Серый ворстед. Как называется такой цвет? Ага, цвет древесного угля.
- Послушайте, профессор, - сказал Гроппер и вздрогнул. Голос его звучал
странно, хотя и не казался незнакомым. - Где ваш помощник?
Беллоу весело засмеялся:
- Видите ли, о Крисе сейчас нельзя говорить в единственном числе.
Частично он находится вот здесь, - профессор похлопал рукой по
металлическому сферическому кожуху на аппарате, - сдал, так сказать, свой
мозг в камеру хранения, частично же он некоторым образом в вас.
- Во мне? - крикнул Гроппер.
- Вот зеркало, повернитесь.
Из дешевого, в деревянной раме зеркала, в правом верхнем углу которого
амальгама отделилась от стекла и застыла тусклыми блестками, на Гроппера
смотрел помощник профессора. В отлично сидящем темно-сером костюме. От
братьев Брукс, вспомнил Гроппер. Лицо казалось спокойным, лишь зрачки ярко
блестели от волнения. Гроппер сделал шаг навстречу зеркалу, и Кристофер
тоже шагнул вперед. Нерешительно, осторожно Гроппер поднял руку. Кристофер
ответил тем же. Шестидесятивосьмилетний финансист, президент четырех
банков, член правления двадцати трех компаний, обладатель сорока миллионов
долларов, человек, пожать руку которого считали за честь министры, высунул
язык. Язык был ярко-розовый.
Кристофер Хант, тридцати семи лет, никому не известный помощник никому
не известного профессора, в свою очередь, выставил язык знаменитому
финансисту. Гроппер показал ему фигу. Хант выставил ему другую. Гроппер
сказал:
- Убирайтесь к черту!
Человек в зеркале незамедлительно открыл рот. По всей видимости, он
произнес те же самые слова.
Значит, человек в зеркале - это и есть Гроппер? Фрэнк Джилберт Гроппер,
обреченный на смерть через каких-нибудь два месяца?..
Со всей силой, на которую он был способен, Гроппер надавил себе на
желудок, на то место, которое вот уже несколько месяцев с какой-то
торжествующей готовностью незамедлительно отзывалось острой, грызущей
болью. Вместо боли он ощутил непроизвольно напрягшиеся мышцы живота. Боли
не было.
- Так, значит, это я?! - во весь голос заревел Гроппер. - Значит, это
все-таки я?? Это я, я, я? Я, Гроппер? Фрэнк Джилберт Гроппер?!
- Сейчас мы это окончательно установим. Бедняга Крис ни черта не
смыслит в ценных бумагах. Не мудрено. Всю свою зарплату он тратит на
одежду. Еще бы, платить по двести долларов за костюм! Допустим, у меня
есть свободных двадцать-тридцать тысяч долларов. Куда бы мне их вложить?
Гроппер мгновенно пришел в себя и подозрительно покосился на
профессора. Одно лишь упоминание о деньгах всегда заставляло его
автоматически настораживаться.
- Видите ли, мистер Беллоу, я обычно воздерживаюсь от подобных советов.
- Браво, сэр! После такого ответа можете не сомневаться, что вы - это
вы. Глупый Крис, если бы он, конечно, звал, наверняка поделился бы со мной
своими секретами. Итак, вы согласны?
Финансист повернулся лицом к профессору. В углу, в кресле, сидел
Гроппер. У него закружилась голова. Он шагнул вперед. Человек в кресле,
откинувшись на спинку, улыбался. Из угла рта сочилась слюна. Глаза сияли
глубочайшей пустотой. Гроппер никогда не поверил бы, что человеческие
глаза могут быть так чудовищно пусты и бессмысленны.
Гроппер протянул руку. Человек в кресле захныкал. Он хныкал точь-в-точь
как грудной ребенок с голосовыми связками старца.
- Это кто там в кресле, я?
- Да, да, - сказал Беллоу. - Это вы. Вернее, ваше тело. Обратите
внимание на идиотский взгляд. Прошу прощения за выражение, но это так.
Когда мы разряжаем кору больших полушарий мозга, остаются лишь безусловные
рефлексы грудного ребенка. Это существо в кресло будет охотно брать грудь,
плакать по ночам, ходить под себя и улыбаться кормилице. И то, кстати, не
сразу. Если бы он был здоров, через год, возможно, он начал бы проситься
на горшок и делать первые шаги. Впрочем, не исключена вероятность, что в
вашем возрасте научиться этому труднее...
- Послушайте, профессор, - сказал Гроппер, - я вам верю. Но для чего
рисковать еще раз? Быть может, оставим меня в моем нынешнем... так
сказать... обличье? Мне нравится ваш помощник, вернее его тело. Я чувствую
себя в нем, как в хорошо сшитом костюме. Скажу откровенно, мне не хочется
вылезать из него.
- О, я предвидел такой вопрос, - ухмыльнулся профессор. - Но,
во-первых, у меня нет чека на двадцать миллионов и ни малейшей
уверенности, что я их получу. Во-вторых, вы сами не смогли бы получить и
цента, так как в глазах всех вы были бы не Фрэнком Гроппером, а
Кристофером Хантом. В-третьих, мне нужен помощник.
- Я понимаю, но поговорим серьезно. Деньги я вам гарантирую. Что же
касается вашего помощника, скажите прямо, во сколько вы его оцениваете? Я
заплачу.
- Но...
- Все равно мне нужно будет где-нибудь купить тело, а это, - Гроппер
показал себе на грудь, - я уже, как вы сказали, примерил.
- Дело не в Ханте, в конце концов за определенную сумму я согласился бы
отправить его в рай. Просто я слишком хорошо изучил вашу биографию и
почему-то не нашел в ней ни одного примера верности своему слову. Я вам не
верю, как, впрочем, и вы мне. Когда я буду иметь деньги...
- А если я... - Гроппер вскочил и бросился на Беллоу, стараясь схватить
его за горло.
Профессор ловко отскочил, и в руках у него тускло блеснул похожий на
пистолет предмет.
- Я подумал и об этом, мистер Гроппер. Я ведь изучил вашу биографию.
Дверь лаборатории заперта, и вы не знаете комбинации замка. Кроме того, у
меня в руках гидравлический пистолет-шприц с сильным наркотиком. Если я
нажму спуск, через секунду вы потеряете сознание.
- Вы деловой человек, Беллоу.
Впервые за все эти фантастические часы и минуты он почувствовал, что
имеет дело с человеком, похожим на него самого. Это успокоило его. В мире
без эмоций царит логика, элегантная цепочка нолей, вытянувшаяся от первой
цифры до слова "доллар". За кольца этой цепочки можно держаться, не боясь,
что они разорвутся. А у двадцати миллионов семь нолей... Они соединяли его
и профессора золотой пуповиной. Они были родственниками, они могли
доверять друг другу... Пока, во всяком случае...
Только эта мысль дала ему силы снова сесть к аппарату и покорно
вытянуть шею, словно он клал голову на плаху.
Через несколько минут Гроппер услышал голос профессора:
- Встаньте, откиньте фиксатор!
Гроппер выпрямился. Облако привычной боли и слабости плыло у него перед
глазами. Тупо ныл живот. Липкая испарина клеем смазывала лоб. Дрожали
руки. Больной, умирающий старик, проснувшийся после сна, в котором его
тело звенело молодостью и силой. Ему не хотелось просыпаться, как не
хочется просыпаться и терять сон о жизни осужденному на казнь. Это слишком
- помахать перед носом жизнью, ощущением здорового, такого всемогущего
тела и снова засунуть умирать в кишащий метастазами истлевший мешок. Он
почувствовал, как расплылись очертания лаборатории, и догадался, что у
пего на глазах слезы. У него не было сил встать. Он сидел, прижимая
привычным жестом руку к животу, и смотрел, как Беллоу, кряхтя от натуги,
подтащил к аппарату Ханта и вставил в фиксатор его голову. Пожалуй, первый
раз в жизни Гроппер смотрел, как его обкрадывают, и ничего не мог
поделать. И как обкрадывают...
- Терпение, сэр! - сказал Хант, вставая. - У вас будет упаковка еще
лучше моей. Видите, это абсолютно надежно.
- Теперь дело за вами, - добавил Беллоу. - Ищите тело. С вашими
деньгами и в нашей стране, слава богу, это будет не слишком трудным делом.
Двадцать миллионов разделите на несколько частей. Положите деньги и акции
в сейфы различных банков и привезите ключи. Наличных не надо. Это слишком
рискованно. Лучше подпишите чеки на часть суммы. Мне незачем вам говорить,
но все это должно быть сохранено в абсолютной тайне. Вот мой номер
телефона. Когда все будет готово - дайте знать. Сядете в машину -
убедитесь, что никто не следит за вами. А то ваши наследники вряд ли
придут в восторг, если узнают о том, что здесь замышляется... До свидания,
сэр. Сюда, пожалуйста.
4. Я НЕ ФИЛАНТРОП
Патрик Кроуфорд включил электрическую бритву. "Ремингтон" сердито
зажужжал. Патрик подпер языком левую щеку - он всегда начинал бритье с
левой половины лица - и поморщился. Уже давно он так скверно не выглядел:
пухлые мешочки под глазами, сетка красных прожилок на белках глаз. Ну, кто
там еще?
В дверях стоял Блез Мередит.
- Сэр, у меня не больше пятнадцати минут. Старик не любит, когда меня
не оказывается под рукой. Я сказал, что должен навестить сестру. Придется
заехать к ней на секунду. Старик может проверить, действительно ли я был у
нее. Эти дни он страшно подозрителен.
- Ну что у вас там, выкладывайте.
- Ваша штучка, мистер Кроуфорд, что вы мне дали прошлый раз, очень
помогла. Мне удалось ее засунуть под сиденье "шевроле"...
- Почему "шевроле"? - спросил, внезапно заинтересовавшись, Кроуфорд. -
Старик ведь всегда ездит на своем черном катафалке.
- В том-то и дело, сэр. Он специально поехал не в "роллсе", чтобы не
привлекать внимания. Поехал сам, без шофера.
- Сам, без шофера, в его состоянии? Не может быть.
- Я вам уже сказал, сэр, что я засунул эту штуку под сиденье. Как вы ее
называете? Ага, наводчик. Это что, кстати, крошечный передатчик?
- Да.
- Так вот, я обождал минут пять после того, как старик выехал, и
двинулся за ним. Эта штука пищала как оглашенная в моем приемнике, и я
понял, что "шевроле" не далее мили от меня. Я все время старался не
отставать от него, но и не приближаться. Один раз на развилке мне
показалось, что он свернул направо. Я тоже свернул, но не проехал и
двухсот ярдов, заметил, что писк в приемнике ослабевает. Пришлось
вернуться и взять левее.
У мотеля Джордана, это на тридцать четвертой дороге, сэр, старик
остановился. К нему подошел человек, ждавший его в сером "рэмблере", и обе
машины повернули вправо. Старик остановил машину у небольшого домика типа
ранчо. Это милях в двадцати от мотеля Джордана. Пробыл он там часа
полтора. Выходя, несколько раз огляделся по сторонам. Я спрятал машину за
холмиком и следил за ранчо в бинокль. Можете не сомневаться, он меня не
заметил.
- Кто там живет?
- В том-то и дело, сэр, что удалось узнать очень мало. Каких-то два
типа. Говорят, ученые. Купили ранчо с полгода назад за двадцать тысяч.
Почти не якшаются с местными жителями. Говорят, что работают над каким-то
изобретением в области радио.
- Гм, а как выглядел Гроппер, когда вышел от них?
- Я вам уже сказал, что он несколько раз огляделся, прежде чем сесть в
машину. Я бы сказал, что он был возбужден.
- Возбужден?
- Как вам объяснить, мистер Кроуфорд? Он как-то двигался энергичнее,
чем в последнее время... Может быть, держался прямее, что ли...
- Как он вел себя дома? После того, как вернулся?
- Заперся в кабинете на несколько часов. Никого не звал. Несколько раз
звонил по телефону.
- Куда?
- В том-то и дело, сэр, что он звонил сам. Обычно он просит меня
соединять его. Правда, потом я позвонил на подстанцию. У меня там знакомая
девушка. Похоже, что он звонил в Нью-Йорк и в Сан-Франциско.
- Кому?
- Пока еще не узнал, сэр.
- За те деньги, что я вам плачу, Мередит, вы могли бы снабжать меня
более точными сведениями.
Мередит взглянул на собеседника. Краска медленно заливала его лицо.
- Сэр, я бы мог сказать об этом...
- Простите меня, Мередит. Вы же знаете, как я нервничаю. Скажите мне,
как по-вашему, что это все значит?
- Я бы сказал так, сэр. Я работаю у мистера Гроппера вот уже восемь
лет. Я знаю его лучше, чем себя. Не мудрено, потому что сам себя уволить я
не собираюсь, Гроппер же может это сделать в любую минуту. А двести
долларов в неделю на улице не валяются. В общем, мистер Кроуфорд, со
стариком что-то происходит. С тех пор как стало известно о его болезни, я
никогда не видел его таким оживленным.
- Хорошо, Мередит. Благодарю вас. Как только я получу деньги, можете не
сомневаться, я выполню наш уговор. Тридцать тысяч будут ваши. Если,
конечно, меня не проведут за нос. Но я не филантроп. Кроме меня, у
Гроппера нет ни одного наследника, и если старик вздумает выкинуть
какую-нибудь штуку... Следите за ним в оба, Мередит. Профессор Клеи сказал
мне, что нет и одного шанса из тысячи, что старик протянет больше двух
месяцев... До свидания, Мередит. Жду ваших звонков.
Патрик Кроуфорд добрил вторую щеку, вставил в рот сигарету и затянулся.
Что задумал старик? Что за странная поездка? И это возбуждение? Дядюшка
никогда не испытывал к нему особой любви, последний раз они виделись три
года тому назад, и старик наотрез отказался одолжить ему каких-нибудь
десять тысяч. Скупая скотина! Хорошо, что ему пришло в голову подкупить
этого Мередита. По крайней мере он в курсе того, что происходит в
Риверглейде. Конечно, Гроппер не из тех людей, что завещают свои деньги на
благотворительность, а он, сын его покойной сестры, единственный прямой
наследник. Старый болван, правда, несколько раз говорил, что ему следовало
бы бросить все и заняться делом...
Сигарета погасла, а Кроуфорду не хотелось вставать, чтобы протянуть
руку за зажигалкой. Он с отвращением бросил окурок в угол.
Но что все-таки значит эта поездка? Внезапно в голове у него
промелькнула тревожная мысль, и он покрылся холодной испариной. А что,
если эти два типа - врачи? Что, если они вылечат Гроппера? Конечно,
профессор Клей говорит, что ни операция, ни любое из известных средств не
могло бы даже оттянуть смерть. Но кто знает? Может быть, все-таки у этих
шарлатанов есть какой-нибудь новый препарат?
Патрик Кроуфорд вскочил и принялся шагать по комнате. Как он сразу не
понял? У этих двух с ранчо нет патента, отсюда вся секретность. Они не
врачи, они ученые. Открыли какой-нибудь чудодейственный препарат и решили
отхватить основательный куш. Без проверки, без официального разрешения. А
чем они рискуют? Кто знает, что они лечили его? А если поможет? Черт
возьми, он уже полгода живет в долг, рассчитывая на наследство. Нет, нот,
рисковать нельзя. Сорок миллионов долларов не та сумма, которой можно
рисковать. Наверняка Гроппер снова поедет туда.
Куда девалась эта чертова зажигалка? Кроуфорд взял сигарету, нашарил
спички и вдохнул пахнущий ментолом дым. Кажется, становится ясным, что
нужно сделать.
5. МОЖЕТ БЫТЬ, ВОЗЬМЕТЕ ВСЕХ ШЕСТЕРЫХ?
Фрэнк Гроппер задремал только под утро. Ночь была бесконечной. Боль в
животе терзала, пилила, строгала, долбила. Она отступала на несколько
минут, чтобы отдохнуть и снова наброситься на него. Моментами боль
представлялась Гропперу живым существом, почему-то остро ненавидящим его и
сладострастно, изощренно пытавшим его тело.
Когда он открыл глаза, во рту был кислый металлический вкус желчи и
крови. Если бы не сознание, что осталась лишь одна ночь, он бы нашел
способ расправиться с притаившимся в кишках палачом. Он бы надул его,
обвел вокруг пальца, как не раз делал с людьми. В кабинете, в нижнем
правом ящике письменного стола лежит маленький пистолет со звучным и
элегантным названием "беретта". Выстрел из "беретты" приносит, должно
быть, смерть легкую и элегантную, как сам пистолет. Пуля из "смит-вессона"
делает свое дело солидно и основательно. "Кольт" дает смерть деловитую и
профессиональную. Судорожный вздох, два-три непроизвольных сокращения
мускулов, и все. Укус пули из дамского браунинга вызывает смерть коварную
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг