удивляли. Стояли полукругом колья с надетыми на верхушку черепами, всё
как полагается, рогом и оскаленным зубом наружу, от недобрых гостей,
злых мыслей, бродячих духов и ничьих предков. Большинство костей были
выбелены солнцем и водой, но было несколько и совершенно свежих. Таши
не обратил бы на них внимания, если бы не бросился ему в глаза
сплюснутый плосколобый череп с полусаженными челюстями, усаженными
густым рядом конических зубов. Кто хоть раз живого рузарха видал, тот
и череп его без труда признает. Таши с сомнением покачал головой:
знатный трофей был совсем недавним и, судя по зубам, зверь был в силе,
а не подох сам собой от старости и недокорма.
- Вот и отыскалась, пропащая душа, - довольно сказал Ромар. - Ну,
что стали? Зовите хозяйку.
Таши концом лука звонко постучал по страшному черепу. В доме
что-то громыхнуло опрокинувшись, тяжёлая, крепко просмоленная кожа
висящая при входе колыхнулась и на высокой приступке, ведущей в дверям
показалась женщина. Не так и стара она была, но истёрта жизнью до
последней крайности. Горб, набитый неподъёмной работой, руки,
изуроченные неженскими тяжестями, лицо, обожжённое солнцем и
ошпаренное зимними морозами. Красные глаза, изъеденные дымом вечерних
костров, слезились, растрёпанные пегие волосы поредели настолько, что
для женщины уже казалось неприличным. Видно никакое чародейство не
может облегчить одинокую жизнь вдали от родных людей.
Таши сразу понял, кто перед ним. Уж слишком густо увешана была
отшельница оберегами, амулетами, всякими фигурками, в которых без
труда угадывались лики предков, недобрых богов и странных существ, с
которыми и до сего дня знающие старухи ведут разговоры. Уника тоже
живо смекнула, с кем дело имеет. Её ажно затрясло при виде навешанных
на старухе сокровищ.
А сама хозяйка и бровью в сторону молодых людей не повела. Взгляд
её был прикован к Ромару.
- Ну, ясно, - произнесла она глухо. - Кто ещё мог сюда пролезть?
Здравствуй, Ромар. Видно правду болтают про тебя, будто ты вместе с
руками смерть свою под дубом закопал.
- Здравствуй и ты, Нешанка, - произнёс Ромар. - Давно не виделись.
- Какая я тебе Нешанка! - старуха выпрямилась, замахнулась на
Ромара, только что не ударила. - Нет никакой Нешанки! В лесу померла,
одна, под ёлкой подохла всеми брошенная, родовичами отринутая, самой
себе ненужная!
- Как же нам звать тебя, бабушка? - спросила Уника.
Хозяйка повернулась так резко, что все колдовские помощники на её
платье разом взбрякнули, только треск пошёл. Казалось, старуха готова
прыгнуть на Унику, Таши даже шагнул вперёд, собираясь в случае чего,
отшвырнуть её прочь, не дав прикоснуться к Унике. Но ведьма замерла
неподвижно, впившись взглядом в лицо гостьи.
- Ишь, - произнесла она наконец, - додумался, девчонку приволок.
Похвастаться хочешь, что не пропали без нас? И без того знаю, что не
пропали. Славная девочка, я когда-то не хуже была. Это она из чьих?
- Моткина внучка, - сказал Ромар.
- А... Могла бы и сама догадаться. Девка чернявая, в пришлую
родню. Что смотришь, красавица? Знаешь, кто я такая?
- Знаю. Ты мудрая йога. Только как звать тебя я теперь не знаю.
Ромар говорит - Нешанка, ты твердишь другое.
Правильно сказала, милушка. Йога я, последняя в роду. Потому и
имени у меня нет. Так и зови Йогой, не ошибёшься. Ну что стоите
истуканами? Раз уж пришли - заходите в дом.
Внутри изба Йоги оказалась ещё удивительней, чем снаружи. Кажется,
в простоте там не было ни единого предмета, всё заговорённое,
нашёптанное, чудесное. Всё, что за многие годы накопило женское
ведовство, сошлось в лесной избушке.
Старуха кивком указала на угол, где на полу громоздилась
расхристанная постель. Путники уселись, ожидая, пока хозяйка управится
с делами и начнёт разговор. Постель у Йоги была мягкая, Таши прежде
таких видывать не доводилось. Шкуры пушного зверя лежали здесь в
двунадесять слоёв. И какие были звери! Медведь, седой волк, росомаха,
лютый зверь леопард. В головах ворохом брошены зимние шкурки
лисы-огнёвки и ее чернобурой сестрицы. Немыслимые богатства свалены в
углу, чтобы хозяйке было теплее спать. Прежде Таши и видеть не
приходилось такого количества мехов разом. Хотя, если вдуматься, то
ничего удивительного нет. Старуха - последняя из мудрых йог, все
богатства, накопленные предшественницами, достались ей. В сказках и
сейчас поётся, что коли пришёл ворожить, так кланяйся мехами. Куницу -
на девицу, бобра - для добра, волк - чтоб в речах был толк, а белку -
на всякую безделку. Интересно, за какую ворожбу кланялись росомахой? В
ближних краях она не водится, страшно и подумать, в какую даль надо
переться, чтобы заполучить такого зверя!
Таши распушил пальцами мех и с удивлением обнаружил, что шкура
совсем свежая. Хорошие меха хранятся десятками лет, но знающий человек
на ощупь определит, как давно зверь отдал свою шкуру добытчику. Этой
коже не было и двух лет. А Ромар говорил, что последний раз дети зубра
видели обиженных ими йог чуть не двадцать лет назад. Кто же тогда
преподнёс старухе редкостную шкуру?
Старуха тем временем в полминуты развела огонь, споро, по-мужски,
выбив искру из кремня, придвинула к огню ладно вылепленный горшок,
хранящий на обожжённом боку отпечатки ладоней мастера. Таши
внимательно следил, как хозяйничает Йога. Всё как у обычных женщин,
вот только живёт бабка не по-сиротски, пространно живёт. В горшок
отправилась целая оленья лопатка и не копчёная, а свежатина, это Таши
с полувзгляда определил, да и запах от супа говорил сам за себя.
Густой суп, с кореньями и травами. Никак и мучицей похлёбка
сдобрена?.. Таши потянул носом, принюхиваясь. Нет, это не мука, что-то
лесное, может лещина тёртая... Но всё равно, густая похлёбка, такой
только в праздник лакомиться.
Покуда варево томилось на очаге, Йога выставила перед хозяевами
деревянные кругляши - дискосы, разложила по ним всякие заедки:
копчёные гусиные грудки, квашенную рыбу, черемшу, закисшую в своём же
соку; рядом встала дежка с пареной брусникой и горшочек бортного мёда.
По мере того, как перед сидящими появлялись новые и новые яства, Таши
приходил всё в большее изумление, а когда перед ним была поставлена
корчага полная пенистого, недавно сваренного пива, так и вовсе
вытаращил глаза. Пиво, правда, оказалось не ячменное, а из мучнистого
солодкового корня, но всё же это было настоящее пиво, какого и дома не
всякий день попробуешь. Откуда у дряхлой старухи такое изобилие?
Неужто добыла своими руками и ворожбой? Тогда предки поступили неумно,
оставив род без этаких помощников. А Таши-то, увидав бабульку, ещё
подумал, что придётся делиться с ней небогатым дорожным запасом.
Покуда гости насыщались, Йога вежливо молчала, лишь иногда
спрашивала, всё ли в достатке, не принести ли чего ещё... Потом, когда
гости отвалились от еды, и Уника вытерла Ромару жирные губы, началась
неспешная беседа о погоде, о том, какая ожидается зима и успешно ли
прошло путешествие. Таши изнылся, слушая кружные речи и проклиная
обычай, не позволяющий сразу перейти к делу. Что значит: "Удобно ли
добрались?" Сама же в глухомани схоронилась, закрылась хитрыми
заклинаниями, всё сделала, чтобы неудобно было добираться. А мы, вот,
добрались.
Потом последовали расспросы о здоровье, о судьбе общих знакомых, и
тут плавное течение беседы было нарушено.
- Да никого, почитай, и не осталось из тех, кто тебя может
помнить, - сказал Ромар. - Крага была, так померла недавно. Трёх
недель не прошло. Она в роду старшей из матерей была, так на её место
покуда никого не выбрали.
- Крага? - переспросила старуха. - Как же, помню. Она ведь меня
постарше года на три, что ли. Гонористая девка была. Мнила о себе
много, к старухам льнула. Очень ей хотелось йогой стать. А в самой -
силы чуток, с воробьиный нос. То-то, думаю, злилась она, когда ведуньи
прочь отошли. Её, красавицу да умелицу бросили, а меня - девчоночку
несмышлёную, с собой взяли.
Таши выпятил губу, пытаясь представить Крагу красавицей. Никак
подобное в голову не входило. Да и нынешняя хозяйка тоже -
ведьма-ведьмой; не бывают такие девчонками. Однако, Ромар слушал,
кивая головой.
- А из парней кто жив? - спросила Йога. - Роско, помню, красивый
был парень.
- Роско уж сколько лет, как умер, - склонив голову ответил Ромар.
- Набег тогда был. Знаешь, западные племена, у них воины ещё косы
заплетают... Отбились мы от них, а Роско не уцелел.
Йога вздохнула. Таши с Уникой тоже поникли головами, поминая
неведомого им Роско. Хороший человек был, честно умер, защищая родное
селение.
- Из стариков Лат дольше всех продержался, - продолжил рассказ
Ромар. - Старейшиной был в семье зубрихи Асны, - Ромар кивнул было в
сторону Таши, хотел сказать, что вот, мол, парень из той семьи, да
вовремя язык прикусил. Про Унику-то уже сказано, что она Моткина
внучка, и, значит, из Асниной семьи, всё остальное и слепой поймёт...
Йоги - народ строгий, зачем лишнего недруга наживать? И Ромар поспешил
вернуться к рассказу о Лате: - Он в старейшинах пять лет ходил, до
сегодняшнего дня не дожил совсем немного, на день раньше Краги погиб.
- Лат? - удивилась старуха. - Что-то запямятовала... Это длинный
такой, нескладёха, волосы светлые?.. - Йога вдруг замолчала, а потом,
подавшись вперёд, переспросила: - Постой... Что ты сказал? Погиб?.. И
Крага тоже?.. Да кто посмел на стариков руку поднять?! Куда родовичи
смотрели? Где люди были?!
- Беда у нас, Нешанка, - отбросив все приличия, тихо сказал Ромар.
Йога молча слушала неторопливый рассказ колдуна, лицо её застыло и
казалось одним из тех черепов, что охраняли избушку.
- Вот, значит, как, - сказала она наконец. - Я-то гадаю, что в
мире творится, откуда неустройство пошло, а это, оказывается, слепое
лихо зашевелилось. Доигрались, мужики... Ну, зачем было предвечного
трогать?
- Не греши! - строго возразил Ромар. - Никто из людей зубра
предвечного не касался.
- Да?.. - Йога ощетинилась. - Не касался, говоришь? А как бы иначе
Сварг твой любезный с мудрыми матерями справился?
- Оставь... - поморщился Ромар, - не повторяй старые враки. Не
было этого. К тому же, в ту пору не только ты, но и я ещё не родился.
Чем о былом свариться, давай лучше думать, как нынешнюю беду
размыкать. Женское колдовство в этом деле хитрее моего.
- По-онятно!.. - гортанно протянула Йога. - Как припекло, так
мигом прибежал. А кабы я уже померла тут одна-то?
- Род вас не выгонял, - хмуро произнёс Ромар, - сами ушли. А тебя
я и в прежние годы искал. Не должно ваше искусство пропадать, от того
роду убыточно.
- Сама знаю, что искал, - смягчилась старуха. - А девчонку, что
ли, на выучку привёл?
- Это уж как она сама захочет, - ответил Ромар.
- Да уж вижу, что не захочет... При таком-то парне... - ведунья
ревниво оглядела Таши и, вздохнув, добавила: - А девочка-то славная. И
умница. Я такой же была в молодках. Ну, что с вами делать - попробую
помочь, чем смогу. Уж не обессудьте на невежливом слове, но вам двоим
сегодня в лесу ночевать, не годится вам видеть, что мы делать станем,
не мужское это дело. Пойдём, что ли, доча...
Ведьма кивком отозвала Унику в дальний угол, а Ромар, к удивлению
Таши, покорно встал и вышел из колдовского жилища. Таши с великой
неохотой побрёл следом. Йога проводила их до дверей и закрыла избу не
просто висящей в проёме кожей, а заперлась изнутри, заложив вход
рубленной из кленовой древесины плахой, висящей на скрипучих
журавелях.
- Ничего она там с Уникой не сотворит? - спросил Таши, очутившись
за костяной оградой.
- Нет, - спокойно ответил Ромар. - С тобой ещё могла бы чего
учудить, а её не тронет. И закон рода не велит, и свой закон тоже. У
йог закон строгий, куда суровей против нынешнего. К тому же, сам
видишь, Уника ей приглянулась. Смену себе старуха ищет.
- Это она зря! - всполошился Таши. - Она моя жена, нечего её с
пути сбивать!
- Не собьёт, - успокоил парня Ромар. - За одну-то ночь... А нам,
может, что полезное выпадет. Давай, покуда, на ночёвку устраиваться.
Всю ночь лесная изба гудела, изнутри слышался звон и гул, каких
так просто в лесу не услышишь. Иногда в рокоте можно было различить
вскрики Йоги, а то и голос Уники, вторящий ей. Таши не спал, тревожно
прислушиваясь к тому, что происходило в избе. Ромар лежал, приникнув
ухом к земле, глаза его были закрыты, но Таши видел, что старик тоже
не спит.
Когда под утро шум начал стихать, Ромар поднял голову и спросил
чуть слышно:
- Ну что, понял что-нибудь в женском колдовстве?
- Нет, - признался Таши. - Орали много, а что - не понять.
- Это точно, - усмехнулся Ромар. - Бабы без орежа не могут, у них
ворожба громкая.
Под утро заимка затихла, хотя можно было догадаться, что там тоже
никто не спит. На дворе давно рассвело, когда отворилась скрипучая
дверина, выпустив Йогу. Старуха была ещё более встрёпана и страшна,
чем вчера. Красные глаза, казалось, сочились кровью. Йога спустилась с
высокой приступки, подсела к костерку, который гнетил во дворе Таши.
Мужчины молчали, ожидая, что скажет хозяйка.
- Умаялась девка, - произнесла Йога. - Пусть поспит.
Ромар и Таши промолчали, соглашаясь. Верно, пусть поспит, коли
умаялась. Йога потёрла чёрной ладонью лицо и призналась:
- Всё сделала, что могла, а проку нет. Не по мне дерево. То ли
ослабела, то ли кто-то под руку толкает. Нет хода моей ворожбе, не
примирить мне лихо, не успокоить, - старуха ещё помолчала и добавила:
- Не знаю, что вам и посоветовать... Разве что к полуночному колдуну
послать...
- Эк ты сказанула... - потянул Ромар. - Где его искать, того
колдуна? И есть ли он вообще? Сказкам о северном колдуне столько же
лет, что и прародителю Лару. Если там где-то народ обитает колдовской
- то иное дело, а одинокого колдуна быть не может.
- Может, - строго прервала Йога. - Я вот, живу одна - и сам
видишь, можется покуда. Так и он.
- Рассказывай, что о колдуне знаешь? - напрямую потребовал Ромар.
- А то же, что и все! - огрызнулась Йога. - Есть, мол в полуночных
странах, за горами да за долами, неведомый волхв. Сидит он в пещере и
на весь мир оттуда зрит. А дорога к пещере заговорённая, человеческой
ноге туда пути нет. Но уж коли кто пройдёт заговорённой тропой и в
глаза колдуну посмотрит, тот может что угодно просить, отказа не
будет. Это ты хотел услышать, мудрый Ромар?
- Хочу услышать, зачем ты эту сказку помянула, - тихо произнёс
Ромар.
- А затем, что не сказка это, а правда. Есть кто-то в полуночных
горах. Зим тому пятнадцать матери ходили на север, искали, да ни с чем
вернулись. Но колдовство там есть, это они за верное говорили. Усыпил
их вражина при подходе, не пустил к своей пещере.
- Зачем ходили-то? - спросил Ромар.
- Помощи хотели спросить против вашей мужичьей власти. Затем и от
рода ушли. Так и не нашли пещерника, но главное уяснили: не будет нам
оттуда подмоги. Кто там сидит: зверь, человек али чудо подземное, но
это не женщина. Женскую руку даже среди странных существ признать
можно. Дело нехитрое, - Йога тряхнула пегими патлами и с вызовом
спросила: - Ну, что теперь скажешь?
- Ничего, - Ромар вздёрнул обрубками рук. - Дорогу выспрашивать
буду. А то дело старое, что о нём талдычить.
- Ишь, вьюн скользкий! - старуха вдруг улыбнулась, ощерив пару
уцелевших чёрных зубов. - Дорогу ему... Ладно, расскажу дорогу. Только
я сама там не бывала, так что не обессудь, ежели совру в чём. Отсюда
пойдёшь на полуночь. Дорога холмами идёт, удобная, лес чистый. Только
не шуми там, ну да сам знаешь, что в лесу с шумливыми бывает. Споро
будешь идти, на третий день выйдешь к Болотищам. Место гиблое. Прежде
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг