали.
- Постой, братец Тук! - завопила вслед ему Люс, но он шпарил, не
оборачиваясь, примерно так же, как Серебряная Свирель от Черного Джека, и
с таким же шумом.
"Интересный человек, - подумала, остывая, Люс. - Схватку с
превосходящими силами противника выдержал, любую женщину уговорить без
слов может, а информацию переварить не сумел!"
Размышляя о странностях средневековой психики, она побрела назад, к
мельнице. И на самых подступах услышала нежный голосок Свирели. Та на
ломаном историческом наречии призывала братца Тука. Люс пошла на голос.
- Ничего не понимаю, - сказала Свирель. - Только что пролетел мимо
меня с такой скоростью, что свист стоял. Я его позвала - а он на меня
рукавами машет и крестится! И дальше понесся. Как ты полагаешь - он не
сошел с ума?
Серебряная свирель умудрилась вложить в эту фразу прежние капризные
интонации. Как будто Люс была дипломированным психиатром и должна была
немедленно поставить точный диагноз!
Люс неопределенно пожала плечами. Она понимала - монах наедине с
собой опомнится и поймет, что все-таки имел дело с живой женщиной. Надо
будет ему сказать, что насчет исчезновений она пошутила. Ведь приняты же в
этом веке мелкопакостные розыгрыши? И тут Люс вспомнила, как ловко братец
Тук спланировал будущее Свирели.
- Ну, все в порядке? - изобразив на физиономии больше интереса, чем
требовалось, спросила Люс. - Свершилось?
- Ага!.. - и Свирель вздохнула с большим блаженством, чем полагалось
в таком случае.
- Не было желания завопить и удрать?
- Какая же дура от этого удирает? - честно удивилась Свирель.
- Значит, тебе было с ним хорошо?
- Неплохо, - как бы свысока, с позиции зрелой женщины, призналась
довольная Свирель, а Люс еще раз подивилась мастерству рыжего монаха,
сумевшего с первого раза добиться такого эффекта. - Только не с ним, а
вообще...
- Это как? - насторожилась Люс.
- Ну, я же его не видела. У меня глаза как сами закрылись, так уже и
не открывались. Понимаешь, у меня все, что было, не ассоциируется с
братцем Туком. Вроде как это сделал не он, а вообще... Тем более, что он,
как ты советовала, был сзади.
Такого эффекта от своего совета Люс не ожидала.
- Ну, ты все-таки не забывай, что это сделал именно он, а не Джек, -
напомнила Люс. - И не Рыжий Питер. И не Малютка Джон. Кроме того, братец
Тук всерьез решил позаботиться о твоем будущем. Идея, мне кажется,
неплохая.
- Что за идея? - осведомилась Свирель. - Я после похождений в
Блокхед-холле не уверена, что в этом треклятом двенадцатом веке для меня
найдется подходящее местечко. А жить в лесу я не могу. Вы же с Мэй не
станете доставлять мне каждое утро надувную ванну с шампунем.
- А мужчины? - ехидно спросила Люс.
- Теперь, когда я кое-что знаю о мужчинах... - и Свирель не стала
продолжать, хотя Люс было страшно любопытно.
- Братец Тук хочет спрятать тебя от всех неприятностей в монастыре, -
сказала она. - Это не так уж глупо. Ты будешь петь в монастырском хоре и
пользоваться неслыханным успехом. Будешь при этом вести свободный образ
жизни. Настоятельница - давняя подружка братца Тука. То есть, в разумных
пределах свободный. А братец Тук будет тебя навещать.
- Ах, вот как он это себе представляет? - неприятным голосом заметила
свирель.
- А что плохого? У тебя будет множество поклонников, ты сможешь
выбирать, на братце Туке свет клином не сошелся. А ванну мы тебе
как-нибудь переправим. Почему бы тебе не пожить в монастыре несколько
лет?.. В свое удовольствие?..
Тут лицо певицы так исказилось, что Люс отступила на шаг назад.
- Несколько лет? - с неподдельным ужасом спросила та. - Да я же форму
потеряю!!! Мне с педагогом заниматься надо! У меня же конкурс на носу! Я
же про-ва-люсь!!!
- Какой конкурс?! - Люс прямо-таки остолбенела. - Какой педагог?!.
Она честно забыла все, что ей толковала о будущем всемирном Илона
Драйзер.
- Как это - какой конкурс? Ничего себе! Конкурс - только один! Люс, я
тебе клянусь чем хочешь - если я провалюсь, то покончу с собой! -
решительно заявила свирель. - Ничего себе придумали - монастырь и
церковный хор! Мне бешеные деньги обещают Ла Скала и Метрополитен-опера! А
я запрусь в монастыре и буду отрабатывать рулады для двух десятков
богомольцев! Прелестная перспектива для трехкратного лауреата!
- Выходит, победа на конкурсе для тебя важнее? - не веря своим ушам,
спросила Люс.
- Это же дело всей моей жизни, - Свирель даже посмотрела на Люс
свысока, словно на малое дитя, еще не понимающее таких высоких материй.
- А кто ревел в больничном саду? - ядовито поинтересовалась Люс. - А
кто рыдал в номере-супер-люкс над кучей золотых медалей? А на кого не
обращал внимания поганый концертмейстер?
- Рыдать я буду еще не раз, - мужественно пообещала Свирель. - Ты,
наверно, просто не представляешь, как это бывает внутри, когда ведущий
говорит: "Первое место присуждается...", делает паузу и называет твое имя!
Ты не слышала, как дребезжит хрусталь на оперной люстре от аплодисментов!
- Можно подумать, ты слышала... - буркнула Люс. - А что такое победа,
я знаю. Я все-таки А-Гард Шестнадцатая.
- А что такое А-Гард? - высокомерно спросила Свирель.
- А что такое "Серебряная Свирель"? - со всей возможной взаимностью
спросила Люс.
Действительно - для каждой из них титул собеседницы был пустым
звуком.
Свирель резко развернулась и направилась к мельнице, к тому самому
пруду, куда Мэй добрым апперкотом опрокинула Черного Джека. Но она не
принялась сразу же набирать код на браслете - и это обнадеживало.
Ничего не понимая и кляня женскую логику, Люс отправилась разыскивать
Томаса-Робина. Она была полна решимости этой же ночью покончить со всеми
проблемами, благо за пазухой лежал подарок Мэй.
Стрелки приводили в порядок снаряжение, а Томас-Робин, Черный Джек,
Малютка Джон и еще несколько человек сидели на корточках у костра и
пальцами рисовали какой-то сложный план по земле и золе.
- Десять человек во главе с Джеком встанут вот здесь, - сказал вожак
и положил на золу камушек.
- Подальше, - поправил Джек. Он воткнул а золу веточку и положил
камушек за нее.
- Опять решил выдернуть первого всадника петлей из седла? - сердито
спросил Малютка Джон. - Опять будешь меня уговаривать, чтобы я висел на
этих проклятых веревках и держал твоих удавленников?
- Мы же не за шею их выдернем! - воскликнул Джек.
Люс, подкравшись, поискала ни широкой спине вожака подходящее место.
Насчет нужной точки Мэй ее не проинструктировала. Поэтому Люс прижала
аппарат между лопаток, нажала кнопку и сосчитала до шести.
- А, это ты, парень, - обернулся к ней стрелок. - А мы тут замышляем
проучить малость лорда Блокхеда. Давно напрашивается! Ребята додумались,
как его выманить из замка.
- А ну, выкладывайте, - потребовала Люс, вспомнив, что когда-то
всерьез увлекалась средневековой фортификацией.
Она подсела к костру, и ей изложили план - достаточно простой даже
для лесной ватаги. Люс, подумав с минуту, протянула руку к соседнему кусту
и сломала пригоршню мелких веток. Переставив на поле боя все камушки и
повтыкав куда следовало ветки, она придала замыслу стрелков подлинную
элегантность. Томас-Робин уставился на нее во все глаза.
- Чем больше узнаю тебя, тем больше обнаруживаю в тебе знаний и
способностей, - удивился он. - Откуда это? Что у тебя за странный ум? В
каких монастырях учат таким тонкостям?
Восхищение в его глазах относилось пока что не к женской прелести
Люс, а к ее интеллекту. Ни малейшего проблеска мужского интереса в
фиалковых глазах Люс не обнаружила. Это задело ее. Задело настолько, что
она решила во второй раз включить аппарат.
Вторичная обработка произвела мгновенное чудо.
- Ну, молодцы, спать! Завтра мы выступаем еще до рассвета! - приказал
вожак. - Энтони, проверь, у всех ли полны колчаны стрел. Если нет - дай
растяпе по уху и вели ему взять у меня с десяток. Я что-то многовато
подобрал их сегодня. И чтоб никакой обиды мельнику! Хватит с него на
сегодня. А то однажды возьмет да и выдаст нас шерифу. Такие случаи уже
бывали. Я не хотел бы во второй раз штурмовать ноттингемскую тюрьму.
- А ты? - спросил Черный Джек, немедленно заворачиваясь в зеленый
плащ и укладываясь вместе с другими стрелками возле прогоревшего костра.
- А я посовещаюсь с нашим другом, - загадочно ответил вожак. - Если
парень знает военное дело не хуже лорда, который двадцать лет прослужил
королю, то беседа с ним может быть очень поучительной, ты не находишь?
Джек, знавший тайну Люс, пожал плечами, как бы говоря этим - знаю я,
о каком военном деле вы собрались рассуждать на ночь глядя. Но он ни
сказал ни слова, потому что слово вызвало бы у ватаги ненужный интерес. Он
только посмотрел, отвернулся и улегся спать.
Робин-Томас, обняв Люс за плечи, повел ее прочь от угомонившейся
мельницы, к лесу.
- Послушай, Том, я что-то не пойму, - сказала Люс. - Как же тебя
все-таки зовут? Ты действительно Робин Гуд, или все-таки Томас Тернер?
Только не обижайся, я ведь из далеких краев. О ватаге Шервудского леса мы
только всякие истории слышали.
Вожак приосанился.
- Отрадно, что о нас говорят в самой Гаскони, - заметил он. Очевидно,
сарацинские земли, вроде Греции или Византии, для него как бы не
существовали, во всяким случае, с их мнением он не считался.
- Ну так как же? - не унималась Люс.
- Я тоже никогда не видел Робина, - с большим трудом признался Том. -
И даже не знаю, жив ли он. Понимаешь, мы, стрелки, не засиживаемся в лесу
до старости. Зачем обременять собой ватагу? Возможно, Робин Гуд
почувствовал, что старость подступила, отдал рожок и лук со стрелами
кому-нибудь помоложе, а сам удалился на покой. Ушел подальше, где его в
лицо не знают, и стал себе жить... Или вон - в обители за рекой, думаешь,
мало нашего брата?
- А от кого ты получит рожок и лук со стрелами?
- Он Хью Зеленой Ветки, - сказал вожак. - Но это те самые лук и
рожок! Других таких нет. Если меня подстрелят, я их передам Черному Джеку.
- Твой рожок сейчас у меня, - и Люс положила руку себе на грудь, где
под тонкой замшей топорщился сигнальный рожок.
- Это не мой, я взял его для юного лорда у Гари Кочерыжки. Мой -
всегда при мне. А может, Робина подстрелили слуги короля, или люди шерифа,
или его выдал какой-нибудь предатель. А то и женщина...
- Почему же тебе дали это имя?
- Наверно, потому, что люди не очень разбираются в наших лесных делах
и не знают, кто из нас жив, кто помер, а кто состарился и ушел. И они
считают - раз сорок лет назад ватагу водил Робин Гуд, то он и теперь -
самый меткий стрелок и самый выносливый бегун. Пускай зовут! Если Робин
Гуд был таким замечательным стрелком и таким лихим вожаком, то для меня
носить его имя - честь, правда?
- Честь... - отвечала Люс и больше уж не задала ни одного вопроса.
- Как странно, - заметил Том. - Мы с тобой все время говорим то о
схватках, то о засадах, то об оружии...
- А о чем бы ты хотел? - выпустила колючки Люс. - Рассуждать с тобой
о нежных чувствах я не стану. Спасибо, твое мнение о себе я уже слышала.
- Я никогда не думал, что смогу полюбить такую худышку, - признался
Том. - По мне, это все равно, что с мальчишкой обниматься. Пусть итальянцы
своих мальчишек любят! У нас этому их пороку не место. Но вот смотрю на
тебя - и сам не понимаю, что меня к тебе вдруг потянуло. Или наконец-то я
разглядел тебя?
- Чего тут разглядывать? - не унималась Люс. - Ни грудей как две
ковриги, ни бедер в три обхвата, ни задницы как круп графской кобылы!
- Сердись, сердись, - усмехнулся стрелок, - имеешь полное право! Да,
всего этого у тебя нет и не предвидится, и все же моя тяга к тебе все
сильнее... А ведь вроде и выпил немного... Что ты со мной сделала? Может,
ты действительно ведьма?
Люс фыркнула - за привидение ее сегодня уже принимали. Вдруг она
услышала шорох веток и шаги.
- Прячемся! - шепотом приказала она. - Там кто-то идет! Не хочу,
чтобы видели, как мы с тобой обнимаемся!
Конечно, можно было просто встать вдвоем за толстый древесный ствол и
затаиться. Но Люс с такой запланированной неловкостью присела за кустом
шиповника и потянула за собой вожака, что он сразу же растянулся на траве,
а Люс совершенно естественно прилегла рядом с ним.
Мимо прошли, пытаясь беседовать, Серебряная Свирель и кто-то из
стрелков. Закутанный в зеленый плащ до ушей стрелок соловьем разливался, а
она отвечала коротко, потому что еле начала осваивать язык, и по ее голосу
Люс поняла, что сумасбродная певица еще ничего не решила, а ухажеру грозит
суровый конфуз. Свирель искала в этой жизни не любви, а победи, и
удивительно, что Люс слишком поздно поняла основной элемент ее характера.
- Лежи, лежи, - прошептал Том, когда она попыталась приподняться на
локте. - Хочешь, я подстелю тебе свой плащ?
- Подстели, - согласилась Люс. - И сам тоже не лежи на сырой траве,
простудишься.
- Такого еще не бывало, чтобы лесной стрелок простудился, -
усмехнулся Том и расправил знаменитый зеленый плащ.
- И все-таки, - устраиваясь в его объятиях поудобнее, продолжала
язвить Люс, - как это ты можешь обнимать тощую женщину? Уму непостижимо!
Тебя же ватага засмеет! Или сердце все-таки не считается с глазами? А
может, ты и вовсе поумнел?
- Наоборот, - серьезно отвечал стрелок, распутывая тесьму,
стягивающую ворот грубой рубахи. - Я будто пьян... Хотя пил только эль! И
то немного, кувшина два всего. Должен же хоть кто-то в ватаге всегда
оставаться трезвым. И проповедовать молодцам воздержание я тоже не могу, я
не отец настоятель, а Шервудский лес - не обитель...
- Так что же с тобой происходит? - не унималась Люс.
- Это как во сне - делаешь то, чего не хочешь и не должен делать, и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг