А у Самаэля впереди жизнь, бесконечные победы, слава и власть. И еще
- невероятная жажда узнать, кто же он на самом деле, откуда пришел и куда
направлялся и что с ним случилось в этом долгом пути. Для этого он готов
победить не одного мертвеца, не тысячный отряд скелетов, не жалких
варваров, но весь этот мир. И он чувствует себя достаточно сильным, чтобы
сделать это.
Урмай-гохон заносит над головой меч Джаханнам и изо всех сил
обрушивает его на костлявую руку, сжимающую копье. Мертвый рыцарь издает
леденящий душу вой, в то время как его рука падает на землю, а скелет коня
уже проносит его мимо. Левой рукой он вытаскивает шипастую булаву, вращая
ее в горизонтальной плоскости. Когда кони снова сшибаются, положение
Самаэля незавидно - у него нет ни щита, ни лат. И любое попадание врага
грозит ему серьезньм увечьем. Но гигант все еще не ощущает опасности,
опьяненный радостью битвы. Он легко уклоняется от наносимых скелетом
ударов, некоторые из них отражает мечом - просто чтобы проверить его
крепость и свои новообретенные способности. Наконец эта игра немного
надоедает ему.
И ошеломленные люди видят, как урмай-гохон замахивается кулаком
свободной руки и наносит сокрушительный удар по черепу мертвого коня.
Раздается жуткий треск, у скакуна подламываются ноги, и он грудой костей
падает на землю, поднимая клубы пыли. Между обломков костей неуклюже
возится рыцарь в съехавшем набок рогатом шлеме. Самаэль пинает его ногой.
От этого пинка череп слетает с покрытых панцирем костей туловища, и уже
безголовый скелет шарит руками по земле в поисках оброненной булавы. Но
человек не дает ему подняться. Легким и плавным движением клинка он
разрубает его пополам на уровне пояса. А затем его конь обрушивает всю
тяжесть своих передних копыт на искалеченное, развороченное нечто, и
предводитель мертвецов перестает существовать...
В этот момент толпа варваров будто обретает новую суть и новое
дыхание. С дикими воплями и визгом она лавиной катится вниз, врезаясь на
всем скаку в стройные ряды армии скелетов. Только что найденное в пещере
оружие подходит воинам как нельзя лучше. И пусть они еще не умеют с ним
управляться и не пробуждается в них неосознанное, как в их урмай-гохоне,
но храбрости и ненависти к врагу им не занимать.
И еще бы раз посмеялся демон Мэлор, если бы увидел, как бесценными
мечами плашмя лупят своих врагов безмозглые варвары, как колотят по
черепам уникальной работы шлемами, как бросают издали щиты и те летят,
словно заправское метательное оружие, круша старые кости, снося головы,
разрубая позвонки. И осыпаются на землю драгоценные камни, которые были
вставлены в них многие тысячелетия тому назад. Степь вся покрыта камнями
общей стоимостью с небольшое княжество, вроде Тевера. Да только дикарям
это невдомек. Они во всей полноте ощутили правоту урмай-гохона: золото и
камни - это бесполезный хлам, а оружие нужно воину как воздух. Они
выхватывают у поверженных противников копья и палицы, боевые топоры и
мечи, они шпорят коней и с диким гиканьем прыгают с седел на плечи
солдатам вражеской армии.
Барабаны больше не стучат - по ним прошлись копытами взбешенные кони.
***
Самаэль сказал правду стражу пещеры: он действительно не помнил
ничего вплоть до того момента, как открыл глаза посреди бескрайней степи.
Солнце стояло высоко в зените, и ему было немного жарко. Плечи слегка
пощипывало. Он наклонил голову и увидел, что они у него громадные,
мускулистые, широкие и покрыты смуглой бархатистой кожей. Но он не знал,
нормально ли это. Он даже не вполне представлял себе, что, собственно, он
такое. И еще долгое время потом думал, что именно так и рождаются люди -
верхом на черном коне, посреди знойной степи, а на горизонте громоздятся
невиданные черные пятна (кто же знал, что это горы? и кто же знал, что это
горизонт?).
Самаэль не солгал и тогда, когда рассказывал о найденном в седельной
сумке мешочке с круглыми желтяками, за которые он получил первую в этом
существовании еду и вино. И о том, что случилось, когда он выхлебал с
жадностью весь кувшин, тоже сказал правду.
Его бедная память взорвалась голосами, которые пытались до него
докричаться, воплями и стонами, которые пытались воззвать к его
милосердию, грозными окриками, которые опирались на его безотчетный страх,
и неведомыми звуками, которые потом оказались музыкой, но тогда он об этом
не подозревал.
Гигант очнулся с больной головой. Харчевня была разгромлена им
основательно и бесповоротно. Он отдал хозяину целую пригоршню желтяков, и
тот проводил его в дорогу, осыпая не подходящими к ситуации проклятиями, а
бесконечными благословлениями. На эти деньги он мог отстроить несколько
таких харчевен.
Из ночного бреда в памяти Самаэля накрепко засели несколько вещей:
первая - пещера, которая находилась значительно выше (тут надо сразу
оговориться, что чувство ориентации в пространстве у него было отменное,
как у перелетной птицы). Название Онодонга тоже мелькало на краю сознания,
но с самой пещерой долгое время не было связано, пока наконец он не
повыспрашивал об этом у разных людей и не связал воедино разрозненные свои
знания. О том, что искать в этой пещере, он уже не знал, но этот вопрос и
не интересовал мятущегося исполина. Ему казалось, что вся его жизнь
зависит от этих поисков.
Он побывал во многих городах. Путешествовал и на западе, добравшись
до Мерроэ и Тевера, посетил Сараган, где ему предлагали целое состояние за
того злобного демона, на котором он странствовал. Видел он и Хадрамаут,
где ему сообщили о том, что необъятная земля, по которой он странствует,
не одна в этом мире, а есть еще несколько континентов: Имана, Джемар, Алан
и Гобир. Из них Имана равна по величине Варду, ну разве что немного
меньше. А остальные сильно отличаются по величине. Вард гуще всех населен,
а самый безлюдный - Гобир. Но это еще ни о чем не говорило страннику.
Наконец он попал в государства востока - и его потрясли богатства
Бали, Эреду и Сихема. А еще он стал свидетелем тому, как у этого мира
появился новый владыка - молодой фаррский завоеватель, аита Зу-Л-Карнайн.
Успехи юного полководца, за короткий срок создавшего целую империю и
сумевшего удержать ее от распада, не давали покоя Самаэлю. И он вспомнил,
что ему самому было нужно.
С тех пор у гиганта не было ни минуты покоя: он искал способы
претворить в жизнь свою мечту. Пока наконец не достиг в своих странствиях
земель варваров. Это были бесконечно богатые земли, и населяли их
бесконечно разобщенные племена. Искусные охотники, следопыты и рыболовы,
красивые, могучие, здоровые люди прозябали в невежестве и нищете,
поклоняясь стихиям и духам животных. И Самаэль решил, что именно они
станут основой основ его империи. Законы, которым подчинялись дикари, были
ему только на руку. Ему ничего не стоило победить их вождей и занять
первое место. Ему легко удалось объединить этих людей под своей рукой.
Он и сам не понимал, отчего назвался сыном Ишбаала. Если бы его
спросили, кто такой Ишбаал, гигант бы только пожал плечами. Он придумал
этого бога, придумал ему и целое царство - Царство Смерти. Но Самаэль был
уверен в том, что этот бог не более чем плод его воображения. Просто он
успел немного разобраться в людях и понимал, что им всегда приятнее
подчиняться кому-то, кто по устройству мира стоит выше их. И тогда многие
неприятности сами собой устраняются. Там, в пещере, он не вспоминал про
своего вымышленного отца. Однако кто-то словно вложил эти слова ему в
уста, и они были произнесены им без особых раздумий. Сам урмай-гохон был
слишком разгорячен боем с Мэлором и страдал от действия яда, так что и не
заметил тогда, что сказал поверженному демону.
Единственная странность до сих пор не давала гиганту покоя. Если он
смирился со своим беспамятством и безродностью, то никак не мог
согласиться с тем, что ему не дается в руки оружие. Ни один из мечей или
боевых топоров, которые он намеревался не раз и не два купить, не
удовлетворяли его. А он словно был противен им. Спустя какое-то время
Самаэль отказался от бесплодных попыток. Благо на него никто и никогда не
нападал, справедливо полагая, что эта гора мышц способна за себя постоять.
И вот наконец он держит в руках свое оружие! И вот он исполнил
задачу, которая не давала ему покоя многие ночи напролет. Он достиг
пещеры, получил то, что было предназначено ему, отвоевал свое наследство в
бою с армией мертвецов и теперь имеет полное право идти дальше по
избранной им дороге.
***
Урмай-гохон вернулся к народу танну-ула с победой. Он привел обратно
всех воинов, которые уходили с ним в поход. И не беда, что некоторые были
ранены, зато они привезли с собой огромную добычу. И хотя сама добыча была
бесполезна для подданных урмай-гохона, на нее можно было выменять
множество вещей. Повелитель щедро одарил тех, кто сопровождал его. А всю
степень его щедрости они смогли оценить после того, как отправились в
Аруз, на ярмарку.
Никогда еще недавние варвары не получали столько сокровищ от
торговцев и менял. Даже если бы они привезли им по сто сотен шкур, то и
тогда не выторговали бы такого количества еды, тканей, украшений и оружия,
как за крохотные вещицы из белого и желтого металла. Некоторые, правда, и
самим воинам казались приятными на вид, особенно те, что были щедро
украшены цветными блестящими камешками. Но они уже твердо усвоили, что
урмай-гохон прав всегда и во всем. Во время голода и холода ни камешки, ни
желтые фигурки не накормят и не согреют. А вот те груды вещей, которые
вываливали перед ними улыбающиеся жители города, всегда были и будут
полезны.
Они купили также повозки и быков и теперь не уставали восхищаться
изощрениями человеческого разума, которые так облегчили им жизнь, -
впервые люди танну-ула не тащили ношу на себе и не портили грузом спины
своих коней; а еще они с восторгом рассматривали могучих животных,
покорных их воле, которые без видимого труда влекли их добро по
направлению к селению.
Далеко по степи растянулась цепочка повозок и всадников. Скрипели
колеса, мычали быки, ржали лошади и курилась желтая пыль.
Так обычно начинается отсчет новой эпохи, именно так чаще всего
зарождается новая история, но летописцы не любят таких прозаических картин
и предпочитают описывать великие сражения, забывая, однако, о том, что
сами сражения зачастую бывают выиграны задолго до начала.
Урмай-гохон Самаэль выиграл свою первую битву с Сихемом именно в этот
день, что бы там ни говорили ученые мужи...
Когда сотня дикарей вернулась из Аруза после ярмарки, не было среди
народа танну-ула ни одного человека, который не прославлял бы нынешнего
владыку.
Женщины получили такие ткани и украшения, о которых и мечтать не
смели, дети вдоволь наелись и теперь лакомились диковинными сладостями,
которых отродясь не видели. Воины примеряли удобную одежду и вертели в
руках блестящие клинки.
Сам владыка и повелитель в Аруз не ездил. Вместо себя он отправил
двух гохонов - Архана и Хоу-и. Сейчас они спешили в алый шатер, чтобы
отчитаться о своей поездке и рассказать Самаэлю все, что он захочет
услышать.
Уже при входе в шатер их ждал новый сюрприз. Вокруг жилища
урмай-гохона стояли неподвижно пятьдесят отборных воинов. В руках они
держали копья и топоры, добытые в битве у Онодонги. Стражи осмотрели
подходящих с головы до ног, наконец один из них молвил:
- Вас велено пропустить не мешкая.
- А остальных? - заинтересовался Архан.
Страж только первый день выполнял свою почетную миссию, поэтому не
привык к своему особенному положению. И считал себя обязанным подробно
ответить на вопрос гохона:
- Мы обязаны испрашивать дозволения у Самаэля, пускать ли к нему тех,
кто хочет говорить с ним.
- Мудро, - одобрил Хоу-и.
- Урмай-гохон повелел не беспокоить его по пустякам, дав старейшинам
право решать споры женщин с женщинами и женщин с мужьями. Только в тех
случаях, когда старейшины не могут договориться, дозволено беспокоить
повелителя, - доложил воин, понизив голос.
- И это мудро, - сказал Хоу-и.
- И еще приказано, чтобы гохоны не занимались спорами, тяжбами и
обидами, но ведали оружием, воинами, а также едой и лошадьми. Им никто не
указ, кроме урмай-гохона.
- И это очень мудро, - согласился Архан.
- Тогда нам надо поторопиться, - обратился к своему спутнику Хоу-и. -
Самаэль может разгневаться, что мы заставляем его ждать.
Он откинул полог шатра и вошел внутрь.
- Приветствую тебя, могучий сын Ишбаала.
- Рад видеть тебя здоровым и сильным, - сказал Архан.
Самаэль обернулся к ним. Он сидел на мягких шкурах, рассматривая
какие-то свитки. Это были купленные им еще в Хадрамауте подробные карты
Варда и отдельных государств. Сейчас он занимался изучением карты Сихема и
Бали.
- Какие новости вы привезли? - спросил он.
Архан задумался, предоставив Хоу-и возможность говорить с владыкой.
Что-то странное чудилось ему в выражении лица Самаэля, будто прибавилось в
нем жестких черт, да и голос звучал резче и грубее, чем он уже привык.
- Мы сделали все, что ты велел, божественный, - склонился перед
владыкой гохон. - Мы купили быков и повозки, оружие и еду, а также воины
на подаренную им добычу обменяли себе и своим женам множество вещей - и
теперь весь народ славит тебя.
- Вы будете славить меня еще больше, когда я подарю вам все страны
этого мира. Архан, а что скажешь мне ты?
Архан получил от своего повелителя особое задание. Нельзя сказать,
чтобы оно ему нравилось, но он не обсуждал приказы Самаэля, считая, что
его господину виднее.
- Ворота города охраняются четырьмя стражниками. А высота стен - в
три человеческих роста. Но зато сами стены сложены из грубых камней - мы
поднимемся по таким с легкостью. Это не составит труда воинам Великого. Мы
оставили твои заказы кузнецам и тем, кто делает упряжь для коней. Нам
сказали приехать через четверть луны.
- Ты хорошо справился, - сказал Самаэль. - Я доволен тобой. Говори,
чего хочешь.
- Хочу, чтобы ты и впредь был мной доволен, - склонился Архан.
Владыка небрежным жестом отпустил своих военачальников, и они вышли
из его шатра, полные самых разнообразных предчувствий.
- Как ты думаешь, скоро будет война? - спросил юноша у умудренного
годами Хоу-и.
- Не знаю, - ответил тот. - Иные бы вожди уже бросились на этот
город, но наш владыка чего-то ждет. И не только оружия. Посмотрим...
***
В ту ночь Самаэлю не спалось. Он вышел наружу из душного шатра,
переполошив этим своих охранников-багара. Те только начинали привыкать к
особенностям своей службы.
Гигант обвел взглядом пространство, на котором разбили шатры его
люди. Повсюду горели костры, и казалось, что это просто в голове что-то
перепуталось, что звездное небо лежит на темной земле, вспыхивая искрами
небесных светил. Народ танну-ула был многочислен, и его огромная армия
могла завоевать любое государство.
Утром следующего дня начались тренировки. Самаэль учил воинов всему,
что знал сам: искусству верховой езды и сражению на мечах, обращению с
копьем и боевым топором. А главное - воинской дисциплине. Его солдаты
непрестанно выстраивались в боевые порядки, переформировывались на ходу,
соединялись и разбивались на небольшие группы.
Небольшие мишени из шкур были грубо раскрашены охрой и сажей. Лучники
танну-ула без устали посылали в них одну стрелу за другой. Каждый хотел
обратить на себя внимание вождя и удостоиться его похвалы.
Копейщики старались проткнуть насквозь туго набитые соломой мешки.
Несколько человек возились с переносной кузней, постигая сложное искусство
изготовления подков. Варвары только сейчас узнали, что жители городов
подковывают своих коней. Тут же два десятка женщин варили еду в громадных
котлах и раздавали ее тем воинам, которых командиры отрядов отпустили на
краткий отдых.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг