где не у кого искать защиты".
Как же он ненавидел их, бесполезных в делах военных и мешающих в дни
мира! Вечно они брюзжат и всегда у них наготове какой-нибудь древний
обычай или достойное подражания деяние предков. Иногда Гунайху казалось,
что, собравшись в укромном месте, они сами выдумывают и обычаи, и деяния
предков. Но теперь все будет по-другому. Теперь он, Гунайх, один будет
диктовать свою волю. И пусть кто-нибудь осмелится возразить! Но почему же
так долго не возвращается Гауранга?
- Духи наших великих предков создали эту землю для клана взамен
утерянной, - сказал Гунайх. - Они послали проводника - хромого Данда...
При звуках этого имени старцы оживились, думая, что гроза миновала. По
древним обычаям, чужак не имел права жить внутри городища, и хижина Данда
стояла в отдалении, но редким был день, когда там не было бы воинов или
стариков, женщин и детворы, людей, пришедших за лечебными травами, которых
старик собрал великое множество, советом или просто так.
- Данда привел нас сюда, - сказал один из старцев, которого Данда
вылечил от болей в пояснице. - Он учит детей, лечит раны воинов...
- Это так, - оборвал его Гунайх. - Устами Данда говорят с нами духи
предков. И они сказали: здесь наш новый дом. Здесь! Все это слышали на
берегу, куда пристали наши корабли, где разрешилась от бремени моя жена и
где на плечо хромого Данда опустилась белая птица. Это так, все это
видели. Но я знаю еще кое-что...
Гунайх обвел старцев взглядом, от которого мурашки пробежали у них по
спинам, отхлебнул из кубка и продолжал:
- Я не могу говорить долго и красиво, как мой брат Балиа, я воин. -
Гунайх выдержал паузу и, услышав за дверью стремительные шаги, сказал: -
Послушаем, что скажет Гауранга.
В тот же миг дверь распахнулась.
- Он там! Он опять там! - с порога закричал Гауранга. Глаза его
лихорадочно блестели, волосы были растрепаны, а одежда мокра от росы. - Он
опять там и опять уговаривает Данда бежать! Предать нас всех и бежать!
- Успокойся, - приказал вождь и усадил мальчика на скамью подле себя. -
Не подобает будущему воину и вождю вести себя на совете клана как женщине
в грозу. Говори все по порядку.
Только сейчас Гауранга заметил сидящих вокруг стола старцев. Он густо
покраснел, вопросительно глянул на отца и, когда тот подбадривающе
похлопал его по плечу, прерывающимся от волнения голосом стал
рассказывать.
Гауранга говорил о том, что Гунайх и так уже знал: Балиа дошел со
своими людьми до Дальних гор и нигде не встретил человеческого жилья.
Неприступные горы и море - отличная защита от врагов.
- Он говорил, - мальчик запнулся и после паузы продолжал, - он говорил,
что только... глупец, разум которого помутился от страха, может заставлять
людей возводить стены, копать рвы и ямы, когда нет никакой опасности...
- А Данда? - спросил вождь. - Он что говорил?
- Что в Дальних горах есть проход и там, за горами, пустыня...
- Так я и знал! - воскликнул Гунайх. - Проход в горах! У любой крепости
есть слабое место. Еще что?
- Балиа говорил, что многие недовольны вождем. Люди устали и хотят жить
спокойно...
- Жить спокойно! А разве я этого не хочу?! - Пальцы Гунайха,
вцепившиеся в толстую столешницу, побелели от напряжения.
- Он говорил, что клан нужно разделить. Пусть те, кто хочет строить
крепость, останутся здесь, а другие возьмут один или два корабля и
поплывут вдоль берега, чтобы найти новое место и жить так, как им хочется.
Он сказал, что в совете есть люди, которые думают так же...
- Неправда! Мальчишка лжет! - взвизгнул один из старцев, неповоротливый
тучный Вимудхах, любитель хорошо поесть и поболтать. - Кто докажет, что он
все это слышал, а не придумал только что?
- А разве нужны еще доказательства? - медленно проговорил Гунайх.
Вимудхах поперхнулся, заерзал на месте, обернулся по сторонам, ища
поддержки, но мудрые старцы, глядя в пол, уже потихоньку отодвигались от
него.
И тогда Вимудхах испугался.
- Этого не может быть! - осевшим голосом прошептал он. - Я не верю, что
кто-нибудь в совете думает о разделе клана. Балиа - безумец и отступник.
Никто не думает так, как он. Он предатель!
Вот слово и прозвучало. Гунайх ухмыльнулся в усы.
- А Данда... Данда согласился уйти на кораблях? - спросил он.
- Данда... да... Нет! Нет, нет, - залепетал мальчик. - Это все Балиа.
Он уговаривал, грозил... Балиа предатель, а Данда...
- Так да или нет? - спросил Вимудхах. - Совет должен это знать.
- Я не расслышал, - тихо прошептал Гауранга, стараясь ни с кем не
встречаться взглядом. Щеки у него пылали, в глазах стояли слезы.
Предчувствие потери сжало ему сердце, он сожалел о сказанном. - Только не
изгоняйте его...
- Все ясно, - чувствуя близкое прощение, сказал Вимудхах. - Они оба -
предатели, а согласно древнему обычаю наших предков...
- Все ли так думают? - спросил Гунайх.
Все были согласны.
Балиа поднял голову и прислушался.
- Кто-то идет, - сказал он и привстал со скамьи, до половины обнажив
меч.
В тот же миг дверь, сорванная с петель мощным пинком, грохнула об стену
и в хижину с топором в руке ворвался Гунайх.
- По древнему обычаю наших предков совет назвал тебя предателем и
приговорил к смерти. Завтра я сам покажу твою голову клану!
Он нанес сильнейший удар, но Балиа успел уклониться, и блеснувшее в
пламени светильника широкое лезвие топора рассекло пустоту.
Гунайх был опытным бойцом. Тяжелый топор казался игрушкой в его руках.
Удар следовал за ударом, но Балиа чудом удавалось увернуться. Короткий меч
был сейчас бесполезен, и ему приходилось рассчитывать только на свою
ловкость. Перебрасывая топор с руки на руку, Гунайх, казалось, атаковал со
всех сторон сразу, отжимая брата в угол. Развязка была близка, и оба это
понимали. С начала схватки ни один не проронил ни слова. В хижине
раздавалось лишь тяжелое хриплое дыхание Гунайха, короткое с присвистом
сквозь сжатые зубы - Балиа, да шарканье ног по земляному полу.
Ни звука не издал и хромой Данда, сидящий, как и сидел до появления
Гунайха, в дальнем углу и полностью, казалось бы, безучастный к
происходящему. Не было ни страха, ни ненависти в его глазах, только
огромное сожаление, когда он переводил взгляд с огромного, похожего на
разъяренного кабана Гунайха - на гибкого и стремительного Балиа. И, будто
устав смотреть на братьев, таких разных внешне и таких похожих в
стремлениях, старик прикрыл глаза и словно бы даже уснул. Больше всего ему
хотелось сейчас оказаться на пустынном берегу и слушать шорох волн,
бегущих из дальних-дальних краев, где нет злости, ненависти и невежества.
Должны же быть такие края!
Схватка между тем продолжалась. Зажатый в угол Балиа неуловимым
движением метнул свой меч в Гунайха. Тот на мгновение растерялся, но и
этого оказалось достаточно. Балиа двумя руками подхватил скамью и обрушил
ее на брата. Схватившись за голову, Гунайх грузно рухнул на пол. Балиа
сверху бросился на него, но получил огромной силы удар ногами и отлетел к
стене. В следующее мгновение Гунайх был уже на ногах. Поудобнее перехватив
топор, он нанес с коротким хэканьем последний удар.
Потом он наклонился, подобрал с пола меч Балиа и повернулся к Данда.
Залитое кровью лицо вождя было страшно. Выставив вперед руку с мечом, он
медленно подошел к старику.
- Вот этого ты и добивался, - хрипло проговорил он. - Чтоб мы вцепились
друг другу в глотки. Раздела не будет, ты ошибся, старик. Но ты еще многое
мне должен рассказать.
- Мне нечего тебе сказать, - ровным голосом отвечал Данда.
- Ты колдун!
- Я человек.
- Ты привел клан сюда, чтобы здесь разделить, а потом позвать тех, кто
перебьет нас поодиночке.
- Вас перебили бы всех вместе еще там. - Старик махнул рукой в сторону
моря. - Для этого не было нужды вести клан сюда. Я привел, чтобы спасти
вас. Никто, кроме меня, не знает дороги в эту землю.
- Ты позвал нас, и мы пошли. Никто не верил, что есть эта земля, но мы
пошли.
- Потому что хотели жить.
- Зачем ты нас сюда повел? Чего ты хочешь? Ты притягиваешь людей, и они
слушают тебя. Чего ты хочешь, старик? Отвечай!
- Я учу людей тому, что знаю сам.
- Ты колдун, звезды указывали тебе путь.
- Они укажут путь любому, кто смотрит на небо не только затем, чтобы
подстрелить там птицу.
- У тебя есть тайное знание, старик. Дай мне его, и я не убью тебя.
- У меня нет тайного знания. Тайным знание делает корысть. У меня нет
корысти.
- Ты так и не просил у меня награды. Теперь я сам предлагаю тебе ее.
Самую большую: твою жизнь взамен тайного знания. Ну!
Данда вздохнул и тихо засмеялся.
- Не хотел я никакой награды. Я стар, и сил у меня немного. Я хотел
одного: позвать с собой нескольких людей, пройти через горы и пустыню и
посмотреть, что там, за пустыней.
- Ты лжешь! Но я заставлю тебя говорить!
Он ткнул мечом в грудь Данда, и на одежде старика проступило и стало
расплываться темное пятно. Хромой Данда молчал. И чем дольше он молчал,
тем в большее неистовство приходил Гунайх, осыпая его проклятиями и
угрозами. А чем больше неистовствовал Гунайх, тем непоколебимей
становилось молчание старика.
Вдруг раздалось хлопанье крыльев, большая белая птица влетела в окно и
с яростным клекотом вцепилась когтями в лицо Гунайха. Он взвыл от боли,
сорвал с себя птицу, швырнул ее в Данда и в остервенении рубанул мечом
раз, другой, еще и еще...
Не помня себя, он рубил и рубил бездыханное уже тело старика, на
котором распластала, словно защищая, свои белые крылья птица, и кровь
птицы смешивалась с кровью Данда, и белые ее перья запутывались в его
белых волосах.
...А под утро дозорные на стенах увидели над морем за холмами зарево.
Но это был не восход. Это пылали семь кораблей. И тьма, потревоженная
пламенем, становилась еще гуще.
Осторожно, чтобы не разбудить Ларгис, Джурсен снял ее руку со своей
груди, встал с постели и быстро оделся, стараясь не шуметь. Он долго
смотрел, прощаясь, на тихонько посапывающую во сне девушку и уже протянул
было руку, чтобы поправить сбившееся одеяло, но тотчас же отдернул. Ларгис
пробормотала что-то во сне, перевернулась на другой бок, и Джурсен,
испугавшись, что она проснется, на цыпочках вышел из комнаты и плотно
прикрыл за собой дверь.
Шумно зевая и почесываясь, хозяин уже слонялся внизу лестницы, чтобы
напомнить забывчивым постояльцам о плате.
- С Днем Очищения! - приветствовал он Джурсена. - Денек сегодня будет
отменный, как раз для праздника. Последний раз нас навестили, верно?
Сегодня Посвящение?
Юноша кивнул.
- Не буди ее, пусть спит.
Хозяин пересчитал протянутые ему монеты, и коротенькие белесые бровки
его поползли на лоб.
- О! Благословенна твоя щедрая рука! Я распоряжусь, чтоб не шумели.
Конечно, пусть спит девушка, разве мне жалко для хорошего человека?!
Он забежал вперед, распахнул перед Джурсеном дверь и, едва сдерживая
ликование, сообщил:
- А вчера-то, вечером... не слыхали? Ну как же! Шуму было на всю улицу.
Вот здесь, за углом в торговых рядах отщепенца уличили! Народ-то у нас,
сами знаете, какой в квартале. Люди обстоятельные, серьезные, отщепенцев
этих поганых и в прежние-то времена на дух не переносили, а уж теперь...
Когда стража прибежала, он уже и не шевелился! Сами управились. А я так
думаю: нечего с ними возиться. Где уличили, там и кончать надо, на месте.
- Как же уличили его? - спросил Джурсен.
- Так ведь корешками он торговал любильными! - воскликнул хозяин. - Да
с покупателем, таким же, видать, мозгляком, в цене не сошелся. Тот его по
шее, корешки и рассыпались!
- Ну и что?
- Как что?! Корешки-то эти где растут? - хозяин выжидательно уставился
на Джурсена, но тот промолчал. - В Запретных Горах они растут, каждому
известно! Значит, что? Значит, сам он ходил туда или приятели его,
отщепенец, значит, предатель!
- Поспешили вы, - сказал Джурсен. - Я слышал, их можно и в саду
выращивать, способ какой-то есть.
Хозяин на секунду смутился, но тотчас возразил с прежней убежденностью:
- И пусть в саду! Хоть у себя под кроватью! Семена где брал? Опять там
же - в Запретных Горах. Значит, ходил туда или хотел пойти, значит,
предатель нашего общего дела. Не пойму я их, господин послушник, и не
понимал никогда. Чего им надо, чего воду мутят? Хорошо нам здесь или не
очень, здесь наш дом, здесь живем мы и жить будем до самой смерти. Зачем
идти куда-то? Не пойму. Это ж не только сделать, но и подумать страшно -
идти в Запретные Горы. Из дома. Насовсем.
Джурсену надоела эта болтовня, и он спросил:
- Значит, страшно подумать?
- Еще как страшно! - с воодушевлением воскликнул хозяин. - Ведь сказано
же у святого Гауранга "здесь наш дом".
- Значит, все-таки думали, раз знаете, что страшно? - настаивал
Джурсен. - Хоть раз, а? Ну признайтесь, хоть один-единственный раз думали?
Собраться эдак поутру и махнуть, а уж там... или парус поставить на лодку,
не обыкновенный парус, а побольше, и в сторону восхода, а?
Лицо хозяина разом посерело, толстые щеки обвисли и задрожали, он
тоскливо оглянулся и залепетал:
- Вы не подумайте чего, господин послушник. Да разве ж я похож... я и
налоги всегда исправно... а чтоб такое! Да вы меня столько лет знаете,
ведь знаете, да? Да приди мне такая мысль поганая, да я б сам себя первый,
чтоб, значит, других не заразить. Да разве ж я похож...
Джурсену стало вдруг отчаянно скучно. И еще противно, будто в паутину
влез.
- Не похож, это верно, - сказал он.
- Так ведь и я о том же! - обрадовался хозяин. - Я что, я как все,
плечом к плечу с соседями, все как один. - А если с отщепенцем этим
поспешили, так исключительно из лучших побуждений, на благо нашему общему
дому и светлому делу Очищения!
Хозяин бормотал что-то еще, чрезвычайно лояльное, но Джурсен его уже не
слушал. Не тот случай, чтобы слушать. И всегда-то он был не впереди и не
сзади, а точнехонько посредине, с соседями, такими же, как он, в высшей
степени благонадежными. Ходили они по Городу с ломиками и ломали стены и
перегородки несколько лет назад, потом деяние это единодушно осудили, и
опять-таки снова ходили по Городу, но теперь уже с мастерками и носилками
и перегородки восстанавливали, а сейчас вот в едином порыве горят
готовностью способствовать Очищению. С какой стороны ни глянь - образец,
надежда и опора. Золотая середина.
- ...На празднике обязательно буду, удачного вам Очищения, господин
послушник, да хранит вас святой Данда! - полетело в спину Джурсену, но
стоило ему отойти чуть подальше, как подобострастная улыбка сползла с лица
хозяина, бровки вернулись на свое обычное место, щеки подобрались, и он
сплюнул на землю, но тут же, опасливо оглядевшись, затер плевок башмаком и
плотно прикрыл за собой дверь.
- Рассвет скоро! - загрохотал в доме его голос. - Сколько же спать
можно, так и Очищение проспите!
...Джурсен поежился от предутренней прохлады, плотнее запахнул плащ и
по узкой мощеной улочке направился в сторону возвышающейся над Городом
громады Цитадели. Он беспрепятственно миновал Южные ворота и пересек
внутренний дворик. Стражник у входа в башню святого Гауранга мельком
взглянул на протянутый ему жетон с выгравированной на нем птицей и
прогудел:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг