руют величайшее наслаждение и величайшую муку на этом све-
те...
...Все мальчишки хотят быть воинами или охотниками - я,
Грольн, бродячий музыкант шестнадцати лет от роду, хотел
быть музыкантом и стал им! Спасибо отцу - лучшему лееру Пяти
Городов, убитому матросами в портовой таверне, когда он от-
казался играть для Косматого Тэрча, в честь его визгливой
бабы...
Отец вышвырнул меня в полуоткрытую дверь, следом выле-
тел его старенький лей, и я бежал, спотыкаясь и плача, падая
и прижимая к груди последнее, что у меня оставалось...
...Стрела пронзила мое сердце, я чуть не вскрикнул от
сладостной боли - и очнулся.
Музыка смолкла. Мои пальцы безжизненно лежали на стру-
нах лея, Клейрис застыла в круге света с воздетыми к небу
руками - и мрак в углу зашевелился, рождая невысокого муж-
чину с внимательным взглядом, пронзительным и насмешливым,
как у птицы на его плече.
Он шагнул в освещенный круг и замер напротив меня.
Я понял, кто это. Жрица предупреждала нас. Вчера.
- Вы видели? - задыхаясь, спросил я. И закашлялся.
Он кивнул.
- И лук? И цветы?..
- Да. Хотя мне-то как раз и не следовало бы всего этого
видеть. И знаешь, Грольн - тебя ведь зовут Грольн? - это и
радует, и пугает меня одновременно.
- Спасибо, Учитель...
- Учитель? - он попробовал это слово на вкус и еле за-
метно скривился. - Нет, не стоит. Зови меня просто - Сарт.
- Да, Учитель,- ответил я.
И он рассмеялся.
------------
8
На следующий день прибыл слепой Эйнар, бывший Мифотво-
рец Махиши. Я смотрел, как он бредет по саду - неестественно
прямой, огромный, с всклокоченными русыми волосами, в бесфо-
рменной рубахе, пояс которой свисал чуть ниже живота...
Он шел сам, без поводыря, и Ужас сидел на его руке,
вцепившись когтями в кожаный браслет. Роа немедленно попыта-
лся затеять драку, и мне стоило большого труда отозвать
разъяренную птицу; а Эйнар только тихо свистнул, и его гре-
бенчатый увалень заковылял в сторону и скрылся между деревь-
ями.
Ратан - он был здесь кем-то вроде старшего служителя и
в комплекции почти не уступал Эйнару - одобрительно оглядел
новоприбывшего, промычал что-то вроде "С приездом, парень" и
с силой сжал руку слепца своими каменными пальцами, крепость
которых я уже успел испытать накануне. Кисть моя, кстати,
болела до сих пор.
Это рукопожатие, казалось, длилось целую вечность: я
видел, как понемногу сминается ладонь Эйнара в мертвой хват-
ке служителя, как белеют костяшки пальцев Ратана - но слепой
продолжал вежливо улыбаться, глядя незрячими глазами поверх
головы служителя куда-то в небо, и в конце концов Ратан от-
пустил его руку.
- Мужчина! - Ратан одобрительно хлопнул слепого по пле-
чу. - Жаль, что калека... Идем, провожу...
Он взял у Эйнара огромный тюк, в котором что-то позвя-
кивало, чуть не выронил ношу и как-то странно покосился на
слепца.
Поведение Ратана неприятно задело меня, и я поспешил
уйти.
Эйнар занял комнату рядом с моей. Аккуратно пристроив в
углу свою неподъемную поклажу, он первым делом ощупал все
стены в новом жилище и затем отправился бродить по всему
храму, а его орел с дурацкой кличкой дремал в холодке, игно-
рируя все попытки алийца нарваться на ссору.
Этот царь птиц, как позже выяснилось, основную часть
жизни только и делал, что спал и ел. Такое поведение не мог-
ло не вызвать изумления у непоседливого Роа, и он после всех
бесплодных воплей наконец угомонился.
Вечером Эйнар появился в трапезной. Я хотел подвести
его к столу, но он отстранил меня, нащупал столешницу и сел
сам.
Ужинали мы вчетвером - Грольн, Клейрис, Эйнар и я. Сам
ужин проходил в молчании. Внимание Клейрис было поглощено
изысканностью трапезы, которую нам подавали - девушка еще не
успела привыкнуть к перемене в своем положении; Гро пожирал
глазами девушку и даже не замечал, что именно кладет себе в
рот; Эйнар уставился мертвым взглядом прямо перед собой, и
прислуга только успевала пододвигать ему полные блюда и за-
бирать пустые; а я делил свое внимание поровну между ужином
и этой любопытной троицей.
Когда подали десертные вина, Эйнар, по-видимому, глубо-
ко задумался, и я с ужасом увидел, как медленно расплющива-
ется в его кулаке тяжелый кованый кубок. Самым страшным было
то, что Эйнар не прилагал к этому никаких усилий - он просто
держал кубок, думая о чем-то, ведомом ему одному, и металл
сминался под его пальцами, как сырая глина. Даже Грольн на
какое-то время оторвался от созерцания вожделенной Клейрис и
завороженно следил за метаморфозами кубка.
Потом Эйнар вернулся с небес на землю, уронил на зали-
тую вином скатерть комок серебра - все, что осталось от куб-
ка - и, очень сконфуженный, долго извинялся за свою неуклю-
жесть, часто-часто моргая...
...Возвращаясь в покои, я осторожно коснулся плеча Эй-
нара.
- Послушай, Эйн,- тихо сказал я,- а ведь ты мог просто
раздавить руку Ратана...
- Раздавить? - непонимающе обернулся Эйнар, и его сле-
пой взгляд заставил меня потупиться. - Зачем? Ведь ему было
бы больно!.. Я не люблю делать людям больно...
Я не хотел задавать второй вопрос, но он вырвался сам
собой:
- Тогда зачем ты приехал в Фольнарк?
- Ты же просил охрану,- пожал плечами незрячий Эйнар,
бывший Мифотворец Предстоятеля Махиши. - Вот я и приехал...
------------
9
...Я учил Гро и Клейрис тонкостям своего - теперь уже
нашего - ремесла, и они были понятливыми и благодарными
учениками. Мы собирались в том самом зальчике, где я впервые
увидел их, изгоняли оттуда всех младших жриц, возмущенных
таким пренебрежением к их головокружительным достоинствам;
затем рассаживались, кто где хотел,- и я рассказывал им ска-
зки. То, чего так не хватало в этом простом и пресном мире.
Вот и все тонкости. Или почти все.
Часть из этих сказок я знал раньше, часть придумывал
тут же, по ходу дела, и слепой Эйнар все чаще спускался в
зал и молчал, а я все ждал - когда он заговорит... И Эйнар
заговорил! - сперва косноязычно, робко, но потом все более
уверенно; они, все трое, то и дело перебивали меня, и русло
рождавшегося мифа разбегалось множеством притоков, а там Гро
брал лей, Клейрис вставала на цыпочки, а Эйнар глухо бухал
кулаком в стену, создавая ритм, основу, и я говорил, гово-
рил, и это были лучшие минуты во всех моих жизнях...
Я видел, что уже не только Гро зачарованно глядит на
Клейрис, но и девушка все чаще с интересом поглядывает на
юного музыканта. Наверное, так и должно быть. У Варны-Пред-
стоящей будут отличные Мифотворцы - мне стоило лишь подбро-
сить им мысль, зацепку - а дальше они все делали сами. И да-
же я начинал иногда видеть то, чего нет на самом деле; то,
что несла музыка Грольна, что рождал танец Клейрис, что
вздымалось из глубин древних обрядов, и лучезарно-лукавая
Сиалла-Лучница, как живая, вставала передо мной...
Пока все шло хорошо. Слишком хорошо. И я понимал, что
должен...- а вот что именно я должен, я как раз и не понимал
до конца.
А потом я нашел вход в нижние ярусы храма, на нижних
ярусах я нашел библиотеку, а в библиотеке я нашел библиоте-
каря.
Вернее, сперва услышал голос.
- Здравствуйте, молодой человек,- сказал голос. - Вы
что-то ищете?..
Сначала я не понял, что обращаются ко мне. Я вздрогнул,
огляделся и увидел стремянку, раскрытую у дальних стеллажей.
На верху ее сидел толстый человечек, а на полу рядом с ле-
сенкой стоял столик с большой растрепанной книгой в черном
переплете.
В одной руке у библиотекаря был целый ворох рукописей,
а другой он пытался одновременно держаться за перекладину, и
при этом не выпускать пузатый бокальчик дутого стекла. Я
принюхался и мгновенно понял причину столь бережного отноше-
ния к бокалу. Этот запах нельзя было спутать ни с каким дру-
гим.
- Здравствуйте,- ответил я, подходя к стремянке. - Вы
знаете, я тоже очень люблю хиразский бальзам. И неоднократно
слышал, что в компании он гораздо полезней для желудка.
Библиотекарь наконец догадался сунуть рукописи подмыш-
ку, ухватился за перекладину, высвободив руку с бокалом,
пригубил напиток и посмотрел на меня с задумчивой меланхоли-
ей.
- Вы - лакомка,- сообщил он вполголоса. Потом снова
пригубил бальзам, еще немного подумал и добавил: - Я тоже
лакомка. Бутылка под столом, бокал - там же. Много не нали-
вайте.
Меня несколько удивило наличие второго бокала, словно
специально приготовленного, но я не стал искушать судьбу ли-
шними размышлениями. Я послушался совета, покатал на языке
божественный напиток и принялся изучать моего гостеприимного
хозяина. Да, он мог позволить себе обращение "молодой чело-
век", глядя на меня с высоты не только лестницы. Мои трид-
цать семь здесь иначе не смотрелись.
Лет шестьдесят - шестьдесят пять, самый расцвет бодрой,
деятельной старости при спокойном образе жизни и хорошем пи-
тании. Чем-то он напоминал Трайгрина, Предстоятеля Эрлика -
такой же сытенький, благостный, а взгляд настойчивый и с ос-
трым прищуром...
Как игла в вате.
Дольше молчать было неудобно.
- Вы, как я вижу, чернокнижник? - улыбнулся я, хлопнув
рукой по черному переплету фолианта.
Мои слова вызвали мгновенную и бурную реакцию. Библио-
текарь живо слетел с лесенки, отобрал у меня книгу и успоко-
ился только тогда, когда засунул ее в непроходимые дебри
стеллажей.
- А вы случайно не из храмовых ищеек? - поинтересовался
он, хмуря светлые брови. - Или просто сперва говорите, а по-
том думаете? Во времена Большого Пожара, когда искоренялся
Пятый Культ, такого заявления хватало, чтобы невинного чело-
века тут же посадили на кол. Это сейчас, говорят, послабле-
ние вышло - плетей дадут и отпустят...
Я чуть не подавился бальзамом.
- Пятый Культ? - невинно переспросил я, кашляя и утирая
слезы. - А нельзя ли поподробнее? Я, знаете ли, приезжий...
Он даже и не подозревал, насколько я - приезжий...
Библиотекарь мне попался знающий и разговорчивый. Похо-
же, он измаялся в поисках слушателя и теперь отводил наболе-
вшую душу. Вся дальнейшая беседа выглядела одним сплошным
монологом с паузами для моих наивных вопросов, а также изум-
ленных или восторженных возгласов (с мысленными вставками).
В сжатом виде все выглядело следующим образом:
В глубокой древности различных культов, культиков и со-
всем уж крохотных, домашних божков была тьма-тьмущая. И, со-
гласно принятому мнению, поначалу они каким-то образом ужи-
вались между собой, деля сферы влияния.
(Я-то понимал, что уживались не культы и не боги, а их
Предстоятели, которые успешно питались верой, отведенной на
долю соответствующих богов, и довольствовались малым. Спосо-
бность потреблять веру, насколько я знал, передавалась от
Предстоятеля к его преемнику, но как это происходило, я не
знал, и также не представлял себе дальнейшей судьбы старого
Предстоятеля, ушедшего, так сказать, на покой.)
Но постепенно одни культы начали возвышаться над други-
ми, поглощая более мелкие (так Эрлик, Зеница Мрака, раство-
рил в себе Шиблу-Исторгателя Душ, Кербета-из-Круга и прочих;
Инар-Громовержец поглотил Огненного Тэрча, Хэрмеша-Громови-
ка, Аввейского Бича...; остальные преуспели в этом деле
ничуть не меньше).
Со временем в государственной религии наметилось пять
наиболее мощных культов. (Пять! Пять, а не четыре!..) Они
практически не пересекались в делах веры, и делить им было
нечего или почти нечего. Эрлик, Зеница Мрака и Сиалла-Лучни-
ца, Мать-Ночь Ахайри и Инар-Громовержец... смерть и любовь,
ужас хаоса и пламя власти...
Пятым был Хаалан-Сокровенный, Отец Тайного знания. Или
Искушенный Халл, как его иногда называли последователи.
(Тайна - основа любой веры, а культ Хаалана претендовал
на единоличное владение ею. Более того, насколько я понял из
туманных намеков собеседника, на своих закрытых бдениях чер-
нокнижники - последователи Сокровенного - провозгласили его
Единственным и ушли в мир проповедовать новый путь.
Да, неглупый Предстоятель был у Искушенного Халла...
Попытаться создать целую армию Мифотворцев, обученных кое-
каким трюкам и берущих количеством - идея превосходная! Он
только не учел одного - поскольку считал этот вариант невоз-
можным - и жестоко ошибся! Впервые четыре культа, четыре
Предстоятеля объединились против одного - и победили.
Надо будет прощупать Лайну насчет этой баталии...)
Храмы Хаалана были разрушены в связи с решением властей
и слухами об извращенных обрядах и оргиях; чернокнижники
оказались вне закона, и было запрещено даже упоминать в при-
сутственных местах имя Отца Тайного знания. Но говорят, что
где-то в тайных капищах, скрытно, как и положено адептам Ха-
алана-Сокровенного, еще существует Пятый Культ; и его после-
дователи не теряют надежды на то, что их гонимый и униженный
бог в конце концов займет подобающее ему место - и тогда...
Мы допили бутылку, и я пообещал раскрасневшемуся библи-
отекарю захаживать почаще. И я был благодарен ему не только
за бальзам.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг