мальчишки выбегали из-под навесов и мчались под дождем вперед лошади,
скакали вокруг. Вскоре они отстали. Половинка железного гроба осталась
лежать в доме, я не знал, что сделают с ней крестьяне. Мы еще не выехали
за пределы деревни, когда Надежда, глядя, как я поправляю на поясе тесак,
проговорила:
- Ты найдешь мне такой же?
- Подумаю, - буркнул я.
Думал я недолго - всего несколько минут.
- Возьми, - я протянул ей магнитную дубинку. - С этим управляться проще,
чем с тесаком.
Она приняла мой подарок и внимательно рассмотрела со всех сторон.
- Знакомая вещица? - спросил я.
- Не знаю... - она чуть пожала плечами. - Это, кажется, какой-то датчик.
- Теперь это твое оружие. Датчик нам вряд ли пригодится.
Она попробовала, как прыгает туда-сюда железный шарик, повертела рукоятку
в руке. Я решил, что она достаточно ловко сможет управляться с этой штукой.
Деревня быстро стала невидимой за пеленой дождя, и ничего не осталось в
мире, кроме нас и серой воды, падающей с неба. Дорога была, как канава с
жидкой грязью, мне несколько раз приходилось вылезать из-под навеса,
поднимать воротник и подталкивать телегу, которая то и дело вязла. Но
потом стало легче - на каменистой равнине было не так много грязи.
Надежда свернулась клубочком позади меня, положив голову на скомканную
мешковину, и неподвижно смотрела на дождь. Мне было жаль ее. Сам я мог
перетерпеть и сырость, и холод, и опасности - что угодно. Но я не желал,
чтобы и она прошла через все это. Я сам выбрал свою судьбу здесь, а за что
страдает Надежда - неизвестно...
- Куда мы едем? - спросила она.
- Есть одно местечко, - ответил я.
Я хотя и не точно, но помнил, где находится приют старого лысого
толкователя, и сейчас направлялся туда. Конечно, я не мог поручиться, что
он пустит нас хоть на пару дней, но других подходящих убежищ я не знал. К
тому же я собирался представить все так, будто приехал по делу. Я покажу
ему Надежду - пусть-ка он истолкует ее второе рождение. Тем более, еще
оставались деньги, и я мог расплатиться с ним и за услуги, и за кров.
- Я хочу на станцию, - без выражения проговорила Надежда. - Мне нужно
видеть, что там сейчас.
Я догадался, что станция - это застава, где мы купили контейнер.
- Мы не сможем туда попасть, - ответил я, стараясь говорить мягко и
убедительно. - В прошлый раз нас было четверо, и мы едва не погибли. Там
сейчас настоящая война.
- Я все равно хочу.
Я молчал. Я бы тоже хотел взглянуть на те места, которые связывали меня и
ее с прошлым. Но пойдет ли ей это на пользу? Не станет ли это очередным
ударом - увидеть руины своей последней надежды.
- Там уже ничего нет, - тихо сказал я. - Там теперь все по-другому и живут
совершенно другие люди.
- Что-то обязательно осталось, - возразила Надежда. - Там были толстые
стены из железа. Я же осталась?..
- Когда-нибудь мы обязательно побываем там, - сказал я, желая успокоить
девушку. - Но не сейчас.
Мы еще долго ехали под дождем, слушая шум воды, перестук камней под
колесами, редкое фырканье нашей лошади. Бедное животное - вот уж кому
сейчас действительно лихо!
- Станция... - проговорил я, будто бы сам себе. - Я провел там целую ночь,
но так и не понял, что там было раньше, при тебе. Для чего существовало
это место? Может, расскажешь?
- Может, расскажу, - ответила Надежда, - когда мы туда поедем.
Не было утра, не было дня или вечера - все тонуло в сером водопаде и
шелесте дождевых капель. Ориентироваться во времени оставалось только по
собственному желудку. И когда он дал знать, что время обеденное, в редких
зарослях, что мокли в сотне метров от дороги, я заметил несколько ветхих
просевших домиков.
Это была очередная заброшенная деревня. Я решил, что там мы сможем
передохнуть и разделаться с частью наших скудных припасов. Заходить в
дома, правда, не хотелось. Чужой дом - он и есть чужой дом, пусть даже
брошенный. Но, к счастью, я сразу увидел большой навес с тремя стенами и
относительно целой крышей. Там было почти сухо, а места оказалось столько,
что я сразу загнал туда и нашу повозку - лошади тоже необходимо отдохнуть
от воды.
Надежда спрыгнула на пол, устланный перепревшей соломой.
- Здесь хорошо, - сказала она. - И нет никого. Вот только он... - она
указала в другой конец двора.
Я подумал сначала, что девушка имеет в виду старого одинокого грача,
который шевелил крыльями под козырьком крыши. Но, когда пригляделся,
заметил, что в траве мокнут части человеческого скелета. Словно кто-то из
хозяев деревни молча наблюдает за нами сквозь черные провалы глазниц. Я
невольно стал разговаривать тише.
Я выложил несколько вареных картофелин, порезал два больших огурца, достал
железную банку с отваром шиповника, заменявшим мне чай. Банка была из
старых вещей. Имелись еще грибы, но их я решил придержать.
Дорога пробудила у Надежды аппетит. Но все равно она утолила голод раньше
меня. Затем встала, неспешно прошлась от стены к стене, в очередной раз
осматривая наше убежище.
- Даже не хочется отсюда уходить, снова под дождь, - вздохнула она.
- Дождь рано или поздно пройдет.
- Пройдет... - она едва заметно кивнула.; - А что толку? - прибавила она
очень тихо.
Сколько грусти было в этих простых словах. Она права: дождь пройдет - но
мир останется для нее таким же враждебным и чужим. И лишь один путь у
этого бесконечно одинокого человека - привыкнуть, смириться, похоронить
себя заживо среди равнодушных, занятых своими делами людей.
Надежда сняла с пояса магнитную дубинку. У нее был замечательный пояс с
множеством петель, защелок, карманчиков и сумочек. Все это предназначалось
скорее всего для каких-то инструментов, а не для оружия, но мой подарок
нашел там себе место. Она повернула кольцо - шарик завис в воздухе.
Быстрый взмах - и трухлявый чурбачок, лежащий неподалеку, разлетелся в
щепки.
Я заметил, сколько стремительности и агрессии вместилось в это несложное
движение. Надежда не развлекалась - она давала выход чувствам. Она била
эту несчастную деревяшку с такой злостью и отчаянием, словно плакала
навзрыд.
И вдруг она подскочила ко мне, отведя руку с дубинкой назад.
- Будешь защищаться?
Шутки шутками, а глаза ее не улыбались.
- Буду! - ответил я, откладывая недоеденную половинку огурца.
Первый удар я поймал плоскостью тесака. От второго, третьего увернулся. И
слегка толкнул Надежду рукояткой в спину - чтоб не зарывалась. Но ей это
лишь прибавило азарта. Она, наверно, жалела, что нельзя врезать мне
по-настоящему, и тем не менее на мне упражняться было интереснее, чем на
безответной деревяшке.
Она в очередной раз замахнулась, и я, не успевая подставить тесак,
шарахнулся в сторону.
- Страшно? - прошептала она.
- Ни чуточки, - улыбнулся я.
Мы прыгали, отскакивали, радовались в моменты удачи - играли, как дети.
Надежда смеялась, когда ей удавалось достать меня шариком, а я, видя, как
ей это нравится, специально поддавался - пусть смеется, пусть будет
веселой и живой, пусть такой и остается. В этот момент я понял - вот
настоящее лицо моей попутчицы. Она в самом деле ребенок, на которого
судьба не в добрый час примерила взрослую маску. Может - сейчас, а скорее,
это произошло раньше, еще до меня - в те годы, когда родина этой девочки
гибла под напором безмолвных летающих чудовищ-аэроидов.
И вдруг она резко остановилась, отключила дубинку.
- Почему ты так странно зовешь меня? - спросила девушка. - Ведь нет такого
имени - Надежда, это просто слово.
Я запнулся. Не знал, что придется объяснять ей что-то на этот счет.
- Потому... Потому что ты и есть Надежда. Ты - моя надежда. Пока не знаю,
на что... На лучшее.
- Почему?
- Разве это надо объяснять? Ты - единственный человек во всем мире, с
которым мне есть о чем поговорить или вспомнить. Ты - единственная, кто
способен помочь мне понять, узнать, увидеть что-то. Может, даже изменить.
- Зачем тебе это? Зачем понимать, менять?.. Я вдохнул полную грудь
воздуха, чтобы начать объяснения - те самые, что тысячу раз проводил сам с
собой. Но не сказал ни слова, лишь покачал головой.
- Не хочешь быть Надеждой. Как же мне тебя называть?
- Никак. Зови Надеждой, если нравится.
- А тебе самой нравится?
Она пожала плечами. Потом вдруг повернулась и смело посмотрела мне в глаза.
- Нравится.
Я с облегчением улыбнулся.
- Ты будешь здесь первой женщиной-надеждой.
- Здесь? А где еще?
Я пожал плечами. Но она уже заинтересовалась.
- Где еще есть женщина-надежда?
- Есть. То есть была, - ответил я. - У меня была женщина по имени Надежда.
Я очень любил ее.
- А сейчас?
- Она погибла. И мне очень долго пришлось жить без надежды. Наверно, ты
можешь понять, как это тяжело.
- Почему она погибла? Аэроиды?
- Нет, они здесь ни при чем. Если интересно, могу рассказать, - я сел на
соломенный пол, воткнул рядом тесак.
- Интересно, - она тоже присела рядом на корточки.
- В общем, ничего особенного. У нас в городе был праздник. И там летали
вертолеты...
- Что?
- Вертолеты - летательные аппараты. Они летают помедленнее истребителей,
но зато могут зависать в воздухе.
- Истребители тоже могут.
- Я не знал этого.
- И что произошло, она разбилась?
- Нет... Я отошел за мороженым... это такое сладкое лакомство. А тем
временем две машины в воздухе сцепились лопастями. Обломки полетели в
толпу. Я услышал шум, побежал. Вернулся - а там крик, огонь, кровь...
Я замолчал, вспоминая, как метался среди дымящихся кусков вертолета,
кричащих покалеченных людей и никак не выпускал из рук мороженого. Я
думал, что сейчас найду живую и невредимую Надежду, и мы с ней отойдем
подальше от этого кошмарного места. Но Надежду нашли другие, и уже
мертвую. Мороженое я выбросил...
- Там были очень хорошие пилоты, - проговорил я. - Они смогли сделать так,
чтобы машины упали не в самую гущу людей, а чуть в стороне. Но и моя
Надежда стояла в стороне... Всего два человека погибли - она и какой-то
мальчик.
Я взглянул на девушку. Она сидела неподвижно и смотрела куда-то мимо меня.
Лицо ее ничего не выражало. Я и не ждал никаких эмоций - что ей за дело до
незнакомой женщины в чужом мире. И все же что-то ее тронуло, пробудив
собственную память. Мой печальный рассказ совпал каким-то образом с ее
жизнью. Она сейчас вся была там, в прошлом, и незачем было звать ее оттуда.
Через некоторое время наш экипаж двинулся дальше. Разговоры прекратились.
Надежда спряталась в свою скорлупу, я ее не трогал. Вскоре дождь приутих,
воздух заблестел, как свежевымытое стекло. В этот момент мы увидели стаю
аэроидов. С десяток больших серых треугольников плыли вслед уходящим
тучам, медленно вращаясь во всех плоскостях. Я остановил лошадь. Надежда
высунулась из-под навеса и глядела в небо широко раскрытыми глазами.
Посланники Прорвы прошли мимо, не задержавшись над нами. Девушка еще долго
недоверчиво поглядывала на небо, словно боялась новых сюрпризов.
- Испугалась? - мягко спросил я.
- Да нет, не очень... Они не реагируют на одиночек, таких, как мы. Хотя не
знаю... Они могли измениться. Они постоянно меняются, словно кто-то
пробует все новые и новые формы. Вот таких я еще никогда не видела.
Повозка продолжала катиться по дороге. Под пеленой дождя все выглядело
иначе, чем сейчас, и я боялся пропустить поворот на вересковую долину, где
жил Доставший Звезды. Ночевать на дороге не хотелось - дождь мог ударить с
новой силой, а крыша экипажа стала помаленьку подтекать.
Однажды мне пришлось объезжать огромную лужу, перегородившую дорогу. Я не
стал рисковать и гнать напрямик, чтобы не пришлось потом вытаскивать из
грязи повозку с переломанными осями. Сойдя с дороги, мы оказались в
лабиринте ореховых кустов, начали плутать, потому что повсюду были то
непроходимые заросли, то заболоченные чавкающие участки земли. Я уже стал
жалеть, что покинул прямую и понятную дорогу, как вдруг Надежда дернула
меня за рукав.
- А что там? - встревоженно спросила она.
Я приподнялся, вглядываясь в заросли. Остроте зрения моей попутчицы можно
было только позавидовать.
Там были люди. В разрывах между ветвей виднелось несколько разноцветных
пятен, в которых угадывалась полинялая одежда. Я не спешил делать
окончательные выводы - ведь с такого расстояния, да еще в такую погоду за
человека можно принять даже раскоряченный пень.
И все же там были люди. Я спрыгнул с повозки и отправился сквозь кусты.
Чувства опасности почти не было - потому что люди не двигались. Я, как
всякий трезвомыслящий человек, больше боюсь живых, чем мертвых. Эти без
сомнения были мертвы.
Я оказался на поляне, образованной расступившимися в круг кустами на самой
границе ореховых зарослей. Неподалеку, на склоне холма проглядывали
серенькие домишки деревни, А сама поляна была усеяна телами - мужскими,
женскими, детскими. Здесь находилось, наверно, все население этой
крохотной деревни. Трупы застыли в свободных естественных позах, словно
люди только что прилегли или присели отдохнуть - и замерли, окаменели. Их
лица - спокойные, даже умиротворенные - были направлены в центр поляны,
где лежало на боку большое овальное яйцо из серебристого металла. Оно было
не гладким, а граненым, поделенным на сотни небольших шестиугольников.
Я сразу понял, что это аэроид, а не старая вещь. Граненое яйцо никак не
вписывалось в этот болотный пейзаж. Оно было здесь лишним, неуместным.
Словно бы сумасшедший художник, создавая натюрморт для столовой комнаты,
среди жареных осетров, фруктов и графинов с вином намалевал бы безобразную
отрубленную голову. Впрочем, здесь были мертвецы, а никакие не осетры.
Аэроид лежал на боку, как остановившийся волчок. Было тихо.
- Они умерли? - раздался голос из-за спины. Я не хотел, чтобы Надежда
смотрела на все это, но запрещать было поздно. Она пошла вдоль края
поляны, опускаясь на корточки и заглядывая в глаза мертвецам. Она их
совсем не боялась.
- Идем отсюда! - не выдержал я.
- Аэроид уже неопасен, - ответила она. Дождь усилился, стало темнее. Я
осторожно коснулся пальцами плеча черноволосого подростка, что сидел
передо мной, опираясь на расставленные руки. Под размокшей одеждой
оказалось что-то неожиданно твердое, непохожее на податливое человеческое
тело. Я обратил внимание, что некоторые тела попорчены зубами диких
зверей. Но звери так и ушли ни с чем - остекленевшая плоть пришлась им не
по вкусу.
- Олег, подойди! - позвала Надежда. Она сидела на корточках рядом с тремя
мальчишками, которым при жизни было лет по десять. Здесь же на траве лежал
некий металлический предмет, похожий на катушку для телефонного кабеля.
Вместо кабеля сердцевину обвивала толстая металлическая полоса, состоящая
из отдельных сочленений подобно браслету. У меня екнуло в груди.
- Это от истребителя!
- Да, - буднично согласилась девушка. - Это блок ложных целеуказателей.
Такие подробности были мне непонятны, и это сразу отразилось на моем лице.
- Похоже, мальчишки откопали где-то блок и случайно активировали один
заряд. Поблизости оказался аэроид - и, конечно, прискакал сюда. Помнишь,
как это действует?
Я не помнил. И честно в этом сознался.
- Когда истребитель входит в бой, - терпеливо заговорила девушка, - он
отстреливает указатели, чтобы отвлечь аэроид. Заряд начинает испускать
сигналы, на которые реагируют аэроиды. Вспоминаешь?
- Милая моя, - улыбнулся я. - Я ничего не могу вспомнить, потому что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг