захлопнула дверь.
Ладушкин попробовал задвинуть книжный шкаф на место, но не переместил и
на сантиметр и с ужасом взглянул на Леониду.
- Ничего, Андрюша, все будет в порядке, - виновато улыбнувшись, она,
как мальчика, погладила его по голове.
Опять заплакал ребенок. Леонида замерла.
- Там, - кивнула она на дверь спальни, - мое второе горе-злосчастие.
- Что, дитя нездоровое? - осторожно спросил Ладушкин.
Она как-то недобро усмехнулась.
- Чего ему сделается. Пока жив-здоров. - И вдруг сказала: - Это же
Федор Дмитриевич, мой супруг. Помнишь, он ходил с нашим классом в походы?
Так вот там, в кроватке, он - шестимесячный.
У Ладушкина стиснуло дыхание - что это она, заговаривается?
- Да в себе я, в себе. - Леонида села, быстро закрутила в чашке
ложечкой.
Он хорошо помнил Федора Дмитриевича, широкоплечего веселого дядьку, но
как-то не решался спросить о нем - мало ли что, может, развелись или умер.
Увидев растерянность и жалость в его глазах, Леонида сказала:
- Я сейчас расскажу по порядку.
Ему захотелось рвануть отсюда подальше, чтобы не услышать что-нибудь
совсем жутковатое, но что-то остановило. Вовсе не безумная, а усталая
женщина сидела перед ним, и он приготовился слушать.
Ребенок не утихал. Тогда она встала и вынесла его из спальни.
Толстенький бутуз, обмотанный одеяльцем. На ее руках он успокоился,
прислонился к плечу и мгновенно уснул - едва успела подхватить выпавшую
изо рта соску.
- Ты, конечно, засомневался в моем здравом уме, - усмехнулась она,
покачивая малыша. - Да, такое и во сне не приснится. Очень рада, что
встретились. Потребность высказаться огромная, но не всякому такое
расскажешь. Я ведь отчего квартиры меняла? В горисполкоме меня уже
принимают за аферистку. А как быть, если такое происходит?
Младенец вновь открыл глаза, мутным взглядом посмотрел на Ладушкина.
Она замолчала, сунула дитю в рот соску, и он вновь засопел. Обыкновенный
толстощекий малыш уютно лежал на ее плече и ничем не напоминал огромного
веселого дядьку, супруга Леониды.
- Так вот, начну по порядку. Встретились мы с Федором Дмитриевичем,
когда ему было пятьдесят, а мне двадцать пять. Извини, что такая тема, ты
уже большой мальчик, должен меня понять. В молодости я была довольно
интересной, но ничуть не смущалась тем, что мой суженый ровно наполовину
старше меня. Смотрелись мы неплохо, любил он меня и как жену, и как дочь.
Правда, оборачивался вслед каждой юбке, но, поскольку был уже в возрасте,
меня это мало волновало. Куда больше не нравилось, что он летун и трудовая
книжка его выглядит слишком живописно. Профессий сменил множество, но зато
и прослыл умельцем на все руки: хорошо столярничал, чинил магнитофоны,
играл на многих инструментах. И вот вижу я вскоре, что не любит он долго
на одном месте задерживаться: меняет и работу, и города. Поначалу ездила с
ним, потом надоело - устала. Привыкла отпускать самого, куда хочет, хотя и
ревновала до безобразия. Зато встречи были сплошными праздниками. Да,
забыла сказать о главном: где-то лет через пять после нашей свадьбы
заметила я, что мой Федор Дмитриевич будто бы становится все крепче, все
здоровее, и морщины с его лица слезают, сглаживаются. Сказала ему. Он
долго смотрел на меня, а потом рассмеялся: "С молодой женой и сам
помолодеешь!"
Через десять лет Федор Дмитриевич уже не на пятьдесят, а на сорок
выглядел. И я опять сказала ему о своем удивлении.
"Да ты, я вижу, не рада, что хорошо смотрюсь, - улыбнулся он. -
Чудачка. Я ведь седину красящим шампунем закрашиваю".
Я, конечно, приметила эту бутылочку шампуня, но и без него муж не
выглядел бы на свои годы.
И стало мне беспокойно. Неприлично говорить плохое о родном человеке,
но, скажу тебе, Федор Дмитриевич становился все большим охотником до
женщин. Доходили до меня слухи, что у него романы в каждом городе, где
бывает. Причем крутит в основном с молодыми. Я бы не стерпела все это,
если бы не увидела надвигающуюся беду. Когда исполнилось мне сорок пять,
подруга сказала, что мы теперь выглядим одногодками. А тут еще в журнале
попалась статья о термитах, о том, что если в термитнике не хватает
молодых особей, начинается линька стариков и обратное их развитие, то есть
омоложение. Невероятно, однако с Федором Дмитриевичем происходило нечто
подобное. Объяснение этому удивительному факту я находила в том, что
мужчин в ту пору было меньше, чем женщин. "Линька и омоложение... Что ж,
возможно, природа вносит поправки в создавшуюся ситуацию", - утешала я
себя фантастической мыслью.
Между тем, характер Федора Дмитриевича с каждым годом все более
портился. Он становился по-молодому задиристым, не теряя, однако,
старческой ворчливости. Оставался при нем и его возрастной опыт. Можно
вообразить, что за искуситель был в его лице, в этом сочетании блестящей
молодой наружности и житейского груза.
Еще через пять лет его уже считали моложе меня. Это было как раз в то
время, когда ты учился в старших классах. А теперь представь мою не только
чисто женскую досаду, но и ужас при взгляде на Федора Дмитриевича. Мне
исполнилось пятьдесят, когда его стали принимать за моего сына. К этому
времени мое чувство к нему переросло в чувство матери. Психологически я
уже готовила себя к тому, что он совсем скоро станет подростком, а потом и
вовсе дитям, так как природа явно перебарщивала и с необычайной скоростью
катила его назад, в детство. Но вот что нехорошо: во мне появилось нечто
мстительное, странно уживающееся с материнским. Федор Дмитриевич,
наконец-то, расстался со своими поклонницами, а я приобрела на него права
не матери даже, а бабки.
Прежде чем превратиться в младенца, он открыл свою тайну. Оказывается,
когда-то он попал с геологической экспедицией в некое странное место в
Сибири, где находился очаг аномального времени. Все, кто там побывал,
через год стали развиваться в обратном порядке. За участниками той
экспедиции установили контроль сразу несколько НИИ, но мой Федор
Дмитриевич уж очень захотел вернуть молодость и улизнул от наблюдений. Я
повезла его в Москву, когда он уже превратился в мальчика, а там сказали:
где же вы были раньше, теперь что-либо изменить поздно, слишком далеко
зашел процесс. Сейчас Федору Дмитриевичу полгода. Что с ним случится через
шесть месяцев, я не знаю.
Леонида смолкла и осторожно переложила малыша с одного плеча на другое.
При всей необычности история с ее мужем подтвердила давние догадки
Ладушкина о том, что за чудесами не обязательно лететь в космос - их много
и на Земле.
- А ты, я вижу, тоже озабочен временем? - Леонида проницательно
взглянула на него. - Иначе зачем бы дежурил у вокзальных часов?
- Да, - признался он. - Озабочен.
- Я всегда понимала своих учеников.
- И давали советы.
- Дам и сейчас. На Каштанном бульваре, в здании бывшего кукольного
театра, по воскресеньям собирается в три часа ГрАНЯ. Это такая группа по
аномальным явлениям. Пойди, пообщайся, там есть любопытные ребята.
Ладушкин приоткрыл дверь и заглянул в комнату, где заседала ГрАНЯ.
Человек десять, умостившись за столами и на столах, перебрасывались
репликами с мужчиной в черном свитере, называя его по фамилии:
- Арамян, вы не правы!
- Так эксперименты не проводятся, товарищ Арамян.
- Я же говорил вам, Арамян, надо установить над ним контроль.
С минуту он постоял у дверей, затем на цыпочках пробрался в конец
комнаты. Все вопросительно повернулись к нему.
- Я, собственно... - замялся он. - Мне нужна ГрАНЯ.
- Зачем она вам? - подозрительно спросил Арамян, буравя его кавказскими
глазами.
- У меня дело. От Леониды Григорьевны.
- А-а, - протянул он. - Тогда подождите.
Настороженность вмиг исчезла, все отвернулись от Ладушкина, и собрание
покатилось своим ходом.
- Нет, вы только послушайте, Арамян, что говорит эта дама! - взвинченно
выкрикнул мужчина с румянцем легкоатлета, кивая в сторону яркой брюнетки в
желтой мохеровой блузке.
- Да я своими глазами видела! - Девушка ударила себя кулачком в грудь.
- Сидит вот так на берегу. - Подперев щеки ладонями, она кого-то
изобразила. - И вдруг вижу - идет!
- Кто? - У окна знакомо хихикнули. Ладушкин повернул голову и увидел
Веню Соркина. - Вы сами сказали, что сидит. - Веня подмигнул Ладушкину.
Встреча была неожиданной - Соркин не верил не только в чудеса, но и в
некоторые научные явления. И чего это он забрел сюда? Не удивительно было
бы встретить здесь Орехову, помешанную на "летающих тарелках" и шаровых
молниях. Соркин был ее жестоким оппонентом, умел искусно развенчивать
любое природное волшебство, от которого она приходила в восторг. Уж не
намеренно ли пригласили Соркина в эту группу, чтобы отрезвляюще
воздействовал на буйное воображение ее энтузиастов? Подобные люди здесь
просто необходимы.
- Нет, вы только вдумайтесь в смысл! - пыталась прорваться в души
присутствующих девушка. - Человек сидит, смотрит на море и нагоняет волну.
Такого экстрасенса нет даже в Киеве, а у нас есть!
- Товарищи, - сказал Арамян, - прошу извинить, но мы отошли от
сегодняшней темы. Дубров, слушаем вас.
Из-за стола вылез плотный широкоплечий парень, встал лицом к
присутствующим, смущенно переваливаясь с ноги на ногу.
- Включайте, - кивнул Арамян девушке. Та сунула парню в руки микрофон
от кассетного магнитофона "Легенда" и нажала клавишу.
- Ну что вам сказать, - замялся парень. Было видно, что он не привык
выступать перед аудиторией, да еще у магнитофона. - Так вот, - он
кашлянул. - Дело в том, что часы на моей руке не ходят.
- Так заведите, - опять хихикнул Веня.
- Соркин, хотя сомнение и мать познания, все же ведите себя тактично, -
сказал Арамян, и Ладушкин понял, что Веня здесь не впервые.
- Все равно не ходят, - нахмурился Дубров. - Тут я слышал о женщине,
которая останавливает стрелки на башне. У меня же часы останавливаются
сами. Особенно когда очень волнуюсь, стрелки начинают прыгать, а потом и
вовсе замирают. За год шесть штук испортил. Не идут даже те, что
вмонтированы в панель МАЗа.
- И чем вы объясняете это? - поинтересовался Арамян.
- Для того и пришел, чтобы у вас спросить.
Все молчали. Тогда начал излагать свои предположения Ладушкин:
- Возможно, Дубров в минуты волнения излучает сильные электромагнитные
волны. А магнит, как известно, действует на часовой механизм. И еще одна
версия: всему виной биочасы.
- То есть? Объясните, - не поняли присутствующие.
- Видите ли, есть предположение, что в человеке существует эдакий
хроноглаз, своего рода биочасы, которые не только настраивают наш организм
на определенный ритм, но и могут предвидеть будущее, заглядывать в
прошлое. Ваши биочасы, Дубров, возможно, настолько мощны, что влияют на
механизм обычных часов. Мне бы надо пообщаться с вами, Дубров. Я хочу
удостовериться в наличии этого хроноглаза.
- Если у меня и есть этот глаз, - сказал Дубров смущенно, - то я не
знаю, где он.
- А это и не обязательно знать, - сказал Арамян. - Главное - ваши
показания. - Он кивнул на магнитофон: - Следующий.
Встала невысокая черноглазая женщина и вдохновенно, с певучим южным
говорком, стала рассказывать:
- Сосед у меня новый появился. По утрам и вечерам ходит в спортивном
костюме по кольцу двора, Все бы ничего, пусть себе ходит, у нас все
пенсионеры по этому кольцу и ходят, и бегают. Так этот же не просто ходит,
а всегда что-то напевает.
- Олигофрен, вероятно, - снова не выдержал Соркин.
- Не скажите! - яростно возразила черноглазая и сделала удивительный
вывод: - Олигофрены так о своем здоровье не заботятся. Так вот, я не
выдержала, как-то вечером подстерегла его, вышла навстречу, когда он шел и
пел про Комарове, и говорю: "Признавайтесь, вы - внеземлянин? Если нужно
держать это в тайне, я согласна. Только умоляю - признайтесь!" И знаете,
что было дальше? Он посмотрел по сторонам, затем наклонился ко мне и
шепотом сказал: "Я самый настоящий землянин, но... - Тут черноглазая
выдержала паузу и торжественно закончила: - ...Я жил две тысячи лет назад,
душа у меня молодая еще, в то время, как вашей душе семь тысяч лет".
Сообщение произвело некоторое замешательство. Всем сразу стало как-то
неловко, будто услышали неприличный анекдот.
- Мы не совсем плодотворно проводим занятия, - заметил человек в
вельветовой куртке, похожий длинными до плеч волосами на художника. - Так
и не решили, что делать с Леонилой. Она ведь по-прежнему хулиганит на
вокзале.
- Что предлагаете лично вы? - скучно спросила девушка, подкатывая глаза
под крашенные синим веки.
- Может, это покажется не совсем серьезным, но я предлагаю использовать
способности Леониды для Дома быта.
Все опять вопросительно замолчали. Прервал тишину длинноволосый:
- А почему бы Леониле не мыть стекла многоэтажных домов? Эдак
вспорхнула бы и тряпочкой, тряпочкой! - Длинноволосый с улыбкой осмотрел
собрание.
- Ну и придумали, - фыркнула девушка. - Такую романтическую способность
- на мытье окон!
- А что вы предлагаете? - спросил Арамян.
- Пусть летает просто так, на удивленье людям, пусть будит в них мечту
о прекрасном.
- Летать просто так - слишком расточительно, - не согласился
длинноволосый. - Это должно приносить зримую пользу, а не пробуждать
какие-то там мечты, которые уводят от действительности.
Поднялся гвалт, все разделились на два лагеря.
Соркин встал, моргнул Ладушкину и указал глазами на дверь. Но прежде
чем уйти, Ладушкин подошел к Дуброву.
- Я очень хотел бы встретиться с вами.
- Можно, - кивнул Дубров. - Но когда приеду из рейса.
- Нам есть о чем поговорить. Я ведь тоже когда-то на МАЗе вкалывал.
Дубров опять кивнул и неожиданно, украдкой оглянувшись, тихо сказал:
- Есть кое-что более любопытное, чем сломанные часы. - И добавил со
значением: - Только по секрету.
Ладушкин назвал номер своего телефона и вышел вслед за Соркиным.
- Пошли ко мне в гости, - сказал Соркин, когда они очутились на улице.
- Три года вместе работаем, а ни разу у меня не был. И вообще, что мы
знаем друг о друге?
Жил Соркин в довоенном двухкомнатном доме с высокими потолками,
верандой и хозяйственными постройками во дворе. По комнатам бегал его сын
Мишка в пластмассовом шлеме, с саблей наизготовку. Размахивая ею, он
подскочил к Ладушкину:
- Ты уже видел нашу времянку?
- Нет. Зато я видел тебя. Эка невидаль, времянка! А вот ты - чудо! -
Ладушкин подхватил мальчишку под руки и посадил себе на загривок. Мишка
восторженно завизжал.
- Знаешь, почему ее зовут времянкой? - спросил он, вволю покатавшись на
Ладушкиных плечах. - Потому что там проживает время.
- Ты хочешь сказать, живут временно?
- Да нет же! - воскликнул Мишка. - Непонятливый какой. Там живет время,
потому и времянка.
- А ну, брысь отсюда, - цыкнул на него Соркин, и мальчишка исчез в
соседней комнате.
- Забавный малыш. - Ладушкин вдруг вспомнил, что обещал Галисветову
книгу о Че Геваре.
- Между прочим, этот малыш прав. - Соркин серьезно взглянул на
Ладушкина.
- То есть? - не понял он.
- Насчет времянки. - Веня усмехнулся. - Они там, видите ли, волну
нагоняют, беспокоятся о часовых механизмах. Зато здесь... - Он снизил
голос. - Учти. ГрАНЯ об этом пока не знает... Идем.
Времянка стояла в углу квадратного уютного дворика с раскидистой грушей
в центре. Обычный сарай из побеленного ракушечника. Ладушкин уже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг