Лагерь шумел: отовсюду неслось шипение пара, звон мечей и булав,
глухие удары стрел, втыкающихся в деревянные доски, стук топоров и звон
молотов по наковальне. Высокими птичьими голосами кричали дети, басовито
рявкали гохоны, понукая нерадивых и щедро раздавая пинки и затрещины.
Голосили женщины, которых молодые воины успевали притиснуть к стогу сена.
Сено собирали в копны подростки, чтобы кормить им вьючных и тягловых
животных. Быки ревели, кони ржали, несколько коров мычали, требуя, чтобы
их подоили, и женщины танну-ула опасливо пытались к ним подступиться. А
над всем этим жужжали шмели и сновали в знойном воздухе...
Вместе с ними вилось в воздухе и предощущение грядущих великих
сражений.
***
Аруз отчаянно сопротивлялся вот уже третьи сутки, посылая гонца за
гонцом в столицу с просьбами о помощи. Но жители пограничья прекрасно
понимали, что если даже на их крик отчаяния и отзовутся, то, пока соберут
армию, способную отразить нашествие варваров, пока снарядят ее и отправят
в путь, их уже не будет на свете. Но тем не менее они слали гонцов, чтобы
предупредить Сихем о надвигающейся опасности. Страшной, неотвратимой,
жестокой, которую они во многом взлелеяли своими руками. Вот когда
вспомнили недобрым словом жители Аруза золотой караван, купивший не только
их изделия, но, очевидно, и разум.
Своими руками выковали они те стрелы, которые сейчас свистели у них
над головами, те мечи, которые сейчас безжалостно сносили головы
защитников на стенах... И так можно продолжать до бесконечности.
Правителем Аруза был некий Керемет, в прошлом - могучий воин и
талантливый военачальник, опальный вельможа, едва оставшийся в живых при
прошлом правительстве, но так и не удостоившийся почестей при нынешнем.
Впрочем, он был уже стар, мечтал спокойно дожить на границе свой век и ни
к чему особенно не стремился, довольствуясь тем, что имеет. И вот все его
благополучие, все благополучие его подданных, а главное - их жизнь и
безопасность всего государства поставлены на карту, и теперь все грозит
лопнуть как мыльный пузырь в течение нескольких дней.
Керемет повздыхал, кликнул телохранителя и с его помощью втиснулся в
доспехи, которые вот уж два десятка лет благополучно пылились на стене
оружейной. Пока старый Пак - такой же старый и тучный, как его господин, -
затягивал ремни, ремешки и ремешочки на панцире, правитель Аруза думал о
том, что и доспехи имеют привычку усыхать от времени: ишь как уменьшились
за двадцать лет. Ему пришлось сильно втянуть живот, чтобы как-то в этом
панцире уместиться. Затем он водрузил на голову стальной шлем с
серебряными бляхами и, кряхтя, двинулся к стенам.
Уже на довольно большом расстоянии от них он услышал шум сражения.
Оно не прекращалось ни на минуту вот уже третьи сутки, а правитель Аруза
все никак не мог поверить глазам и ушам - он надеялся, что проснется утром
следующего дня и ему доложат, что варваров нет, что они растаяли как дым в
своей пыльной и дикой степи. Но его надеждам не суждено было сбыться.
Бережно поддерживаемый Паком, он стал карабкаться по узеньким
ступенькам, чтобы добраться до самого верха. Керемет отдувался, пыхтел,
получил несколько увесистых оплеух и пинков от тех защитников, которые его
не признали. А старик путался у них под ногами, мешал поднимать на стены
камни, которые сбрасывали на головы нападающим, и даже наступил на руку
раненому воину. Тот и отозвался с присущей восточным людям энергией и
фантазией. Керемет уже одолел половину лестницы, а вслед ему все еще
неслось полное и подробное жизнеописание его предков. Пострадавший как раз
перешел к прадеду.
Правитель не обижался. Это был безобидный и беззлобный человек,
который никогда и ни на ком не срывал своего зла и не вымещал своих обид.
Он был бы только рад расплатиться всеми неприятностями самому, чтобы город
уцелел и выстоял, но он понимал, что это невозможно.
Защитников на стенах катастрофически не хватало. Ранеными была
переполнена городская больница, и теперь стонущих, окровавленных людей
спускали вниз и укладывали рядами на городской площади, недалеко от
главных ворот, под импровизированными навесами.
Со вчерашнего дня варвары стали пускать в город зажженные стрелы. Это
было опасно, потому что большинство зданий в Арузе было крыто соломой.
Нагретая, высушенная солнцем, она моментально вспыхивала от малейшей
искры, и в городе то и дело занимались пожары. А воды у осажденных
осталось не так уж и много. Обычно они пользовались не только колодцами в
черте города, но еще и несколькими источниками, которые находились за его
стенами. Лишенные этой возможности, жители Аруза уже начали страдать от
жажды. Они прекрасно понимали, что еще одна-две атаки варваров - и
крепость падет.
С этой стороны никто не ждал нападения, поэтому Аруз был пограничной
крепостью лишь по названию. Даже стены его давно уже требовали ремонта. А
что касается войск, находящихся на этом рубеже, то об их числе лучше
вообще не вспоминать. Сихем был весьма и весьма беспечным государством,
основным развлечением в котором были правительственные перевороты. В таких
условиях дело редко доходит до серьезного укрепления обороноспособности.
То, что произошло в степи за последние несколько месяцев, просто не
поддавалось объяснению. Разрозненные и малочисленные дикие племена, не
знавшие колеса и плуга, в мгновение ока превратились в могучий народ,
носивший имя танну-ула, а его правитель и военачальник обладал
несомненными талантами полководца и организатора. Ведь это он создал в
считанные недели грозную и дисциплинированную армию, которая осаждала
сейчас Аруз, это он нашел где-то огромное количество золота, чтобы
заплатить жителям Сихема за оружие, и все понимали, что одним только
пограничьем он не удовлетворится.
Керемет опасливо выглянул из-за высокого зубца, и в него тут же
полетели стрелы. Одна из них, коротко свистнув, вонзилась в горло
стоявшего рядом воина в кольчуге, и тот с хрипом свалился вниз, прямо в
толпу осаждавших.
- Несите смолу! - крикнул правитель.
- Нету! - ответил кто-то безнадежно.
Голос был хриплый, сорванный и смертельно уставший.
- Закончилась смола, сиятельный, - сказали слева.
И Керемет поразился тому, насколько похожи были голоса - пропыленные
какие-то, измученные, бесцветные.
- Так оловом их!
- Плавить не на чем. Солома жару не дает, а все остальное уже
спалили. Олова еще немного есть, но толку...
- Пак! - крикнул правитель. - Возьмите мебель из моего дома!
- Я, - откликнулся старый слуга, - по скудоумии своему, конечно, еще
давеча все деревянное отдал. Только и осталось, что не горит.
Правитель пожал плечами:
- Как это я сам не заметил?
- До того ли тебе, сиятельный? - спросил голос.
- Не до того, - согласился Керемет. - Что делать будем, дети?
- Умирать, - спокойно ответил ему первый собеседник. - Вот только
женщин жалко да детишек. Нам-то что - достаточно пожили в мире и
спокойствии. На границе ведь так и не бывает никогда - мы своей работы
дождались. Другое дело, что выполнить ее ну никак...
- Сильны варвары? - спросил Керемет, словно надеялся услышать от
своих измученных солдат хоть что-нибудь обнадеживающее.
- Так какие же эт варвары? Эт уже не варвары, - ответил молодой
паренек, глотая торопливо концы слов. - Страх какой-то да гнев божий, но
никак не дикари прошлые. Я их, сиятельный, хорошо помню, как торговаться
приезжали. Шкуры там всякие привозили. Да они лишнюю лепешку чудом
считали. Храбрые были, правда, всегда, но неумелые и неуклюжие. А тут чего
деется? Тут как рыцари настоящие атакуют против нас - деревенщины.
- В том-то и беда, - сказал правитель.
Он уже третий день приходил на стены, к защитникам. Третий день со
все возрастающим ужасом наблюдал, как они гибнут во множестве и стены все
оголяются. У них закончились стрелы, и они подбирают вражеские, вот только
стрелять ими из сихемских луков неудобно - стрелы длинные и предназначены
для луков невиданного в Арузе размера.
Каменных построек тоже практически не было. А те, что были, уже
поразбирали, забрасывая осаждающих импровизированными снарядами.
Самым выматывающим и страшным оказалась даже не сама война, не смерть
солдат и ни в чем не повинных мирных жителей, даже не предчувствие скорой
гибели всех - самым страшным был непрерывный рокот барабанов. Глухие
мерные удары не давали думать и дышать, нарушали ритм биения сердец,
парализовывали волю и исключали даже самый краткий отдых. Смертельно
уставшие защитники, валясь с ног от слабости, все равно не могли заснуть.
Даже сквозь забытье, куда они проваливались на время, окончательно
обессилев, врывался этот стук. Люди вставали с постелей и
импровизированных лежанок вконец разбитыми.
Керемет думал о надоевших барабанах и вдруг обратил внимание на то,
что ритм боя изменился. Удары следовали один за другим гораздо чаще, и,
похоже, самих барабанов стало больше.
- О Шуллат! - крикнул кто-то из солдат, призывая на помощь Огненного
бога, покровителя Сихема. - О Шуллат Пламенеющий! Они идут на приступ!
- Ну и что? - равнодушно откликнулся седой бородач, стоявший по
правую руку от Керемета. - Можно подумать, что прежде они к тебе в гости
ходили.
- Но они же совсем не так идут!
Правитель высунул голову из-за круглой башенки, венчавшей надвратную
постройку. Кажется, воин прав. Шли действительно не так, как обычно, хотя
он и не мог сообразить, чем именно это зрелище отличалось от ставшего
привычным за последние трое суток.
И тут Пак тихо произнес за спиной своего господина:
- Вот это великан!
И Керемет понял, что изменилось.
Длинная цепь варваров в ногу шагала по направлению к городским
стенам. Они шли молча, только барабаны рокотали за их спинами.
Барабанщиков правитель тоже успел разглядеть. Их огромные инструменты
стояли на повозках, запряженных быками. А впереди всех на исполинском
черном коне ехал воин, равного которому старый вельможа не видел ни разу
за всю свою долгую жизнь. Могучий, мускулистый, со смоляными длинными
волосами, связанными в тугой пучок на макушке, обнаженный по пояс исполин
в золотом венце с драконьими крыльями по бокам, сияние которого слепило
глаза. У него был длинный широкий меч, и он вез его, положив на плечо
кверху острием. Он был страшен, и Керемет понял, что это едет Смерть
Аруза...
***
До ближайшего леса было часов десять пути верхом, если коней не
пускать шагом. Однако урмай-гохон гневался, и, кажется, даже скакуны
чувствовали это. Может, именно по этой причине два десятка всадников
преодолели указанное расстояние в рекордно короткий срок. В лесу они
выбрали и свалили, как и приказал их повелитель, самое мощное дерево,
какое только смогли отыскать. Они трудились над ним много часов подряд,
сменяя друг друга, чтобы не упасть от усталости, и наконец очистили
толстый ствол от веток и сучьев. Затем при помощи волосяных веревок
затащили гигантское бревно на две повозки, стоявшие впритык одна к другой,
и пустились в обратный путь. Он занял гораздо больше времени, ибо кони не
в состоянии были быстро везти такую тяжесть. И вот трое суток спустя отряд
прибыл к стенам Аруза.
Город все еще не сдавался, но Самаэль предвидел и подобный вариант,
хорошо понимая, что его армия еще ни разу не была в настоящем сражении.
Несколько часов подряд возились самые искусные старики над тем, чтобы
приладить к огромному бревну колеса, снятые с многочисленных повозок,
закруглить один из его концов, а затем запрячь по несколько быков с каждой
стороны этого сооружения. Получился таран, подобный которому урмай-гохон
видел во время своего путешествия по Мерроэ.
Пропитав жиром длинные кнуты, воины подожгли их и этими огненными
бичами погнали обезумевших от страха животных прямо на ворота города.
Защитники Аруза беспомощно смотрели со стен, как неумолимо катится,
набирая скорость, громадный ствол дерева. Взбешенные быки, ослепленные
болью и ужасом, неслись с непривычной для них скоростью. Колеса тарана
скрипели и трещали, но выдержали - ни одно не сорвалось. Как в кошмарном
сне замедлились движения, и осажденные проживали каждый следующий шаг,
каждый локоть, на который становился ближе неизбежный конец.
Аруз был очень старым городом, и стены его тоже были старые, и
ворота... Они разлетелись от первого же страшного удара, который сотряс и
надвратную башню, обрушившуюся внутрь проема. Она погребла под собой
несколько защитников города. Раздались крики и стоны, брызнула из-под
камней темная густая струя крови.
И с громкими воплями, под бешеный рокот барабанов ринулись в город
варвары.
***
А умирать оказалось не страшно. Керемет часто думал о смерти и все
спрашивал себя, сумеет ли он достойно встретить ее, когда придется. Но то
ли от старости, то ли по свойству своего характера он принял конец
собственной жизни гораздо спокойнее, нежели предполагал. Оказалось, что
люди серьезно преувеличивают значимость и торжественность этого момента.
Ничего особенного - день как день.
Он встал во главе маленького отряда измученных, изможденных людей
против бесчисленной толпы хорошо вооруженных могучих воинов - смуглых,
белозубых, в плащах из шкур, с развевающимися по ветру длинными волосами.
Они ворвались в город кто пеший, кто верхами. Впереди всех несся всадник в
золотом венце - таинственный урмай-гохон народа танну-ула, отведя руку с
длинным клинком далеко назад. Вот он наскочил на солдата Аруза и распорол
ему кольчугу и живот страшным и жестоким ударом снизу, не прилагая видимых
усилий. Несчастный упал с протяжным воплем, зажимая смертельную рану
обеими руками, а всадник стоптал его копытами своего бешеного коня и
оказался перед следующей жертвой.
Это был старый Пак, который трясущимися, слабыми руками держал перед
собой большой овальный щит в человеческий рост. Он заслонял собой
правителя Керемета, потому что всю жизнь официально считался его
телохранителем, - вот и пришла пора выполнять свою работу. Урмай-гохон
развернул коня боком и с плеча рубанул по щиту. Тот развалился на две
половины, как будто так было задумано. Пак неловко отскочил, вытаскивая
свой меч, однако замешкался, запутавшись в перевязи. Великан не стал
трогать его, понукая своего скакуна приблизиться сквозь образовавшуюся
свалку из человеческих потных, израненных тел к застывшему на месте
правителю. Орлиным глазом он высмотрел его богатые доспехи и теперь
стремился уничтожить Керемета, чтобы разом подавить сопротивление
защитников города. Без предводителя любое войско начинает делать грубые
ошибки.
Однако, когда враг находился уже в нескольких шагах от замершего
вельможи, дорогу ему снова преградил верный Пак. Неуклюжий старик
угрожающе размахивал мечом - и видно было, что в прошлом он был не из
последних воинов. Смуглый великан усмехнулся, высоко вздернул голову в
золотом венце. Керемет не мог не признать, что выглядит он величественно и
прекрасно, как молодой и жестокий бог, но сохрани нас судьба от таких
богов... Коротко свистнул меч, и телохранитель, хрипя, повалился прямо под
ноги своему хозяину, все пытаясь что-то сказать. Но кровь шла горлом,
мешая словам, грузное старческое тело несколько раз судорожно вздрогнуло и
затихло.
Керемет перестал воспринимать происходящее. Звуки стихли, шум битвы
доносился откуда-то из невероятного далека, в глазах посерело, словно
перед ними повесили влажную тряпку. И только лицо Пака в мельчайших
подробностях стояло перед его взором. Знакомое с юности, с озорных проказ
в столице Сихема лицо друга и наперсника тайн и всяческих проделок, за
которые так доставалось иногда обоим. Лицо верного спутника,
последовавшего за своим хозяином в изгнание, променявшего столицу на
пограничный маленький городок, в котором время застыло раз и навсегда.
Лицо человека, заплатившего своей единственной и оттого бесценной жизнью
за несколько кратких минут бытия для своего господина и товарища. А, да
при чем тут вообще господин?
Старый вельможа опустился на одно колено, с трудом приподнял безумно
тяжелое и неповоротливое тело друга. Клинок варвара вошел ему под левое
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг