нечто достаточно взлохмаченное и хмурое, чтобы напугать человека с
воображением. Похмелья нет - да и откуда оно, если пились исключительно
благородные напитки? - а вот изобилие событий и эмоций оставили отпечаток.
С этим тоже справимся. Сейчас позавтракаем, а там и решим, с чем идти в
гости. Если только...
Взгляд упал на конверт, и посторонние мысли вылетели из головы.
Конверт был похож на те, в которых Д. присылал свои инструкции. Но
левый верхний угол его украшала не личная печать начальника Клеммена, а
изображение руки с растопыренными пальцами.
Конверт был лёгким.
Что там, внутри? Лучше всего не открывать. Вряд ли это новогоднее
поздравление. Нет, это надо немедленно проверить и...
Конверт растаял в руках.
На стол опустился лёгкий, почти невесомый лист бумаги.
На нём тонким карандашом был нанесён рисунок. Простой, условный, но
недвусмысленный.
Весы.
На одной чаше - тетрадь или книга; на другой - череп.
Под весами - та же символика, что украшала метательный нож
островитянина, поражавшего всех своим мастерством...
Клеммен перевернул листок.
На обратной стороне - надпись.
"Удачи и долгой жизни. Друзья из зеркала".
Возможно, Клеммен порадовался бы чувству юмора того, кто послал это
письмо. В другой раз. Под поздравлением были изображено ещё кое-что.
Человек, прижавший ладонь к губам.
Рядом - часы, на циферблате которых - полночь.
Или полдень.
Хотя нет, полдень-то уже прошёл.
Всё понятно. Времени тебе до полуночи, не вздумай никому ничего
говорить, отдай тетрадь тому, на чьих ножах была эта символика. Иначе
расстанешься с головой.
Словно подтверждая ход мыслей, лист бумаги вспыхнул, ослепляя яркостью
пламени, и исчез.
Пламя оказалось холодным.
Спустя несколько секунд Клеммен обнаружил, что сидит, сжимая в кулаке
ключ от кабинета. Того, что в монастыре. Отдать? Не отдавать?
"Они никогда не остановятся".
Из раздумий, чёрных и тоскливых, его вывел оживший треугольник. Он
разогрелся и шевельнулся, словно устраиваясь на шее поудобнее. Клеммен
расстегнул воротник, взглянул на треугольник в зеркало.
Амулет улёгся бронзовой стороной вниз. И ни за что не желал
поворачиваться иначе.
Аннвеланд, Лето 73, 435 Д., 16-й час
Как ни странно, страха я не ощущал.
Думаете, не боялся смерти? Дудки! Боялся, и ещё как. Не боится смерти
только сумасшедший. И то не всякий. Просто: всё происходящее казалось
спектаклем. Я даже подумал - или нет, сейчас-то понять невозможно - что Д.
устроил всё это. Что в полночь, когда я, трясущийся и жалкий, буду бегать по
городу в поисках таинственного незнакомца, раздастся довольный смех и
розыгрыш кончится.
Поставьте себя на моё место и подумайте - смогли бы сохранить в
подобной ситуации ясность мышления?
Первым действием было - связаться с Д. Ничего не говорить, просто
потребовать встречи. Но, когда я поднёс к губам устройство связи - небольшой
такой кусочек бирюзы в серебряной оправе - как оно рассыпалось в пальцах,
стекло на пол тончайшей пылью.
Я отскочил до самой двери.
Некоторое время в изумлении глядел то на пальцы, то на
серебристо-голубое пятно на полу. Вот, значит, как! Придётся прогуляться.
Тут я и обозлился до такой степени, что мысль о возвращении в Хоунант за
тетрадью покинула голову. Ещё чего! Мне показалось, что главная цель этого
письма - показать, на чьей стороне сила. Дескать, мы и сами можем взять
тетрадь, но заставим тебя принести её.
Напомню: происходящее не казалось мне настоящим. Все проклятия,
загадочные исчезновения, болезни и прочее, с чем пришлось уже столкнуться,
были гораздо более тонкими. Профессионально устроенными. А это - нарочито
показное, со множеством эффектов.
Второе устройство связи ушло в небытие тем же способом.
Понятно. Ну что же, дома сидеть я не стану. Надел походную одежду (не в
парадную же одеваться) и вышел на улицу.
Воздух показался необычайно свежим и целебным - словно всю предыдущую
жизнь я провёл в склепе. Сейчас прогуляюсь по лесу, перемещусь в Венллен,
неторопливо пройдусь по местам, где чаще обычного можно застать Д. Говорить
с ним не стану - пусть заговорит сам. Ключ, понятное дело, возьму с собой.
Пока я стоял у дверей дома, ощущение чужого взгляда на миг напомнило о
себе. Напомнило и пропало. Словно кто-то удостоверился, где я нахожусь.
А вокруг люди спешили в лес - там должны были продолжиться празднества.
Счастливые люди.
Аппетит у меня пропал. Напрочь. А у кого бы не пропал? Несколько минут
я раздумывал, не пойти ли и мне в лес, к святилищам - тут недалеко, около
километра - но передумал. Раз уж я решил, что зайду к Андари, пора подумать
о подарке. Назло всем буду вести себя спокойно.
"Ключ" отчего-то не стал рассыпаться в прах.
Спустя пять минут я уже входил в Парк Времени. Вновь затылок ожёг
далёкий и внимательный взгляд - и вновь оставил в покое.
До памятного ручейка - не более пятнадцати минут ходьбы.
Парк Времени, Лето 73, 435 Д., 17-й час
- Превосходно, - бормотал Клеммен, вытряхивая содержимое сумки на
траву. Очень удачно он наступил. Одна ясеневая заготовка треснула натрое;
лиственница и дуб не пострадали. И кусок коры сиарха, белкин подарок...
Смотри-ка! Что это там, внутри?
Клеммен затаил дыхание, вгляделся внутрь разлома. Там было что-то
блестящее. Металл или камень. Как это могло попасть в кору? Врасти в неё?
Разломить кусок коры оказалось непростой задачей. Удивительно, как
удалось вчера так удачно наступить. Или дело в том, что я не знал, что могу
сломать её, а теперь не только знаю, но и прилагаю все усилия?
Кора тут же разломилась на множество кусочков. Скрытый внутри предмет
упал на ладонь; взвился и рассеялся густой белый туман. И всё. Коры больше
не было.
На ладони у Клеммена лежал ивовый лист - воспроизведённый до мельчайших
подробностей, но сделанный из золота. Работа была настолько мастерской, что
первые несколько секунд Клеммен боялся дышать.
Потом осознал: раз уж украшение выжило после тех усилий, которые он
только что прилагал, бояться нечего.
По поверхности листа, от черешка и до кончика пробегали тысячи
тоненьких линий. Их сплетение выглядело странно, оно притягивало глаз;
хотелось, поворачивая лист на ладони, любоваться игрой света на причудливом
узоре.
Клеммен перевернул лист.
То же самое. В точности тот же узор; но - тёмная, почти чёрная
поверхность. Чёрно-фиолетовая. Что за металл? Трудно понять.
Я слышал о чём-то подобном, подумал Клеммен неожиданно. И лучше бы
такого "подарка" не получать. Лист попал ко мне не случайно, но зачем?
Присмотревшись, он заметил тонкие, едва уловимые, очертания букв,
нанесённых по периметру изделия на "светлой" - жёлтой - стороне.
Разобрать буквы оказалось непросто. Если повернуть лист так, чтобы
солнечные лучи обежали его край, надпись на короткий миг проявлялась вся. Не
раз и не два пришлось сделать это, прежде чем буквы удержались в памяти.
"Ivial duaren amilh Thevanneyl addo".
Ни одного знакомого слова.
А на обороте?
То же самое.
Зажав лист между ладонями, Клеммен прислонился к стволу дерева, прикрыл
глаза. Солнце клонилось к закату.
Что-то просилось наружу из глубин памяти, но пряталось вновь, стоило
напрячь память.
Пришлось ждать.
Это походило бы на сон, если бы не было такого обострения всех чувств -
кроме зрения. Глаза были закрыты, но запахи, звуки и ощущение лета не
оставляли. Надо было чем-то отвлечься, Клеммен выбрал шорох листьев высоко
над головой.
Венллен, Лето 73, 435 Д., 18-й час
Дом, служивший конторой Бюро в Венллене, служил и собственно домом. Не
все его помещения видны и доступны... и вход в жилые помещения найти не так
уж просто. Вор, задумавший проникнуть сюда, долго блуждал бы по кладовкам и
подвалам, изумляясь, отчего в них ничего нет.
Вор, знакомый с магией, встретился бы с незатейливым магическим
сторожем, который позволил бы выследить пришельца - по мировым линиям - в
считанные минуты. Вор, знакомый с тем, как отводить от себя внимание
"сторожа", вообще не стал бы связываться с этим ломом. Ничего ценного в этих
роскошных апартаментах всё равно не было. С точки зрения вора.
Кинисс обитала поблизости - с поправкой на то, что её "дом" напоминал о
тех условиях, к которым за сотни веков привыкла её раса. Правда, явившись в
гости к Д., можно часами ходить по комнатам, но так и не обнаружить двери,
соединяющей два жилища.
Д. массировал виски (тщетно пытаясь избавиться от последствий
вчерашнего веселья) и что-то негромко напевал себе под нос. Прислуги он не
держал, а рассыльные, приносившие пищу, питьё и всё прочее, что нужно для
приемлемой жизни, всякий раз считали, что оставляют требуемое то у дверей
безвестного домика на окраине города, то у дверей гостиницы, то ещё
где-нибудь.
Д. всё ещё изгонял неприятную пульсирующую боль, когда в дверь
постучали.
"Кто бы это мог быть?", - удивился Д. Ничего он не заказывал, никого не
приглашал.
- Войдите, - произнёс он, постаравшись принять деловой и бодрый вид.
Дверь тихо отворилась, на пороге появился Гин-Уарант.
Облачённый в парадный мундир, выглядевший гораздо моложе своих пяти с
лишним столетий. Совершенно неуместный.
Примета есть какая-то, подумал Д. неприязненно. Про первого, кто
появится у тебя дома в новом году. Сдаётся мне, этот год будет не лёгким.
Постойте, а как он нашёл нужную дверь?
Большой палец Д. незаметно для вошедшего надавил на внутреннюю
поверхность перстня.
Спустя несколько секунд открылась противоположная дверь, и Кинисс молча
вошла в комнату.
- Моё почтение, - генерал поклонился рептилии. Улыбка была холодной. -
Моё почтение, - поклон в сторону Д. - Всего наилучшего в Новом Году.
Позволите присесть?
Д. жестом указал на кресло. Генерал прислонил трость к стене, с
удовольствием откинулся.
- Вина? - произнёс Д., стараясь сохранять приветливое выражение лица.
Говорил Чёрточка, и справедливо говорил - не смешивай моё вино с
деревенским...
- С удовольствием, - генерал явно чувствовал себя лучше, чем его
хозяева. - Неплохая маскировка, Д... Не сразу вас нашёл. А вы неплохо
устроились!
- Не жалуюсь, - Д. сказал что-то вполголоса в хрустальный шарик, взятый
с подставки на столе, и тоже откинулся в кресле. Кинисс встала за его
спиной. Сидеть на этих креслах ей неудобно. Не просить же подождать, пока
она принесёт скамейку. - Чем обязан такому визиту?
- Вы будете смеяться, - генерал вздохнул, на лице его проступило
печальное выражение, - но я пришёл спасти вас.
- Как именно? - Д., казалось, ничуть не удивлён.
- Время ещё есть, - генерал извлёк из внутреннего кармана кителя
конверт, положил его на столик рядом с креслом. - Могу сразу перейти к делу.
Но предпочёл бы, чтобы вы сначала ознакомились с этим.
- Праздник, генерал. Может быть, дня через три...
- Сегодня же, - голос генерала стал жёстким, а глаза перестали
улыбаться. - Сейчас же. Иначе, мой дорогой, "завтра" для вас может не
наступить.
- Вы угрожаете? - это Кинисс.
- Не я, - генерал поднялся и вновь сделался самой вежливостью. - Я уже
сказал, зачем пришёл. Я вас оставлю, часа на два. Да, пожалуй, двух часов
должно хватить. А потом вернусь, и мы попытаемся заключить сделку.
- Сделку? - брови Д. поползли вверх. - Вы заключаете сделку? Со мной?
- Пока ещё не заключаю, - генерал взглянул на часы на окне. - Пока даю
вам время убедиться в том, что вам нужна помощь. - Гин-Уарант встал и
коротко наклонил голову. - До встречи. - И вышел.
- Он вышел, а я сижу и смотрю, - произнёс Д. потрясённо. - Что там, в
конверте?
Кинисс молча глядела, как Д. подносит к конверту один индикатор за
другим.
- Сейчас посмотрим, что... - он осёкся, глядя на Кинисс, и вышел в
соседнюю комнату. Вернувшись с креслом, подходящим для рептилии, он увидел,
что та уже вскрыла конверт и разложила на столе его содержимое - несколько
кристаллов и бумаг.
- У нас неприятности, - заключила она, мельком пролистав бумаги. -
Одним вином не обойтись. Пойду, закажу что-нибудь существенное...
Д. взглянул на первый лист, и праздничное настроение тут же вылетело у
него из головы.
Часы пробили половину.
Парк Времени, Лето 73, 435 Д., 18-й час
Клеммен никак не мог поймать ускользающее слово. Впрочем, это уже было
неважно. Слово не могло всплыть потому, что его не положено произносить. Ни
вслух, ни мысленно. Когда Д. начинал говорить о "непроизносимом", юноша в
лучшем случае думал, что его разыгрывают - или говорят образно, по причинам,
которые в настоящий момент открывать не стоит.
И - вот оно. Имя, которым обладал этот предмет, плавало прямо перед
глазами. Но не проявлялось. Наверное, это должно быть страшно - жить с таким
знанием. Которое можно передать только огромным количеством иносказаний,
каждое из которых начисто исказит подлинный смысл.
Две стороны. Золотая и железная. Испытание и капитуляция. Каждая
содержит награду, каждая вынудит с чем-то проститься. Что за испытание?
Клеммен не имел ни малейшего понятия. Д. очень туманно распространялся о
подобных вещах. "Сам я не видел ничего подобного", говорил он, "могу
рассказать только то, что известно по слухам. Можно сколь угодно долго
тянуть с принятием решения, но рано или поздно надо будет его принять".
"А если умрёшь раньше, чем решишься?" - спросил тогда Клеммен, больше
из озорства.
"Не сможешь умереть", хмуро ответил Д., "И пожалеешь о том, когда
решился таким образом обмануть судьбу".
Клеммен взвешивал лист на ладони. Вот как это выглядит. Найти подобное
можно где угодно. Может вынести водой; может прийти в письме (и посылавший
его никогда в жизни не узнает об этом - потому что не вкладывал знак в
конверт). Как выяснилось теперь, может и белка подарить. Любопытно, сколько
времени этот кусочек коры лежал в дупле? Белки живут недолго. Кто скрыл
подобное в столь странном тайнике?
Выкидывать или пытаться сломать знак бесполезно. Вернётся.
Принимай решение.
Но какое? Какое решение может принять тот, кому жить осталось менее
четверти суток?
Остро захотелось вернуться в монастырь и забрать тетрадь. И спрятаться,
где угодно. Так глубоко и далеко, чтобы никто и никогда уже не отыскал. Да
только где найти такое место... Кто сказал, что Клеммен успеет отыскать
того, кому нужно отдать требуемое? Кто помешает вымогателю прятаться до
одной минуты пополуночи или удалиться, "забыв" об обещании сохранить своей
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг