человеческой ДНК...
- Органы? - усмехнулся главный. - Зачем такие сложности - репродукция,
потом пересадка... Нет, парень, мы делаем пациенту готовое тело. Что тебе еще
непонятно? Теперь-то...
Гриша ответил не сразу.
- Тело... - ошеломленно проговорил он. - Теперь мне многое понятно.
- Ну, идем. Идем ко мне, будем пить за здравие моей Александры.
Он побрел к выходу - жалкий, сутулый, с потухшими глазами. В кабинете он
налил стакан для Григория, сам же принялся хлебать из горлышка. Как только он
сел на свое место, тут же словно протрезвел - взгляд стал осмысленным, речь -
твердой и более внятной.
- Так что ты понял, парень? - спросил он.
- Я попробую угадать. Вначале - внематочное оплодотворение яйцеклетки. -
Он вопросительно посмотрел на главного, и тот кивнул. - Яйцеклетка
имплантируется свинье, и та ее вынашивает. После этого плод извлекают через
кесарево сечение, и он дозревает в гальванической ванне, так?
- Почему ты решил, что через кесарево? Иногда, конечно, бывают осложнения,
но обычно все Происходит естественным путем. А в остальном мыслишь верно...
- И все же я многое не понимаю. Прежде всего - как связана гальваника с
таким быстрым созреванием тела? Свиньи рожают людей - это я понял. Но не
взрослых же...
- На самом деле никакой гальваники там нет, просто прижилось название -
процесс внешне похож. А что касается быстрого созревания... Ты же знаешь, что
гипофиз образует гонадотропины, которые инициируют рост организма. Чтобы
организм слишком быстро не старел, шишковидная железа и гипоталамус тормозят
действие гонадотропинов. Ну а если мы в свою очередь мягко нейтрализуем
гипоталамус...
- Тогда начнется бесконтрольный рост органов, и в лучшем случае человек
получит страшные уродства.
- Ну, почему же бесконтрольный? Мы все контролируем. Может, ты слышал, что
сестричка овцы Долли росла чуть быстрей, чем положено простой овечке?
Контролирующие гены - это таймеры, которые срабатывают независимо от внешних
условий. Однако можно заставить их включаться раньше времени. Когда свинья
рождает нам маленького человечка, он тоже развивается немного быстрее. Мы еще
больше ускоряем взросление. Это плохо, это вредно для него, да и ферменты стоят
страшных денег, но другого выхода у нас нет.
- Я не слышал о таких ферментах...
- Еще бы! Шесть лабораторий в Европе работают на меня. Я хорошо плачу -
они дают результат. Поверь на слово, мои заказы выполняются очень серьезными и
уважаемыми учеными.
- Стало быть, вы форсируете старение. Тогда понятно, почему у пациентов
совершенно провальный иммунитет. Они же просто взрослые дети. Они не успевают
приспособиться к окружающему миру.
- Правильно. В этом ты совершенно прав. Ну а остальное мне непросто тебе
объяснить, да и незачем. Ты все равно заблудишься в генных технологиях, так что
верь мне на слово.
- Вот зачем им удаляют зубы, ампутируют конечности, имитируют шрамы на
теле! - внезапно понял Гриша. - Вы придаете людям их прежний облик, чтобы
скрыть секрет восстановления.
- Это так, - согласился Шамановский. - Если кто-то выйдет от нас с
неожиданно выросшей ногой, нам просто не дадут спокойно работать. Ведь каждому
не объяснишь, что мы не занимаемся восстановлением отрезанных конечностей...
Григорий замолчал. Он даже не был особенно удивлен услышанным - будни
"Золотого родника" настраивали на что-то подобное. И, пожалуй, объяснение даже
оказалось слишком простым... Но как врач Григорий сейчас видел сотни
неясностей, противоречий, о которых готов был спорить хоть до самого утра. Одно
дело, когда читаешь статью об успехах генетики в "Науке и жизни", и совсем
другое, когда оцениваешь путь от теории к практике...
- Это все невероятно, - проговорил он. - Это похоже на какой-то
грандиозный обман. Простите... Может, не обман, а ловкий фокус, у которого есть
маленький секрет. И я пытаюсь понять, в чем он.
- Не пытайся! Знаешь, сколько лет мне понадобилось, чтобы узнать этот
секрет? А ты хочешь все с ходу...
- Этот секрет - личность! Как можно пересадить в новое тело личность?
Мозговые клетки самые уязвимые, память распадается в первую очередь.'' Иногда
она не выдерживает даже пятиминутной клинической смерти, а за десять часов от
нее вообще ничего не останется...
- Вот тут ты попал в точку, парень. Это и есть тот секрет, который я тебе
никогда не расскажу. Только уточню: не десять часов, а примерно семьдесят. А я
попал к своей Александре лишь через восемьдесят, и потому опоздал.
- Семьдесят часов?! - изумился Гриша. - Вы хотите сказать, что личность
сохраняется трое суток после биологической смерти?
- Выпей и успокойся, - усмехнулся Шамановский.
Григорий не заставил себя упрашивать. Он сделал хороший глоток джина,
потом начал шарить по карманам. Главный с понимающей усмешкой бросил перед ним
пачку сигарет. Он пристально смотрел, как Гриша принимает его откровения.
Должно быть, забавно наблюдать за человеком, которому только перекроили
мировоззрение.
- Ну и видок у тебя, - рассмеялся Шамановский. - Как у трахнутой монашки:
страшно, но здорово... А знаешь, я кое-что тебе все-таки открою. Самую малость.
Вот это... - он смахнул со стола бумаги и нашел золотую статуэтку, - это
памятник овечке Долли, который я поставил на своем столе. Он из чистого золота,
хотя, если честно, овечка того не стоит. Она - просто вымпел на мачте, она -
знак того, что тайны больше нет. На самом деле людей выращивали, как редиску,
задолго до этой овцы. И есть еще более важный персонаж, которому я памятники
отливать не стану. Это Адольф Гитлер.
Он уставился на Гришу, оценивая реакцию на слова. Но того уже невозможно
было удивить. Шамановский продолжил:
- Я открою тебе, что память - это не только количество и структура белка в
нервных клетках. Это еще и поле, и оно распадается не так быстро, как белок.
- Поле? - переспросил Гриша. - Вы хотите сказать... Черт возьми - душа!
- Душа, - подтвердил главный. - А почему "черт возьми"? Твой врожденный
материализм ни капли не страдает. Мы же имеем дело с наукой, а не с мистикой.
Душа - не больше, чем биологическое электричество. Что тут странного?
- Не странно, а просто уму непостижимо! - воскликнул Гриша. -
Биологическое электричество, которое самостоятельно существует трое суток,
когда тело уже начало разлагаться! Куда же это электричество потом девается?
- Не знаю, - пожал плечами главный. - Может, распадается, а может... - он
поднял глаза к потолку. - Не исключено, что еще девять дней оно летает над
кроватью покойного...
Гриша понял, что Шамановский насмехается.
- При чем тут Гитлер? - спросил он.
- Он первым догадался спросить у отрезанной головы, что она чувствует. Ты
не слышал про эксперименты, которые проводились в концлагерях? Людям отсекали
головы, а потом проверяли - как быстро угасают рефлексы, как долго сохраняется
электрическая активность...
- Может, я слышал что-то подобное, но...
- Но совсем мало, да? Результаты этих экспериментов были засекречены, а
потом как бы потеряны... Понимаешь?
- И вы знаете результаты?
- Если быть точным, я знаю людей, которые повторили эксперименты. Это было
не так давно в одном восточном государстве, свободном от моральных оков...
Впрочем, хватит тебе информации. Я думаю, ты и сам понял: если вовремя
продублировать электрическую активность мозга искусственным полем, то...
- ...То личность не распадется, - закончил Гриша. - А душа останется
бессмертной. Скажите, кто вы по специальности?
- Я вообще-то не медик. Я молекулярный биолог, и моя тема - химическая
природа памяти. Видишь, какая жизнь-то интересная пошла? Память и иммунология -
вроде никакой связи, однако работаем мы с тобой в одной упряжке.
"С традиционной медициной может быть покончено в любой момент, - думал
Григорий. - Из всех специальностей останется место только для одной - генетики.
И еще, пожалуй, психиатрии. Зачем проводить сложные терапии, зачем резать и
переиначивать тело, если в любой момент можно просто подарить человеку
новенькое с иголочки. Вернее, не подарить, конечно, а продать. Пока, по словам
Шамановского, это безумно дорого. Но плоды науки имеют обыкновение дешеветь.
Что, если в будущем затраты на репродукцию тела сможет покрыть обычная
медицинская страховка?.."
- Сколько уходит времени, чтобы вырастить тело? - спросил Гриша.
- Это вопрос денег, парень. Хотя и не только их. Вообще, чем медленнее
идет процесс, тем лучше результат. Смотря какую цель поставил заказчик. Мы
можем за три месяца вырастить дрянную оболочку, как на дешевых сосисках, и
сунуть в нее психоформу. И обойдется это недорого. Но результат... Человек
начнет рассыпаться еще по дороге домой. Отказы органов, разрушение эндокринной
системы, сбои кровоснабжения, некрозы - и все это каждый день, по нарастающей.
Дешевка - она и есть дешевка. Хорошее тело растет не меньше полутора лет. Лучше
- еще больше, но пока никто не заказывал.
- Полтора года - не так уж много за возвращение жизни и девственного
здоровья.
- Ты не совсем прав, парень, - сказал Шамановский, закуривая. - Здоровья
не будет. Все эти фокусы не проходят для человека даром, природа берет свое. Ты
и сам видишь, сколько мы каждый день тратим лекарств. Вся их жизнь - на кончике
иглы. Я же говорил - по сути, они покойники.
Он курил, не замечая, что пепел сыплется на рубашку. Гриша не мог
разделить его пессимизма, хотя и видел ему объяснение. Шамановский относился к
своей работе, как опытный ремесленник, он знал наизусть каждый нюанс, видел и
трудности, и недоработки, и слабые места. Для него это будни. Он пережил тот
момент, когда еще хотелось поздравить человечество с тем, что разум победил
саму смерть.
Впрочем, нет, не победил. Пока еще только отогнал на несколько шагов.
- А что, если смерть была естественной? - спросил Григорий. - Скажем, от
старости.
- Понимаю, к чему ты клонишь, - усмехнулся Шамановский. - Ничего путного
не выйдет. Пойми простую вещь: я научился лечить очень тяжелые, фактически
смертельные случаи, но это не значит, что я изобрел формулу бессмертия. Можно,
конечно, восстановить дряхлое умершее тело, но оно тут же откажет - по той же
естественной причине.
- Но не обязательно восстанавливать дряхлое тело! Процесс старения можно
остановить прямо в ванной, нейтрализовать эти ферменты и гормоны.
- И вернуть старику молодость? Это невозможно, парень. У старика не может
быть молодого тела, в природе все взаимосвязано. Психику нельзя оторвать от
биологии, как и огонь от свечи. Они влияют друг на друга. Свеча питает собой
огонь, а огонь - разрушает свечу.
- Но огонь можно пересадить на другую свечу!
- Тогда это будет другой огонь.
- Вы пробовали?..
- Нет, даже не пытался. Я и так точно знаю - лучше не будет. Это так же
невозможно, как вечный двигатель. Я бы объяснил тебе очень подробно, но давай
лучше в другой раз...
Григорий понял, что главный просто устал. И от работы, и еще больше от
спиртного. Пора было уходить.
- Еще один вопрос, - сказал он.
- Ну?
- Как вам удается до сих пор держать все это в тайне? Существуют открытия,
которые рано или поздно все равно выходят наружу. А ведь вы работаете уже
давно.
- И что из того? Я просто окружаю себя людьми, которым можно доверять. Ты
же не побежишь сейчас же трезвонить обо мне на всех углах?
- Не побегу, - сказал Гриша. - И все-таки люди бывают очень разными. А
кроме того, они меняются. Доверять - этого мало. Чем вы заставляете их молчать?
Деньгами? Но найдутся те, кто даст больше денег...
- Это так. Деньги - штука ненадежная.
- Но что еще? Страх? Это тоже не гарантия.
- Правильно, парень. Я тоже не верю ни в деньги, ни в любовь, ни в страх.
И все же я точно знаю, что ни один из вас не проболтается. Почему - узнаешь
позже. Вот смотри...
Он расстегнул ворот рубашки, под ним блеснула серебристая цепочка. На ней
висел небольшой металлический прямоугольник, похожий на армейский
опознавательный жетон.
- Видишь эту цепочку? Она держит всех вас крепче, чем самые тяжелые оковы!
Скоро ты все поймешь. И тогда, если хоть шаг против меня сделаешь - сам будешь
себя проклинать до конца жизни. Выть будешь по ночам от обиды, локти свои до
костей прогрызешь. Ты - мой, парень. Отныне и вовеки.
ЧАСТЬ 2
ОБОЖЖЕННЫЙ АДОМ
- Здравствуйте!
Григорий даже не остановился, не сразу поняв, что обращаются к нему. Но
потом, замедлив шаг, обернулся.
- Здравствуйте, - на него смотрела маленькая сгорбленная старушка в черном
платке. Взгляд у нее был одновременно и приветливый, и настороженный - узнает
или мимо пройдет?
- Не помните нас? - торопливо заговорила она. - Мы Ковалевы. Лисоньку
Ковалеву помните?
- Алиса Ковалева? - переспросил Гриша. - Со Смоленской?
Он помнил ее. Ему не один раз приходилось приезжать к этой девушке, когда
с приступами стенокардии не справлялись двойные и тройные дозы нитроглицерина.
И в диспетчерской уже привыкли, что к Алисе выпадает выезжать Григорию. Так и
говорили по радио: выдвигайся на Смоленскую, твоей опять плохо. И он ехал, по
пути готовя промедол и фентанин, заранее зная, что и как ему придется там
делать.
Гриша помнил ее потому, что жалел, возможно, больше, чем других своих
пациентов. Алиса в свои двадцать два года выглядела на сорок. Она весила сто
десять килограммов, и даже прогулка из комнаты в кухню заставляла ее тяжело
дышать. Она не могла учиться, работать, ей трудно было просто выйти на улицу,
немного прогуляться. Вся ее жизнь - квартира, балкон, книги и телевизор.
Когда-то здорово играла на пианино, но потом пришлось бросить и это.
- Как она? - спросил Гриша.
- А умерла моя деточка, - сказала старушка. - Маялась, маялась, да потом
бог прибрал.
- Умерла? - У Григория вдруг екнуло сердце. И, наверно, что-то отразилось
в глазах - старушка даже заметно испугалась, что принял смерть девчонки на свой
счет. Мол, перестал приезжать, бросил...
- Она вспоминала вас, - быстро заговорила старушка. - Потом, после вас
другой доктор ездить стал. Он - ничего, хороший, только сердитый очень. Все
говорил, запустили девочку...
Ее действительно запустили, Гриша с самого начала знал об этом. Если бы
раньше кто-то в доме или в школе обратил внимание, что еще в тринадцатилетнем
возрасте она вдруг замирала, прикладывала руки к груди, начинала тревожно
водить глазами по сторонам и прислушиваться к себе - все могло бы быть иначе.
Но никто не заметил этого, никто не побеспокоился. Бабка - по
малограмотности, а родители... Родители - это вообще отдельный разговор.
- Мучилась, бедненькая, - вздыхала старушка. - Плакала. Тихо-тихо, ночью.
Слезки катятся, а сама не пикнет. Так и умерла ночью, никто не слыхал. Жалко
Лисоньку, хоть сама помирай. Иной раз проснешься, завтрак сделаешь и чуть было
не крикнешь - Лисонька, кушать! А потом думаешь: чего кричать-то, нету ж
никого. Сейчас думаешь, хоть минуточку бы на ее поглядеть, обнять милую,
пожалеть, поплакать с ней...
- Извините, - Гриша повернулся и быстро зашагал прочь, опустив голову. У
него в горле стоял ком, он не мог больше слышать эти слова и видеть эти глаза.
Врач не должен убиваться по каждому своему пациенту, иначе недолго и с катушек
слететь, но сегодня все выглядело по-другому.
Гриша слушал почерневшую от горя старушку, а в голове вертелась лишь одна
мысль: девочку можно было вытащить! Даже в ее последние часы, даже после
остановки сердца она имела шанс, о котором не знали ни врачи, ни родственники.
Только избранные знали эту тайну, и отныне Григорий входил в их число.
Тысячи людей воют над могилами, не зная, как им жить дальше. Если бы и им
открылась тайна - с какой силой они вцепились бы в этот шанс, какие огни и воды
готовы были бы пройти, чтоб воспользоваться им!
Все в жизни имеет оборотную сторону. Врачебная технология, которую
Григорий в первые минуты принял как величайшее открытие человечества, вдруг
показалась в ином свете. Ее не хватало на всех. Жизнь, которой не хватает на
всех, - что может быть тягостнее и противоестественней?
Что же теперь - жить во лжи? Грише предстояло существовать среди обычных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг