Он достал из папки блокнот в коленкоровом переплете и, поправив
галстук, стал читать:
- _Концовка лекции_. А теперь я хочу спросить вас: часто ли мы
вспоминаем о своем главном друге и враге - времени? Задумываемся ли над
тем, как замедлить его сумасшедший бег? Увы, мы признаем себя бессильными
перед его неумолимым движением, в отчаянии опускаем руки и панически
охаем: "Ну и летит!" Или смиренно вздыхаем: "Ничего не поделаешь, годы,
годы..." А вот как взять за жабры эти годы и подчинить себе? Сама
постановка вопроса кажется нам крамольной. Однако, если поразмыслить, вся
история человечества - не что иное, как стремление укротить кровожадного
Кроноса, пожирающего собственных детей. Первым поднял на него руку
изобретатель не часов, нет, а колеса, хотя, скорей всего, думал, что
побеждает только пространство. Гномоны, клепсидры, песочные, колесные,
пружинные часы - все это мрачные игрушки человека, с помощью которых он
отсчитывал свой срок. Однако, развивая науку и технику, исподволь,
незаметно вел наступление и на время. Посудите сами - телега движется
быстрее пешехода, автомобиль - быстрее телеги, самолет - быстрее
автомобиля. Но поскольку время - это длительность событий в пространстве,
то, поглощая со скоростью звука пространство, мы... Какой кошмар -
ускоряем и время?! Как там поется в популярной песне: "Все быстрей, время
мчится все быстрей!" Это что же получается? Выходит, человек теперь уже
сам лезет в пасть Кроноса? Но если плотность событий, впечатлений в
единицу времени увеличивается, то оно вроде бы должно замедлить свой бег?
Именно должно. Беда в том, что мы не научились субъективно растягивать
события (хорошие, разумеется. Зачем растягивать плохие?) так, чтобы время
и впрямь не мчалось с реактивной скоростью. Порою кажется, что титан
Кронос пересел в космическую ракету. "Все кончается", - с горечью осознаем
под финал. И когда уже нельзя пустить стрелки часов в обратную сторону,
начинаем понимать, что жизнь - это умение распорядиться отпущенным тебе
сроком. Если не знаешь, как это сделать, не научился этому, то и не жди,
что проживешь долго, интересно. Какой же аркан придумать для времени?
Ответ на этот вопрос - в начале лекции.
- Вот и прочтите начало, - пробасил староста, приглаживая челочку.
- Хорошо, - согласился Ладушкин. - _Начало лекции_. Стрела Кроноса в
моих руках. Могу пустить ее в прошлое, могу в будущее, могу оставить в
настоящем. Могу сразу три времени нанизать на нее. Теперь я сильнее
обстоятельств, так как умею провидеть будущее. Не скорблю о прошлом,
потому что у меня прекрасная память, она всегда со мной. Иногда меня тянет
на риск, и тогда я заглядываю в завтра. Но чаще всего на одной ладони
держу прошлое, на другой будущее, а голова в сегодняшнем дне. Жаль только,
что это пока лишь на словах. Все.
- Как все? - опешила Юлия Петровна.
- Середину предлагаю продумать сообща.
Класс весело загудел.
- Можно мне? - подняла руку девочка с темным хвостиком на затылке,
перевязанным коричневой лентой. - Нынешним летом я была в нашей
обсерватории и слушала любопытную лекцию. Совершенно фантастическая
гипотеза: звезды - вовсе не атомные реакторы, а тела, свет которых - не
что иное, как действие времени. Но поскольку этот свет доходит к нам с
запозданием, когда звезд уже нет или они совсем в другом месте, то по
отношению к ним мы - в будущем. Значит, если установить со звездой связь,
то можно заглянуть в свое будущее и как-то подправить его. Знать бы точно,
что мне в конце года поставят тройку по алгебре, все жилы вытянула бы, но
подтянулась. Если поток времени несет нас к уже запланированному будущему,
то время превращается из разрушителя в созидателя - в том случае, конечно,
если мы сможем управлять им. Это придает жизни смысл.
- Что-то накрутила ты, Столярова, - прервала ее учительница. - Рано
тебе еще о смысле жизни задумываться. Сначала и впрямь подтяни алгебру и
прекрати рисовать на уроках динозавров и птеродактилей. Алик, что у тебя?
- Люди любят казаться оригинальными, - ссутулившись над столом, сказал
Алик, раздумывая, встать или говорить сидя. Наконец поднялся. - А попробуй
докажи свою правоту. Гедель вон придумал какую-то временную петлю:
тяготение, мол, искривляет пространство, временные линии замыкаются, и
прошлое регулярно возвращается к нам - совсем как в мифах. Кардашов же
считает, что через "черную дыру" можно попасть в будущее. Есть еще
прелестное местечко - сфера Шварцшильда, где время для внешнего
наблюдателя и вовсе останавливается.
- Это что, - вмешался в разговор огромный крепыш с розовыми щеками. -
По Эйнштейну, в сильном гравитационном поле ход времени замедляется.
Научимся действовать на гравитационные поля - сумеем и время замедлять. Но
проще экономить его за счет сна. Скажем, отключать на ночь лишь одно
полушарие и бодрствовать, как дельфин.
- Ну да, - скептически фыркнула Столярова. - Дай тебе. Лесников,
однополушарный сон, да ты же замучаешь человечество своими дурацкими
выходками, в два раза больше поразбиваешь стекол или придумаешь что-нибудь
похлеще атомной бомбы, а скорей всего с утра до ночи будешь ловить кайф в
дискотеке. Нет, в природе все разумно. Возьмите кошек и собак - постоянно
дремлют. А что им еще делать? Будь у них больше времени, всех бы
перекусали. Вот и человеку пока отпущено столько, сколько нужно.
- Они у вас развитые ребята, - сказал Ладушкин учительнице. Она
удовлетворенно кивнула, но про себя усмехнулась: знал бы, как эти ребята
заикаются, рисуя образы литгероев, - это вам не дифференциальное
уравнение, которое и калькулятору под силу.
- А знаете, времени не существует, - вдруг торжественно заявил
Галисветов и заговорщицки посмотрел на Ладушкина. - Есть последовательная
цепь событий, а каждое событие рассматривается в его отношении к
последующему и предыдущему, поэтому заключает в себе сразу три категории,
называемые настоящим, прошлым и будущим. Между прочим, я на эту тему
прочел недавно нечто балдежное и даже выучил наизусть.
- Ты не говорил об этом, - вырвалось у Ладушкина.
- Мало ли о чем я не говорю... - Мальчик насупился.
- Но ты же физматик! - Лицо Юлии Петровны вытянулось огурцом. - И когда
все успеваешь?
- Что же теперь, и стихи нельзя читать? Вон Андрей Матвеевич -
слесарь-сборщик, а пишет рассказы. Скоро каждый будет творческой
личностью, будет иметь несколько дел и профессий. - И, взмывая голосом,
как профессиональный актер, Галисветов прочел поэму о человеке, который
мечтал стать вечным и поплатился за это жизнью.
Минут семь класс слушал его. Наконец кто-то не выдержал, негромко
свистнул. Галисветов сразу все понял, черепашкой втянул голову в плечи и
сел.
- Поэма не плоха по форме, но ужасна по содержанию, - сделала вывод
Юлия Петровна. - И где ты ее вычитал?
Увидев, что мальчик заметно скис, Ладушкин тихо сказал:
- Не огорчайся, я научу тебя отличать хорошее от плохого.
На что Галисветов ответил:
- Да разве меня это огорчает? Мне вдруг подумалось о том, что будет с
Землей через тридцать тысяч лет.
Девятый "Б" так и качнуло, кто-то на "Камчатке" включил транзистор.
Юлия Петровна встала, и все притихли.
- Что такое время? - сказала она тоном, не требующим ответа. - На нашей
планете его создает суточное вращение Земли вокруг Солнца, которое в свою
очередь вращается вокруг центра Галактики. Как ни крути, а обуздать время
невозможно. Все мы "у времени в плену", как сказал поэт. Но беречь время
надо, в этом Андрей Матвеевич прав. Поблагодарим его аплодисментами.
На это Ладушкин ничего не мог возразить. Прощаясь с девятиклассниками,
задумчиво пробормотал, не очень понимая самого себя:
- Все-таки, вероятно, дело в трансноиде.
- Как это? - не поняла Лагутина.
- Да так. Приснилось, будто кто шепнул на ухо: "Дело в трансноиде". А
что это, и сам не знаю.
И вдруг выручил Галисветов.
- "Транс" по-латыни - перемещение, движение. "Ноос" - мысль, разум.
Значит, дело в движении разума. Трансноид может быть прибором или органом.
"Все-таки он умничка", - подумал Ладушкин.
- Я сегодня приду, - сказал он Галисветову уже за дверью класса. -
Починю телевизор, холодильник, унитаз.
В конструкторское бюро Ладушкина пригласили три года назад, приметив
его светлую голову: каждый год он вносил по нескольку рацпредложений. В
последний раз благодаря ему была улучшена схема блока развертки, и Тамара
Орехова, сидящая за контрольными картами, сразу же прониклась таким
вниманием к Ладушкину, что он теперь тихо страдал от этого. Сейчас, когда
на учете была каждая минута, это внимание особенно тяготило.
В бюро Ладушкина уважали. Не имея диплома, он мог заткнуть за пояс
кое-кого из инженеров. Производили впечатление и его публикации в газете,
над которыми подтрунивал только Веня Соркин, смущая Ладушкина и вызывая в
нем хорошую злость. С Веней у него были особые отношения: он любил его
проницательный ум и чуткую душу, но терпеть не мог его черный юмор, однако
был благодарен Соркину за то, что тот постоянно держит его в творческом
тонусе.
Веня первый заметил, что с Ладушкиным что-то творится.
- Не трухай, старик. - Он хлопнул его по плечу. - Или, по-твоему,
Кронос обручился с Виолеттой?
- Именно так.
- Тогда сразу шей саван и ползи на погост, если уже сейчас сохнешь.
- Не сохну, а соображаю, как быть.
- Соображают, как сам знаешь, не в одиночку. А вот кое-кто, между
прочим, действует.
Веня многозначительно замолчал, интригуя Ладушкина. Тот выжидательно
смотрел в его хитровато поблескивающие глаза, но с достоинством молчал.
- Да спроси же меня, как именно действуют, - не выдержал Веня.
- Сам расскажешь.
- Чтоб ты был один такой в мире, - ругнулся Соркин. - Так вот, кто-то
по ночам останавливает стрелки часов на вокзальной башне.
- Ой, мальчики, и мне расскажите, - подскочила к ним Орехова, одергивая
свое вязаное платье в ажурных дырочках.
- Томочка, это мужской разговор, - отстранил ее Веня.
Ладушкин недоверчиво смотрел на Соркина.
- Чего уставился, как профессор на таракана? Истинная правда!
Ладушкин знал за Веней особенность разыгрывать друзей и принял эту
информацию за очередной блеф. Но все же что-то дрогнуло в нем: уж не
появился ли у него единомышленник?
Вене он ничего не сказал, развернулся, сел за свой стол и начал
собирать блок.
Украшение города - огромные часы, стрелки которых шпажками скрещивались
у эфесов, мелодично отбивали двенадцать, когда Ладушкин ступил на
вокзальную площадь, недоумевая, как можно взобраться на башню и помешать
их ходу.
Две ночи подряд до трех часов он следил за башней. Его приметил
дежурный милиционер, попросил документы и, повертев в руках удостоверение
городской газеты, посоветовал идти спать. Тогда он поинтересовался, правда
или выдумка, что кто-то пытается остановить время.
Милиционер строго сказал:
- По этому поводу сообщать ничего не положено. - Козырнул и отошел.
На третью ночь, уже почти уверенный в том, что Веня рассказал легенду
заскучавшего по сказкам города, он неожиданно дождался желаемого. Шел
третий час. Дежурный, по-прежнему с подозрением посматривая в сторону
Ладушкина, скрылся в здании вокзала, когда от ближайшего тополя отделилась
тень и быстро заскользила к башне. Ладушкин, выдерживая дистанцию, ринулся
следом. Тень подошла к зданию с башней и оглянулась по сторонам. Это была
женщина высокого роста в темном плаще с капюшоном, накинула на голову. Она
что-то достала из кармана плаща, кинула в рот и еще раз глянула направо и
налево. Ладушкин успел спрятаться за газетный киоск. Убедившись, что на
площади никого нет, она взмахнула полами плаща, и тут случилось нечто из
детских снов: женщина оторвалась от Земли и строго по вертикали, как
ракета, поднялась вверх. Зацепившись за башенку с часами, открыла
циферблат, выдернула шпажки стрел и сбросила вниз. Медленно спустившись на
землю, зашагала прочь от вокзала.
Ладушкин побежал за ней. Квартала через два догнал и пошел рядом,
пытаясь заглянуть ей в лицо.
- Что вам надобно? - услышал хрипловатый голос, показавшийся
удивительно знакомым. - Ах, это вы, Андрюша!
Невозможно было поверить, но рядом шагала его бывшая учительница
биологии Леонида Григорьевна.
- Видели? - спросила она.
- Да! Да! - воскликнул он, чувствуя холодок между лопатками.
- Подумали, ведьма? - усмехнулась она. - А это все он.
- Кто?
- Травный отвар. Год назад врачи нашли у меня пиелонефрит - воспаление
почечных лоханок, и прописали состав из пятнадцати трав. Обошла я рыночных
бабок, сама кое-какие травки насобирала и стала заваривать. Поначалу
породил во мне отвар силу геркулесовскую. Теперь вот понемногу вверх
поднимает. Нет, летать по-настоящему не умею. Но кто знает, что будет
завтра.
- А зачем шпаги, то есть стрелки сбросили?
- Вам они кажутся шпагами? - хмыкнула она. - А вот по мне - шашлычные
шампуры. Сама не знаю, зачем это делаю. Наверное, потому, что у меня
сейчас плохое отношение к часам и календарям. Они напоминают: тебе скоро
шестьдесят. А я не верю, потому как не ощущаю себя в этом возрасте. Ну
скажите, Андрюша, какая шестидесятилетняя старуха будет вам с
удовольствием разгружать вагоны? Кому в шестьдесят хочется играть в
волейбол или заниматься спортивной гимнастикой? Уж и так сдерживаю себя,
сдерживаю, только по ночам и есть возможность проявить себя в полную меру.
На днях прихватила с собой мяч, перелезла через ограду стадиона и часа три
гоняла по полю, пока не рассвело. Что мне делать, Андрюша? Не пить травы
не могу - умираю от почечных колик. А пью - становлюсь богатыршей, чья
сила никому не нужна.
Ладушкин исподволь рассматривал ее. И впрямь стала вроде бы выше и
мощней. Походка устойчивая, быстрая, не шестидесятилетней.
- Вы отлично выглядите, - пробормотал он, все еще огорошенный
случившимся. - Леонида Григорьевна, я так давно...
- Давно, - кивнула Леонида, мельком глянув на него.
- Что все-таки с вами? - робко спросил Ладушкин, когда они вышли на
центральный проспект.
- Я же сказала, - ответила она раздраженно. - И не могу понять, какая
именно трава дает такой эффект. Исключала из состава по очереди каждую -
без изменений.
- Можно? - взял ее под руку и ощутил ладонью выпуклый боксерский
мускул.
- Хотя и поздно, приглашаю тебя на чай, а то когда еще встретимся.
В ее квартире было так же, как пятнадцать лет назад. Грубоватая желтая
мебель пятидесятых годов, старенький приемник "Рекорд" с проволочной
антенной, на стенах фотографии хозяйки - маленькой и уже девушки, совсем
не похожей на сегодняшнюю, будто из другой жизни. Только книжный шкаф в
коридоре по-современному сверкал полировкой.
Из соседней комнаты послышался плач грудного ребенка, оттуда вышла
заспанная женщина в халатике. Увидев Ладушкина, она тихо ойкнула и
прошмыгнула на кухню, поправляя взлохмаченные волосы.
- Что? - встрепенулась Леонида. - Проснулся? - И пояснила Ладушкину: -
Моя племянница Неля.
Через минуту Неля вынесла из кухни бутылочку с подогретым молоком и
опять скрылась в спальне. Леонида тяжело вздохнула.
- Вот так и живу, - сказала она, расставляя чашки и усаживаясь. - Бери
сахар. - И вдруг вскочила и с возгласом "Иэх!" двинула плечом шифоньер.
- Что с вами, Леонида Григорьевна?! - воскликнул изумленный Ладушкин.
А Леонида уже раскачивала обшарпанный буфет на кухне, потом принялась
за книжный шкаф.
Ладушкин бегал вокруг нее и не знал, хохотать ему от увиденного или
вопить.
- Это бесподобно! Я никогда... не смогу! Да вы же... Атлет! - с
придыханием восклицал он.
Из спальни вновь выглянула Неля и, не сказав ни слова, с шумом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг