- Да, - совсем тихо прошептал Лик, - но я...
- Что ты хочешь сказать?
- Я сказал просто так... Я не знаю...
- Хорошо, Лик Карк. Прочти ответ на экране.
И в эту же секунду экран серебристо засверкал, и на нем
появились четкие черные буквы: "Встречи не разрешаются".
Лик несколько раз моргнул передними глазами, чуть повер-
нул голову, чтоб экран попал в поле зрения бокового глаза.
Не может этого быть. Как это - не разрешается? Почему? Этого
же не может быть! Как же теперь без Чуны? Тоненькие ножки,
которые она постоянно чистит одну о другую. Влажные большие
глазки. "Нет, Лик, это нехорошо, это невежливо".
В нем поднималась слепая ярость, которая всегда охватыва-
ла его, когда ему казалось, что товарищи подтрунивают над
ним. Как это - не разрешается?
Зеленый огонек на панели погас, потемнел экран, выключи-
лась красная лампочка. Лик знал, что нужно встать и выйти,
но не мог. Из соседней кабины донеслись жалобные стенания
старухи. Как голодный маленький опослик, пронеслось в голове
у Лика. Значит, ему нельзя встречаться с Чуной, нельзя! Не
понимая, что делает, он схватил контактный ключ и изо всех
сил ударил по серевшему в полумраке кабины экрану. Посыпа-
лись осколки стекла и где-то тоненько задребезжал звонок.
Старуха в соседней кабине перестала стонать.
Звонок дребезжал теперь уже громоподобно. Казалось, вот-
вот лопнут уши от нестерпимого шума, но и сквозь него Лик
услышал топот множества ног. А может быть, ему показалось,
но прислушиваться было некогда. Он выскочил из кабины с бе-
шено колотящимся сердцем. Бежать в дверь было безумием: туда
сейчас ворвутся стерегущие, схватят его.
Он стремительно помчался вверх по стене, больно ударился
головой о какой-то выступ, замер. В дверь вбежало несколько
асов. Даже в полумраке зала мерцали их красные шейные знаки.
Шестой сектор. Стерегущие.
- Кто это сделал? - закричал один из них. - Ты? - Он вы-
тащил одним рывком старуху из кабины. Одна нога у нее была
высохшая и шея с фиолетовым знаком десятого сектора, сектора
Лика, была кривая.
- Не-ет! - завизжала старуха.
- Как - нет? - грохотал стерегущий. - Как же нет, когда
ты сидела без всякого контакта?
- Я ничего не знаю, я просила машину, да будет благосло-
венно имя ее, чтобы она разрешила мне умереть, но получила
отказ. Я сидела в горе и не могла встать...
- Что-то ты, старуха, юлишь, - подозрительно сказал вто-
рой стерегущий, огромного роста ас с могучей толстой шеей. -
Как это так: машина, да будет благословенно имя ее, не веле-
ла тебе, значит, сковыриваться до срока, а ты сидела в горе?
- Он фыркнул. - Врешь ты все, старая. Зачем экран разбила?
- Но я же сидела в этой кабине, - жалобно заскулила ста-
руха, - вы ж можете проверить! Зачем же мне нужно было бы
бежать в другую кабину и чего-то там делать?
Старуха неловко согнула здоровую переднюю ногу и грузно
рухнула на пол. Великан-стерегущий нерешительно почесал го-
лову, осторожно пнул ногой простертое тело:
- Ладно, проверим. Мы вообще проверим, чего это ты о
смерти просила, ясно? - Он засмеялся. - Если все начнут ма-
шину о таких пустяках просить, это представляешь, какая оче-
редища вытянется?
- Ладно болтать! - угрюмо буркнул первый стерегущий.- Те-
бе бы только зубы скалить. Послушай, старая, а кто еще был,
кроме тебя, в помещении?
- Откуда я знаю? Я вам говорила. Я сидела в своей кабине
и просила, чтобы мне разрешили умереть, сил больше нет...
- Ладно болтать! Сил, видишь ли, нет. Вставай, мы тебя
забираем...
- За что, господа стерегущие?
- Там разберутся.
- Я ж вам честно говорю, я...
- Все вы так! - фыркнул великан. - Сама, говоришь, ордер
на смерть просила, а теперь боишься, что тебя арестовывают.
Вставай, вставай! Ишь, развалилась!
Он поддел одной ногой старую асу и быстрым, неуловимым
движением подбросил ее в воздух. Старуха испуганно пискнула,
но он поймал ее и поставил на ноги.
- Пошли.
Стерегущие еще раз осмотрели зал. Боковые глаза у них бы-
ли открыты, и головы их от этого казались прозрачными в по-
лумраке.
Они вышли, и Лик хотел было броситься вниз, к выходу, но
страх сковал его. Конечно, можно было бы успеть сейчас выс-
кочить, пока не пришли другие стерегущие, но его наверняка
узнают. Ведь машина-то точно знает, кто совершил величайшее
преступление на Онире - поднял руку против машины, да будет
благословенно имя ее. Вот тебе и благословенно. Заклинание
звучало сейчас насмешкой. Если бы он мог, как старуха, стре-
миться к смерти... Он бы тогда не стал спрашивать разреше-
ния. Он бы распустил тогда присоски на ногах и рухнул вниз,
на каменный пол зала.
Он посмотрел вниз. Пол был далеко, и Лик представил, как
лежит внизу с размозженной головой, со сломанными, выверну-
тыми в суставах ногами. И никто даже не пожалеет его. Кому
он вообще нужен? Никому. Уж подавно ни отцу, ни матери. Он
им и живой не нужен, а уж о мертвом и подавно не вспомнят.
Чуна... Чуна... И вдруг остренькая, колючая мысль кольнула
его. Мвшина знала о том, что он хотел стать программистом.
Но он же никому никогда не говорил об этом, кроме Чуны. Зна-
чит, она предала его. Он же знает, что никто на Онире не
имеет нрава хотеть. Хотеть может только машина. Только она
может хотеть, одна за всех асов, за мать, отца, Лика, Чуну.
Предала, предала... А может, сказала своей матери? Ну и что?
То же самое предательство. Теперь он был уже совсем один в
холодном и враждебном мире, совсем один.
И таким он показался себе маленьким и заброшенным, что
вдруг в малую долю секунды понял кривую старуху, что молила
машину о смерти. Как хорошо было бы умереть! И пусть его
никто не вспоминает, кому он нужен? Он зажмурил глаза. Сей-
час он отпустит присоски на всех четырех ногах и рухнет
вниз, и серый холодный пол прыгнет навстречу ему. Ну, чего ж
он не падает? Но он не мог упасть, потому что разжать при-
соски было свыше его сил.
Но так или иначе, сидеть па карнизе здания и ожидать, по-
ка тебя найдут стерегущие, было глупо. Лик прислушался. Тихо
как будто. Он уже напряг было мышцы, как услышал жужжание
платформы. Жужжание стало громче и вдруг стихло у самой две-
ри. Должно быть, платформа остановилась.
Сейчас войдут. Лик спрыгнул на пол, бросился к выходу и
угодил прямо в великана-стерегущего, который уже был здесь.
- Ты что здесь делаешь? - спросил подозрительно великан.
- Я? Да вот услышал, здесь что-то произошло, вот и загля-
нул...
- Когда это ты услышал? От кого? - быстро спросил стере-
гущий. - Ну-ка, отвечай. Отвечай, я тебе говорю! - повысил
он голос.
Смертный ужас объял Лика. Не понимая, что говорит, он за-
бормотал:
- Господин стерегущий, я проходил по улице, дверь была
открыта, я услышал голоса, старушечий голос и еще мужские.
Они ссорились...
- Ссорились...
- Они ссорились. Я побежал в лавку, меня мать послала. А
на обратном пути снова проходил мимо. Смотрю - никого... Вот
я и зашел. Пустите меня, господин стерегущий.
- Помолчи. Пожалуйста, вот в этой кабине, - кивнул он
двум асам с белыми знаками пятого сектора на шеях, - надо
заменить экран.
- Хорошо, сейчас сделаем, стерегущий, - сказал старший из
асов.
- Так, парень, значит, ты шел из лавки?
- Да, господин стерегущий.
- За чем же ты ходил?
- За... рационом.
- Где же он? Ага, молчишь? Думаешь, я ничего не понимаю?
Я сразу понял, что ты врешь. Ну-ка, посмотрим сейчас на но-
мер и портрет этого типа, что был в первой кабине. Сдается
мне, что...
- Пустите, пожалуйста, меня мама ждет! - жалобно взмолил-
ся Лик.
- Подождет.
- Пустите меня, я вас очень прошу...
Но стерегущий не обращал на мольбы Лика никакого внима-
ния. Он втащил его в кабину, надавил на кнопку контакта и
проговорил:
- Покажите, пожалуйста, портрет аса, который обращался к
машине, да будет благословенно имя ее, перед тем как был
разбит экран.
Сейчас покажется его лицо. Стерегущий наклонился вперед,
всматриваясь в еще не вспыхнувший экран, и Лик машинально
одной рукой толкнул его в спину, а ту, что держал стерегу-
щий, резко выдернул. Стерегущий весил, наверное, раза в три
больше Лика, но он меньше всего ожидал сопротивления. Никто
на Онире давно уже не сопротивлялся власти, и асы смотрели
на стерегущих с трепетом и почтением.
- Ах ты негодяй! - заревел стерегущий.
Но Лик уже выскочил на улицу. Стерегущий был намного
сильнее его, но никто не мог сравниться с Ликом в скорости.
Он юркнул за угол, проскочил прямо перед носом грузовой
платформы, влетел в какой-то двор и помчался вверх по стене.
Мимо проносились окна, а Лик все мчался сквозь чужие запахи,
обрывки разговоров и музыки. Карниз крыши горизонтально вы-
давался в сторону, и Лик, уцепившись за него двумя ногами,
вдруг почувствовал, что другие две ноги потеряли опору. Он
висел, раскачиваясь, на огромной высоте, и смертное томление
охватило его. Еще несколько секунд - и мышцы его не выдер-
жат, расслабятся против его воли, и он рухнет вниз, снова
пронесется мимо чужих окон, все быстрее и быстрее, пока не
шмякнется о серый асфальт внизу. Нет, нет! Судорожным усили-
ем он подтянулся и перевалился через край. Сердце его коло-
тилось, ноги дрожали. Он отполз от края крыши и бессильно
привалился к антенне.
2
Наступил вечер, а вместе с ним пришли и сырые, холодные
ветры, которые всегда дуют по вечерам на Онире. Они мчались
по пустым улицам, с злобным посвистом кружили обрывки бума-
ги, вздымали тучи пыли.
Лик сидел на чердаке. Здесь было не так ветрено, но все
равно сквозняки гуляли по пыльному низкому помещению, и хо-
лод все больше сковывал его тело.
Удивительное дело, только что, совсем недавно, поднял он
в слепой ярости контактный ключ и изо всех сил ударил по эк-
рану, а кажется, что было это бесконечно давно, что беско-
нечно давно сидит он на промозглом, холодном чердаке, сидит
в темноте, один, никому на всем свете не нужный. Может,
только стерегущим, которые, наверное, все еще ищут его.
Хотелось есть. Лик представил себе полную горячего рацио-
на тарелку, в который мать добавляла вкусную сушеную траву.
Нет, нет, только не думать о еде. И все равно мысли о пище
снова и снова приходили ему в голову, и спазмы в животе ста-
новились все мучительнее.
Внезапно Лик услышал какой-то слабый шорох. Он напрягся,
готовясь к бегству. Шорох все приближался. Не похоже, чтобы
это был ас, подумал Лик и в ту же секунду услышал жалобное
повизгивание. Опослик коснулся одной из его ног и стал те-
реться о нее.
Такой же бездомный, как я, подумал Лик и поднял опослика.
Опослик был худ и почти ничего не весил. Лик посадил его се-
бе на грудь, и опослик, перебирая всеми своими шестью лапка-
ми, пополз вверх и лизнул его в шею. Его тонкий раздвоенный
язычок был мокрый и холодный, и Лик вздрогнул.
Посвист ветра на улице начал стихать. Теперь до рассвета
дуть больше не будет. Что же делать? Сидеть здесь и ждать,
пока замерзнешь или умрешь с голоду? А что, интересно, слу-
чилось бы потом? Вот его находят стерегущие. "Смотрите, -
говорит тот здоровяк, - да это же Лик Карк, тот, что разбил
экран. Совсем мертвый. О милосердная машина, он же ничего не
весит. Высох совершенно..." Нет, пожалуй, он раньше замерз-
нет. Окоченеет, отвердеет, и даже чердачные опослики будут
пугаться странного неподвижного аса...
Но пока что было холодно. Холод проникал до самых глубин
его тела и заставлял мелко дрожать. Что угодно, только не
сидеть здесь. Лик снял с себя опослика, и тот обиженно заве-
рещал. Что делать, зверек, прости меня, ничем не могу тебе
помочь, я такой же, как ты.
Лик попробовал присесть несколько раз, чтобы убедиться,
держат ли его еще ноги, и начал осторожно пробираться к вы-
ходу на крыше. Он не ошибся: ветер уже улегся, и было совсем
тихо.
Интересно, устроили ли стерегущие засаду дома? Конечно,
скорее всего его уже давно там поджидают, да что ему там де-
лать? Мать сама выгнала бы его на улицу, узнай она, что он
совершил куда менее серьезное преступление.
Он бесшумно бежал по крышам, освещенным тремя лунами Они-
ра, бежал быстро, чтобы хоть немножко согреться. Ему каза-
лось, что он бежит просто так, но вдруг он понял, что нахо-
дится на крыше дома Чуны. Интересно, спит ли уже она?
Он выполз на стену. Она была в густой черной тени, и лишь
несколько окон ярко светились. Он подкрался к первому осве-
щенному окну и услышал мужской голос:
- Если ты мне еще раз скажешь, что рациона тебе мало, я у
тебя, подлеца, все ноги повыдергаю, понял?
"Наверное, отец сыну", - подумал Лик.
- Но я хочу есть, - жалобно заскулил детский голос.
- Тише, - зашипел женский голос, - еще соседи услышат!
Представляешь, что о нас подумает машина, да будет благосло-
венно имя ее, если нам не хватает рациона, заработанного для
нас ею в ее бесконечном милосердии...
Везде одно и то же, подумал Лик. Грызутся и ругаются,
трясутся перед машиной и дрожат за свои секторы... Еще одно
освещенное окно. Он услышал тонкий голосок Чуны, и сердце
его забилось.
- Не верю я, чтобы он разбил экран, - сказала Чуна, - Он
такой хороший...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг