- Что за шум? - Кинисс поднималась по тропинке, не стараясь скрывать
своё присутствие.
- Ты очень кстати! - оживился Д. - У-Цзин утверждает, что вы "отменили"
заклинание "Транспорт". И навели ревизию в прочих материях.
Все взгляды были устремлены на рептилию. Та замерла, глаза её чуть
окрасились красным. Что бы это значило?!
- Он прав, - Кинисс "пожала плечами". - Так нужно.
- Что?!?! - впервые я увидел, как лицо Д. багровеет. - Ну, знаете... -
неожиданно он поднялся с места и, не произнося ни слова, ушёл вниз.
- Я же говорил, - монах радужно улыбался.
- Неплохо праздник начинается, - я не разделял его радости. - Я думал,
мы сюда отдыхать пришли.
- Ничего, через полчаса остынет, - заверил настоятель. - Садитесь,
Кинисс, прошу вас. Скоро такая суета начнётся.
- Это точно, - вздохнула рептилия. - Значит, достопочтенный У-Цзин
продолжает разоблачения?
- Я высказал гипотезу, - монах потупился так виновато, что, будь у меня
иное настроение, я бы расхохотался. - Я же не знал, что угадаю.
- Так всегда, - махнула Кинисс рукой. - Теперь мне предстоит в
очередной раз убеждать Д., что не строю никаких коварных планов.
- Так вы не собирались соглашаться... признаваться? - изумился я.
- Не собиралась, - подтвердила рептилия, глаза её мало-помалу утратили
красноватый оттенок.
- Но ведь можно было не соглашаться!
- Каким же образом?
- Соврать, - ответил я, не задумываясь.
Кинисс и монах переглянулись. Посмотрели на меня. И вздохнули - так,
что я даже подумал, что они заранее сговорились. И разыгрывают меня.
- Бедняга, - вздохнул настоятель, уже совершенно искренне.
- Так вы надеялись, что никто о подобном... не спросит? - я испытывал
раздражение.
Кинисс молчала.
Мне стало страшно. Ранее, если я задавал глупый вопрос, ответ всегда
был. Словами ли, жестом... изменением цвета глаз, наконец. Сейчас она
смотрела на меня так, словно я только намеревался задать вопрос, но в
действительности промолчал.
- Ладно, - настоятель поднял правую руку. - Хватит философии. Кинисс,
вы не находите, что лепестки роз в этом году имеют странный привкус? Я
собирал их на восточных склонах гор - вот, добавил немного в чай.
Хансса тут же оживилась.
- Я бы посоветовала не использовать урожай этого года. Знающие люди...
И так далее. Я слушал, и мне казалось, что эти двое разыгрывают некий
спектакль, зрителем которого я и являюсь. Меня отчего-то это настолько
задело, что я едва не последовал прочь, по примеру Д.
Вскоре Д. вернулся.
- Там вас ждут, - окликнул он настоятеля и Кинисс, немного ворчливо. -
Нехорошо заставлять людей ждать.
У-Цзин (как он мог с такой проворностью двигаться после двенадцати
чашек чая подряд, оставалось для меня загадкой) поблагодарил его и заспешил
вниз. Мы следовали на отдалении: деревенские праздники Нового Года в этих
краях довольно однообразны.
Поскольку своим благополучием и безопасностью окрестные деревни во
многом обязаны Хоунант, самые почётные роли в ритуалах здешних праздников
постепенно стали отводиться монахам.
Те не чурались обычаев - казалось бы, плохо совместимых с их Учением.
Я думал, Д. скажет что-нибудь резкое Кинисс, но они говорили
исключительно о пустяках. Включая, конечно, повседневные дела. Такие люди
даже в праздники не могут не думать о работе. Я пока, хвала богам, умею
забывать о подобных вещах.
Монастырь Хоунант, Лето 72, 435 Д., 18-й час
- Я, кажется, догадываюсь, кого ты ждёшь, - У-Цзин уселся рядом, и мы
принялись любоваться теми деревьями, что волшебным образом вырастали у входа
в монастырь Триады. Говорят, здесь ещё почитают ту силу, что олицетворяет
сразу трёх божеств, позднее разделившихся и приобретших собственные облики.
И что чудесным образом выросшие деревья - напоминание о том, что Триада
жива. Прикоснуться к одному из этих деревьев - большая удача; тот, кто
обойдёт вокруг дерева, сможет узнать, что сулит наступающий год.
Я пожал плечами. И вырастающие на глазах деревья, и пламя множества
свечей (ветер не смел будоражить воздух во время исполнения ритуалов), и
гимны, и многое другое - всё это захватывало дух.
А то, что Чёрточка догадался... кто угодно догадается!
После двухчасового застолья монах оставался таким же бодрым и
подвижным. Обо мне подобного не скажешь. Не люблю подобные праздники -
непременно объедаешься так, что потом несколько дней жалеешь. Но праздники
при том не приедаются, простите за игру слов.
Хоть эти монахи и должны соблюдать умеренность и всё такое, а поесть
как следует, мягко выражаясь, они не дураки. В этом смысле, очень удобная
религия. Правда, то, каким образом настоятель приобщал меня к духовной
жизни, наводит на мысль, что только в глубокой старости (когда обучение
закончится) и будет время, чтобы, наконец, насладиться немногими оставшимися
годами спокойствия...
- Что, и к дереву подойти не хочешь? - удивился монах. Деревья эти
хитрые. Невозможно приблизиться к ним, если делаешь это намеренно. Не знаю,
как это достигается. Невозможно уйти от них, если захочешь именно этого. А
видения вблизи бывают самыми разными. Ничего страшного или зловещего, но
далеко не все решаются. Я, например, пока не решился.
- Я и так знаю, что будет в новом году, - ответил я и кончиком пальца
начертил те три диаграммы, что получились во время "гадания" там, в
кабинете.
Спохватившись, я протянул монаху ключ. Тот долго смотрел на мой чертёж,
затем долго и задумчиво смотрел мне в глаза.
- Да уж, - вымолвил он, в конце концов. - Оставь ключ себе. Если ты
действительно выбросил это, он тебе понадобится.
Один новогодний подарок за другим!
Когда повеселевший во многих смыслах Д. подошёл к нам (собственно, ему
был нужен слушатель: сидеть и слушать истории из необычайно бурной жизни),
монах успел стереть начертанное. Незаметно для Д. кивнул мне и увёл
наставника подальше.
Я подумал-подумал и пошёл к деревьям. Была у меня одна мысль...
- - -
Дерево было как дерево. Всего их двенадцать. Они неярко светились и
аромат, исходивший от коры, притягивал, словно магнит. Задачу номер один -
добраться до дерева - я решил. Вот что значит немного смекалки!
Всех праздничных ритуалов я не видел - многие были не для всех и
каждого; только ниже монастырей, в деревне, виднелись хороводы,
разнообразные узоры из огней, доносились звуки песен. Монахи начинали свою
деятельность, в каком бы уголке мира ни оказывались, с того, что
тщательнейшим образом, проявляя чудеса терпения и изобретательности -
знакомились со всеми местными обычаями, традициями, легендами и так далее.
Оттого-то их так легко принимают почти повсюду... проходит несколько лет -
их присутствия вроде бы и не замечают.
Хитро, ничего не скажешь.
...Я был несколько перегружен. Сведениями, знаниями, всем тем, что
энергично вколачивал в меня Д. По его словам, рано или поздно всё уляжется,
перестанет вызывать ощущения постоянной усталости. Пока, во всяком случае, я
продолжаю страдать быстрой утомляемостью. Магические "подстёгивания" памяти
(не сомневаюсь, что со мной подобное проделали) даром не проходят.
И ещё одно - осознаю, что Д. попросту готовит себе хорошего помощника,
что вовсе не состраданием ко мне вызвана подобная забота, а сердиться не
могу. Кинисс права: привык человек опираться на кого-нибудь. На отца,
наставника, на бога, например, но всегда - на что-нибудь, да опираться. А
захочет отказаться от подпорок - так пока научишься сам стоять на своих
двоих, вся жизнь и пройдёт. Думал я над этим, думал, но ничего умного не
придумал.
...Подумаешь, всего-то дел - дерево обойти! Обходить можно, следуя
движению солнца (как говорят здесь, "в красную сторону"), или наоборот - "в
жёлтую". В первом случае откроется будущее. Причём в хорошем смысле - то,
чего можно достичь, если приложишь усилия. Пойдёшь наоборот - узнаешь, чего
следует опасаться.
Вот и я - стою и думаю. До дерева добрался, к стволу его прикоснулся
(тоненький ствол - двумя ладонями обхватить можно), на цветы полюбовался.
Красивые цветы, немного напоминают первоцвет. Только ярко-алые, с
желтоватыми тычинками, источают совершенно потрясающий аромат. Сорвал бы на
память, но тогда жди беды.
Время от времени я поглядывал на запертые ворота монастыря Триады.
Из-за них доносилось очень красивое пение. В полночь они распахнутся и жрицы
(как Триады, так и приглашённые), отправятся вокруг, выразить благодарность
всем тем, кто правил этими землями до прибытия Великих Богов. Получить
благословение от жриц Триады - великая удача. Ходят о них и другие слухи, в
большинстве своём малопристойные - но даже моих скудных знаний о Триаде
хватает, чтобы понять, что слухи эти не обоснованы. То, чем питается
эльхарт, чуждо Триаде. Как и сама она чужда людям. Только в историческое
время Великие Боги начали раздавать своё покровительство, принимая при этом
понятный и близкий смертным облик. Ту же первосилу, что породила трёх
Великих Богинь, до сих пор избегают упоминать всуе. Никто из исследователей
так и не смог проникнуть в святая святых трёх оставшихся монастырей.
Возможно, что монахи Пути смогли найти общий язык с неразговорчивыми жрицами
в бело-зелёных одеяниях, но... и они отвечают на вопросы лишь улыбками.
Плохо, когда тело опережает разум. Я только потом понял, что ноги сами
собой понесли меня против движения солнца, "в жёлтую сторону"... и
останавливаться поздно. Нельзя теперь ни останавливаться, ни тем более идти
в другую сторону. Я положил ладонь на тёплый ствол и продолжил - уже
осознанно - обходить успевшее подрасти дерево. Да и что тут обходить? От
силы десять шагов. Или двенадцать. Мне, тем более, интересно, как проявит
себя это таинственное пророчество. Голос из ниоткуда? Упавший с неба свиток?
Яблоко, что упадёт с дерева и, будучи съеденным, дарует мудрость?
Я сделал всего несколько шагов, и к величайшему изумлению, понял, что я
не один.
- - -
Она походила на жрицу Триады, но не являлась ей; хотя на ней и было
бело-зелёное одеяние, украшенное изображением Девяти Свящённых Имён;
серебряный венец, изображающий три сплетённые ветви ивы; тяжёлый на вид
медальон - неправильной формы обсидиановая пластина.
И всё равно не была она жрицей.
Она походила на ольтийку. Но и ей не была. Так могла выглядеть одна из
Двенадцати Матерей, мифических прародительниц двенадцати основных ольтийских
родов - когда первые в мире ольты увидели их. Нечто близкое и незнакомое.
Понятное и непостижимое. Прекрасное - и вызывающее неосознанный страх.
Она походила на живое, разумное, существо - но и это впечатление
казалось обманчивым. Представлялось: отведи от неё взгляд - и всё, больше её
не увидеть. Не будет её нигде, и до конца жизни не поймёшь, видение было это
или же существо из плоти и крови.
Она стояла рядом с деревом. Клеммен замедлил шаг. Медленнее идти не
мог, да и выбор невелик - обойти незнакомку (которая стояла, глядя чуть в
сторону), отпустив ствол, или как-то убрать её с дороги. Но отнимать руку от
дерева нельзя, пока полностью его не обойдёшь.
Девушка (на вид ей было лет двадцать-двадцать пять) поймала взгляд
Клеммена и улыбнулась - уголками рта, тут же прогнав улыбку. Положила ладонь
на ствол (так близко от ладони Клеммена, что тот ощущал тепло чужой руки) и
двинулась в том же направлении. Пятясь.
Клеммен заметил краем глаза (отвести взгляд от незнакомки было
невозможно), что окружающий их мир почти не повернулся. Странно... как это?
Он ведь уже сделал три шага. Теперь он должен был смотреть вниз, в сторону
деревни, а ворота монастыря Триады по-прежнему виднеются прямо перед ним!
Незнакомка неожиданно остановилась, и сложила руки на груди. Клеммен
вновь замедлил шаг. Сейчас, казалось, придётся остановиться - но не
пришлось! Окружающий мир оставался на месте (лишь звёздное небо послушно
вращалось над головой) - а девушка стояла на месте, преграждая ему, медленно
идущему, путь - и он не мог к ней приблизиться!
- Все ищут знания, - произнесла она; звуки её голоса потревожили нечто
скрытое внутри Клеммена - тлевший внутри огонь начал разгораться при звуках
этого голоса. Огонь этот не был приятным, не был пристойным, не был
уместным. - А чего ищешь ты, забывший своё имя?
- Кто... - горло словно сжало раскалёнными щипцами. Что-то неукротимое,
демоническое мелькнуло в чёрных глазах напротив. - Кто ты?
Она рассмеялась и, отвернувшись, побежала вперёд. Нельзя
останавливаться! Нельзя оглядываться! Горло горело, а пробуждённый огонь не
торопился утихать. Клеммен обнаружил, что ворота теперь смотрят на него чуть
сбоку. Ну, наконец-то! Он обрадовался и прибавил шагу. Куда делась
незнакомка, было непонятно - за этим стволом не спрячешься! Или он шире, чем
кажется?
Она выскочила навстречу (Клеммен едва не полетел кубарем) и вновь
"поплыла" перед идущим, оставаясь на месте. В руке у неё была гроздь ягод,
напоминавших дикий виноград.
- Хочешь знать, кто я? - спросила она, и Клеммен кивнул. Она
рассмеялась (от звуков её смеха все мускулы пронизали острые серебряные
иголочки) и, оторвав одну из ягод, поднесла к его губам.
- Тогда ешь, - приказала она, и ледяной холод заструился вокруг
Клеммена. Он покорно взял небольшую ягодку, та лопнула у него во рту. Вкус
был ужасным - тошнотворная горечь, от которой в горле немедленно застрял
комок величиной с добрый кулак. Девушка рассмеялась, глядя на лицо
собеседника.
- Ты всегда будешь гнаться за мной, - произнесла она, опуская другую
ягодку себе в рот. - Ты будешь думать, что настичь меня - важнейшее, что
может быть в жизни, но ты пожалеешь об этом.
- Подумаешь, - горло неохотно выпускало слова. - Я и так понял, что
всё, за чем гонишься - не более чем иллюзия. Зачем ты ожидала меня?
Девушка протянула ещё одну ягодку - и Клеммен невольно отпрянул,
насколько это было возможно. Но глаза напротив вновь стали суровыми, не
терпящими возражения, и он, прикрыв глаза, подчинился.
Ягода оказалась кислой. Немного лучше прежней горечи; скулы мучительно
свело. Незнакомка тоже угостилась ягодой. Как она такое может есть? Да
ладно, шепнул внутренний голос, ведь ты не знаешь, каковы на вкус её ягоды!
- Я не тороплю тебя, - голос её стал печальным. - Ты бежишь ко мне,
торопишься ко мне. Ты бежишь так настойчиво, что я решила узнать - почему.
Но ты не сможешь ответить.
Волосы её показались Клеммену вовсе не серебристыми, как миг назад, а
седыми - лента не связывала их в косу, они свободно плыли вокруг своей
обладательницы. Бело-зелёное платье её выцвело, странные символы стали
проступать на нём. Похожие на вытянутую трапецию. Ошарашенный, Клеммен не
сразу понял, что это за символы, а когда понял, то не сразу позволил себе
поверить в это.
- Тебе не нравится моё угощение, - теперь незнакомка уже не казалась
двадцатилетней красавицей. - Хочешь, я дам тебе сладкие ягоды? Те, о которых
ты думал?
Надгробный знак! Вытянутые трапеции - они украшают могилы там, где
родился и вырос Клеммен. Значит, эта незнакомка...
- Хочешь или нет? - она протягивала ему всю кисть.
Всю, до конца. Сотни ягод, запах их ощущался на расстоянии, был
невероятно привлекательным. Получить такое из рук... из рук...
- Нет, - прошептал он и ему захотелось, плюнув на всё, закрыть лицо
ладонями и кинуться прочь, подальше отсюда. Новый Год оборачивался кошмаром.
Он и в самом деле прикрыл глаза... веками... а когда открыл, то
обнаружил, что осталось сделать самую малость - шагов пять-шесть. Он остался
один.
Впрочем, нет. Кто-то шёл по пятам. Краем глаза Клеммен видел украшенное
символами могилы одеяние и слышал дыхание. Догоняет его.
Он побежал.
Изо всех сил.
- От меня не уйти, - голос позади изменился. Стал скорее мужским, чем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг