темно-коричневого белого меха. В швах паницы покачивались вшитые
разноцветные суконные лоскутки. Такие же суконные полоски, только красные,
словно лампасы, украшали ее широкие штаны. Штанины были заправлены в пимы
- легкие, мягкие, настоящие сапожки-скороходы, под которыми ягель почти не
проминался. Пимам доктор прямо-таки позавидовал: его собственные резиновые
сапоги, приобретенные перед самым отъездом, утяжелялись с каждым
километром и, что самое неприятное, начали сбивать пятки.
Пора сделать и привал, думал Роман, но, глядя на воздушную поступь
девочки, короткие косички, подпрыгивающие в такт ее шагам, шел и шел
следом, почему-то стесняясь собственной усталости. "Черт знает что, -
бормотал себе под нос Роман, поглядывая на часы, - уже скоро полдень, идем
три часа, а этой пигалице хоть бы хны".
Наконец Роман не выдержал.
- Послушайте, вундеркинд! - остановился он. - Не пора ли
подзаправиться?
Девочка обернулась и посмотрела на Романа с укоризной. Он заметил, что
она тоже изрядно устала, на лице грязные разводья от пота, глаза
порозовели.
- Сядь! - велел Роман. - Отдохни.
- Нет, - покачала головой девочка. - Дедушка...
Еще часа через два тундровая равнина захолмилась, вздыбилась, выгнулась
скалистым хребтом, черными склонами перегородив путь.
- Туда? - уныло кивнул в сторону скал Роман.
- Туда, - подтвердила девочка. И в ответ на вздох доктора обнадежила: -
Уже скоро.
Поминая недобрым словом свою злосчастную судьбу, многопудовые сапоги и
медицинский диплом, доктор обреченно полез по камням.
Подъем действительно длился недолго, но, когда они выбрались на
относительно ровное каменное плато, Роману показалось, что сил не хватит
даже на шаг. Он лег, снял сапоги и, устроив горящие ступни на прохладном
булыжнике, закрыл глаза: Не хотелось ни идти, ни говорить, ни думать, а
только лежать вот так, наслаждаясь покоем, свежим воздухом и тонким,
холодящим горло запахом тундры...
- Ох... Кстати, тебя как зовут? Пора и познакомиться.
- Пуйме.
Потом Роман хотел было спросить, откуда ей стало известно, что на
берегу появился доктор и почему она решила, что доктор именно он, а не
Володя, но не успел, Пуйме позвала его:
- Пойдем, Роман, дедушка один...
И они снова взбирались на гребни, спускались в распадки, перепрыгивали
через ручьи. Только однажды задержались на несколько минут. Пуйме
остановилась у ручья, доктор подождал, пока девочка напьется, потом сам
припал к ледяной струе. А когда его взгляд сам собой скользнул вверх, к
тому месту, откуда по камню сбегала вода, от увиденного Роман поперхнулся,
закашлялся. На камне лежал звериный череп.
- Оригинально... Медведь?
- Ингней. Росомаха. Это место называется Сиртя-яха [река сиртя
(ненец.)]. Отсюда совсем близко.
Когда наконец Пуйме сказала: "Пришли!", лицо доктора приятно защекотала
водяная пыль.
Они стояли перед самым настоящим водопадом, который низвергался с
каменной кручи. Падая с высоты, водопад разбивался о ступени каменных
карнизов, отчего поток окутывала ослепительно-голубая аура мельчайших
брызг.
- Ну вот и пришли, - повторила Пуйме.
- Куда "пришли"? - не понял доктор.
- Домой! - Впервые за весь день в тусклом, бесстрастном голосе девочки
зазвучала радость. Пуйме вспрыгнула на выступ скалы, проворно - словно и
не было позади десятков километров пути - вскарабкалась примерно до
середины высоты водопада и... исчезла.
Роман уже ничему не удивлялся. Сосредоточив остатки сил на том, чтобы
не соскользнуть с сырых камней, он полез вслед за Пуйме и под одним из
карнизов обнаружил лаз, скрытый от глаз постороннего сверкающей струей
водопада. Вздохнув, Роман грузно опустился на четвереньки - при его росте
не пролезть в эту узкую щель. К счастью, ползти пришлось недолго. Через
несколько метров коридор почти под прямым углом сделал поворот, расширился
и вывел в просторную и явно обжитую пещеру.
После многих часов в тундре обоняние Романа оглушили запахи золы, сухих
трав, пищи. И болезни. Больной лежал в левом дальнем углу пещеры, куда
едва проникал свет, слабо брезживший из-за то ли приоткрытой двери, то ли
занавешенного окна напротив лаза. Здесь же, примостившись к неровной
стене, стояла Пуйме: "Это дедушка..."
Роман подошел к больному, нащупал пульс. Рука старика была маленькая,
да и сам он словно появился из сказки про гномов: седенький, морщинистый,
он лежал в странной кровати, выдолбленной в полутораметровом камне и
засыпанной древесной трухой. Его пульс едва прощупывался. Узкие, почти
лишенные ресниц глаза были закрыты, желтое скуластое лицо неподвижно.
Роман достал стетоскоп, послушал сердце. Заочный диагноз, к сожалению,
подтвердился: левая сторона полностью парализована, у старика явный
инсульт. И весьма обширный. В городе, в блоке интенсивной терапии, еще
были бы какие-то шансы, хоть и слабые, но тут, в тундре...
Роман извлек из походной аптечки шприц, ампулу эуфиллина - единственное
сосудорасширяющее, которое он захватил с собой. Потерявшая
чувствительность плоть старика никак не отозвалась на укол. Роман достал
блокнот.
- Как зовут твоего дедушку?
- Сэрхасава. Сэрхасава Сиртя.
- Возраст?
- Старый, очень старый. Зачем пишешь?
- Положено. В Шойне оформят... гм... справку.
Роман замялся, раздумывая, как сказать ребенку о неизбежном, но Пуйме
глядела на него требовательно и спокойно.
- Он может умереть сегодня, завтра, через три дня... точно не знаю,
зависит от организма.
- Дедушка говорит, завтра.
Роман невольно посмотрел на больного. Тот лежал в прежней позе,
неподвижно и совершенно беззвучно.
- Дедушка сам доктор, все знает, - заверила девочка. - Дедушка не
хотел, чтобы я за тобой ходила, а я пошла. Напрасно.
- Извини, Пуйме, - покачал головой Роман, думая, что люди всегда
одинаковы в этом: где бы они ни жили, чем ни занимались, никто не хочет
мириться со смертью, и виноват всегда врач. - Извини. Но твоему дедушке
уже не помочь. Послезавтра мы с другом вернемся в Шойну, и за вами пришлют
вертолет. У тебя родители в Шойне?
- У меня никого нет, - ровным голосом произнесла девочка.
Доктор замолчал, покашливая в бороду и слегка поеживаясь то ли от
неловкости, то ли от того, что в пещере было свежо. Словно прочитав его
мысли, Пуйме отошла от стены и откуда-то из темноты подтащила к очагу
охапку хвороста:
- Много ходили, сейчас кушать будем. Отдыхай пока.
Роман с удовольствием опустился на одну из оленьих шкур, разбросанных
по полу пещеры, другую свернул и пристроил как подушку. Голод он испытывал
волчий и порадовался, что, судя по проворности Пуйме, ужина ждать придется
недолго. Девочка в считанные минуты успела пристроить над выложенным
камнями очагом котелок, откуда-то из кладовой принесла тушку вяленого
подкопченного гуся и теперь, с одной спички разведя огонь, рубила гусятину
длинным трехгранным ножом. Лениво наблюдая за ее ловкими, умелыми
движениями, доктор наконец спросил:
- Кстати, Пуйме, откуда ты вообще узнала, что мы высадились у этого...
как его... Харьюзового ручья?
- Услышала.
- От Апицына?
- Зачем. Так услышала. Сама. Дедушка тоже слышал.
- Вот как... - Необычность ситуации начинала интриговать Романа. Пещера
за водопадом посреди тундры, каменное ложе, старик-отшельник, похожий на
сказочного гнома, - знахарь-шаман, по всей видимости, его маленькая
внучка, которая утверждает, что слышит то, чего нет... Или это у нее такая
игра, детская фантазия?
- Пуйме, - решил подыграть Роман, - а ты, случайно, не слышала, как там
мой товарищ?
- Хорошо, - сообщила Пуйме, не отрываясь от разделки гуся. - Он поймал
много рыбы и лег спать.
- Я бы тоже подремал, Пуйме... Ты меня позови, если что...
Роман только начал погружаться в тягучую, обволакивающую дремоту, в
которой так уютно потрескивали дрова и напевал что-то водопад за толщей
каменных стен, как Пуйме тронула его за плечо:
- Дедушка хочет с тобой говорить.
Роман не без труда заставил себя встать, подошел к старику. Сэрхасава
Сиртя лежал точно так же, как и час назад, с закрытыми глазами. Полагать,
что в таком состоянии старик может или хочет что-либо сказать, было по
меньшей мере наивно.
- Возьми его за руку, - велела девочка.
Роман коснулся безжизненно-холодной левой руки, намереваясь проверить
пульс, но Пуйме остановила его:
- Не за эту, за другую.
Правое запястье у старика было чуть теплее - что, в общем, ничего не
меняло.
- Крепче возьми!
Роман чуть крепче сжал пальцы, уже сердясь на себя за потакание глупым
детским фантазиям. "Пора сказать ей, что здесь не место и не время для
игр", - подумал Роман, открыл было рот и...
Словно разрядом тока обожгло его пальцы, обхватившие тощее старческое
запястье, и рука, которая, казалось, не принадлежала более этому миру,
дрогнула, согнулась слегка в локте, шевельнула кистью.
Не понимая, что происходит, Роман перевел взгляд на лицо умирающего и
едва не отпрянул: Сэрхасава Сиртя смотрел на него широко открытым правым
глазом. Глаз был водянисто-голубой, будто размытый старостью, мудрый и
проницательный.
- Вы меня слышите? - громко спросил Роман. И, хотя губы старика почти
не шелохнулись, послышалось отчетливое и даже ироничное:
- Я слышу тебя очень хорошо, можешь не кричать. Болезнь забрала мое
тело, но не разум.
- Ваша внучка сказала, что вы доктор?
- Это так. Я уже лечил людей, когда твои родители были младенцами. И
видел много смертей. И потому знаю: мне не помочь. Не огорчайся. Ты -
хороший врач. Ты многим здесь удивлен, но ни о чем не спрашиваешь. Больной
для тебя важней собственного любопытства.
- Вам не следует столько разговаривать, надо беречь силы.
- Зачем беречь? Нум [в ненецкой мифологии - верховное бестелесное
существо, творец Земли и всего на ней существующего] ждет, завтра к нему
пойду. А сегодня жизнь надо вспоминать. Долго жил, хорошо...
"Сколько же ему лет, - подумал Роман. - Восемьдесят? Сто?" И тут же
услышал в ответ:
- Старый совсем. Пуйме еще не было, а у меня в уголках глаз уже лебеди
сели... Лет сто живу, думаю.
"Телепатия, - решил Роман, стараясь сохранять спокойствие, - самая
обыкновенная телепатия. Самый обыкновенный шаман, который владеет самой
обыкновенной телепатией". Ему захотелось ущипнуть себя и проснуться, и все
же он знал, что происходящее с ним сейчас - не сон и, несмотря на
необычные обстоятельства, надо действовать рационально. Проще.
- Ты - шаман? - решившись, напрямую спросил он.
- Так ненцы меня называют, - хихикнул дед.
- А ты разве не ненец?
- Сиртя я. Сиртя давно здесь жили, еще до ненцев. Помаленьку умерли
все, мало осталось.
- Так что же ты в глушь забрался, в эту пещеру? От людей спрятаться?
- Зачем - прятаться? У каждого свое место в жизни. У меня здесь дел
мно-ого! Людей лечить надо, когда приходят? Надо. Нуму молиться надо?
Надо. Священное Ухо охранять надо? Надо. Тадебце кормить надо? Надо...
Молитвы, духи и священные уши мало интересовали Романа, но вот то, что
шаман-сиртя - опытный лекарь, вдруг кольнуло его горьким предчувствием
неизбежной и невосполнимой утраты. Ему представилось, что вместе с этим
шаманом, может быть, последним представителем своего племени, вместе с ним
исчезнут бесследно уникальные знания и опыт... Господи, сколько же
секретов народной медицины утеряно из-за такой самоизоляции! Эх, дед,
дед...
- Кто же твои дела вместо тебя станет делать?
- Пуйме и станет.
- Этот ребенок? - удивился Роман. И сразу напомнил себе, что девочку
надо обязательно забрать в поселок, устроить в школу-интернат. Он
обернулся... и обомлел. Под котлом трещал сухим хворостом огонь, тепло
костра ощущалось даже в углу, где лежал старик. А возле очага было просто
жарко. Потому Пуйме уже скинула паницу и стояла, помешивая в котелке
варево, обнаженная по пояс. Тело, которое увидел доктор в отблесках
пламени, не было детским: перед ним стояла, нимало его не смущаясь,
взрослая, полностью сформировавшаяся девушка. Роман понял теперь, в чем
заключался диссонанс между поведением Пуйме и ее обликом: ей было не
двенадцать лет, как он ошибочно предположил, а никак не меньше двадцати.
Лишь рост у нее был детский, метр десять, от силы метр двадцать. Впрочем,
и дед не выше. Может, генотип такой?
- Сиртя - человек маленький, - подтвердил его мысли Сэрхасава. - Зато
шаман большой.
- И Пуйме?
- И Пуйме. Большой шаман. Выдутана. Хорошо камлает. Всех тадебце
знает... Ид'ерв знает, Яв-Мал знает, Я-Небя... [дух воды; дух верховий
реки, Мать-земля - покровительница женщин (ненец.)] - Мысленный голос
старика ослаб, перешел в невнятный шепот.
- Дедушка устал, - сказала Пуйме. - Иди поешь. Пусть он пока отдохнет.
Деревянной поварешкой на длинной изогнутой ручке Пуйме выловила из
котла гусиное мясо, одну миску - солдатскую, алюминиевую, - наполнила
почти до краев, поставила перед Романом. В другую, эмалированную,
поменьше, положила лишь несколько кусочков. Заправила бульон двумя
пригоршнями муки, передвинула котелок к краю огня, на его место повесила
большой медный чайник с узким и изогнутым, как журавлиная шея, носиком. И
только после этого села на шкуры напротив Романа, протянув ему тяжелую
серебряную ложку с двуглавым орлом и вензелями на черенке.
После целых суток поста соблюсти северный этикет - за едой держать язык
за зубами - Роману не стоило особого труда. Гусятину он проглотил с
волчьим аппетитом, на жирной пахучей похлебке сбавил темп и перевел дух
только за черным и горьким, как хина, чаем.
- Ты собираешься здесь остаться? - спросил он.
- Да, - кивнула Пуйме. - Буду жить в сиртя-мя, как жил дедушка.
- Но ты же молодая, красивая. Неужели ты веришь, что такое
отшельничество кому-то нужно?
- Долг сиртя - лечить людей, молиться и охранять Священное Ухо.
- Это я уже слышал, - поморщился доктор. - Ну, хорошо. Допустим, все
это очень важно. Но где твои ученики? У Сэрхасавы была ты. А у тебя? Кому
ты передашь свои обязанности? Ведь сиртя больше нет.
- Кровь народа сиртя смешалась с кровью ненцев. У ненцев иногда родятся
совсем маленькие белолицые дети. Их показывают выдутана. Из них шаман
отбирает настоящих сиртя и много лет учит. Так было и со мной...
- Пуйме, сейчас другое время! Шаманов больше нет. Ненцы лечатся у
врачей в больницах... Часто к тебе сюда приходят?
- Редко, - грустно согласилась Пуйме.
- Ну вот. И даже если у кого и родится ребенок-сиртя, сегодняшние ненцы
не отдадут его тебе.
- Может, и не отдадут, - вздохнула Пуйме. - Может, я сама рожу. -
Девушка сказала это просто, как нечто само собой разумеющееся. - А если
среди моих детей не родится ни один сиртя... Что ж, значит, таково желание
Нума.
Пуйме отставила кружку с чаем, наклонила голову, прислушиваясь.
- Дедушка отдохнул, - сказала она. - Сейчас начнет вспоминать. Иди,
будешь дальше слушать.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг