подарочек ко Дню медика.
- Надеюсь, не галстук за пять тысяч долларов?
Донской рассмеялся и легко поднялся с кресла.
- Лучше. Идем, только не лопни по дороге от любопытства.
Через две минуты они были во флигеле, и Донской заглядывал в кабинет
главного.
- Можно?
- Даже нужно, - ответил Шамановский. Он сидел за рабочим столом и курил,
стряхивая пепел в чашку с недопитым чаем. Перед ним лежала стопка конвертов, и
Гриша подумал было, что в его адрес пришла какая-нибудь приятная весточка из-за
границы. После визита французов и их восторгов он ждал чего-то подобного.
- Садись, - сказал главный. - А то упадешь от радости или удивления...
Гриша опустился на стул, окончательно заинтригованный. Донской остался
стоять, с любопытством поглядывая на него.
- Что ж... - проговорил главный, утопив окурок в чашке. - Ты у нас
достаточно много поработал, парень, и мы уже сделали кое-какие выводы.
- Какие? - осторожно спросил Гриша. Слова главного звучали двусмысленно.
- Хорошие. Я бы сказал, отличные. Работаешь много и честно, никуда не
рвешься и, что особенно важно, приносишь моему делу реальную пользу. И наши
маленькие секреты ты знаешь. Я надеюсь, ты будешь с нами еще долго. Или я не
прав?
- Я тоже надеюсь, - ответил Гриша.
- Тебя все устраивает? Может, есть какие-то просьбы.
- Есть, - сказал Гриша, чуть подумав. - По работе, насчет новых установок.
Я уже говорил.
- И это все? - спросил Шамановский, внимательно глядя ему в глаза.
Гриша пожал плечами. Ему нечего было просить.
- Хорошо, - сказал главный. Не отрывая от Григория внимательного взгляда,
он достал из ящика стола и положил перед собой небольшой бумажный пакетик. -
Возьми. Посмотри, что там.
Внутри лежала цепочка и медальон. Точно такой, как висел на груди
Шамановского в ту ночь. Простая металлическая пластина, похожая на армейский
жетон.
Гриша покрутил его в руках, вопросительно посмотрев на главного.
- Это есть у каждого моего сотрудника, которому я вынужден что-то
доверять. У каждого, в чьей верности я заинтересован, - сказал Шамановский. -
Потяни за цепочку.
Медальон с тихим щелчком раскрылся, словно маленькая книжечка. На
полированном металле была выгравирована всего одна фраза:
"ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ГАРАНТИРУЕТСЯ КАЖДОМУ, КТО В СЛУЧАЕ МОЕЙ СМЕРТИ НЕ ПОЗЖЕ
ТРЕХ СУТОК ПОЗВОНИТ ПО ТЕЛЕФОНУ..."
Дальше шел номер. На второй половинке было обозначено то же самое, но
по-английски.
- Ты понял, что это? - спросил Шамановский.
- Кажется, догадываюсь...
- Ну, смелее! - главный усмехнулся.
- Если я погибну, - тихо проговорил Гриша, - и кто-то позвонит, чтобы
сообщить об этом... То вскоре я очнусь, видимо, в одной из ваших ванн.
- Совершенно верно, парень. Эта побрякушка - твой медицинский полис.
Лучший полис из всех, что есть на планете. Надень его на шею и не снимай
никогда. Что бы с тобой ни случилось - попадешь под машину, отравишься водкой
или забудешь надеть парашют - мы тебя вытащим. Я дарю тебе вторую жизнь. Но
тебе придется ее отработать. Хорошо отработать. Верой и правдой.
- А если я... Если это случится не здесь, а в другом городе, другой
стране?
- Пусть это тебя не заботит. Мои люди сделают все - найдут, привезут, даже
уладят формальности. А поскольку ты тоже принадлежишь к числу моих людей, то и
к тебе могут обратиться за помощью, если кому-то из нас она понадобится. Будь
готов к этому днем и ночью. Такой же медальон ношу и я, - Шамановский ткнул
себя пальцем в грудь, - и еще половина наших работников. Каждый, кто
рассчитывает на помощь, должен уметь оказать ее другому.
- Конечно.
- Запомни кодовое слово - "Феникс". Если тебе позвонит диспетчер и
назовется этим словом, ты должен бросать все дела и выполнять то, что скажут.
Это очень серьезно.
- Хорошо.
- Ну, и конечно, страховка аннулируется, если ты вдруг... Ты понимаешь,
да?
-Да.
- Ну, надевай.
Длина цепочки была специально подобрана так, чтоб медальон открывался,
когда его пытаются снять. Полированный металл холодил кожу, чувствовалась его
тяжесть.
- А если я его потеряю?
- Думаю, найдем выход из положения. Дело не в этой железке, а в тебе.
Можешь на всякий случай носить в кармане и записку с номером телефона. Еще есть
вопросы?
Гриша не задумывался - вопрос всплыл сразу же.
- Я могу передать страховку кому-то еще?
- Сначала спроси у себя, захочешь ли ты этого. И не сейчас спроси, а
позже, когда привыкнешь к этой безделушке. Ты - парень, конечно, добрый, но...
Жизнь у всех одна, а у тебя - две. Рассуди по уму.
- Не помню случая, когда кто-то передавал страховку, - добавил Донской. -
Чем угодно можно делиться, но не этим.
- Почему же? - проговорил Шамановский. - Если он очень захочет, никто ему
не помешает. И я не стану.
- Только не забывай, - сказал Донской, -- страховка выдается один раз.
Только один, безо всяких исключений.
- Оба свободны, - сказал главный и склонился над бумагами, моментально
отключившись от посетителей.
* * *
И снова ему казалось, что это обман, который в самый неожиданный момент
может раскрыться. Ловкий фокус, очень правдоподобный, но основанный лишь на
маленьком секрете, скрытом в рукаве исполнителя. Думать так было проще и легче,
чем считать клинику прибежищем сверхъестественных сил, храмом нечеловеческих
возможностей и тайн.
Григорий никак не мог принять мысль, что теперь ему можно ВООБЩЕ НЕ
БОЯТЬСЯ СМЕРТИ. "Нет, не может быть, - говорил он себе, - что малоизвестный
биолог по фамилии Шамановский взял и отменил основной инстинкт любого живого
существа - инстинкт самосохранения. Не может быть, чтобы маленький кусочек
металла, висящий на груди, мог защитить от любой опасности - болезни, убийства,
катастрофы".
Что-то переменилось в тот момент, когда холодный металл цепочки обнял шею.
Не только внутри Григория, но и в мире, окружающем его. Город стал немного
другим. Люди все так же струились по улицам, крутили баранки своих машин,
готовили ужин в квартирах, включали телевизоры, но все они остались будто
позади, словно в каком-то полузабытом черно-белом фильме. Это были обычные
люди.
По пути к Светлане Григорий поминутно через рубашку прикасался к
медальону. Не было радости, не было торжества и чувства превосходства. Было
лишь какое-то оцепенение. Ощущение победы, достигнутой запрещенным приемом.
Тревога, которую может испытывать нищий, найдя на дороге несметные сокровища.
Лишь когда машина подвезла Григория к дому Светланы, он встряхнулся и
попытался выкинуть из головы все свои маловразумительные страхи. Он взбежал по
лестнице, чувствуя, как радостное волнение, известное каждому человеку,
неотвратимо вытесняет из души все мрачное и тревожное.
- Здравствуйте, - сказал Григорий, когда дверь перед ним открылась. -
Машина у подъезда.
Светлана выглядела очень просто: длинное черное платье, распущенные
волосы, из украшений - только тонкая цепочка и серебряное колечко. Однако эта
простота давала девушке столько красоты и грации, сколько не способны дать
самые роскошные и вычурные наряды, самые дорогие украшения. Это была ее
собственная красота, которую не перебивала ни одежда, ни косметика.
- Я почти готова, - сказала она, пропуская гостя в квартиру.
Григорий, хотя и чувствовал себя несколько скованным, не отводил от
Светланы глаза, пока она стояла у зеркала и что-то совершенствовала в своем
макияже.
- У нас есть еще минут десять? - спросила она с немного виноватой
интонацией.
- У нас есть столько, сколько вам нужно.
- Просто сейчас придет Катя - моя подруга. Я попросила ее посидеть с
ребенком. Дождемся?
- Обязательно, - сказал Григорий, присаживаясь на табурет в прихожей.
- Может, пока чаю?
- Нет-нет, спасибо.
В воздухе стоял тот запах, который всегда сопровождает подготовку к
празднику. Пахло кожей "парадных" туфелек, извлеченных из шкафа, пахло
разогретым утюгом, духами, а еще подгоревшим молоком, за которым, конечно,
хозяйка в спешке не уследила.
Из комнаты выглянул Пашка. Посмотрел одним глазом и спрятался. Потом его
голова снова высунулась из-за двери.
- Привет, - подмигнул ему Григорий.
- Здрасьте, - сказал мальчик.
Он произнес это как-то холодно и вяло, и взгляд, брошенный на гостя,
показался пасмурным. Все "праздничные" запахи вдруг потеряли свое очарование от
этого единственного взгляда.
Можно было подумать, что мальчик просто боится чужих. Но Григорий вдруг
отчетливо понял, что причина вовсе не в этом. Хмурое лицо ребенка отражало не
такие уж детские чувства, как казалось на первый взгляд.
- Я готова, - сказала Светлана, просияв улыбкой, которая озарила весь ее
образ, как солнечный блик, пробежавший по воде.
Григорий встал, нарисовал в мыслях, как они будут смотреться вдвоем, и
остался очень доволен. Если б послушать Донского и действительно взять напрокат
смокинг... Впрочем, решено так решено.
- Не будем Катю ждать, - сказала Света. - А то я вся изведусь - терпеть не
могу ждать. Павлик, посиди один, скоро тетя Катя придет. Хорошо?
Мальчик кивнул, глядя в сторону.
- Может, все-таки подождем? - предложил Григорий.
- Он часто один остается, - сказала Светлана. - Ничего страшного, уже
привык.
"Привык один, - подумал Гриша. - В том-то и дело".
- Ну, все, - Света взяла сумочку и еще раз оценила себя в зеркале. -
Пашенька, не скучай. Я скоро приду. Что тебе принести?
Мальчик вышел в прихожую, прижимая к себе желтого плюшевого слоненка.
- Уходите?
Одно-единственное слово, тихо произнесенное ребенком, вдруг заставило
взрослых остановиться и переглянуться. Светлана попыталась было успокоить гостя
беспечной улыбкой - мол, ничего особенного, - но не успела. Гриша заметил
тревогу в уголках ее глаз.
Можно было улыбнуться мальчишке, подмигнуть, пообещать что-нибудь, а потом
уйти, закрыв за собой дверь. Все дети не любят, когда их мамы уходят, - ну что
тут поделаешь? Мамам приходится иногда уходить.
Григорий и Светлана стояли рядом, глядя на мальчика.
- Павлик, - проговорила Светлана, - нам пора идти. Ты ведь не маленький,
ты уже почти мужчина и можешь иногда побыть один.
Пашка кивнул, продолжая глядеть в сторону.
- А к тебе сейчас тетя Катя придет, она с тобой поиграет.
- Не поиграет, - сердито нахмурился Пашка. - Она только по телефону будет
разговаривать.
Светлана подняла взгляд на Григория и виновато улыбнулась.
- Сейчас я с ним поговорю, - сказала она.
- Не надо, - ответил Гриша. - Я сам. Он присел перед ребенком на корточки,
заглянул в его обиженное лицо.
- Ты был когда-нибудь на озере?
- Нет, - помотал головой Пашка и еще больше нахмурился, ожидая услышать
очередное пустое обещание.
- Сейчас мы вместе с тобой поедем на озеро. Только одевайся побыстрей. Там
можно купаться и ловить рыбу. И еще там есть обрыв, с которого можно прыгать,
если не боишься. Не боишься?
Пашка помотал головой, глядя на Григория настороженно, все еще ожидая
обмана.
- А еще я научу тебя стрелять из лука.
- Какое озеро? - растерялась Света. - А концерт? А я?
Она невольно оглядела свой наряд.
- Вы сможете сейчас спокойно пойти на концерт? - печально улыбнулся Гриша.
Света помотала головой.
- Тогда сходим в другой раз, а сейчас поедем за город. Все наши уже там.
Только вам хорошо бы сменить туалет...
- Но ведь сейчас Катя придет! - воскликнула
Светлана, однако сама была рада не меньше сына и полна благодарности
Григорию за такой блестящий выход из положения.
- Ну, и Катю с собой возьмем, - пожал плечами Гриша. - Там будет весело -
танцы, шашлыки, гитара. И мальчику есть с кем поиграть - многие детей берут.
Пашка уже натягивал джинсы, едва не визжа от восторга.
Они дождались Катерину, которой пришлось переодеться в джинсы и свитер
Светланы, и добрались к озеру как раз, когда были готовы шашлыки.
А потом Пашка сам не свой от радости бегал с ребятней вдоль берега, пугая
лягушек, а взрослые пили вино, подхватывали песни, танцевали и знакомились.
Заводная Катька, которая отлично умела и петь, и танцевать, всех очаровала и
всем понравилась. А у нее самой от такого обилия солидных и симпатичных мужчин
голова шла кругом.
Потом стемнело, и утомленный Пашка уснул в кабине большого джипа, а кто-то
продолжал петь под гитару, кто-то еще поднимал бокалы и говорил тосты, другие
беседовали, разбившись на компании...
Гриша и Светлана, держась за руки, шли по берегу. У их ног качались на
воде отраженные звезды.
Шум пикника едва доносился, словно остался к каком-то совсем другом мире.
- Спасибо, - сказала Света. - Спасибо за этот день и за этот вечер.
- Спасибо, что ты согласилась приехать сюда, - искренне ответил Гриша. - С
тобой рядом все иначе.
- А не все ли равно, кто рядом?
- Почему? - оторопел Григорий.
- Извини. Это я сама с собой разговариваю. Просто мне очень давно не
приходилось вот так идти по берегу и ни о чем не думать. Ты знаешь, как это
здорово - совсем ни о чем не думать? Давай присядем, - она показала на
перевернутую лодку.
- О чем же ты не хочешь думать?
- О чем?.. - Светлана могла бы перечислить с десяток проблем и забот,
которые никуда не делись, которые все равно встанут перед ней завтра, но не
стала. Ведь это будет только завтра.
- О том, - сказала она, - что надо жить. Не только сейчас, но и на
следующий день, и через год... Разве этого мало?
- Немало, - согласился Григорий.
- Я хочу чаще вот так же сидеть у воды, смотреть в темноту и жить только
одной минутой. Отныне это мое любимое занятие, веришь? Жаль, раньше не
замечала, как это здорово.
- А если бы замечала?
Света не ответила. Она прикрыла глаза и слушала, как шелестит вода у
берегов.
- А ты совсем не такой, как мне сначала казалось.
- Как же тебе казалось?
- Ты раньше был такой серьезный, собранный, такой солидный. Я думала, ты
не смеешься никогда. А сегодня - ничего, оттаял. Наверно, от вина, да? А что ты
там говорил про парашют? Ты умеешь прыгать с самолета?
- Я несколько лет ходил в аэроклуб.
- О-о! - Светлана вдруг рассмеялась.
- И что смешного?
- Я просто представила, как ты летишь вверх тормашками с самолета - такой
же серьезный, с галстуком. И с докторской трубочкой в кармане.
- Со стетоскопом.
- Ага. Все равно как доктор Айболит, который летал в Африку лечить
бегемотиков? Не помнишь, от чего он их лечил?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг