Не оборачиваясь к обступившей их толпе, Асантао негромко позвала:
- Аэйт, подойди ко мне.
Юноша отдал свой факел Меле и послушно шагнул к колдунье. Мела
проводил его тревожным взглядом. Не слишком ли часто Асантао просит
младшего брата помогать ей? Не хочет ли она забрать его и сделать своим
преемником? Вспомнив о последней выходке Аэйта - разрыв-траве - Мела
покачал головой. Об этом лучше вообще не думать.
Аэйт остановился перед колдуньей, доверчиво глядя на нее. Сейчас
Асантао была величава и неприступна - настоящая владычица, которой некогда
разглядывать лица своих подданных.
- Сними с него сапоги, - велела она.
Аэйт спокойно сел на корточки и начал стаскивать с пленного сапоги из
мягкой кожи, стараясь не извозиться в глине. Пленный моргал и тяжело дышал
- ему было больно. В одном сапоге противно хлюпала кровь.
- Как же ты шел? - невольно спросил Аэйт, увидев, что мизинец на
левой ноге пленника раздроблен - видимо, камнем.
Пленный грубо выругался и ударил Аэйта ногой. Раздосадованный, Аэйт
вытер с лица грязь и бросил сапоги в траву.
- Что-нибудь еще, варахнунт Асантао? - спросил он, поднимаясь.
На мгновение теплые глаза колдуньи замерли на нем, и Аэйт подумал,
что не знает никого прекраснее Асантао.
- Поставь его на золу, - сказала она очень мягко.
Фарзой помог мальчишке поднять пленника на ноги - тот яростно
отбивался. Силой они заволокли его на кострище и поставили босиком на
соль. Соль разъедала рану на ступне, и зумпф кривил лицо и сильно
вздрагивал всем телом, но молчал. Асантао безжалостно заставила его
выстоять так довольно долго, покуда она, озаренная красноватым светом
факелов, читала свое заклинание. В тишине трещал огонь и звенели
серебряные подвески.
Затаив дыхание, Синяка смотрел на белую фигуру колдуньи, по которой
пробегали тени, и картина казалась ему жутковатой. То, что она делала,
было ему непонятно, но он ощущал перемены, вызванные в мире серебряным
перезвоном и ее словами.
Сначала на болотах, далеко-далеко, зародился ветер. Ему ответили
листья и трава. Описывая большие круги вокруг поселка морастов, ветер
двинулся вперед, становясь все стремительнее и приближаясь с каждым новым
витком. Асантао выкликала его по имени, льстила ему, называла ласковыми
прозвищами.
Примерно через десять минут после того, как зарождение ветра
почувствовал Синяка, тревога охватила и остальных. Один за другим люди
начинали вслушиваться. Какая-то разбуженная чарами сила сплетала их
судьбы, связывая в единое целое, она отнимала у каждого право быть только
собой и создавала одну-единственную личность, состоящую из сотен "я". И
эта личность хотела ЗНАТЬ.
Асантао читала нараспев старинные стихи, закрыв глаза и покачивая
головой. Подвески, свисавшие с ее головной повязки, ложились то на одну,
то на другую щеку. Дул ветер, и мир становился больше.
И вот ветер ворвался в долину. Все уже, все теснее вился он вокруг
погасшего костра, сжимая кольцо. Взметнулись огни факелов, взлетели белые
волосы. Асантао стояла, вскинув руки, и ее била крупная дрожь. Голос
колдуньи звенел и срывался. Ветер приближался. Пленный замер, широко
раскрыв глаза.
Прервав заклинание на полуслове, Асантао закричала ему:
- Зови своего вождя! Я хочу слышать!
Он ошеломленно смотрел на нее и молчал. Асантао сорвала с себя
тяжелый пояс, украшенный медными бляхами, и изо всех сил хлестнула его по
лицу.
- Зови! - хрипло крикнула она.
И он закричал:
- Гатал, вождь! Я говорю с тобой из плена перед смертью! Ты слышишь
мой голос? Гатал!
Ветер обвился вокруг костра бешеным смерчем. Взлетела зола, соль,
ветки. Вспыхнуло пламя, тлевшее в головешках. На секунду ничего не стало
видно. Потом ветер отступил, круги стали шире, медленнее - он уходил из
долины, унося голос пленника. Асантао пошатнулась и поднесла руки ко лбу.
- Их много, - прошептала она вождю, который подхватил ее на руки и
склонился над ней. - Их вождь очень силен, я слышу его ярость... Он
хочет... Он говорит, что соль поделить нельзя, а удача морастов не нужна
ему. Поэтому он и сжег нашу святыню. Он захватит соляное озеро, Фарзой...
Потеряв самообладание, пленный катался по траве, завывая от боли.
Аэйт пристально посмотрел на Асантао, а потом подошел к пленнику и,
перевернув его лицом вниз, придавил его спину коленом и принялся
развязывать веревки. Отвернув голову в сторону, пленный хрипло дышал. Из
угла его рта стекала розовая слюна. Когда Аэйт отпустил его, он поднялся
на четвереньки, потом сел. Рот у него был черный от земли. Не глядя ни на
кого, он схватил обеими руками свою кровоточащую ступню, скорчился и
принялся слизывать с раны соль, время от времени сплевывая в траву.
Аэйт сел рядом и задумался. Кто-то коснулся его волос. Подняв голову,
он увидел усталую улыбку Асантао. Белой тенью она высилась над ним, глаза
темнели на осунувшемся лице.
- Жалеешь врагов? - тихонько сказала она. - Это хорошо...
Аэйт встал и наклонил голову.
- Что с ним будет, Асантао?
- Ты упрямый, - сказала ясновидящая. - Пусть идет, куда хочет. Ему
недолго жить.
Пленный сильно вздрогнул и посмотрел на колдунью с нескрываемой
ненавистью. Аэйт невольно поежился.
Асантао сказала:
- Пусть уходит.
Ноздри Фрат дрогнули. Она метнула взгляд на вождя, который тут же
тронул колдунью за руку. Но Асантао не дала ему возражать.
- Пусть уходит, - повторила она чуть громче. - От него для нас не
будет вреда. Я не хочу, чтобы мы запятнали себя его кровью. Пускай это
сделают другие.
Пленный замер.
- Я могу идти? - переспросил он.
Вместо ответа Асантао посторонилась. Хромая и приволакивая левую
ногу, он потащился прочь и вскоре исчез в темноте.
- Фрат, подойди ко мне, - сказала Асантао. - Я хочу посмотреть твое
колено.
Девушка повиновалась. Звеня серебром подвесок, колдунья повела ее в
свой дом, крепко держа за руку повыше локтя. Из темноты до Синяки донесся
тихий ровный голос Асантао:
- Не грусти, Фрат. Ты красива и отважна.
Голос Фрат прерывался от обиды:
- Зачем ты отпустила его?
- Он идет навстречу своей смерти. Их вождь Гатал зарежет его во славу
кровавого бога Арея... Почему ты плачешь, Фрат?..
Фарзой отправил десять человек к сожженной святыне союза воинов возле
соляного озера, чтобы они подобрали убитых. Мела взял свою тень с собой.
Братья давно стали чем-то вроде одного человека. И поэтому когда Фарзой,
отбирая воинов для этого похода, сказал: "Мела", никому не пришло в голову
усомниться, что он имел в виду обоих. Фрат осталась дома вместе с другими
женщинами.
Они вышли рано утром, тихо и незаметно. Синяка и не узнал бы об этом,
если бы не великан, бдительно следивший за всеми передвижениями в деревне
с целью неусыпной охраны господина и повелителя.
Синяка спал, разметавшись, под навесом из еловых ветвей, сооруженным
в двадцати шагах от дома Асантао на склоне холма. Несколько секунд великан
жалостливо смотрел на спящего господина. Синякины ресницы, пушистые и
длинные, веером лежали на смуглой щеке.
- Господин Синяка, - страшным шепотом произнес великан. - Они опять
что-то затевают.
Чародей спокойно открыл глаза, и под навесом словно стало светлее от
их яркой синевы.
- Идемте, - настойчиво повторил великан, потянув его за штанину.
Синяка не стал спорить. Они забрались повыше на холм и увидели, как
маленький отряд уходит в сторону болот. Глядя на них издалека, Синяка
отчетливо понимал, что морасты все-таки не были людьми. Сперва они шли
открыто, хотя и совершенно бесшумно, а потом вдруг исчезли, полностью
слившись с окружающим миром. Это не было магией. Просто они были частью
этого мира и умели в нем растворяться.
Великан за синякиным плечом выразительно шмыгнул носом. Неожиданно
вновь стал виден один из уходящих. Он обернулся в сторону холмов и весело
махнул рукой, словно заметил наблюдателей, после чего опять исчез. Это был
Аэйт.
- Вот жулик конопатый, - сказал Синяка.
В миле от сожженного зумпфами дерева Фратак, возглавлявший маленький
отряд, остановился.
- Мела, - сказал он негромко, - твоя тень останется здесь.
Мела помрачнел. Он понимал, что Фратак прав - кто-то должен
прикрывать подходы к соляному озеру с этой стороны. Выбор тоже был
обоснован: Аэйту лучше не искушать богов вторично и не приближаться к
запретному месту. Но Мела не хотел разлучаться с младшим братом.
Фратак, казалось, хорошо понимал это, потому что посмотрел прямо в
глаза Мелы, и его злое лицо с прямыми черными бровями немного смягчилось.
- У меня тоже есть тень, - сказал он.
На это нечего было возразить. Двое сыновей Фратака погибли, и с тех
пор, как дочь заняла их место, он ни разу не сделал попытки оградить ее от
опасности.
Мела знаком подозвал Аэйта.
- Останешься здесь, - сказал он и добавил вполголоса: - Будь
осторожен.
Аэйт улыбнулся.
Фратак оглядел его с головы до ног.
- Разгильдяй, - сказал он, снимая кожаный чехол, в котором носил лук
и стрелы. - Одним мечом много не навоюешь. Возьми-ка.
Аэйт принял лук, но его взгляд, устремленный на Мелу, был полон
растерянности. Мела прикусил губу и отвернулся.
И Аэйт остался один. Постоял, прислушался, потом сел, положив меч на
колени, вытащил из кармана кусок ржаного хлеба и начал жевать, подбирая
пальцем крошки со штанов. Солнце припекало, и с края поляны пахло горячей
травой. Аэйту не хотелось думать о войне.
Война была здесь всегда, потому что всегда жили в самом сердце
Элизабетинских болот два враждующих племени. Постоянная близость опасности
научила народ Аэйта ремеслам и магии, воспитала множество поколений
воинов, сделала их выносливыми и изобретательными.
Зумпфы воровали у них женщин. Обычно это происходило в конце зимы,
когда племенам так нужны рабочие руки; они устраивали набеги на амбары по
осени, захватывая хлеб, солонину, заготовленную впрок, сушеные фрукты.
Стычки были привычны, как смена времен года.
О той жизни, которая кипела за бескрайними трясинами, на побережье к
юго-востоку от реки Элизабет, Аэйт почти ничего не знал. Это было очень
далеко. Асантао говорила, что там стоит большой город - Ахен. Аэйт был
уверен, что жители Ахена куда опаснее для его народа, чем даже исконные
враги, зумпфы.
Внезапно Аэйт поднял голову. Ему показалось, что вокруг что-то
изменилось. По-прежнему лес был полон солнечных пятен и птичьих голосов,
то и дело покрываемых весомым гудением шмеля, и все так же пахло травой и
нагретой на солнце хвоей. Но рядом появилось что-то враждебное. Аэйт
чувствовал близость черной, глубинной злобы. Нечто похожее он ощутил,
когда приблизился к пленному у костра Асантао.
Враги были здесь. Теперь он знал, что их несколько. Аэйт прижался к
земле. Рыжие и зеленые пятна пробежали по его рукам; белые волосы,
заплетенные в косы, разметались среди опавшей хвои и слегка потемнели,
незаметные на ее золотисто-коричневом фоне. Он не знал, улавливали ли
враги его дыхание, но сам чувствовал их теперь так хорошо, словно они
доложили ему о себе и представились поименно. Четверо пробирались сквозь
кусты справа, двое шли прямо на него, еще один должен миновать его
справа...
Еще мгновение - и они показались на противоположной стороне поляны.
Семеро, как он и предполагал. Аэйт видел их длинные овальные щиты с
вырезом в форме полумесяца наверху. Все семеро коротко стригли свои
светлые волосы, неровные пряди падали на их лбы и свисали над ушами. Они
были такими же невысокими и бледнокожими, как морасты, но, в отличие от
своих врагов, утратили способность сливаться с миром и слышать любые
изменения, происходящие в нем. Алые полосы, рассекавшие их щиты, вызывающе
горели среди свежей зелени.
Аэйт понимал, что у него нет выбора. Эти семеро не должны напасть на
отряд Фратака неожиданно. Для того его и оставили, чтобы такого не
произошло. Сейчас враги были идеальной мишенью. Он помедлил, взял лук и
вытащил из колчанного отделения две стрелы с красным древком. Одну стрелу
положил на траву, вторая сломалась у него в руке.
Аэйт стиснул зубы. Нужно подстрелить хотя бы двоих, пока они не
опомнились и не сообразили, что к чему.
Трава оплетала врагов по пояс. Они шли медленно, пробираясь сквозь
буйство зелени. Запах примятой травы стал невыносимо резким. Потом ветерок
донес запах пота и дубленой кожи. Аэйт натянул лук.
Это был прочный красивый лук с костяными накладками. Аэйт не знал,
кто его делал, но мастер, несомненно, был талантлив и умен; оружие,
которое вышло из его рук, было добрым и никого еще не подводило в бою.
Младший брат Мелы почти физически ощутил обиду старого лука, когда чужая
воля вынудила его предать воина и разлететься на куски. Тетива,
сорвавшись, больно хлестнула Аэйта по щеке. У него брызнули слезы.
Когда он пришел в себя, враги были уже совсем близко. Аэйт проклял
свою левую руку и заложил ее за спину. Еще секунду назад ему было
невыразимо страшно. Сейчас все прошло. Горячая волна пробежала по его
телу, когда он выкрикнул:
- Хорс!
Зумпфы замерли. Аэйт выхватил из-за пояса нож и метнул его в одного
из своих врагов. Послышался глухой удар железа о дерево - воин успел
закрыться щитом.
Бежать навстречу врагам не было смысла - пусть сами побегают. Аэйт
прижался спиной к сосне, под которой только что лежал. Он надеялся, что
они набросятся на него всей толпой и в толчее будут мешать друг другу.
Один из его врагов что-то быстро сказал остальным, выбросив на миг
из-за щита руку в широком кожаном браслете, чтобы указать направление.
Четверо двинулись в обход места предстоящей схватки, остальные бросились к
Аэйту.
Он видел их очень отчетливо. Слишком отчетливо, как на рисунке. Они
были совсем не страшными, хотя бы потому, что бежали как бы вовсе и не к
нему. Три коренастых беловолосых воина топали по мягкой земле своими
грубыми сапогами. Один из них поскользнулся на хвое и чуть было не упал.
Потом первый из бежавших сильно ударил Аэйта щитом. Он увернулся, и
удар пришелся по левому плечу. Над вырезом деревянного щита очень близко
показалось загорелое лицо, и бесцветные, почти белые глаза посмотрели на
Аэйта с холодной, осознанной ненавистью.
"Хорс", - прошептал младший брат Мелы и почувствовал, как жаркое имя
бога возвращает ему силы. Он вовремя повернулся и с силой ударился спиной
о ствол сосны. Кожаная куртка Аэйта приклеилась к смоле и при резком
движении треснула.
Нападавшие наседали на него молча. Воздух вокруг Аэйта был напоен
ненавистью и сгустился от звона металла. Юноша чувствовал каждое движение,
угрожавшее ему, и только это помогало ему устоять в течение первых двух
минут боя.
Но движений было слишком много, чтобы успевать следить за каждым.
Аэйт пригнул голову, и меч зумпфа вонзился в ствол сосны. Машинально Аэйт
вскинул левую руку и сжал клинок в ладони. В то же мгновение враг, не
выпускавший рукояти, резко выдернул меч, оставив на пальцах Аэйта глубокий
порез. Аэйт сжал кулак, словно желая удержать свою кровь в горсти. Зумпф
еще раз взмахнул мечом - и клинок рассыпался в прах над его головой,
осыпав его пылью. На секунду враг ошеломленно замер, опустив щит. Аэйт, не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг