одна. Она-то и принесла на своей магнитной пленке изображение девушки.
Может быть, и прав был Опаз Окхэй; но сможет ли сын покойного конструктора
подтвердить теперь догадку своего отца?
Глава третья
В "Астрономическом вестнике" опубликован подробный отчет о последнем
заседании Совета ученых. Он написан в строго официальном тоне и совершенно
объективен. О гипотезе Рэшэда говорится в нем лишь то, что я слышала от
него самого. Столь же беспристрастно дана и дискуссия по этому поводу.
Зато в специальной статье, посвященной проблеме жизни на Эффе, достается
Рэшэду еще больше, чем на заседании Совета. Досаднее всего, что автор
статьи - известный ученый. По его мнению, жизнь на Эффе может существовать
только в зачаточном состоянии. Самое большое, что он допускает, - это
появление первых пресмыкающихся.
А в "Медицинском вестнике" два очень почтенных астробиолога, напротив,
уверяют, что жизнь на Эффе давно уже угасла, ибо, по их подсчетам, Желтая
звезда гораздо старше нашей. О девушке с Эффы во всех статьях говорится
иронически. Высказываются даже предположения: не попала ли случайно на
магнитную ленту космической ракеты одна из дикторш наших многочисленных
телевизионных станций?
А что, если это действительно так? Поводов к сомнениям более чем
достаточно не только у ученых. Мало разве прочитано нами фантастических
романов об обитателях других миров, и почти всюду изображаются они не
такими, как мы. Вот и сейчас в моем воображении возникают то безобразные
существа с огромными черепами и хилыми тельцами, то какие-то четверорукие
чудовища с могучими телами и микроскопическими черепными коробками.
Я не принимаю всерьез весь этот фантастический мир, созданный нашими
писателями, но окажись на магнитной ленте космической ракеты какой-либо из
этих уродов, я бы, кажется, меньше сомневалась в его реальности. И в то же
время я не могу не верить Рэшэду...
У меня голова начинает кружиться от подобных мыслей.
Нужно, пожалуй, зайти к брату, посоветоваться с ним, сама я в этом ни за
что не разберусь.
Хоррэла нахожу в центральном павильоне нашей обсерватории. Мой брат чем-то
озабочен.
- Что мрачный такой?
- Был сегодня неприятный разговор в Совете, - неохотно отвечает Хоррэл.
- О Рэшэде?
- О нем. Обвинили его в несерьезности обоснования гипотезы о существовании
разумной жизни на Эффе. Рекомендовали не выступать пока нигде по этому
вопросу, прежде чем будут окончательно восстановлены показания приборов
космической ракеты.
- А кто присутствовал при этом разговоре?
- Почти все члены Совета.
- И Джэхэндр?
- И он тоже.
- Это уж не он ли обвинил Рэшэда в несерьезности?
- Ну что ты! - Хоррэл вскидывает на меня удивленные глаза. - Напротив,
пытался даже защищать его. Не очень, правда, успешно.
- Рэшэд тоже при этом присутствовал?
- Как же можно вести такой разговор без него?
- Ну, а Рэшэд?..
Я изо всех сил стараюсь не выдать своего волнения, но это мне не очень
удается. Хоррэл, однако, не замечает ничего: он весь погружен в свои мысли
и ждет не дождется, когда я уйду.
- Ты же знаешь его характер, - рассеянно отвечает он. - Спокоен, как
всегда. Даже я волновался за него, пожалуй, больше, чем он сам.
- Но в чем же все-таки обвинили его конкретно?
- В том, что ему не следовало демонстрировать магнитную ленту с
изображением девушки столь широкой аудитории. Ты же знаешь, что по его
просьбе на заседание были приглашены, кроме астрономов, многие другие
ученые, не члены Совета.
- А что ответил на это Рэшэд?
- Что он не видит оснований скрывать эту магнитную ленту от научного мира.
В существовании же на Эффе высокоразвитой жизни он по-прежнему не
сомневается.
- А ты? - настороженно заглядываю я в глаза брата.
Он отвечает, почти не задумываясь:
- В том, что на Эффе возможна жизнь, не сомневаюсь и я. Для этого на ней
имеются все необходимые условия.
Он говорит это таким тоном, будто мне и без дальнейших пояснений все
должно быть ясно. Но мне не все ясно. Мне теперь вообще хочется знать как
можно больше и о Желтой звезде, и особенно об Эффе. Почему, например,
важны размеры этой планеты для возникновения на ней жизни?
- Дело тут в том, Щэрэль, - устало поясняет Хоррэл (для него все это -
прописные истины), - что именно в массах космических тел заключается
коренная разница между звездами и планетами. В планете с массой, равной
одной двадцатой или одной двадцать пятой такой звезды, как Желтая,
внутреннее давление и температура должны повыситься настолько, что станут
возможны ядерные реакции. Такое космическое тело, следовательно, само
может превратиться в звезду. Но даже в том случае, если бы масса Эффы
составляла только одну тысячную массы своей звезды, она все еще была бы
слишком велика для возникновения на ней жизни. Почему? Да по той причине,
что такая планета способна удержать слишком большую атмосферу, сквозь
которую лучи Желтой звезды не в состоянии проникнуть к ее твердой оболочке.
- А маленькие планеты не пригодны, видимо, по противоположной причине? -
догадываюсь я. - Они не в состоянии удержать своих атмосфер?
Хоррэл утвердительно кивает:
- Правильно, Шэрэль. Ты теперь видишь, какие жесткие условия ставит живая
природа в отношении массы планеты. Желтая звезда имеет довольно
многочисленную семью планет, но только на одной из них, Эффе, существуют
благоприятные условия. Я даже полагаю, что они такие же, как и на нашей
планете. Во всяком случае, по массе она не слишком отличается от нашей и
обращается вокруг Желтой звезды примерно в такое же время, как и наша
Джумма вокруг Джэххэ. Немаловажно еще и то обстоятельство, что у Джуммы с
Эффой не только одинаковые, но и не очень продолжительные обороты вокруг
их собственной оси. Это дает возможность лучам наших звезд сравнительно
равномерно обогревать поверхности наших планет.
Невольно увлекшись этими объяснениями, Хоррэл спохватывается вдруг:
- Ну ладно, хватит читать лекции, пора и делом заниматься. Я попросил
Совет разрешить мне с сегодняшнего дня вести наблюдения только за Эффой.
- А это поможет разгадать ее тайну? - с надеждой спрашиваю я.
- Обычные телескопы, даже с кварцевой оптикой, едва ли дадут возможность
обнаружить что-либо новое. Но скоро должен вступить в строй телескоп с
электронным преобразователем нового типа. Он специально сконструирован для
наблюдения несветящихся собственным светом космических тел. Вот на него-то
я и возлагаю большие надежды.
Глава четвертая
Я знаю, что деды наши работали по трети суток. Представляю себе, как это
их изнуряло. Оставшееся время уходило, видимо, главным образом на сон и
отдых. Когда же было пополнять свои знания, заниматься искусством и
спортом? Они, однако, ухитрялись как-то делать все это. Просто непостижимо!
Даже сейчас, когда наш рабочий день составляет шестую часть суток, разве
успеваешь осуществить все свои замыслы? Иногда, правда, приходится
работать немного больше. Как сейчас, например, когда почти вся молодежь
нашей лаборатории добровольно подключилась к группе Рэшэда. Мы увлечены
его гипотезой и не жалеем времени. Присоединяются к нам разные специалисты
и из других научных обществ.
Я прихожу теперь на работу одной из первых. Сегодня мне особенно не
терпится поскорее сесть за свой пульт.
Войдя в лабораторию, замечаю, что дверь в павильон Рэшэда распахнута, как
и вчера вечером. Рэшэд уже сидит за своим столом и сосредоточенно чертит
что-то. Заметив меня, приветливо здоровается.
- Вы почему так рано, Шэрэль?
- Неожиданно возникла идея еще одного эксперимента с фонограммой, -
отвечаю я деланно-равнодушным тоном.
- А вы разве не были на заседании Совета? - улыбается Рэшэд.
- Была.
- И у вас не отпала охота возиться с этой фонограммой?
- Наоборот! - теперь уже не сдерживаясь, горячо восклицаю я.
- Тогда идите-ка сюда, я покажу вам кое-что.
На столе перед Рэшэдом большие листы исчерченной бумаги. Он берет один из
них и протягивает мне:
- Помните, кто-то сказал, что на Эффе должно быть слишком много воды?
Допускалось даже, что суши там нет вовсе... Опроверг это астробиолог
Аттан, напомнив о бесспорном и давно уже известном факте существования в
атмосфере Эффы молекулярного кислорода. Бесспорно в связи с этим и
существование на Эффе мощной, занимающей колоссальные пространства
наземной растительности. Не правда ли?
Я киваю.
- Воды там порядочно, конечно, - продолжает Рэшэд. - Не менее трех
четвертей, но и суши должно быть вполне достаточно. Я пометил пунктиром
линии, прочерченные локаторами на поверхности Эффы. Они проходят, как
видите, по океанам, но там, где они не прошли, может ведь быть и суша.
Кроме того, из-за недостаточной аналитической способности тогдашних
локаторов они могли показать влажную сушу или снег на полюсах Эффы, как
воду. Короче говоря, я попробовал изобразить эту предполагаемую сушу в
виде четырех или даже пяти материков. Пусть кто-нибудь докажет мне теперь,
что это не так.
Рэшэд довольно улыбается. Забирает у меня свой чертеж и прячет в стол.
- Общего вида поверхности Эффы у нас, к сожалению, нет. Запись ее
изображения повреждена, и вообще, как вам известно, показания большинства
приборов ракеты либо сильно искажены, либо вовсе отсутствуют.
Следовательно, данных для доказательства существования разумной жизни на
Эффе, кроме магнитной ленты с изображением девушки, пока нет никаких. Не
отказываться же нам из-за этого от своих убеждений?
Рэшэд снова улыбается, и в его светлых глазах я читаю такую уверенность в
себе, что от недавних моих опасений не остается и следа.
- Нет, мы так просто не сдадимся, Шэрэль! Доказать нашу точку зрения
будет, конечно, нелегко, но мы призовем на помощь все силы современной
науки и вместе с теми, кто разделяет наши убеждения, добьемся своего.
Рэшэд возбужден и разговорчив, как никогда. Во всяком случае, со мною он
ни разу еще не разговаривал так долго и серьезно. И я больше всего боюсь,
что кто-нибудь войдет сейчас и прервет наш разговор.
- Меня почему-то упрекают в торопливости, - пожимает он плечами, - а я не
понимаю, как можно медлить с этим? Разве неважно точно установить,
обитаема ли Эффа, именно сейчас, когда решается вопрос о посылке Первой
Звездной экспедиции? Не посылать же туда новую беспилотную ракету, а потом
годы ждать ее возвращения на Джумму?
Рэшэд сокрушенно вздыхает, а я не нахожу слов для выражения сочувствия
ему, да и не уверена, что он в них нуждается.
- Все ставится почему-то в зависимость только от восстановления показаний
аппаратуры космической ракеты, - помолчав немного, продолжает Рэшэд. - Но
ведь это дело не легкое, может быть, даже безнадежное. Зато, доказав, что
изображение этой девушки могло быть записано только на Эффе, мы сразу же
решим и все остальные вопросы. Станет бесспорным не только обитаемость
этой планеты, но и высокая культура ее населения. Все внимание нужно,
значит, сосредоточить на этой девушке.
Глава пятая
Сегодня мы весь день работаем с необычным подъемом. У техников, ведающих
аппаратурой по регистрации коротковолновых излучений Желтой звезды, а
также приборами, измеряющими интенсивность космических лучей в магнитном
поле Эффы, дело идет сравнительно неплохо.
Моя аппаратура гораздо сложнее. Она должна рассказать о рельефе
поверхности Эффы. Однако снимки, сделанные с помощью сильных
телеобъективов и записанные на магнитные диски, почти безнадежно
повреждены. Просто чудом каким-то уцелела запись телевизионной передачи.
Но и в ней недостаточно четки сигналы изображения, а звуковое
сопровождение основательно искажено. Но я все еще не теряю надежды
восстановить хоть часть фонограммы.
К Рэшэду то и дело заходят какие-то неизвестные мне ученые. Сегодняшняя
статья в "Астрономическом вестнике" о его гипотезе взбудоражила, конечно,
весь наш ученый мир. Да и не только ученый, наука теперь - достояние
многих.
Вот пришел к Рэшэду кто-то очень знакомый. Я даже злюсь на себя, пытаясь
вспомнить, кто это такой.
Ну как же я забыла! Ведь это наш крупнейший биохимик! Вот бы послушать, о
чем он будет говорить!
Напряженно придумываю повод, чтобы зайти к Рэшэду. Кажется, я оставила в
его павильоне ферритовую головку для стирания магнитной записи.
Осматриваюсь. Ни на пульте, за которым я работаю, ни под пультом ее нет.
Видно, она действительно у Рэшэда. Повод подходящий.
Не без волнения открываю дверь:
- Можно?
Рэшэд приветливо кивает. Биохимик, небольшой, плотный, совершенно лысый
мужчина, не обращая на меня ни малейшего внимания, возбужденно шагает по
павильону. Движения его стремительны, неожиданны, жестикуляция настолько
энергична, что кажется, будто он угрожает кому-то.
Окинув взглядом кабинет, я сразу же обнаруживаю ферритовую головку на
отполированном до блеска светлом столе центрального пульта. Не торопясь
иду к нему, прислушиваясь к словам биохимика. Он спорит с Рэшэдом Окхэем.
- Лично для меня, - очень громко и так строго, будто он отчитывает Окхэя,
говорит знаменитость, - чудовищно непостижима эта ваша девушка с Эффы.
Откуда она там? На этой планете не должно еще быть разумных существ.
- А вообще возможности жизни на ней вы, значит, не отрицаете? - улыбается
Рэшэд.
Вот чьему хладнокровию нельзя не позавидовать: разговаривает с таким
крупным ученым и ни чуточки не робеет!
- Нет, этого не отрицаю, - хмурится биохимик. - Но, судя по вашему
легкомысленному тону, опасаюсь, что вы не очень ясно представляете себе,
что же такое жизнь.
Я невольно задерживаю дыхание, - вот когда, кажется, достанется Рэшэду.
- И потому, наверно, - все тем же сердитым тоном продолжает биохимик, -
так легко и не критически принимаете ничем пока не объяснимый факт наличия
изображения какой-то девушки на магнитной ленте за доказательство
реального существования ее на Эффе.
Биохимик наконец замечает меня и кивает в мою сторону.
- Не достойно разве удивления, что девушка с Эффы так похожа на наших? Вот
на эту вашу лаборантку, например?
Я невольно заливаюсь краской под его ироническим взглядом. Но он недолго
задерживает на мне свое внимание и снова принимается вышагивать по
павильону.
- Откровенно вам скажу: портит вам эта девушка все дело. Будь вместо нее
любое чудовище, этому скорее бы поверили. Я знаю, вы не из тех, что легко
сдаются, и, признаюсь, мне нравится ваше упорство. Что, однако, дает вам
это изображение? Допустим даже, что вы восстановите показания всех
приборов и с их помощью докажете возможность существования разумной жизни
на Эффе. Но ведь то, что эта девушка именно с Эффы, почти недоказуемо.
- Я надеюсь, вы не оговорились, что существование подобной девушки на Эффе
не абсолютно недоказуемо, а почти недоказуемо? - вкрадчиво спрашивает
Рэшэд.
Биохимик медлит с ответом, а я совсем перестаю дышать.
- Допустим, что не абсолютно, - неохотно произносит он наконец.
- Ну, так я воспользуюсь этим "почти", - убежденно говорит Рэшэд, - и
докажу недоказуемое.
...Мы все - техники и научные работники лаборатории - трудимся сегодня
дольше обыкновенного. Нас никто не просит об этом, мы сами задерживаемся у
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг