- Опять всю ночь пьянствовали?
Штуфер покосился налитыми глазами. Гарин ему нравился. Он щедро пла-
тил за все. Не торгуясь, снял на летние месяцы виллу вместе с винным
погребом, предоставив Штуферу расправляться самому со старыми рейнскими,
французским шампанским и ликерами. Чем он занимался, черт его знает, ви-
димо, спекуляцией, но он ругательски ругал американцев, разоривших Шту-
фера два года тому назад, он презирал правительство и называл людей во-
обще сволочью, - это тоже было хорошо. Он привозил в автомобиле такую
жратву, что даже в лучшие времена Штуфер не позволял себе и думать нама-
зывать столовой ложкой драгоценные страсбургские паштеты, русскую икру,
любительские камамберы, кишащие сверху белыми червяками. Могло даже по-
казаться, что в его расчеты входило непрерывно держать Штуфера мертвецки
пьяным.
- Как будто вы-то всю ночь богу молились, - прохрипел Штуфер.
- Премило провел время с девочками в Кельне и, видите, свеж и не сижу
в подштанниках. Вы падаете, Штуфер. Кстати, меня предупредили о не сов-
сем приятной вещи... Оказывается, ваша вилла стоит слишком близко к хи-
мическим заводам... Как на пороховом погребе...
- Вздор, - заорал Штуфер, - опять какая-то сволочь подкапывается...
На моей вилле вы в полнейшей безопасности...
- Тем лучше. Дайте-ка ключ от сарая.
Крутя за цепочку ключ, Гарин вышел в сад, где стоял небольшой застек-
ленный сарай под мачтами антенны. Кое-где на запущенных куртинах стояли
керамиковые карлики, загаженные птицами. Гарин отомкнул стеклянную
дверь, вошел, распахнул окна. Облокотился на подоконник и так стоял не-
которое время, вдыхая утреннюю свежесть. Почти двадцать часов он провел
в автомобиле, заканчивая дела с банками и заводами. Теперь все было в
порядке перед двадцать восьмым числом.
Он не помнил, сколько времени так простоял у окна. Потянулся, закурил
сигару, включил динамо, осмотрел и настроил аппараты. Затем встал перед
микрофоном и заговорил громко и раздельно:
- Зоя, Зоя, Зоя, Зоя... Слушайте, слушайте, слушайте... Будет все
так, как ты захочешь. Только умей хотеть. Ты мне нужна. Без тебя мое де-
ло мертвое. На днях буду в Неаполе. Точно сообщу завтра. Не тревожься ни
о чем. Все благоприятствует...
Он помолчал, затянулся сигарой и снова начал: "Зоя, Зоя, Зоя..." Зак-
рыл глаза. Мягко гудело динамо, и невидимые молнии срывались одна за
другой с антенны.
Проезжай сейчас артиллерийский обоз - Гарин наверное не расслышал бы
шума. И он не слышал, как в конце лужайки покатились камни под откос.
Затем в пяти шагах от павильона раздвинулись кусты, и в них на уровень
человеческого глаза поднялся вороненый ствол кольта.
Роллинг взял телефонную трубку:
- Да.
- Говорит Семенов. Только что перехвачено радио Гарина. Разрешите
прочесть?..
- Да.
- "Будет все так, как ты хочешь, только умей хотеть", - начал читать
Семенов, кое-как переводя с русского на французский. Роллинг слушал, не
издавая ни звука.
- Все?
- Так точно, все.
- Запишите, - стал диктовать Роллинг: - немедленно настроить отправ-
ную станцию на длину волны четыреста двадцать один. Завтра десятью мину-
тами раньше того времени, когда вы перехватили сегодняшнюю телеграмму,
начнете отправлять радио: "Зоя, Зоя, Зоя... Случилось неожиданное нес-
частье. Необходимо действовать. Если вам дорога жизнь вашего друга, вы-
садитесь в пятницу в Неаполе, остановитесь в гостинице "Сплендид", ждите
известий до полудня субботы". Это вы будете повторять непрерывно, слыши-
те ли, непрерывно громким и убедительным голосом. Все.
Роялинг позвонил.
- Немедленно найти и привести ко мне Тыклинского, - сказал он вско-
чившему в кабинет секретарю. - Немедленно ступайте на аэродром. Арендуй-
те или купите - безразлично - закрытый пассажирский аэроплан. Наймите
пилота и бортмеханика. К двадцать восьмому приготовьте все к отлету...
Весь остальной день Вольф и Хлынов провели в К. Бродили по улицам,
болтали о разных пустяках с местными жителями, выдавая себя за туристов.
Когда городок затих, Вольф и Хлынов пошли в горы. К полуночи они уже
поднимались по откосу в сад Штуфера. Было решено объявить себя заблудив-
шимися туристами, если полиция обратит на них внимание. Если их задер-
жат, - арест был безопасен: их алиби мог установить весь город. После
выстрела из кустов, когда ясно было видно, как у Гарина брызнули осколки
черепа, Вольф и Хлынов меньше чем через сорок минут были уже в городе.
Они перелезли через низкую ограду, осторожно обогнули поляну за кус-
тами и вышли к дому Штуфера. Остановились, переглянулись, ничего не по-
нимая. В саду и в доме было спокойно и тихо. Несколько окон освещено.
Большая дверь, ведущая прямо в сад, раскрыта. Мирный свет падал на ка-
менные ступени, на карликов в густой траве. На крыльце, на верхней сту-
пени, сидел толстый человек и тихо играл на флейте. Рядом с ним стояла
оплетенная бутыль. Это был тот самый человек, который утром неожиданно
появился на тропинке близ радиопавильона и, услышав выстрел, повернулся
и шаткой рысью побежал к дому. Сейчас он благодушествовал, как будто ни-
чего не случилось.
- Пойдем, - прошептал Хлынов, - нужно узнать.
Вольф проворчал:
- Я не мог промахнуться.
Они пошли к крыльцу. На полдороге Хлынов проговорил негромко:
- Простите за беспокойство... Здесь нет собак?
Штуфер опустил флейту, повернулся на ступеньке, вытянул шею, вгляды-
ваясь в две неясные фигуры.
- Ну, нет, - протянул он, - собаки здесь злые.
Хлынов объяснил:
- Мы заблудились, хотели посетить развалины "Прикованного скелета"...
Разрешите отдохнуть.
Штуфер ответил неопределенным мычанием. Вольф и Хлынов поклонились,
сели на нижние ступени, - оба настороженные, взволнованные. Штуфер пог-
лядывал на них сверху.
- Между прочим, - сказал он, - когда я был богат, в сад спускались
цепные кобели. Я не любил нахалов и ночных посетителей. (Хлынов быстро
пожал Вольфу руку, - молчите, мол.) Американцы меня разорили, и мой сад
сделался проезжей дорогой для бездельников, хотя повсюду прибиты доски с
предупреждением о тысяче марок штрафа. Но Германия перестала быть стра-
ной, где уважают закон и собственность. Я говорил человеку, арендовавше-
му у меня виллу: обнесите сад колючей проволокой и наймите сторожа. Он
не послушался меня и сам виноват...
Подняв камешек и бросив его в темноту, Вольф спросил:
- Что-нибудь случилось неприятное у вас из-за этих посетителей?
- Сказать "неприятное" - слишком сильно, но - смешное. Не далее, как
сегодня утром. Во всяком случае, мои экономические интересы не затрону-
ты, и я буду предаваться моим развлечениям.
Он приложил флейту к губам и издал несколько пронзительных звуков.
- В конце концов, какое мне дело, живет он здесь или пьянствует с де-
вочками в Кельне? Он заплатил все до последнего пфеннига... Никто не
смеет бросить ему упрека. Но, видите ли, он оказался нервным господином.
За время войны можно было привыкнуть к револьверным выстрелам, черт
возьми. Уложил все имущество, до свиданья, до свиданья... Что ж - ска-
тертью дорога.
- Он уехал совсем? - внезапно громко спросил Хлынов.
Штуфер приподнялся, но снова сел. Видно было, как щека его, на кото-
рую падал свет из комнаты, расплылась, - маслянистая, ухмыляющаяся. За-
колыхался толстый живот.
- Так и есть, он меня предупредил: непременно об его отъезде будут у
меня спрашивать двое джентльменов. Уехал, уехал, дорогие джентльмены. Не
верите, пойдемте, покажу его комнаты. Если вы его друзья, - пожалуйста,
убедитесь... Это ваше право, - за комнаты заплачено...
Штуфер опять хотел встать, - ноги его никак не держали. Больше от,
него ничего нельзя было добиться путного. Вольф и Хлынов вернулись в го-
род. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Только на мосту,
над черной водой, где отражался фонарь, Вольф вдруг остановился, стиснул
кулаки:
- Что за чертовщина! Я же видел, как у него разлетелся череп...
Небольшой и плотный человек с полуседыми волосами, приглаженными на
гладкий пробор, в голубых очках, прикрывающих больные глаза, стоял у из-
разцовой печи и, опустив голову, слушал Хлынова.
Сначала Хлынов сидел на диване, затем пересел на подоконник, затем
начал бегать по небольшой приемной комнате советского посольства.
Он рассказывал о Гарине и Роллинге. Рассказ был точен и последовате-
лен, но Хлынов и сам чувствовал невероятность всех нагромоздившихся со-
бытий.
- Предположим, мы с Вольфом ошибаемся... Прекрасно, - мы счастливы,
если ошибаемся в выводах. Но все же пятьдесят процентов за то, что ка-
тастрофа будет. Нас должны интересовать только эти пятьдесят процентов.
Вы, как посол, можете убедить, повлиять, раскрыть глаза... Все это ужас-
но серьезно. Аппарат существует. Шельга дотрагивался до него рукой.
Действовать нужно немедленно, сию минуту. В вашем распоряжении не больше
суток. Завтра в ночь все это должно разразиться. Вольф остался в К Он
делает, что может, чтобы предупредить рабочих, профсоюзы, городское на-
селение, администрацию заводов. Разумеется, ну, разумеется, - никто не
верит... Вот даже вы...
Посол, не поднимая глаз, промолчал.
- В редакции местной газеты над нами смеялись до слез... В лучшем
случае нас считают сумасшедшими.
Хлынов сжал голову, - нечесаные клочья волос торчали между грязными
пальцами. Лицо его было осунувшееся, пыльное. Побелевшие глаза останови-
лись, как перед видением ужаса. Посол осторожно, из-за края очков,
взглянул на него:
- Почему вы раньше не обратились ко мне?
- У нас не было фактов... Предположения, выводы - все на грани фан-
тастики, безумия... Мне и сейчас минутами сдается, - проснусь - и вздох-
ну облегченно... Но уверяю вас - я в здравом уме. Восемь суток мы с
Вольфом не раздевались, не ложились спать.
После молчания посол сказал серьезно:
- Я уверен, что вы не мистификатор, товарищ Хлынов. Скорее всего вы
поддались навязчивой идее, - он быстро поднял руку, останавливая отчаян-
ное движение Хлынова, - но для меня убедительно прозвучали ваши пятьде-
сят процентов. Я поеду и сделаю все, что в моих силах...
Двадцать восьмого с утра на городской площади в К. собирались кучками
обыватели и, одни с недоумением, другие с некоторым страхом, обсуждали
странные прокламации, прилепленные жеваным хлебом к стенам домов на пе-
рекрестках.
"Ни власть, ни заводская администрация, ни рабочие союзы, - никто не
пожелал внять нашему отчаянному призыву. Сегодня, - мы в этом уверены, -
заводам, городу, всему населению грозит гибель. Мы старались предотвра-
тить ее, но негодяи, подкупленные американскими банкирами, оказались не-
уловимы. Спасайтесь, бегите из города на равнину. Верьте нам во имя ва-
шей жизни, во имя ваших детей, во имя бога".
Полиция догадывалась, кто писал прокламации, и разыскивала Вольфа. Но
он исчез. К середине дня городские власти выпустили афиши, предупрежде-
ния - ни в каком случае не покидать города и не устраиватать паники, так
как, видимо, шайка мошенников намерена похозяйничать этой ночью в поки-
нутых домах.
"Граждане, вас дурачат. Обратитесь к здравому смыслу. Мошенники се-
годня же будут обнаружены, схвачены, и с ними поступят по закону"
Власти попали в точку, пугающая тайна оказалась простой, как репа.
Обыватели сразу успокоились и уже посмеивались: "А ловко было придумано,
- похозяйничали бы эти ловкачи по магазинам, по квартирам, - хаха. А
мы-то, дураки, всю бы ночь тряслись от страха на равнине".
Настал вечер, такой же, как тысячи вечеров, озаривший городские окна
закатным светом. Успокоились птицы по деревьям. На реке, на сырых бере-
гах, заквакали лягушки. Часы на кирпичной кирке проиграли "Вахт ам
Рейн", на страх паршивым французам, и прозвонили восемь. Из окон кабач-
ков мирно струился свет, завсегдатаи не спеша мочили усы в пивной пене.
Успокоился и хозяин загородного ресторана "К прикованному скелету", -
походил по пустой террасе, проклял правительство, социалистов и евреев,
приказал закрыть ставни и поехал на велосипеде в город к любовнице.
В этот час по западному склону холмов, по малопроезжей дороге, почти
бесшумно и без огней, промчался автомобиль. Заря уже погасла, звезды бы-
ли еще не яркие, за горами разливалось холодноватое сияние, - всходила
луна. На равнине кое-где желтели огоньки. И только в стороне заводов не
утихала жизнь.
Над обрывом, там, где кончались развалины замка, сидели Вольф и Хлы-
нов. Они еще раз облазили все закоулки, поднялись на квадратную башню, -
нигде ни малейшего намека на приготовления Гарина. Одно время им показа-
лось, что вдалеке промчался автомобиль. Они прислушивались, вглядыва-
лись. Вечер был тих, пахло древним покоем земли. Иногда движения воздуш-
ных струй доносили снизу сырость цветов.
- Смотрел по карте, - сказал Хлынов, - если мы спустимся в западном
направлении, то пересечем железную дорогу на полустанке, где останавли-
вается почтовый, в пять тридцать. Не думаю, чтобы там тоже дежурила по-
лиция.
Вольф ответил:
- Смешно и глупо все это кончилось. Человек еще слишком недавно под-
нялся с четверенек на задние конечности, слишком еще тяготеют над ним
миллионы веков непросветленного зверства. Страшная вещь - человеческая
масса, не руководимая большой идеей. Людей нельзя оставлять без вожаков.
Их тянет стать на четвереньки.
- Ну что это уж вы так, Вольф?..
- Я устал. - Вольф сидел на куче камней, подперев кулаками крепкий
подбородок. - Разве хоть на секунду вам приходило в голову, что двадцать
восьмого нас будут ловить, как мошенников и грабителей? Если бы вы виде-
ли, как эти представители власти переглядывались, когда я распинался пе-
ред ними... Ах, какой же я дурак! И они правы, - вот в чем дело. Они ни-
когда не узнают, что им грозило...
- Если бы не ваш выстрел, Вольф...
- Черт! Если бы я не промахнулся... Я готов десять лет просидеть в
каторжной тюрьме, только бы доказать этим идиотам...
Голос Вольфа теперь гулко отдавался в развалинах. В тридцати шагах от
разговаривающих, - совершенно так же, как охотник крадется под глухари-
ное токанье, - в тени полуобвалившейся стены пробирался Гарин. Ему были
ясно видны очертания двух людей над обрывом, слышно каждое слово. Откры-
тое место между концом стены и башней он прополз. В том месте, где к
подножью башни примыкала сводчатая пещера "Прикованного скелета", лежал
осколок колонны из песчаника. Гарин скрылся за ним. Раздался хруст камня
и скрип заржавленного железа. Вольф вскочил:
- Вы слышали?
Хлынов глядел на кучу камней, где под землей исчез Гарин. Они побежа-
ли туда. Обошли кругом башни.
- Здесь водятся лисы, - сказал Вольф.
- Нет, скорее всего это крикнула ночная птица.
- Нужно уходить. Мы с вами начинаем галлюцинировать...
Когда они подошли к обрывистой тропинке, уводящей из развалин на гор-
ную дорогу, раздался второй шум, - будто что-то упало и покатилось.
Вольф весь затрясся. Они долго слушали, не дыша. Сама тишина, казалось,
звенела в ушах. "Сплю-сплю, сплю-сплю" - кротко и нежно то там, то вот -
совсем низко - покрикивал, летая, невидимый козодой.
- Идем.
- Да, глупо.
На этот раз они решительно и не оборачиваясь зашагали вниз. Это спас-
ло одному из них жизнь.
Вольф не совсем был неправ, когда уверял, что у Гарина брызнули ос-
колки черепа. Когда Гарин, на секунду замолчав перед микрофоном, потя-
нулся за сигарой, дымившейся на краю стола, слуховая чашечка из эбонита,
которую он прижимал к уху, чтобы контролировать свой голос при передаче,
внезапно разлетелась вдребезги. Одновременно с этим он услышал резкий
выстрел и почувствовал короткую боль удара в левую сторону черепа. Он
сейчас же упал на бок, перевалился ничком и замер. Он слышал, как завыл
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг