ны, вырванные у Вселенной, потому что они ни на йоту не
приближали нас к ответу, а лишь удаляли от него. И печаль
окутывала нас. Она, как туман, поднималась от рек времени,
как ядовитые испарения, растекалась по нашей планете. Она
сковывала нас, лишала воли. И воцарялось среди нас странное
безразличие. Да, мы видели, как рушилось то, что мы создава-
ли миллионами лет. Но у нас не было воли, чтобы броситься
снова строить, потому что мы были стреножены простым малень-
ким словом "зачем", потому что у нас не было против него
противоядия.
И все большее и большее число наших братьев принимали
форму камней и выключали свое поле. Навсегда. Потому что,
став камнем, ты уже больше не ты. Ты - никто и ничто, и тебя
больше не мучает маленькое слово "зачем".
А потом, когда сведения о том, что мы стали слабы и без-
вольны, начали проникать всё дальше и дальше в космос, на
планету прилетали те, что живут чужими силами и чужими тру-
дами. Они грабили нас и некоторых из нас увозили с собой,
чтобы заставить служить себе наши знания. Но немного пользы
получили они от нас, потому что выключить навсегда свое поле
- на это еще у нас хватало воли...
И вот, когда нас осталось совсем мало, когда у нас не бы-
ло уже ничего, кроме нескольких преобразователей, которые
необходимы для рождения новых наших братьев, и потому уже
давно стали никому не нужны, когда мы превратились в скопище
полуодичавших мудрецов, бродящих бесцельно по нашей древней
планете, мы поняли, что конец близок.
И тогда одному из нас пришла в голову мысль. Он предлагал
отправить в космос корабли. Это должна была быть последняя
попытка найти путь к спасению. Нет, мы больше не надеялись
узнать ответ на вопрос "зачем". Мы хотели найти разумные су-
щества, которые согласились бы научить нас, что делать. Нам
не нужны были их знания, ибо мы и так задыхались под облом-
ками нашей цивилизации, не нужны были холодные советы. Нам
являлись в наших грезах существа умные и одновременно глу-
пые, знающие и одновременно наивные, волевые и одновременно
добрые, мыслящие логически и одновременно верящие. И самое
главное - готовые помочь горстке гибнущих далеких существ,
которые так и не узнали за миллионы лет, для чего они живут.
Мы знали, что найти сон и грезу нелегко. Но последним во-
левым актом мы снарядили три корабля и проводили их в Беско-
нечность. Два из них не вернулись. Они не нашли того, что
искали, и те, кто странствовал на них, навсегда выключили
свои ноля. Третий же...
- Ой, это же тот, который... - пискнула Надя.
Но Сергей сжал ей руку и прошептал:
- Тш-ш!
- ...Третий же после многих неудач попал на вашу планету.
Как и обычно, мы сжали корабль в пылинку, чтобы не быть за-
меченными, и приземлились. Прежде всего нас поразила огром-
ная эмоциональность существ, которых мы увидели. Они бук-
вально заряжали своими чувствами пространство вокруг себя,
они были постоянно окружены бушующим ореолом.
Мы начали изучать их. Мы потеряли почти все в нашей гор-
дыне, но мы сохранили способность усваивать новую информацию
со скоростью, которой так гордились наши предки. Мы выучили
ваш язык за несколько дней, мы слушали плеск ваших чувств,
метание ваших мыслей.
Мы никогда не встречали таких существ. Мы не могли понять
их, потому что они, то есть вы живете но совсем другим мер-
кам.
Мы были ошеломлены напором ваших эмоций, бушующими вихря-
ми ваших переживаний. Вы пугали нас, забывших, что такое
чувство, и одновременно манили, притягивали.
Мы поняли, что завидуем вам, потому что вы живете так,
как призывали нас жить те далекие предки, кого мы не послу-
шались. Вначале мы подумали, что ваши страсти рождены малым
знанием, но потом поняли, что это не так. Вам нечего бояться
знаний, потому что у вас есть сердце и цель.
Мы не верили себе, это была слишком большая удача. Но мы
выбрали десять человек, которые, как нам казалось, поймут
нашу мольбу. Четверо отказались. Шестеро оказались здесь.
Мы понимали, что по вашим земным меркам, по меркам вашей
страны вы самые обыкновенные люди, которые меньше всего ду-
мали о помощи далеким братьям по разуму. Но вы потрясли нас
яростной своей жизненной силой, тончайшим настроем вашей ду-
ховной жизни, способностью сопереживать. И мы решили вве-
риться случаю, приведшему нас в ваш городок и столкнувшему с
вами.
Мы решили, что ваша необыкновенная обыкновенность - это
как раз то, о чем мы мечтали. Вы даже не знаете, на что вы
способны, вы даже не знаете, кто вы.
- И все-таки так странно, - сказала Надя, - мы и... Мы
все такие люди...
- Помолчи, - степенно возразил Сережа. - Почему мы так
привыкли считать себя заурядными существами? Вы только отре-
шитесь на секундочку от привычных своих представлений, и
тогда вы увидите, что мы все необыкновенные люди... - Сережа
с вызовом оглядел своих товарищей, ожидая возражений, но все
почему-то молчали, и вид у всех был задумчиво-серьезный.
Ушла куда-то фантастичность происходящего, и все исполни-
лись гордостью за себя и за всех землян, оставшихся где-то в
необозримой дали. Наверное, в жизни каждого из них бывали
дни, когда вели они себя не по самым высшим стандартам, но
вот пришла минута, когда нужно было мобилизовать в себе все
лучшее, что таилось в запасниках души, и никто из них не
дрогнул. Наверное, всю жизнь исподволь собирает человек по
крупицам неприкосновенный запас храбрости, самопожертвования
и величия духа, чтобы в решающий момент израсходовать его. И
этот момент настал.
- Спасибо, - сказал просто Мюллер. - Я еще раз вижу, что
мы не ошиблись в своем выборе. Сережа прав. Нет обыкновенных
людей. Есть просто существа, которые не догадываются о своей
неповторимости. История всегда делается руками так называе-
мых простых людей. Спасибо вам за то, что вы так великодушно
согласились помочь нам. Мы, те, кто остался из нашей расы,
взываем о помощи.
2
- Но что же мы можем для вас сделать? - спросил Иван Анд-
реевич. - Что мы можем сказать вам, чего вы уже не знаете?
Мы ведь самые обыкновенные люди нашей страны, нашей плане-
ты... И почему все-таки вы не захотели вступить в контакт в
более, так сказать, официальной форме? Ведь коллективный наш
опыт...
- Я думал, вы уже поняли. - Мюллер немножко помолчал и
продолжал: - Мы прокляты. Мы несем в себе заразу. Заразу
всезнания, бессилия и печали. Мы много думали и поняли, что
мы можем заразить юный мир, знающий меньше нас. Этот юный
мир, взглянув на нас, мог бы усомниться: так что же впереди?
И стоит ли идти туда, откуда пришли к ним мы, скорбные и
опустошенные, знающие все и не знающие ничего. И тогда мы
поняли, что должны избегать контакта в официальной, как вы
говорите, форме. Нам нужна была помощь, но такая, чтобы о
ней не знали даже те, кто согласился бы нам помочь... Вы по-
ведете нас, вы вдохнете в нас жизнь.
- Мы - вас? - изумился Иван Андреевич.
А Надя даже ойкнула и тут же закрыла ладошкой рот, потому
что Сережа строго прошипел:
- Тш-ш!
- Да. Вы - наша последняя надежда.
- А спросить можно? - Надя подняла руку, как делала это
девять лет подряд в школе, хотя и не очень часто.
- Меня? - повернулся к ней Иван Андреевич.
- Нет, песика... Простите, я совсем забыла...
- Пожалуйста, пожалуйста, - галантно взмахнул лапой Мюл-
лер. - Меня устраивает любое имя: Мюллер, собака, дворняжка,
песик, псина и даже Кабысдох. Слышал я и такое словечко в
Приозерном от одной почтенной дамы. Так какой у вас вопрос,
Надя?
- Вот вы говорили, что умеете менять формы тела...
- Да, - кивнул Мюллер и внимательно поднял черно-белое
мохнатое ухо.
- А мы? Я не поняла, вы как будто сказали, что у нас тела
как у вас, так?
- Совершенно верно.
- Значит, и мы можем меняться?
- Безусловно.
- И можно попробовать?
- Конечно.
- А как это делается? - спросил Сергей и уставился на
Мюллера, завороженно открыв рот.
- Очень просто. Нужно только ясно представить в уме тот
облик, который вы хотите принять, и захотеть принять его.
Ну, кто из вас хочет попробовать?
- Я! - решительно сказал Сергей.
Он встал с кресла, закрыл глаза, сжал кулаки и напрягся,
словно делал изометрические упражнения. Сначала он вытянулся
на добрый десяток сантиметров вверх, потом разъехались пле-
чи. Голова его осталась прежней и казалась теперь совсем ма-
ленькой и детской на мощном торсе.
Надя качнулась вперед от смеха, выпрямилась и закинула
голову, отчего копна ее овсяных волос перелетела с груди на
спину.
- Ой, не могу! - причитала она.
Заулыбались все, и даже Татьяна Владимировна засмеялась,
так неумело, как будто никогда в жизни этого не делала.
- Ну чего, чего? - спросил Сергей. - Обыкновенной транс-
формации тела не видели?
- У тебя... - заливалась Надя, - у тебя... головка стала
совсем птичья!
- И всего-то? - небрежно сказал Сережа. - Сейчас увеличим
на пару номеров. Надь, скажешь мне, когда хватит...
Сергей снова зажмурился, надул щеки, и голова его, словно
детский воздушный шарик, начала увеличиваться, растягивая
черты лица.
Очки, которые до этого момента надежно сидели на Сережи-
ном носу, дрогнули. Дужки соскочили с разъехавшихся ушей, и
очки упали на пол. Одно стекло осталось целым, второе брыз-
нуло радужными осколками.
- Что же делать? - прошептал Сергей.
- А ничего, - беспечно ответил Мюллер. - Забудь, что у
тебя были когда-то очки. Ну-ка, взгляни вокруг!
- Правда, - изумился Сергей, повернул голову направо, на-
лево, как будто хотел убедиться, что видит одинаково хорошо
во всех направлениях. - Ну конечно же, - улыбнулся он, - уж
если делать новое тело, зачем же вставлять глаза минус три?
Интересно как... Надь, а вообще, в целом я как?
- Лучше, - сказала Надя и склонила голову на плечо, кри-
тически рассматривая Сергея нового размера. - Потом доведешь
перед зеркалом...
- Гм... зеркалом. А где его взять, зеркало? Забыла ты,
где мы находимся?
- Ой, правда! А как же без зеркала, это же невозможно!
Скажите, - она повернулась к Мюллеру, - у вас действительно
нет зеркал?
- О, это совсем не так сложно, уверяю вас. Нам зеркала
обычно не нужны, мы всегда храним в сознании свое точное
отображение на данный момент, но, если вы представите себе,
что ваша ладонь отполирована до зеркальной поверхности, вы
сможете в нее посмотреться, как в зеркало. Ну, смелее!
- Боюсь! - сказала Надя и спрятала руки за спину.
- Экая ты у меня дурочка! - сказал покровительственно
Сергей.
То ли и голос его претерпел определенную трансформацию,
то ли это всего лишь показалось землянам, но заговорил те-
перь Сергей почти басом. Он вытянул перед собой руку, повер-
нул к себе ладонью, и ладонь вдруг стала зеркальной.
- Может, мало тебе зеркало? Сейчас сделаем побольше.
Он прикрыл глаза, и ладонь его разъехалась, одновременно
делаясь все более плоской.
- О господи, - вздохнула Татьяна Владимировна, - это что
ж такое творится?
Она закрыла глаза, качнулась вперед, выпрямилась, снова
качнулась и вдруг буратиний ее нос явственно втянулся, кон-
чик его стал толще и задорно закурносился. При этом лицо ее
покраснело, как у девчонки.
- Браво! - сказал Александр Яковлевич и стал с видимым
интересом рассматривать лицо женщины.
Павел внезапно почувствовал веселое спокойствие. Спасти
миллионолетнюю цивилизацию - это вам не фельетончиками про-
бавляться о службе быта. На секунду мелькнула было мысль о
невообразимых пространствах, отделяющих его от того, настоя-
щего Павла, стеснила грудь, но тут же исчезла, отогнанная
фантастичностью окружающего.
- Ну так что же, друзья? - спросил Иван Андреевич, обра-
щаясь сразу к собаке и молчавшим до сих пор Старичку, Штан-
гисту и кошке. - Что прикажете нам делать?
- Позвольте мне извиниться за моих братьев, - Мюллер кив-
нул на молчаливую троицу, - но они сейчас выступают в ка-
честве передатчиков. Старичок транслирует на всю планету
каждое слово нашей беседы, кошка передает изображение, а мо-
лодой человек - анализ ваших эмоций. Еще немного - и все жи-
тели нашей планеты будут знать ваш язык так, как знаете его
вы. Теперь о вопросе, который вы задали, Иван Андреевич. -
Собачонка, казалось, слегка улыбнулась. - Боюсь, что вы не
совсем поняли: не мы будем приказывать вам, что делать, а вы
нам. Вы будете решать, что делать, как и когда. Вы и только
вы. Иначе, уверяю вас, незачем было и огород городить.
От этой домашней, далекой фразы повеяло на Павла уютом.
Огород городить. Хорошо, что уговорил мать не сажать в этом
году картошки. Сколько им вдвоем, в конце концов, нужно...
Никто не уполномачивал Ивана Андреевича возглавлять их
группку, не был он даже самым старшим по возрасту, но роль
эту он принял на себя как нечто само собой разумеющееся. Раз
нужно помочь - помогут. Они же советские люди, интернациона-
листы, и сердца их всегда открыты чужой нужде и чужому горю.
Иван Андреевич вдруг вспомнил, как рвался еще до войны в да-
лекую Испанию помочь республиканцам, что сражались тогда с
Франко и международным фашизмом.
Но на Земле он всегда знал, что делать и когда. Конечно,
не всегда все получалось так, как ему бы хотелось, и в Испа-
нию его не пустили, но это было, в конце концов, в порядке
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг