Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
вещей.
   А тут... тут он никак не мог сообразить, с чего начать.
Провести собрание? Нацелить на самокритику? Призвать хозяев
оптимистичнее смотреть вперед?
   У него было ощущение, будто он голый вылез на трибуну и
все с трудом сдерживают смех.
   - Да-а, - сказал он, - заданьице, я вам скажу... С чего
же начнем?
   - И думать особенно нечего, - решительно сказала Татьяна
Владимировна, гордо вздернув голову так, чтобы все видели ее
новый нос. - Раз просят помочь - пожалуйста! Я так думаю -
от безделья все это. Вот покрутились бы они, как наши женщи-
ны - и на работу, и по дому, и детей воспитывать, - посмот-
рела бы я, чего у них от их печали осталось бы! А то, конеч-
но, брякнешься, как камень, на землю - ни забот, ни хлопот.
Лежи и думай. Ну, подумал, подумал, а там и ерунда всякая в
голову поперла: зачем, и так далее. А зачем это вам знать -
зачем?
   Новый курносый носик совершенно преобразил Татьяну Влади-
мировну.
   - Я точно говорю, - продолжала она уверенно. - Вот в
прошлом году муж уехал с дочкой погостить к своей матери,
она в колхозе имени Тельмана живет, может, слышали? Так вот,
я места себе не находила. Все какие-то глупости в голову ле-
зут. И что будет, если мой Петр Данилыч другой увлечется, и
как сделать, чтобы Верка моя больше об учебе думала, а не о
парнях... Ну прямо кругом голова идет! И это, заметьте, при
том, что я на работу ходила, перестирала все, что в доме бы-
ло. И за неделю! А что было бы, если бы я камнем сто лет на
солнышке пожаривалась? Я бы такую печаль развела, что на
весь космос завыла бы!
   - А что вы думаете, - улыбнулся Иван Андреевич, - в сло-
вах нашей Татьяны Владимировны есть определенный смысл.
   - Ну спасибо, похвалили! - сурово сказала Татьяна, но
кончики губ слегка поползли в улыбке.
   - Нет, нет, не все так просто, - покачал головой Алек-
сандр Яковлевич. - Если бы все на свете можно было лечить
при помощи стирки...
   - А вы бы попробовали, - буркнула Татьяна.
   - Татьяна Владимировна, дайте ему договорить, вы рта не
даете никому раскрыть, - укоризненно покачал головой Иван
Андреевич.
   - Это я-то? - удивилась Татьяна. - По-моему, это вы боль-
ше всех...
   "Поразительно мы все-таки устроены, - подумал Павел.- Я
начинаю понимать эти существа, которые долго не могли найти
таких, как мы. Мы попали в совершенно, абсолютно невероятные
обстоятельства. Мы - это не мы, а наши синтетические двойни-
ки. Судьба занесла нас в глубь Вселенной, и мы должны помочь
древнейшей цивилизации спастись, и при этом мы темпераментно
спорим, кто сколько раз открыл рот. Таких наверняка во всей
Вселенной не сыщешь, не произвела Вселенная таких чудаков!"
   - Татьяна Владимировна, - улыбнулся Павел, - а как же вы
конкретно все себе представляете?
   - Ну... как вам сказать... Работать надо!
   - А точнее?
   Всю жизнь - что в школе, что в техникуме, что на работе -
выполняла Татьяна Владимировна чужую волю: Осокина, чего
стенгазеты уже две четверти нет? Осокина, подумай, кому бы
поручить изготовление учебных пособий. Осокипа, представь
завтра директору списки студентов, имеющих спортивные разря-
ды. Осокина, составьте сводку выполнения плана по страхова-
нию транспортных средств за прошлый год. Мам, там сапожки
завезли английские...
   Все. Хватит. Может, оттого, что очутилась она далеко от
наезженной колеи ее земной жизни, может, оттого, что увидела
она в Сережкиной отполированной ладони не свое, а совсем
другое лицо-носик вздернутый, который девчонкой во сне каж-
дую ночь видела, глаза большие, - но вдруг почувствовала
Татьяна, что всю Вселенную перевернуть может.
   - Точнее, говорите? - протянула Татьяна и вдруг выпалила:
- Дайте мне сколько-нибудь этих... людей, я уж сама с ними
разберусь! Сама, понимаете?
   - А что, - сказал Павел, - это совсем недурная идея. Я
всегда был за личную ответственность.
   - Ну, знаете, Павел Аристархов сын, не ожидал я от вас
такого легкомыслия! Мы все вместе представляем, так ска-
зать...
   - Вместе, вместе, вот вы им свою газету и выпускайте, -
буркнула Татьяна. - Привыкли... К чему, по ее мнению, привык
Иван Андреевич, она не сказала, только махнула рукой.
   - Татьяна Владимировна, - досадливо поморщился Иван Анд-
реевич, - я в таком тоне разговаривать не привык, и впредь
прошу вас...
   - Да ладно уж, Иван Андреевич, вы тоже хороши, не можете
промолчать, - укоризненно покачал головой заведующий апте-
кой.
   Гнев быстро улетучивался из Ивана Андреевича. Черт возь-
ми, и чего вспылил?
   - Знаете что? - пожал плечами Иван Андреевич. - Раз мы
начали со споров, может быть, действительно имеет смысл поп-
робовать сделать так, как предлагает Татьяна Владимировна?
Скажите, пожалуйста, - повернулся он к Мюллеру, - сколько
вас всех душ?
   - Душ?.. Лх да, понимаю, - кивнула дворняжка. - Три тыся-
чи двести двенадцать.
   - Вот давайте и прикрепим нашу столь воинственно настро-
енную Татьяну Владимировну к пяти сотням... граждан... Но
при всех обстоятельствах не забывайте, Татьяна Владимиров-
на...
   - Не беспокойтесь за нее, - улыбнулся заведующий аптекой,
взглянул на Татьяну и отметил про себя, что смотреть на нее
стало почему-то приятно. И дело не только в носе. Глаза го-
рят, брови нахмурены, грудь бурно вздымается - воительница,
вспомнил аптекарь старинное слово.
   - Дорогой... - обратился Иван Андреевич к собачонке и
поймал себя на том. что чуть было не сказал: "Дорогой това-
рищ Мюллер". - Скажите, а можно ли как-то выделить пятьсот
человек для нашей сердитой Татьяны Владимировны?
   - Разумеется. Старичок, - она кивнула на Старичка, кото-
рый молча сидел в кресле, - все устроит.
   - Но как же мы все-таки решим проблему имен? - спросил
Павел. - Вы уже объяснили нам, что произносимых вслух имен у
вас нет. Как же нам обращаться к вам, как различать вас? Мы
даже не знаем, как называть вас: люди, товарищи, граждане?
   - Мы были бы горды стать когда-нибудь вашими товарищами,
- сказал Мюллер, - но пока мы недостойны этого слова...
   - Нет, это вы неправильно говорите! - воскликнула Надя и
от волнения перебросила копну своих волос с груди на спину.
- Если вы, выходит, в беде, значит, вы не можете быть нашими
товарищами? Это как-то нехорошо получается. А я считаю вас
всех своими товарищами, и вы все очень милые.
   Она вскочила с кресла, чмокнула сначала Штангиста в нос,
потом Старичка в лысину и погладила кошку, которая с глухим
стуком испуганно соскочила с кресла на пол.
   - Браво, Надин! - закричал Александр Яковлевич.
   А Сергей захлопал в ладоши и расплылся в широчайшей и
горделивой улыбке, которой не хватило даже нового его лица.
   - Отлично сказано! - сказал Павел. Он забыл на мгновение
о том, что у этого существа нет ни сердца, ни легких, ни
крови, наверное. Он забыл, что перед ним двойник, и любовал-
ся стройной, цветущей девушкой, и неясное волнение виновато
шевельнулось где-то в самых глубинах его сознания. - Отлично
сказано, милая Надя. Предлагаю отныне считать всех наших хо-
зяев нашими товарищами. Все согласны?
   - Все! - раздался нестройный хор.
   - Но вернемся к именам, - продолжал Навел.
   - Мы уже думали над этим вопросом, - сказал Мюллер.- И
вот к чему мы пришли. Поскольку у нас нет имен и есть лишь
индивидуальные различия в наших полях, которые вы различать
не можете, так как у вас нет полей, вы сами будете давать
нам имена. Для того чтобы вы могли различать нас, нам при-
дется принимать в вашем присутствии какую-нибудь более или
монете постоянную форму, и эту форму вы будете знать под тем
именем, что ей дадите. Так, например: вы знаете меня в виде
собаки и зовете Мюллером. Это, очевидно, единственное реше-
ние. Что же касается названия нашей планеты, оно звучит, ес-
ли попробовать выразить его звуками, как Оххр.
   - А вам не обидно будет, если мы будем звать вас оххрами?
- спросил Сергей.
   - Нисколько, - покачал головой Мюллер.
   - А как же получается, что название планеты можно выра-
зить нашими звуками, а ваши имена - нет? - спросил Сергей,
и Надя с гордостью посмотрела на него.
   - Логичный вопрос. Но наши имена, как мы уже говорили, -
это вариации в индивидуальных полях. Они разнятся, как раз-
нятся, скажем, напряжение тока в вашем земном понимании,
частота электромагнитных колебаний. Ведь вы вполне могли бы,
допустим, не давать названия радиопередатчику, если б все
знали, что он всегда генерирует волны какой-то определенной,
частоты. Частота и была бы его, так сказать, именем. Так и
наши поля...
   - Но вы здорово знаете нашу технику, - сказал Сергей.
   - Да, нам пришлось основательно просмотреть ваши книги...
   - Скажите, - вдруг спросил Сергей, - а это не вы были в
читальном зале? Мама говорила, какой-то незнакомый мужчина
четыре дня сидел там с утра до вечера.
   - Нет, не я, - сказал Мюллер, - это была Машка, - он кив-
нул на кошку. - Но все, что она усваивала, она тут же пере-
давала и нам.
   - Если бы у нас так было на Земле, - вздохнула Надя,- я
бы, наверное, была отличницей. Сережа бы передал мне все
свои знания. Передал бы или пожалел?
   Она кокетливо посмотрела на Сергея, и тот серьезно кив-
нул. В глазах его нестерпимым блеском сияла нежность, и На-
вел подумал, что любовь - удивительная все-таки штука, раз
она может бушевать в синтетическом теле в невообразимой дали
от Земли.



   3

   Татьяна Осокина медленно шла в сопровождении Старичка, и
четыре тени, отбрасываемые их телами от двух солнц, не спеша
ползли за ними по каменистой почве.
   - Все готово, Хоттабыч? - спросила она спутника.
   - Все, Татьяна Владимировна. Строительство преобразовате-
ля начинаем завтра.
   - Все знают наши правила?
   - Все.
   Они помолчали, и вдруг Хоттабыч остановился.
   - В чем дело? - спросила Татьяна Владимировна.
   - Почувствовал поле. Слабое, по отчетливое. Вот он, -
Хоттабыч кивнул на мясистое, похожее на кактус растеньице,
мерно покачивавшееся на легком ветру.
   - Я ж сказала, чтоб никто поля не ослаблял и в дремоту
свою не впадал. Сколько раз повторять надо!
   Опять, опять они за свое! Свернутся в клубок и дрыхнут на
своих двух солнышках. Медитацией зовут, размышлением, а поди
определи, где он медитирует, а где дрыхнет. И кому нужна эта
медитация? Миллион лет все думают, а к чему пришли? Дрыхнуть
без просыпу?
   Татьяна Владимировна чувствовала, как раздражение все
больше и больше охватывает ее. Все в этих лежебоках вызывало
в ней неприязнь. Вся ее суть, все клеточки тела, казалось,
ощетинивались неприязнью к этим вялым существам, приглушав-
шим свои поля и замиравшим в вечном свете двух незаходящих
солнц. И в самой бесформенности оххров было нечто, что на-
полняло ее сердце неясным отвращением. Эта бесформенность,
неопределенность, зыбкость была чужда ее жаждавшей четкости
и симметрии порядка душе.
   Она вдруг вспомнила, как сказала раз дочери, чтобы та по-
ложила ножницы, которые брала, на место. "Ну какая тебе раз-
ница, - пожала плечами Верка, - здесь лежат твои ножницы или
там? Все равно на виду". Как, как могла она объяснить ей,
что порядок прекрасен, что он веселит сердце, наполняет его
покоем. Как передать это чувство?
   Послышалось слабое шелестение, кактус начал пухнуть, вы-
пустил пару коротких человечьих ножек, приобрел туловище,
голову, пару не очень равных по длине рук. Получился доволь-
но неприятный гномик.
   - Имя уже получил? - спросила его строго Татьяна Владими-
ровна. - И форму?
   "Черт те знает что за оххры, - подумала она, - сколько
раз одно и то же повторять приходится!"
   - Нет, - сказал гномик писклявым голоском.
   - Будешь тогда Гномик. Гном или Гномик. Форму эту запом-
нишь?
   - Да! - пискнул гномик. - А что такое Гном? Я этого слова
еще не встречал в передачах о вашем языке.
   - Маленький такой человечек...
   - Ребенок?
   - Нет, он только в сказках бывает... Ты знал о приказе не
приглушать поле и не погружаться в эту вашу... медитацию?
   - Знал, - как-то вяло, словно позевывая, ответил Гном.
   - Почему ж ты не выполнял приказа?
   Гном посмотрел снизу вверх на землянку и пожал узенькими
плечиками - почему-то жест этот очень понравился ему во вре-
мя передач о землянах. Что он мог сказать этой женщине, как
передать ей глубочайшее безразличие, которое владело им?
Приглушать поле, усиливать поле, выключить его навсегда -
какое это имело значение? Что значило это ничтожное шевеле-
ние по сравнению с неумолимым течением рек времени? Что зна-
чила жизнь на берегах этих рек по сравнению с их течением?
Для чего, зачем? Для чего в ней, в этой женщине, бьется сей-
час гнев? Неужели она не понимает, что гнев ли, печаль ли,
довольство ли - все тень, проплывающая над берегом? Проплы-
ла, скользнула в оранжевом небе и исчезла. И не оставила по
себе следа, ибо ничто не оставляет следа в реках времени.
   - Почему ты не выполнил приказа? - еще раз спросила Тать-
яна.
   - Я не знаю... я думал о реках времени...
   - Слышала я про ваши реки и про ваше время! - закричала
она. - Врете вы все, врете, безделье свое оправдываете!
   Она замолчала, тяжело дыша. Сколько раз давала она себе

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг