Удобно было так думать. Поскольку Шассим пребывал во всё возрастающем
недоумении. Унэн, что с лёгкостью горного козла спускался по крутым и
изобилующим трещинами склонам, преодолевал опасные россыпи камней... словом,
разум его на какие-то моменты становился непрозрачным.
Совершенно непроницаемым. С таким же успехом Шассим мог ехать верхом на
големе. Он не стал понапрасну окликать Унэна, хотя беспокойство росло. Монах
был существом эксцентричным и способным на самые невероятные поступки, но до
сих пор всё сходило ему с рук. Унэн свято верил в удачу. Шассим, после
некоторых событий последних недель - тоже. По крайней мере, в его, Унэна,
удачу, верить определённо стоило.
А между тем обрыв приближался. Унэн же по-прежнему никуда не
сворачивал, не снижал скорости и не оглядывался по сторонам. Флосс мысленно
напрягся, готовый распахнуть под ними обоими портал и унести вдаль от
опасного места.
А Унэн тем временем вспоминал о странном мосте, состоявшем из
переливающихся облачков - они были выстроены в одну танцующую линию, а под
ногами, очень далеко, текла источающая удушливые испарения вязкая река лавы.
Было это неподалёку от Лауды, Выжженного острова, глубоко под землёй - где,
в поисках легендарного города маймов, он и его спутники неожиданно нашли
крупнейшее святилище Всех Богов - совершенно нетронутое, с изваяниями,
такими же изящными и впечатляющими, как и тысячи лет назад.
Помнится, тогда он первым ступил на облачную тропинку, что норовила
сбросить его - словно необъезженная лошадь седока - и приходилось прилагать
немало усилий, чтобы удержаться на зыбких клочках белёсого тумана, уходящих
вниз, во тьму.
Размышляя над этим, монах продолжал напевать про себя слово - оно
хорошо ложилось на ритм, который они слышали в тот раз. Сложный, но
таинственным образом могущественный ритм невидимых барабанов, которые
предупреждали всё вокруг о появлении пришельцев, едва нога Унэна опустилась
на первое облачко...
Шассим приготовился, когда Унэн подошёл вплотную к пропасти.
Сделал шаг в неё, не останавливаясь. Флосс уже распахнул крылья. Одно
короткое слово - и их поглотит светящаяся серебристо-синяя дымка... чтобы
опустить безопасно на землю, сотней метров ниже.
Но воздух продолжал удерживать их. Монах начал спускаться по незримой
лестнице, а за его спиной возникали, держались несколько мгновений и
расходились в воздухе белёсые сгустки, по очертаниям отдалённо напоминавшие
ступени. Шассим повернул голову назад (подвиг, на который способны только
Флоссы) и, не веря тому, что видит, покрепче вцепился когтями в насест.
Разум Унэна продолжал сохранять непрозрачность... и чувствовалось, что
отвлекать его не стоит. Правда, Шассим чувствовал доносящийся откуда-то из
невероятной дали стук барабанов. Ритм был необычным, ломаным, но приковывал
внимание немедленно. Флосс повертел головой, но источник звука найти не
удалось.
Прошло несколько очень долгих минут, и последнее облачко растаяло за их
спинами.
Монах ступил на прочные и надёжные камни. Дальше спуск был лёгким даже
для начинающих скалолазов.
- Уф, - выдохнул Унэн и резко остановился. Шассим несколько раз
взмахнул крыльями, чтобы не упасть. Но равновесия его лишило не то, что
монах резко замер. "Шторка", надёжно скрывавшая его, Унэна, сознание,
неожиданно испарилась и то, что вырвалось наружу, Шассим воспринял как
физический удар.
- Привал, - объявил монах и медленно уселся на землю. Шассим спрыгнул и
уселся рядом, всё ещё не пришедший полностью в себя. - Дальше будет проще.
- Ты всегда так шутишь? - спросил его Шассим, и монах вопросительно
взглянул тому в глаза.
- Что такое?
- Оглянись, - посоветовал Шассим и Унэн повиновался.
Последовало долгое молчание.
- И как это я спустился? - осведомился Унэн, яростно потирая спину. -
Прямо по воздуху?
Флосс кивнул и рассказал о том, что видел. О "шторке" он умолчал. На
всякий случай.
- Невероятно, - медленно протянул монах. - Я как раз вспоминал о чём-то
похожем. - И, извлекая из рукавов то, чем можно было перекусить, рассказал о
подземном святилище. Вкратце, разумеется. Полный рассказ занимал обычно
час-другой.
- Слово, значит, - флосс прикрыл глаза, и монах с любопытством смотрел,
как над Шассимом, одевшимся в серебристую дымку, проплывают разноцветные
искорки. - Нет, не могу, - признался целитель, в конце концов. - Не
получается.
- Что именно не получается?
- Приблизиться к нему.
- О... понятно, - ответил Унэн, хотя ничего не понял. Метафоры флосса
большей частью были совершенно неожиданными. Было даже странно, что Шассиму
доступна большая часть юмора, популярного среди гуманоидных рас.
- Пожалуй, я не стану больше читать это слово, - решил Унэн наконец. -
Есть у меня один приятель... словом, видел я, чем подобное может кончиться.
- Чем же? - немедленно заинтересовался Шассим.
Но монах промолчал.
- Извини, Шассим, - произнёс он наконец, и на лице его отразилась битва
долга с чем-то ещё. Долг, в конце концов, победил. - Не могу рассказывать.
Флосс кивнул с важным видом и не стал настаивать.
Взамен монах рассказал Шассиму немало иных историй. Большей частью из
собственной жизни.
* * *
Сюрприз оказался брёвнами - выглядели они внушительно: каждое в добрый
фут толщиной и длиной футов в тридцать. Что именно хотел сказать Аймвери,
оставалось непонятным: разрубить дерево на дрова? Построить из них дом?
Построить плот, шепнул внутренний голос. Странный был это голос. В нём
словно смешались десятки человеческих голосов, говоривших слаженно и в
унисон.
А ведь это мысль, подумал Науэр, развязывая горловину сумки. Где-то там
лежит топорик. Походный нож. Свой собственный, не дарёный. Да и верёвки
предостаточно. Сам он плотов никогда не вязал... но голос шепнул, что
сделать это проще простого.
- Кто ко мне обращается? - спросил Науэр громко и оглянулся. Никого.
Рядом коричнево-зелёной стеной возвышался лес. Птицы начали неустанную
перекличку, оспаривая друг у друга право владеть крохотными мирками, в
несколько деревьев каждый. Никто не следил за Гостем, никто не пытался
проникнуть в его сознание - так, по всей видимости, необходимо было понимать
свечение амулетов.
Повинуясь неожиданно пришедшему порыву, Науэр сорвал с себя все
охранные и сигнальные амулеты, которыми его щедро снабдили маги Иглы, и
швырнул это добро в Реку.
С шумным плеском связка погрузилось. Науэр инстинктивно присел,
спасаясь от брызг. Что бы там ни говорили, а вода может действительно
оказаться опасной.
Почти сразу же ему стало намного лучше. Возникло ощущение, что из ушей
вынули находившуюся там вату, а с глаз сорвали тёмные, почти полностью
непроницаемые очки. Тут же послышался мерный шёпот Реки - в десятке шагов от
него, он текла неторопливо и размеренно, порождая бурунчики, и нахмуриваясь
мелкими полосками волн. Отчего мне казалось, что она гладкая и вязкая? -
недоумевал Гость. Позже он догадался. Наверное, оттого, что так считал весь
оставшийся Зивир.
И не такой уж чёрной была её вода. Тёмной, да. Но у самого берега
сквозь неё проступали лежащие на дне камушки... и те, действительно, были
почти совсем чёрными. Странно.
Ну хорошо. Науэр подошёл к ближайшему бревну... и заметил, что все они
крепко-накрепко примотаны друг к другу. Вот ещё забота, нахмурился Науэр.
Верёвку придётся разрезать: очень уж прочная на вид. Он с сомнением
ухватился за верхнее бревно, поняв неожиданно, что ему придётся потрудиться
на славу. Тяжеленные, небось...
Вся связка брёвен - двенадцать штук - неожиданно взмыла в воздух над
его головой.
От неожиданности Науэр споткнулся и упал навзничь, выпустив бревно.
Связка медленно опустилась на берег, проплыв над головой. Не в силах
подавить участившееся сердцебиение, Науэр медленно поднялся и вновь тронул
рукой связку. Та легко подалась.
Ну и дела! Предупреждать же надо! Он почесал голову. Его счастье, что
упал в сторону леса. Иначе сейчас связка выпорхнула бы из ладоней и
опустилась на воду. И поминай, как звали.
* * *
Норруан задремал в просторной гостиной, в очередной раз спасаясь от
холода. Его любимое кресло стояло возле камина, в камине тускло светились
угли, в которые превратились три солидных бревна: очаг был настолько
большим, что внутри можно было свободно прогуливаться стоя.
Одним словом, камин был под стать гостиной. Комната притихла за спиной
своего хозяина. Порой, когда сон его становился тревожным, тени сгущались в
дальних углах и беспокойно плыли по воздуху, жалобно причитая и постоянно
меняя очертания. Охотничьи трофеи на стенах - увидев которые, даже днём
можно было бы испугаться - холодно взирали на хоровод призраков; в их
стеклянных глазах просыпалась давно ушедшая жажда крови.
Замок оживал - в той мере, в которой разум Норруана, непреклонный и
тёмный даже для своего обладателя, позволял ему ожить. Ой как несладко
пришлось бы незваному гостю, вздумай он проникнуть в Моррон в часы, когда
Владыка Замка спит! Как бы в насмешку, и крепостные ворота, и главный вход
были широко распахнуты ночью - и многие столетия никто не осмеливался
принять их приглашение.
Норруану снилось странное. Цветки, прораставшие в небесах и тянувшие к
земле исполинские, расплывчатые чашечки. Деревья, каждое высотой в несколько
миль, ходить под которыми было жутко и непривычно - учитывая то, что всё
остальное имело привычные размеры. Дома в пустыне, состоявшие из неведомо
как застывшего песка - жёлто-коричневыми грибками поднимались они над
медленно ползущими дюнами. Какие-то четвероногие силуэты - похожие на
крупных кошек - пробирались между домов, сливаясь с песком. Порой выглядело
это жутковато: тени кошек скользили по песку, то растягиваясь, то
съёживаясь, а их обладательниц не было заметно вовсе.
Видение пустыни было последним и самым долгим. Проснулся Норруан,
словно от толчка - толчка, что вытолкнул его из сладкого затягивающего омута
наверх, в прохладу и ясность. Сон волнами стекал с него. Он привстал в
кресле и оглянулся. Комната замерла, когда его взгляд пронёсся по ней, и
огоньки жизни мгновенно погасли во множестве пар стеклянных глаз. Призраки
втянулись в стены, и стало совсем тихо.
Кот дремал у камина, свернувшись клубком. Некоторое время Норруан
ошалело смотрел на животное, после чего крепко зажмурился и потряс головой.
Открыв глаза, он с облегчением обнаружил, что никакого кота нет. Приснился,
должно быть. А какой громадный был...
Что-то угловатое впивалось в живот.
Книга.
Он рассеянно открыл её и пролистал. Все позднейшие записи сделаны его
рукой. Постойте-ка... это, несомненно, записи сновидений! Норруан зажёг
лампу, стоявшую рядом на столике и вчитался. Да уж... написано, несомненно,
сонным человеком. Он вглядывался в описания и картины, одна причудливее
другой, возникали в голове. Откуда приходит всё это?
Норруан припомнил недавние сновидения. Всё виделось совершенно
отчётливо. Цветные образы, долго длящиеся события. Переходящие одно в другое
без всякой видимой связи. Впрочем, последнее неудивительно.
Удивительно то, что он видит сны - точнее говоря, помнит их. Память
Норруана, хотя и изобиловала туманными областями, содержала лишь
разрозненные воспоминания о сновидениях. Раз или два, - когда его
прохватывало ветром, и по какой-то причине Владыка не желал исцелять самого
себя заклинаниями, он варил горячие ароматные настои и пил их в мрачном
одиночестве. Позже приходили кошмары - невнятные сны, от которых становилось
невыносимо страшно.
- Морни, - позвал Норруан чуть охрипшим голосом и вспомнил, что ворона
сейчас далеко отсюда. Следит, чтобы все движения Гостя не оставались
незамеченными. Перенести её сюда? Норруан неожиданно остро ощутил
одиночество. Оно становилось страшнее всего остального.
- Откуда всё это? - поразился он вслух и поднялся из кресла. Несмотря
на тёплый воздух комнаты и тусклый жар, волнами накатывающий из камина, ему
всё ещё было холодно. - Где это я успел так замёрзнуть?
Он захлопнул книгу и осторожно положил её рядом с лампой.
- Это не мой мир, - произнёс Норруан уверенно. Темнота согласилась с
ним. Не твой, услышал он краем сознания тихий голос. Оттого и мёрзнешь в
нём. Но где тогда мой?
Взгляд его упал на книгу, на тёмно-коричневый переплёт. А если?..
Впрочем, чтобы записать в книге, как выглядит его настоящий дом, надо
вспомнить о нём хоть что-нибудь. А это была одна из немногих областей, где
ни воля, ни магия, никакая иная сила не могли помочь ему.
Попробовать всё же стоит.
Первые полчаса принесли одно лишь раздражение. Бумага не удерживала
слов, и те стекали в разные стороны, пропадая мгновенно, едва достигали края
страницы. При других обстоятельствах Норруан развеселился бы.
* * *
Случай помог Хирголу заглянуть в святая святых Тнаммо, когда и сам
Пятый, и загадочный Альмрин оба куда-то делись.
День был тёплым - несмотря на изрядно надоевший солёный привкус в
воздухе, ветер был приятным, и настроение с самого утра располагало к
деятельности. Последние заготовки - статуэтки - удались ему на славу, да
так, что Пятый вполне искренне похвалил ученика. Время от времени, правда,
Хиргол вспоминал о тайном предписании и становилось неприятно. Всё проходило
гладко, и то основное, ради чего его отправили с магом, постепенно
открывалось. Открывалось с пугающей лёгкостью - несколько раз Хиргол думал,
что становится фигуркой, которой на одной и той же доске попеременно играют
разные силы.
Непосредственной угрозы пока удалось избежать; добытых сведений уже
достаточно для того, чтобы избавить семью от нависшей угрозы. Первый сдержит
своё слово; по крайней мере, до тех пор, пока у него не найдётся нового
задания. Сейчас Хиргол думал всё чаще о том, как бы ему сбежать из Лерея -
куда-нибудь в позабытый всеми богами уголок, где ничья тень не дотянулась бы
до его головы.
Мечты, мечты... Раз или два он пытался связаться с Первым через
хрустальный шар, но связь отсутствовала. Несомненно, это Пятый. Однако,
учитывая, что половина отпущенного им срока уже прошла, можно было не
торопиться. Хиргол свяжется с их общим начальником либо на обратном пути,
либо по прибытии на Континент.
В конце концов, Хиргол отмёл все грустные мысли в сторону и неожиданно
обнаружил, что стоит перед приоткрытой дверью. Дверью, за которой ему
никогда не позволялось появляться. Сердце его забилось учащённо... поскольку
дверь не была закрыта. Ветер пел в щели между дверью и косяком. Какой
соблазн!
Осознавая, что сильно пожалеет о том, что не сдержал любопытства,
Хиргол заглянул внутрь. Ничего особенного. Та же алхимическая посуда,
склянки, диаграммы. Только вот на столе лежит пухлая тетрадь в кожаной
обложке. Не это ли так тщательно прячет Пятый?
Дверь недовольно скрипнула, пропуская нежданного гостя, и хор
сквозняков прекратился. Большое окно было распахнуто настежь. Вдалеке
недовольные волны раз за разом набрасывались на источенный камень, не желая
успокаиваться. Пронзительные голоса птиц доносились вместе с порывами ветра.
Как беспечен Пятый, покачал юноша головой. Оставил всё нараспашку. Ну
что же, он закроет окно и дверь и выйдет прочь, ни к чему не прикоснувшись.
От сознания того, что он победил любопытство, Хиргол ощутил прилив
необычайной гордости за самого себя.
Кто-то чирикнул слева от него.
Птица, напоминающая воробья-переростка, вспрыгнула на стол и с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг