текли реки, а потом туда пришла Слипь. Старается, бедняга, хочет земле
прежний облик вернуть. Там я уже не бывала, но и с холма на Болотища
глядеть - жуть забирает. Да ты меня слушаешь ли?
- Ты говори, - успокоил Ромар, - мне дважды повторять не нужно.
- Болотища - хоть место мокрое, а стоит высоко; я ж говорю, прежде
реки там были, а может - озёра, теперь уж не понять. Потом опять малая
толика холмов будет, камень там из земли выпирает, а за ним - великий
дол. Лес в нём нехоженый, местами, говорят, деревья так сплелись, что
и ласка не проползёт. А может - врут, матери-то прошли. Дорога там
прямая: как выйдешь к долу, поднимись на крайний холм. Оттуда увидишь
гору, в ясную погоду её хорошо видать. Называется РытАя гора. Пещер в
ней много, а в пещерах кости. Чьи кости - неведомо, среди живущих
таких нет, ни людей, ни зверей, ни чудищ. На той горе матери долго
быть не велели; только на вершину подняться. Оттуда видать другую
гору. Имя у неё - БуйнАя гора. Пещер там нет, а нечисти хватает.
Сумеешь уцелеть - с вершины увидишь Полуночные горы. Туда тебе и
дорога. А уж как там искать - сам смекай; матери дальше не прошли. Но
ворожба там могучая. Сам посуди: бессонных матерей усыпить. Ведь еле
ушли оттуда. Там я тебе ничем не помогу - своим умом доходи. И найдёшь
ли помощи, тоже не знаю. Но если не там, то больше негде.
- Спасибо тебе, - поклонился Ромар. - Постараемся справить дело
как должно.
- Понял дорогу-то? - переспросила Йога.
- По-онял... - протянул Ромар. - Чего не понять... Вот пройти по
этой дорожке - иное дело, а на словах понять не сложно.
Йога в задумчивости почесала бородавку под глазом, а потом, видно
решившись, произнесла:
- Ну да ладно... попробую вам ещё пособить. Провожатого дам, - она
зыркнула по лицам мгновенным взглядом и добавила: - Сына пошлю.
- Сына?.. - не сдержал удивления Ромар.
- Да, - подтвердила ведунья. - Всё равно он вас уже соследил,
захочет догнать, так не уйдёте. Он где-то рядышком болтается, сейчас
позову.
Йога по-особому засвистала сквозь зубы, скорее даже засипела
что-то явно волшебное, потому что простым ухом этот звук и за полсотни
шагов было бы не различить. Ответа тоже не последовало, но Йога зорко
оглядела кусты и сказала:
- Идёт, горюшко моё. Так и есть, вас высматривал, далеко не
уходил. А, да вот и он!
Раздвинув смородинные кусты, к избушке вышел парень. Был он молод,
разве немногим постарше Таши, так что и волос на щеках ещё не начал
пробиваться. Ростом сын Йоги тоже не вышел, а тело было даже не тощим,
а восково-прозрачным, словно не осень на дворе, а разгар весенних
голодов. Парень был бос, да и вся остальная одёжка была у него не по
погоде: подбитая ветром безрукавочка, распахнутая на впалой груди и
потёртые, мехом наружу, кожаные штаны. Голова не покрыта, руки пусты.
Не то что оружия какого, но и лёгкой тростинки не было у него. Парень
шёл небрежной походочкой, приволакивая ноги и чуть ли не извиваясь при
ходьбе по змеиному. Этаким шагом выходит в круг знатный на всё селение
танцор, лениво потягиваясь и изгибаясь, оглядывая собравшихся сонным
взглядом, чтобы в следующее мгновение взорваться бешеной пляской.
Таши идущий не понравился с первого взгляда. И поза, и внешность,
а всего более то, что он умудрился не замеченным подойти едва ли не
вплотную.
- Ну, иди живей! - позвала Йога. - Вот ведь обормот, то ему людей
подай, а как люди сами пришли, так он схоронился и глаз не кажет. Ох,
горе мне с тобой!
Заморыш никак не отреагировал на ворчание матери, видно, давно
привык и уже не обращал внимания. Он неспешно приблизился, улыбнулся,
блеснув крепкими зубами, потом медленно поднял безоружную руку. И хотя
рука была тонкой, чуть ли не прозрачной, какой и у девушки не
встретишь, но Таши вдруг обдало жаркой волной, звериным чутьём он
почувствовал смертельную опасность, исходящую от этого мирного жеста.
- Никшни! - резко завопила Йога. - Это же свои, родичи!
- Что-то много их развелось в последнее время, - процедил парень.
- Куда ни плюнь - всюду родичи. Весь лес кишит.
Руку, тем не менее, он опустил, и Таши увидел, как схлынуло
багровое напряжение с лица Ромара, а старуха расслабилась и перевела
дух.
- Они мне нужны, - произнесла она, пристально глядя в бесцветные
глаза парня. - Я их по делу посылаю. Эти трое пойдут отсюда на север,
к РытОй горе.
- Не дойдут, - спокойно сообщил парень. - Съедят их на полпути.
Как начнут с холмов спускаться, тут им и конец.
- А ты пособи, - негромко произнесла старуха, - чтобы дошли. Это
мне нужно. Проводи их, ну, хоть до Болотищ.
- Всё-то тебе нужно, - проворчал парень. - Надоело, сил нет... -
потом бледное лицо вдруг прояснело, и он сказал как бы себе самому: -
А то ведь и впрямь провожу. Там забавные дела могут произойти...
- Только, гляди у меня, не балуй! - прикрикнула Йога. - Чтоб все
трое назад воротились!
- Вернутся - нет, это уже не моя забота, - парень зевнул, - а туда
провожу.
- Когда выходим? - спросил Ромар.
- А хоть прямо сейчас, - парень повернулся, волоча ноги,
направился к кустам и через мгновение исчез, канул в переплетении
веток.
- Собираемся! - приказал Ромар, - Буди Унику.
В полчаса они собрались, уложивши свои вещи и кучу гостинцев,
которых надавала с собою Йога. Постояли перед избой, поклонились
чурам. Ромар повернулся к Йоге, вздохнул:
- Благодарствую за ласку и за помощь... - Потом вдруг запнулся и
произнёс непонятно: - Эх, мать, неладно ты поступила...
- А вы ладно поступали, когда нас с земли сживали? - зашипела
ведьма, подавшись вперёд. - Тебе, может, и просто было бы в чаще
сидеть, ты чужой век заживаешь, да и не первый, поди, а у меня
запасной жизни нету, одна на всё про всё. Не тебе меня судить, не
перед тобой мне ответ держать! Собирайтесь и идите себе по-здорову.
- Твоя правда, - согласился Ромар и повернулся, чтобы Унике было
способней навьючить ему на спину заплечный мешок.
Через несколько минут заросли смороды сомкнулись за их спинами,
скрыв странный домишко и согнутую фигуру Йоги, шепчущей вслед уходящим
напутственные заклятья. И вновь одна лишь крапива могла подсказать
опытному взгляду, что где-то совсем неподалёку обитают человеческие
существа.
Прихотливые звериные тропы быстро заставили путников потерять
всякое представление - где именно явилось на их дороге обиталище
колдуньи. В другой раз пойдёшь, вроде по тем же местам, и ничего не
сыщешь, так что впору уверовать, будто избушка со скрипом
развернулась, выдернула из земли разлапистые корни подпорок и ушагала
на своих столбах в иное более спокойное место, где о людях никто и
слыхом не слыхал.
Солнце, по счастью, проглядывало сквозь негустые облака, так что
общее направление Таши держал, стараясь выбирать путь по всхолмьям.
Там посветлей, и дорога просторней, и дряни чащобной поменьше водится.
Добычи, правда, тоже не встретишь, но ведь сейчас они ходом идут, а не
промышляют.
Спутника, что сосватала им старуха Йога, нигде не было видно. Не
доверяя глазам, Таши тщетно напрягал слух, стараясь различить в редких
осенних шумах треск сучка под посторонней стопой, свист разогнувшейся
ветки, шёпот приминаемой травы или иной признак постороннего
присутствия. В конце концов, Таши решил, что неприятный парень
ослушался мать и никуда не пошёл. Странно было думать, что кто-то
может ослушаться родительского приказа, но парень, чьего имени они так
и не услыхали, вообще был диковат, и ожидать от него можно было
всякого. Не нравился Таши такой спутник, с первого взгляда не
полюбился, и Таши испытал облегчение, убедившись, что они ушли без
провожатого. С обещанным врагом, что поджидает их на северных склонах
всхолмья, они как-нибудь сами разберутся, без помощников. Парень,
конечно, к лесу привык, он тут дома, но боец из него явно неважнецкий.
Заморыш, одним словом. Таши досадливо скривил губы, вспомнив вдруг
свой постыдный и нелепый страх, когда явившийся по зову Йоги парень
приветственно поднял свою ручонку.
Через несколько часов они устроили короткую днёвку, чтобы
перекусить и немного расправить намятые ношей плечи. Таши, выбрав
минуту, хотел поделиться своими мыслями с Ромаром, но колдун не дал
ему договорить.
- Молчи! - прошептал он одними губами. - Он здесь!
Таши стремительно оглянулся, но кругом по-прежнему было пустынно и
спокойно. Хотя, как и всё в лесу, спокойствие теперь казалось
обманчивым.
- Он рядом, - на беззвучном языке охотников прошептал Ромар. - Я
его чувствую. Он всё время шёл по нашим следам.
- И что теперь делать? - задал вопрос Таши.
Внутренне он был готов к тому, что Ромар прикажет избавиться от
нежелательного попутчика. Уж если ты идёшь с людьми, так иди с ними
вместе. А тропить их, как дикого зверя по первому снегу - не дело. И
коли начал путников выслеживать, то не обижайся, если напорешься на
нечаянную стрелу. Но Ромар ответил спокойно:
- Ничего не делай. Он обещал нас проводить - вот и провожает.
Просто на свой манер. Не обращай внимания.
Легко сказать - не обращай внимания! Каково знать, что за каждым
твоим шагом следят, что ты на виду и беззащитен, а тот, кто наблюдает
за тобой, остаётся невидим. Это тебе на в жмурки на лугу играть - тут
всё взаправду.
Таши на пену изошёл, стараясь обнаружить хотя бы один признак, что
парень где-то поблизости, но в занятии своём не преуспел; лес
оставался нем и неподвижен.
Лиственное неудобье, заплетённое ракитой и бузиной, со стеной
перезревшей сныти, осыпающей одежду колючками цеплючих семян, осталось
позади. На холмы выбрался чистый сосновый бор, приветливый и нарядный.
Землю устилала хвоя, редкий вереск перемежался кустичками толокнянки.
Здесь и решено было заночевать.
Уника ободрала на лапник случившуюся ёлочку, приготовила место для
сна, Таши натаскал гору валежника: наломанных ветром сосновых вершинок
и ветвей, которых всегда довольно в бору. Разложил костёр, сбоку сухой
травы подсунул, достал из кисета на поясе два, из родных мест
принесённых, кремня и замер, не успев извлечь искры.
К лагерю приближался сын Йоги.
Как и в прошлый раз он возник неожиданно и теперь шёл бездельной
походочкой скучающего танцора. И как в прошлый раз, не было у него с
собой ничегошеньки, будто и не умотал он от родимого дома на немалый
кусок пути. И наряжен он был в ту же кацавейку и те же штаны, в
которых и в полдень ходить не жарко, а под вечер, когда воздух заметно
посвежел, и вовсе несподобно.
Первым побуждением Таши было вскочить навстречу приближающемуся
парню и схватить что-нибудь из оружия, предусмотрительно разложенного
неподалёку. Пришлось сделать заметное усилие, чтобы убедить себя
самого, что ничего особенного не происходит. В конце концов, это
родич, хоть он никогда и не видел берегов Великой реки. А что душа
возмущается при одном взгляде на его сонное словно предутренняя луна
лицо, так неизвестно ещё, что думает сын Йоги, глядя на лица
новоявленной родни. Уж ему-то их любить не за что, и уж тем более -
помогать. И всё же, он помогает, хотя от этой помощи хочется почему-то
оказаться как можно дальше.
Таши опустил голову, не желая выдавать взглядом истинных своих
чувств, старательно застучал кремнем, принялся громко дуть на упавшие
в траву огненные точки. Но то ли трава успела заволгнуть, то ли просто
Таши перестарался и дул слишком сильно, но спалив пару тонких
стебельков, огоньки исчезли, так и не превратившись в пламя. Таши
вскинул голову, проверяя, не смеётся ли над его неудачей сын Йоги. Тот
не смеялся. Он вообще не смотрел на Таши, а стоял, повернувшись к
набранным дровам и знакомым плавным движением подымал руку. Между
растопыренными пальцами родился свет, непривычный, какого в жизни не
бывает, блестящий, ярко-голубой словно первые фиалки, возвещающие
победу весны. Свет не усиливался, а как бы уплотнялся, обретая
вещественность, и через мгновение огненный клубок упал с протянутой
ладони в груду собранного хвороста, и тут же куча заполыхала, вся,
сверху донизу.
О подобном волшебстве Таши и слыхать не доводилось. Огонь это суть
магии, он всякому колдовству способствует, недаром шаман камлает у
костра. Но подчинить себе огненную стихию и просто между делом
вызывать огонь?.. это казалось невозможным. Неудивительно тогда, что
сын Йоги запросто разгуливает по глухому недоброму к людям лесу. И
холод ему нипочём, какой может быть холод, если огонь в себе носишь?
Хороший, однако, сынок вырос у старой колдуньи!
Сынок тем временем уселся у огня, подставив теплу тщедушную грудь.
Сидел он очень близко, так что чудилось, что ветхая одежонка вот-вот
вспыхнет. "Ну, это Ромар тоже умеет, и Матхи... - подумал Таши. - А
будь у Ромара руки, он и огонь сводить мог бы..."
И лишь через несколько минут Таши сообразил, что нежданный
помощник спалил запас дров, предназначенный на всю ночь, а осенние
сумерки быстро сгущаются и нового валежника уже не набрать.
Пышный костёр и впрямь быстро прогорел, уцелевших веток хватило
ненадолго, и почти всю ночь путники промёрзли на холодном биваке. Таши
дежурил первую половину ночи и видел, что парень, которого Таши не
знал как и называть, просидел всё время неподвижно, упершись взглядом
сначала в угли, а потом в остывшее кострище. Трудно сказать, было ли
ему холодно в распахнутой на груди обдергайке, а вот Таши, хоть и
добротно одетый, изрядно продрог, особенно, когда в ночи неожиданно
пал ледяной туман, изукрасивший инеем залитый лунным светом лес.
В договорённое время проснулся Ромар, оглядел замерший чёрно-белый
мир и молчаливым кивком велел Таши укладываться спать. Таши, не
заставляя себя упрашивать, быстро забрался под шкуры, растеленные на
лапнике. Уника приоткрыла сонные глаза, произнесла: "Ой, да ты
закоченел совсем!" - и обняла его тёплой рукой.
Проснувшись как обычно незадолго до рассвета, Таши обнаружил, что
возле горелого пятна, где с вечера сидел сын Йоги, никого нет, и даже
трава в этом месте так же густо серебрится инеем, как и повсюду.
Таши вопросительно глянул на Ромара, тот молча прикрыл глаза.
Значит, опасный попутчик где-то неподалёку, может услышать неловкое
слово и обидеться. Теперь уже Таши понимал, что заморыш и в самом деле
опасен. Надо же было уродиться столь изощрённому магу в доме у старухи
Йоги! С юного возраста слышал он только ворчание и перечень обид,
предки не защищали его во младенчестве. Неудивительно, что нет в парне
почтения ни к роду, ни, даже к родной матери. А коли сойдётся такой
характер с магической силой, то от такого человека лучше держаться
подальше и зря его не дразнить. Не за тем идём, чтобы лишних врагов
наживать.
Быстро собрались и пошли, греясь ходьбой. Дорога заметно падала
под уклон, сосны сменялись елями и изломанной чёрной ольхой. Но тропа
шла явственно, плотно протоптанная в подлеске всяким зверем, который
тоже не слишком любит ломиться через заросли. Шли бодро, отсчитывая
уже не первое поприще, как вдруг Ромар остановился и кивком указал на
тропу под самыми ногами.
Таши наклонился, глядя через плечо Ромару. Кто-то, проходивший по
тропе прежде них обронил здесь свой помёт.
Охотник, хоть что-то понимающий в своём деле, не пройдёт мимо
такой приметы. По погадкам можно определить не только, какой зверь
побывал здесь, но и куда он ушёл и даже, иногда, что собирается
делать. Сильный зверь или больной, голодный или сытый - порой от этого
зависит не только охотничья удача, но и жизнь охотника. А на этот раз
посреди тропки валялась какашка удивительно похожая на человеческую. И
ещё, казалось, что она упала с большой высоты отчего и размазалась о
корни дерева.
Таши вскинул голову. Прямо над тропой нависала тяжёлая сосновая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг