невообразимого... Шахиншах, эмир, султан, Король-Солнце, начальник ЖЭКа,
Председатель Земного Шара, мозольный оператор, письмоводитель, архимандрит,
папа римский, думный дьяк, коллежский ассессор, царь Соломон, - все это
будет он, он...
Тесть освещал дорогу глазами. Два сильных, лунно-белых луча обшаривали
коридоры, - пыль то загоралась и плавала в столбах света, то погасала на
миг, когда тесть смаргивал, - голова у Бенедикта кружилась от частых
вспышек, от запаха близких книжных переплетов и сладковатой вони, шедшей из
тестевой пасти, - тот все подергивал головой, словно его душил ворот. Тени,
как гигантские буквицы, плясали по стенам, - "глаголь" крюка, "люди" острого
колпака Бенедикта, "живете" растопыренных, осторожных пальцев, ощупывающих
стены, шарящих в поисках потайных дверей. Тесть велел ступать тихо, ногами
не шуркать.
- Слушай революцию, тудыть!..
Революционеры крались по коридорам, заворачивали за углы,
останавливались, озирались, прислушивались. Где-то там, у входа, валялась
жалкая, теперь уже бездыханная, охрана: что может бердыш или алебарда против
обоюдоострого, быстрого, как птица, крюка!
Прошли два яруса, поднимались по лестницам, на цыпочках пробегали
висячие галереи, где сквозь оконные пузыри сильно и страшно светила луна;
черными валенками бесшумно пробежали по лунным половицам; раскрылись
внутренние, высокие и узорные сени, где похрапывала, - ноги взразвалку,
шапки на грудях, - пьяная внутренняя охрана. Тесть тихо заругался: ни
порядку в государстве, ничего. Все Федор Кузьмич развалил, слава ему!
Быстро, сильно тыкая, обезвредили охрану.
После сеней опять пошли коридоры, и сладкий запах приблизился, и,
глянув вверх, Бенедикт всплеснул руками: книги! На полках-то - книги!
Господи! Боже святый! Подогнулись колени, задрожал, тихо заскулил: жизни
человеческой не хватит все перечитать-то! Лес с листьями, метель
бесконечная, без разбору, без числа! А!.. А!!!.. А!!!!!!!!! А может... а!..
может тут где... может и заветная книжица!.. где сказано, как жить-то!..
Куда идтить-то!.. Куда сердце повернуть!.. Может, ту книжицу Федор Кузьмич,
слава ему, уже нашел, разыскал да читает: на лежанку прыг, да все читает,
все читает! Вот он ее нашел, ирод, да и читает!!! Тиран, бля!
- Не отвлекайся! - дохнул в лицо тесть.
Коридоры ветвились, загибались, раздваивались, уходили в неведомые
глубины терема. Тесть крутил глазами - только книжные корешки мелькали.
- Должон простой ход быть, - бормотал тесть. - Где-то тут простой ход
быть должон. Быть того не может... Где-то мы тут сбилися...
- "Северный Вестниииииик"!!! Восьмой номееееееер!!! - завопил Бенедикт.
Рванулся, толкнув Кудеяр Кудеярыча; тот споткнулся, ударился о стену; падая,
уперся рукой; стена подалась и оборотилась полкой, полка рухнула и
посыпалась, и се, - раскрылась взгляду палата большая-пребольшая, по стенам
все шкафы да полки, а в палате столы без счету, книгами завалены, а у
главного стола, в полукольце тысячи свечей, тубарет высокий, а на тубарете
сам Федор Кузьмич, слава ему, с письменной палочкой в деснице; личико к нам
оборотил и ротик разинул: удивился.
- Почему без доклада? - нахмурился.
- Слезай, скидавайся, проклятый тиран-кровопийца, - красиво закричал
тесть. - Ссадить тебя пришли!
- Кто пришел? Зачем пропустили? - забеспокоился Федор Кузьмич, слава
ему.
- "Кто пришел", "кто пришел"! Кто надо, тот и пришел!
- Тираны мира, трепещите, а вы мужайтесь и внемлите! - крикнул и
Бенедикт из-за тестева плеча.
- Чего "трепещите"-то? - Федор Кузьмич понял, скривил личико и
заплакал. - Вы чего делать-то хотите?
- Кончилась твоя неправедная власть! Помучил народ - и будя! Сейчас мы
тебя крюком!
- Не надо, не надо меня крюко-ом! Крюком больна-а!
- Ишь ты! Он еще будет жалкие слова говорить! - закричал тесть. - Бей
его! - И сам ударил наотмашь. Но Федор Кузьмич, слава ему, горошком скатился
с тубарета и отбежал, так что попал тесть по книге, и книга та лопнула.
- Зачем, зачем вы меня ссаживаете-е-е-е?
- Плохо государством управляешь! - закричал тесть страшным голосом.
Бросился с крюком к Набольшему Мурзе, долгих лет ему жизни, но Федор
Кузьмич, слава ему, опять нырнул под тубарет, оттуда под стол, и перебежал
на другую сторону горницы.
- Как умею, так и управляю! - заплакал с той стороны Федор Кузьмич.
- Развалил все государство к чертовой бабушке! Страницы из книжек
выдираешь! Лови его, Бенедикт!
- У пушкина стихи украл! - крикнул тоже и Бенедикт, распаляя сердце. -
Пушкин - наше все! А он украл!
- Я колесо изобрел!
- Это пушкин колесо изобрел!
- Я коромысло!..
- Это пушкин коромысло!
- Я лучину!..
- Вона! Еще упорствует...
Бенедикт бросился ловить Федора Кузьмича с одной стороны стола, тесть
кинулся в обход с другой стороны, а Набольший Мурза, долгих лет ему жизни,
опять нырнул под стол и перебежал назад.
- Не трогайте меня, я добрый и хороший!
- Юркий, гнида! - закричал тесть. Рукой о стол оперся и прыгнул, прямо
одним прыжком столешницу перемахнул. Федор Кузьмич, слава ему, визгнул,
порскнул под шкаф и забился там в глубину куда-то.
- Лови его! - хрипел тесть, шаря и тыкая крюком под полками. - Уйдет!
Уйдет! У него тут ходы всюду прорыты!
Бенедикт подбежал на подмогу. Вместе, мешая друг другу, тыкали крюками,
шарили, запыхались.
- Чего-то держу, вроде попался... Ну-к, ты помоложе, нагнись погляди...
Не подцепить никак... Он, нет?..
Бенедикт встал на четвереньки, завернул голову под шкаф, - темно,
клочья какие-то.
- Не видать ничего... Кудеяр Кудеярыч, вы бы посветили!
- Выпустить боюсь... Ну-ка, крюк перехвати у меня... Ч-черт, не
пойму...
Бенедикт перехватил крюк; тесть встал на карачки, пустил под шкаф свет,
кряхтел .
- Пылишша... Не видать ничего... Пылишшу развел...
Под крюком дернулось, вроде как одежда треснула, Бенедикт тыкнул с
поворотом, но поздно: туку-туку-туку, - мелкие шажочки перебежали вдоль
стены за полками куда-то вглубь палаты.
-Упустил, чорт! - крикнул тесть с досадой. - Учил ведь тебя, учил!
- А чего всегда я!.. Вы сами за одежу зацепили!
- Придавить надо было! Где он теперь... А ну, выходи, Федор Кузьмич!
Выходи по-хорошему!
- Нечестно, нечестно! - крикнул Федор Кузьмич, слава ему, из-под полок.
- Там он! Давай!
Но Федор Кузьмич опять перебежал.
- Не надо меня ловить, маленького такого!..
- Тыкай!.. Тыкай сюда, тудыть!..
- Почему настаиваете?.. Уходите отсюда! - пискнул Федор Кузьмич из
третьего места.
- ...Плохие люди! - крикнул из четвертого.
Тесть озирался, Бенедикт озирался, вытянув шею, склонив голову, - вот
шуркнуло под дальним шкафом; повернул голову к дальнему шкафу; вот
прошелестело под полками; мягким длинным прыжком Бенедикт прыгнул к полкам;
если закрыть глаза, звуки лучше слышно; закрыл глаза, поводил головой из
стороны в сторону; еще бы уши прижать, - совсем хорошо бы: ноздри раздулись,
- можно и по запаху... где он пробегает, там его запах... Вот он!
- Вот он! - крикнул Бенедикт, прыгая, наваливаясь и крутя крюком; под
крюком пронзительно, тонко завизжало. - Держу-у-у-у!
Лопнуло что-то; звук такой тихий, но отчетливый; на крюке напряглось и
обмякло. Бенедикт крутанул и выволок из-под полки Набольшего Мурзу, долгих
лет ему жизни. Тельце чахленькое, а сколько возни было. Бенедикт сдвинул
колпак, обтер рукавом нос. Смотрел. Видать, хребтина переломилась: головка
набок свернута, и глазки закатимши.
Тесть подошел, тоже посмотрел. Головой покачал.
- Крюк-то запачкамши. Прокипятить придется.
- Ну а теперь чего?
- А счисть его вон хоть в коробку.
- Руками ?!
- Зачем руками? Боже упаси. Вон бумажкой давай. Бумажки-то тут полно.
- Э, э, книги не рвите! Мне читать еще!..
- Тут без букв. Картинка одна.
Тесть вырвал портрет из книжки, свернул кульком, руку просунул и
счистил Федора Кузьмича, слава ему, с крюка. И крюк обтер.
- Так вот, - бормотал тесть. - Никому тиранить не дозволено! Ишь, моду
взяли: тиранить!
Бенедикт что-то вдруг устал. В висках заломило. А потому что нагибался
с непривычки. Сел на тубарет отдышаться. На столе книг куча понаразложена.
Ну, все. Все теперь его. Осторожно открыл одну.
Весь трепет жизни, всех веков и рас,
Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.
Стихи. Захлопнул, другую листанул.
Кому назначен темный жребий,
Над тем не властен хоровод.
Он, как звезда, утонет в небе,
И новая звезда взойдет.
Тоже стихи. Господи! Боже святый. Сколько еще всего не читано! Третью
открыл:
Каким ты хочешь быть Востоком:
Востоком Ксеркса иль Христа?
Четвертую:
Все ли спокойно в народе?
- Нет. Император убит.
Кто-то о новой свободе
На площадях говорит.
Чего-то все про одно. Видно, тиран себе подборочку готовил. Открыл
пятую, из которой портрет-то попортимши об Федора Кузьмича, слава ему:
На всех стихиях человек -
Тиран, предатель, или узник.
Тесть вырвал книгу у Бенедикта, бросил.
- Занимаешься чепухой! Сейчас о государстве думать нужно!
- А, о государстве?.. А чего?
- Чего! Мы с тобой государственный переворот сделали, а он: чего.
Порядок наводить нужно.
Бенедикт оглянул палату: верно, все перевернуто, тубареты кверху
днищем, столы сдвинуты, книжки валяются как ни попадя, с полок попадамши,
пока они за Набольшим Мурзой, долгих лет ему жизни, бегали. Пыль оседает.
- Дак чего? Холопов прислать, - и приберут.
- Вот то-то ты и есть шеболда! Духовный, духовный порядок нужен! А ты о
земном печешься! Указ надо писать. Когда государственный переворот делают,
всегда указ пишут. Ну-к, бересту чистенькую мне подыщи. Тута должна быть.
Бенедикт порыскал по столу, подвигал книжки. Вот свиток почти
чистенький. Видать, Федор Кузьмич, слава ему, только писать начал.
Указ
Вот как я есть Федор Кузьмич Каблуков, слава мне, Набольший Мурза,
долгих лет мне жизни, Секлетарь и Академик и Герой и Мореплаватель и
Плотник, и как я есть в непрестанной об людях заботе, приказываю.
% Тута у меня минутка свободная выдалась, а то цельный день без
продыху.
% Вот чего еще придумал для народного бла...
А дальше только черта да клякса: тут мы его, знать, и спугнули.
- Так. Ну-ка, давай, чего тут?.. Это все позачеркни. Пиши, у тебя
почерк лучше: Указ Первый.
Указ Первый.
1. Начальник теперь буду я.
2. Титло мое будет Генеральный Санитар.
3. Жить буду в Красном Тереме с удвоенной охраной.
4. На сто аршин не подходи, кто подойдет - сразу крюком без разговоров.
Кудеяров
Подскриптум:
Город будет впредь и во веки веков зваться Кудеяр-Кудеярычск. Выучить
накрепко.
Кудеяров
Бенедикт записал.
- Так. Покажи, что вышло. "Кудеяров" надо крупнее и с завитком.
Зачеркни. Перепиши давай, чтоб фамилия большими буквами, эдак с ноготь.
После "в" давай крути так кругалями вправо-влево, вроде как петлей. Во. Ага.
Тесть подышал на бересту, чтоб подсохло; полюбовался.
- Так. Чего бы нам еще?.. Пиши: Указ Второй.
- Кудеяр Кудеярыч! Вы укажите, чтоб праздников больше.
- Эка! Подход у тебя какой негосударственный! - осерчал тесть. - Указ
подписан? Подписан! Вступил в силу? Вступил! Вот и зови меня: Генеральный
Санитар. Обращайся как положено. А то позволяешь себе.
- А добавка? Заклинание-то?
- А, добавка... Добавка... А давай так: "жизнь, здоровье, сила".
Генеральный Санитар, жизнь, здоровье, сила. Впиши там. Так... Тебе тоже
надо... Хочешь быть Зам-по-обороне?
- Я хочу Генеральный Зам-по-обороне.
- Это что, уже подсиживать?! - закричал тесть. - Подсиживать, да?!
- Да при чем тут? Вот вечно вы, прям как я не знаю кто! Ничего не
подсиживать, а просто красиво: Генеральный!
- А еще б не красиво! А только двум сразу нельзя! Генеральный всегда
только один! А ты, хочешь, - будь Зам-по-обороне и морским делам.
- По морским и окиянским.
- Да хоть каким. Давай дальше. Указ Второй.
- Праздников, праздников побольше.
- Вот опять негосударственный подход! Перво-наперво гражданские
свободы, а не праздники.
- Почему? Какая разница?
- Потому! Потому что так всегда революцию делают: спервоначала тирана
свергнут, потом обозначают, кто теперь всему начальник, а потом гражданские
свободы.
Сели писать, шурша берестой. За окном начало светать. За дверями
послышался шорох, переговоры шепотом, возня. Постучали.
- Ну, кто лезет? Чего надо?!
Ввалился холоп с поклоном.
- Там это... делегация представителей, спрашивают: ну как?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг