- Иными словами, вы хотите продолжать мой плен?
- Да.
- Что дадите за то, чтобы я не позвал на помощь первого попавшегося
полицейского, когда вы повезете меня к морю?
- Любую сумму.
- Не хочу никакой суммы!
- Ловко, - сказал Гарин и повертелся на тюфяке. - А за модель моего
аппарата согласитесь? (Шельга засопел.) Не верите? Обману, не отдам?
Ну-ка, подумайте, - обману или нет? (Шельга дернул плечом.) То-то Идея
аппарата проста до глупости... Никакими силами я не смогу долго держать
ее в секрете. Такова судьба гениальных изобретений. После двадцать
восьмого во всех газетах будет описано действие инфракрасных лучей, и
немцы, именно немцы, ровно через полгода построят точно такой же аппа-
рат. Я ничем не рискую. Берите модель, везите ее в Россию. Да, кстати, у
меня ваши паспорта и бумаги... Пожалуйста, они не нужны больше... Прос-
тите, что я в них порылся. Я страшно любопытен... Что это у вас за сни-
мок татуированного мальчишки?
- Так, один беспризорный, - сейчас же ответил Шельга, понимая сквозь
головную боль, что Гарин подбирается к самому главному, для чего и при-
шел в подвал.
- На обороте карточки помечено двенадцатое число прошлого месяца,
значит, вы снимали мальчишку накануне отъезда?.. И фотографию взяли с
собой, чтобы показать мне? В Ленинграде вы ее никому не показывали?
- Нет, - сквозь зубы ответил Шельга.
- А мальчишку куда дели? Так, так, я и не заметил, - тут даже имя
поставлено: Иван Гусев. В гребном клубе, что ли, снимали, на террасе?
Узнаю, места знакомые... Что же вам мальчишка рассказывал? Манцев жив?
- Жив.
- Он нашел то, что они там искали?
- Кажется, нашел.
- Вот видите, я всегда верил в Манцева.
Гарин рассчитал верно. У Шельги так устроена была голова, что врать
он никак не мог - и по брезгливости и потому еще, что лганье считал де-
шевкой в игре и в борьбе. Через минуту Гарин узнал всю историю появления
Ивана в гребном клубе и все, что он рассказал о работах Манцева.
- Итак, - Гарин поднялся, весело потер руки, - если двадцать девятого
ночью мы поедем на автомобиле, модель аппарата будет с нами, - вы укаже-
те любое место, где мы аппаратик припрячем до времени... Так вот: доста-
точной будет для вас такая гарантия? Согласны?
- Согласен.
- Добиваться моей смерти не будете?
- В ближайшее время - не буду.
- Я прикажу перевести вас наверх, здесь слишком сыро, - поправляй-
тесь, пейте, кушайте всласть.
Гарин подмигнул и вышел.
- Ваше имя, фамилия?
- Ротмистр Кульневского полка Александр Иванович Волшин, - ответил
широкоскулый офицер, вытягиваясь перед Гариным.
- На какие средства существуете?
- Поденная работа у генерала Субботина по разведению кроликов, двад-
цать су в день, харчи его. Был шофером, неплохо зарабатывал, однополчане
уговорили пойти делегатом на монархический съезд. На первом же заседании
сгоряча въехал в морду полковнику Шерстобитову, кирилловцу. Лишен полно-
мочий и потерял службу.
- Предлагаю опасную работу. Крупный гонорар. Согласны?
- Так точно.
- Вы поедете в Париж. Получите рекомендацию. Будете зачислены на
службу. С бумагами и мандатом выедете в Ленинград... Там вот по этой фо-
тографии отыщете одного мальчишку...
Прошло пять дней. Ничто не нарушало покоя прирейнского небольшого го-
родка К., лежащего в зеленой и влажной долине вблизи знаменитых заводов
Анилиновой компании.
Ни извилистых улицах с узкими тротуарами с утра весело постукивали
деревянные подошвы школьников, раздавались тяжелые шаги рабочих, женщины
катили детские колясочки в тень лип к речке... Из парикмахерской выходил
парикмахер в парусиновом жилете и ставил на тротуар стремянку. Подмас-
терье лез на нее чистить и без того сверкающую вывеску на штанге - мед-
ный тазик и белый конский хвост. В кофейне вытирали зеркальные стекла.
Громыхала на огромных колесах телега с пустыми пивными бочками.
Это был старый, весь выметенный, опрятный городок, тихий в дневные
часы, когда солнце греет горбатую плиточную мостовую, оживающий нетороп-
ливыми голосами на закате, когда возвращаются с заводов рабочие и работ-
ницы, загораются огни в кофейнях и старичок фонарщик в коротком плаще,
бог знает какой древности, идет, шаркая деревянными подошвами, зажигать
фонари.
Из ворот рынка выходили жены рабочих и бюргеров с корзинами. Прежде в
корзиночках лежали живность, овощи и фрукты, достойные натюрмортов Снай-
дерса. Теперь - несколько картофелин, пучочек луку, брюква и немного се-
рого хлеба.
Странно. За четыре столетия черт знает как разбогатела Германия. Ка-
кую славу знали ее сыны. Какими надеждами светились голубые германские
глаза. Сколько пива протекло по запрокинутым русым бородам. Сколько бил-
лионов киловатт освободилось человеческой энергии...
И вот, все это напрасно. В кухоньках - пучочек луку на изразцовой
доске, и у женщин давнишняя тоска в голодных глазах.
Вольф и Хлынов, в пыльной обуви, с пиджаками, перекинутыми через ру-
ку, с мокрыми лбами, - перешли горбатый мостик и стали подниматься по
шоссе под липами в К.
Солнце уходило за невысокие горы. В золотистом вечернем свете еще ды-
мились трубы Анилиновой компании. Корпуса, трубы, железнодорожные пути,
черепицы амбаров подходили по склонам холмов к самому городу.
- Там, я уверен, - сказал Вольф и указал рукой на красноватые скалы в
закате, - если выбирать лучший пункт для обстрела заводов, я бы выбрал
только там.
- Хорошо, хорошо, но осталось только три дня, Вольф...
- Ну что ж, с южной стороны не может быть никакой опасности, - слиш-
ком отдаленно. Северный и восточный секторы обшарены до последнего кам-
ня. Три дня нам хватит.
Хлынов обернулся к засиневшим на севере лесистым долгам, глубокие те-
ни лежали между ними. В той стороне Вольф и Хлынов облазили за эти пять
дней и ночей каждую впадину, где могла бы притаиться постройка, - дача
или барак, - с окнами на заводы.
Пять суток они не раздевались, спали в глухие часы ночи, привалившись
где попало. Ноги перестали даже болеть. По каменистым дорогам, тропин-
кам, прямиком через овраги и заборы они исколесили кругом города по го-
рам почти сто километров. Но нигде ни малейшего присутствия Гарина.
Встречные крестьяне, фермеры, прислуга с дач, лесничие, сторожа - только
разводили руками:
- Во всей округе нет никого из приезжих, здешние все нам известны.
Оставался западный сектор, наиболее тяжелый. По карте там находилась
пешеходная дорога к скалистому плато, где лежали знаменитые развалины
замка "Прикованного скелета", рядом с ним, как и полагалось в таких слу-
чаях, находился пивной ресторан "К прикованному скелету".
В развалинах действительно показывали остатки подземелья и за желез-
ной решеткой - огромный скелет в ржавых цепях, в сидячем положении.
Изображения его продавались повсюду на открытках, на разрезных ножах и
пивных кружках. Можно было даже сфотографироваться за двадцать пфеннигов
рядом со скелетом и послать открытку знакомым или любимой девушке. По
воскресеньям развалины пестрели отдыхающими обывателями, ресторан хорошо
торговал. Бывали иностранцы.
Но после войны интерес к знаменитому скелету упал. Обыватели захудо-
сочели и ленились в праздничные дни лазить на крутую гору, - предпочита-
ли располагаться с бутербродами и полубутылками пива вне исторических
воспоминаний - на берегу речки, под липами. Хозяин ресторана "К прико-
ванному скелету" не мог уже со всем тщанием поддерживать порядок в раз-
валинах. И бывало, что целыми неделями, не обеспокоенный ничьим при-
сутствием, средневековый скелет глядел пустыми впадинами черепа на зеле-
ную долину, где некогда в роковой день его сбил с седла владетель замка,
- глядел на кирки с петухами и шпилями, на трубы заводов, где в мировом
масштабе готовили нарывный газ, тетрил и прочие дьявольские фабрикаты,
отбивавшие у населения охоту к историческим воспоминаниям, к открыткам с
изображением скелета и, пожалуй, к самой жизни.
В эти места и направлялись сейчас Вольф и Хлынов. Они зашли подкре-
питься в кофейню на городской площади и долго изучали карту местности,
расспрашивали кельнера. Достопримечательностями в западной части долины
оказалась, кроме развалин и ресторана, еще и вилла разорившегося за пос-
ледние годы фабриканта пишущих машин. Вилла стояла на западных склонах,
и со стороны города ее не было видно. Фабрикант жил в ней один, безвы-
ездно.
Полная луна взошла перед рассветом. То, что казалось неясным нагро-
мождением камней и скал, отчетливо выступало в лунном свете, легли бар-
хатные тени от уцелевших сводов, потянулись вниз, в овраг, остатки кре-
постной стены, поросшей корявыми деревцами и путаницей ежевики, ожила
квадратная башня, старейшая часть замка, построенная норманнами, или,
как ее называли на открытках, - Башня пыток".
С восточной стороны к ней примыкали кирпичные своды, здесь, видимо,
была когда-то галерея, соединявшая древнюю башню с жилым замком. От все-
го этого остались фундаменты, щебень да разбросанные капители колонн из
песчаника. У основания башни под крестовым сводом, образующим раковину,
сидел "Прикованный скелет".
Вольф долго смотрел на него, навалившись локтями на решетку, затем
повернулся к Хлынову и сказал:
- Теперь смотрите сюда.
Глубоко внизу под лунным светом лежала долина, подернутая дымкой. Се-
ребристая чешуя играла на реке в тех местах, где вода сквозила из-под
древесных кущ. Городок казался игрушечным. Ни одного освещенного окна.
За ним налево горели сотни огней Анилиновой компании. Поднимались белые
клубы дыма, розовый огонь вырывался из труб. Доносились свистки парово-
зов, какой-то грохот.
- Я прав, - сказал Вольф, - только с этого плато можно ударить лучом.
Смотрите, вот то - склады сырья, там, за земляным валом - склады полу-
фабрикатов, они совсем открыты, там длинные корпуса производства серной
кислоты по русскому способу - из серного колчедана. А вон те, в стороне,
круглые крыши - производство анилина и всех этих дьявольских веществ,
которые взрываются иногда по собственному капризу.
- Хорошо, Вольф, если предположить, что Гарин поставит аппарат только
в ночь на двадцать восьмое, все же должны быть какие-то признаки предва-
рительной установки.
- Нужно осмотреть развалины. Я облазаю башню, вы - стены и своды... В
сущности, лучше места, где сидит эта скелетина, не выдумаешь.
- В семь часов сходимся в ресторане.
- Ладно.
В восьмом часу утра Вольф и Хлынов пили молоко на деревянной веранде
ресторана "К прикованному скелету". Ночные поиски были безуспешны. Сиде-
ли молча, подперев головы. За эти дни они так изучили друг друга, что
читали мысли. Хлынов, более впечатлительный и менее склонный доверять
себе, много раз начинал пересматривать весь ход рассуждении, которые
привели его и Вольфа из Парижа в эти, казалось, совсем безобидные места.
На чем основано было это убеждение? На двух-трех строчках из газет.
- Не окажемся ли мы в дураках, Вольф?
На это Вольф отвечал:
- Человеческий ум ограничен. Но всегда для дела разумнее полагаться
на него, чем сомневаться. К тому же, если мы ничего не найдем и
дьявольское предприятия? Гарина окажется нашей выдумкой, то и слава бо-
гу. Мы исполнили свой долг.
Кельнер принес яичницу и две кружки пива. Появился хозяин, багро-
во-румяный толстяк:
- Доброе утро, господа! - И, посвистывая одышкой, он озабоченно ждал,
когда гости утолят аппетит. Затем протянул руку к долине, еще голубова-
той и сверкающей влагой: - Двадцать лет я наблюдаю... Дело идет к концу,
- вот что я скажу, мои дорогие господа... Я видел мобилизацию. Вон по
той дороге шли войска. Это были добрые германские колонны. (Хозяин выки-
нул, как пружину над головой, жирный указательный палец.) Это были зигф-
риды - те самые, о которых писал Тацит: могучие, наводившие ужас, в шле-
мах с крылышками. Обер, еще две кружки пива господам... В четырнадцатом
году зигфриды шли покорять вселенную. Им не хватало только щитов, - вы
помните старый германский обычай: издавать воинственные крики, приклады-
вая щит ко рту, чтобы голос казался страшнее. Да, я видел кавалерийские
зады, плотно сидевшие на лошадях... Что случилось, я хочу спросить? Или
мы разучились умирать в кровавом бою? Я видел, как войска проходили об-
ратно. Кавалеристы все еще плотно, черт возьми, сидели на седлах... Гер-
манцы не были разбиты на поле. Их пронзили мечами в постелях, у их оча-
гов...
Хозяин выпученными глазами обвел гостей, обернулся к развалинам, лицо
его стало кирпичного цвета. Медленно он вытащил из кармана пачку откры-
ток и хлопнул ею по ладони:
- Вы были в городе, я спрошу: видали вы хотя бы одного немца выше пя-
ти с половиной футов росту? А когда эти пролетарии возвращаются с заво-
дов, вы слышали, чтобы один хотя бы имел смелость громко сказать: "Дейч-
ланд"? А вот о социализме эти пролетарии хрипят за пивными кружками.
Хозяин ловко бросил на стол пачку открыток, рассыпавшихся веером...
Это были изображения скелета - просто скелета и германца с крылышками,
скелета и воина четырнадцатого года в полной амуниции.
- Двадцать пять пфеннигов штука, две марки пятьдесят пфеннигов за дю-
жину, - сказал хозяин с презрительной гордостью, - дешевле никто не про-
даст, это добрая довоенная работа, - цветная фотография, в глаза встав-
лена фольга, это производит неизгладимое впечатление... И вы думаете -
эти трусы-буржуа, эти пяти с половиной футовые пролетарии покупают мои
открытки? Пфуй... Вопрос поставлен так, чтобы я снял Карла Либкнехта ря-
дом со скелетом...
Он опять надулся кровью и вдруг захохотал:
- Подождут!.. Обер, положите в наши оригинальные конверты по дюжине
открыток господам... Да, да, приходится изворачиваться. Я покажу вам мой
патент... Гостиница "К прикованному скелету" будет продавать это сотня-
ми... Здесь я иду в ногу с нашим временем и не отступаю от принципов.
Хозяин ушел и сейчас же вернулся с небольшим, в виде коробки от си-
гар, ящичком. На крышке его был выжжен по дереву все тот же скелет.
- Желаете испробовать? Действует не хуже, чем на катодных лампах. -
Он живо приладил провод и слуховые трубки, включил радиоприемник в штеп-
сель, пристроенный под столом. - Стоит три марки семьдесят пять пфенни-
гов, без слуховых трубок, разумеется. - Он протянул наушники Хлынову. -
Можно слушать Берлин, Гамбург, Париж, если это доставит вам удо-
вольствие. Я вас соединю с Кельнским собором, сейчас там обедня, вы ус-
лышите орган, это колоссально... Поверните рычажок налево... В чем дело?
Кажется, опять мешает проклятый Штуфер? Нет?
- Кто мешает? - спросил Вольф, нагибаясь к аппарату.
- Разорившийся фабрикант пишущих машин Штуфер, пьяница и сумасшед-
ший... Два года тому назад он поставил у себя на вилле радиостанцию. По-
том разорился. И вот недавно станция опять заработала...
Хлынов, странно блестя глазами, опустил трубку:
- Вольф, - платите и идемте.
Когда через несколько минут, отвязавшись от говорливого хозяина, они
вышли за калитку ресторана, Хлынов изо всей силы сжал руку Вольфа:
- Я - слышал, я узнал голос Гарина...
В это утро, часом раньше, на вилле Штуфера, расположенной на западном
склоне тех же холмов, в полутемной столовой за столом сидел Штуфер и
разговаривал с невидимым собеседником Вернее, это были обрывки фраз и
ругательств. На обсыпанном пеплом столе валялись пустые бутылки, окурки
сигар, воротничок и галстук Штуфера. Он был в одном белье, чесал рыхлую
грудь, пялился на электрическую лампочку, единственную горевшую в огром-
ной железной люстре, и, сдерживая отрыжку, ругал вполголоса последними
словами человеческие образы, выплывавшие в его пьяной памяти.
Торжественно башенным боем столовые часы пробили семь. Почти тотчас
же послышался шум подъехавшего автомобиля. В столовую вошел Гарин, весь
пронизанный утренним ветром, насмешливый, зубы оскалены, кожаный картуз
на затылке:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг