озера. Десантники, может, видели. Но им там не до прелестей природы.
Медленно обхожу бассейн, забираюсь на двенадцатиметровую вышку.
Никогда здесь не был. Днем - если сюда влезешь, то надо прыгать. А я не
десантник. Сейчас - другое дело. Красиво. С высоты бассейн смотрится совсем
не так, как снизу. Он кажется огромным.
Неужели никто до меня не задумывался над цифрами? Или гордость не
позволяла отказаться? Боялись, что за трусов примут. А потом Бор вернулся
из драйва, сел за стол и сказал: "Я больше в эти игры не играю". А я
подумал, что он сломался. Ему надоело ставить жизнь на кон ради ложной
гордости. Ради женщины - другое дело. Но за просто так - это же глупо!
Хорошо, Бор десантник. Последнее звено в цепочке. Уйдет, никто от
этого не погибнет. Стартовики уйдут, тоже никто не погибнет. Энергетики
могут уйти. Обесточат старт, и уйдут. Но я-то эндер! Что будет с десантом,
если эндеры уйдут? Возвращается десантник в круг, а за пультом эндера
- никого. Или - еще хуже - салажонок. "Если эндера нет на своем посту, значит
ты не заметил конца света" - поговорка такая у десантников. Какого черта я
в эндеры поперся? Надо было в сантехники идти. Унитазы чистить.
Надо меньше думать, вот в чем дело. Сиди, делай, что умеешь, и
поменьше задавай вопросов. И все будет нормально. Не лезь в самые-самые,
и нервы будут целы. Работай в кругу. Ну, не дальше двух тысяч. У тебя же
руки дрожат. Любой медик справку даст, что тебе вообще за пульт садиться
нельзя. И все у тебя будет на высшем уровне. И бабы будут - из стажерок,
самые молоденькие, самые сочные, нетронутые. Какая же баба эндеру откажет?
Тошно?
Тогда тащи свою лямку и не рыпайся. Середины-то нет, парень. Или
строй свое маленькое счастье в отдельно взятой каюте, или потом и кровью...
Тебе еще повезло. Пот твой, а вот кровь - не твоя. Твоих друзей, которых
ты зарезал. В десант-то побоялся идти. За пульт от трусости сел. Как
увидел, какими десантники возвращаются. А тут - чисто, аккуратно. День
работаешь, три отдыхаешь. Уважают все. Ты ведь так думал.
А в сантехники и сейчас не поздно. Лань в драйв, а ты - в сантехники.
В дерьме тебе самое место. Подобное к подобному.
Не заметил, как уснул. Проснулся, когда освещение уже переключилось
на утреннее. Все волшебство исчезло. Серые стены, серый потолок. Вода
какая-то линялая... Куда делись красота и загадочность ночного озера? Тело
болит и ноет. Спать на бетоне - это же надо догадаться! Хорошо, что не
скатился. Мимо бассейна. Никто бы не поверил, что случайно. В одежде на
вышку просто так не лезут.
Подхожу к лесенке и лезу вниз. На половине спуска вижу, что дверь
открывается и в зал входит Мета. Вот дерьмо!
Резко разворачиваюсь и лезу наверх. Если она сейчас не уйдет, придется
прыгать. Солдатиком. По другому не умею.
- Ник!!! Постой!!! Два слова! - бежит и лезет по опоре с ловкостью
обезьяны. На верхней площадке мы оказываемся одновременно. Теперь придется
прыгать. Стягиваю через голову рубашку.
- Черт бы тебя побрал, Мета. Я без плавок. На мне трусы семейные, а
тут ты приперлась.
- Господи, Ник, тебя вся база разыскивает! Лань ночью приперлась к
Бумеру, вытащила его из постели. Мы всю базу дважды обшарили. Где ты был?
Бедный Бумер. Дважды за ночь! На меня нападает нервный смех. Стягиваю
штаны, путаюсь в них и скачу на одной ноге по краю трамплина. Мета - словно
львица, готовая к прыжку. Не спускает с меня глаз. Делаю десяток приседаний,
пару раз отжимаюсь от пола.
- Отвернулась бы ты, в самом деле. Я солдатиком прыгать буду. Смотреть
не на что. - Иду к трамплину и, не останавливаясь, шагаю вниз. Вода больно
бьет по подошвам, локтям, обжигает холодом. Трусы рвутся по шву. Придерживая
их рукой, вылезаю из воды. Руки горят, словно по ним ремнем отхлестали. А
так - совсем не страшно. Совсем не так страшно. Полторы секунды невесомости.
Мета спускается с вышки с моей одеждой в руках. По лесенке. Я из-за
нее прыгнул. На подвиг пошел, трусов лишился, а она - по лесенке! Нет в
жизни справедливости. Зачем я Бумеру понадобился? Двух мнений быть не может.
Из-за распечатки.
- Видишь, что из-за тебя сделал, - ворчу на Мету, демонстрируя
разорванные трусы. - Нельзя в трусах с двенадцати метров прыгать.
Отбираю штаны, поворачиваюсь к ней спиной и натягиваю на мокрое
тело. Иду в раздевалку, сушу волосы под струей горячего воздуха.
- Извини, - говорит Мета. - Не знала, что ты по утрам голышом с вышки
сигаешь. Скажи, а орган об воду не отбиваешь?
- Ехидна ты. Правильно тебя Бор хотел через "психушку" провести.
Мета вдруг взрывается.
- Не смей о Боре плохо говорить! Он чуткий, добрый! Вы его не
понимаете!
Я с удивлением замираю с расческой в руках.
- Думаешь, психопрофиль действует? Нету психопрофиля. Бор любит меня.
Ни один из вас, мужиков, так любить не умеет. Он пылинки с меня сдувает,
на руках носит. - Мета постепенно успокаивается. - В постель кофе подает.
Можешь не верить, но только на третью ночь меня взял. В первую я бы
сорвалась... Ты у нас начитанный. Шекспира читал? "Любовью за любовь"?
Вот это со мной и произошло.
- Я тоже Лани кофе в постель подавал, - вздыхаю я. - Ладно, все это
в прошлом.
Сижу в релаксационной и философствую. На темы Марсизма-Лунанизма,
неправильных планет с неправильными животными, черных дырок и прочего. Ни
Марса, ни Луны в глаза не видел, но философствовать это не мешает. Зато
планета эта самая что ни на есть неправильная! Впервые ее открыла и
исследовала беспилотная станция дальнего поиска. Будь у нее сознание, она
бы с катушек съехала. А так - нечего. Прилетела, доложила...
Сенсация первая - на планете с кислородной атмосферой и очень приятным
климатом - кремнийорганическая жизнь. Причем, нервные сигналы эти монстры
передают электронами, а не ионами. Можно сказать, по проводам. А это на
два порядка быстрее.
Сенсация вторая - пару миллионов лет назад на эту планету высаживалась
экспедиция братьев по разуму. В зоне палеоконтакта остались неоспоримые
свидетельства их разумности и высоких технологий.
Ученые всех мастей дружно взвыли от восторга и организовали экспедицию.
А службы безопасности тут же засекретили все материалы. Зачем? У них
спросите. Как делается звездолет? Берется железоникелевый астероид,
выгрызается изнутри, оснащается двигателями, эпсилон-деритринитатором - и
порядок. Как проходит экспедиция? Звездолет разгоняется до субсветовой
скорости, покидает Солнечную систему, удаляется от гравитационных масс и
включает деритринитатор. Опасно? Да не опасней, чем на фотонной тяге.
Разница лишь в том, что на фотонной тяге опасности растянуты на годы, а
здесь - секунды. А как иначе, если от Солнца до ЕН 7031 полторы сотни
парсеков. На такие расстояния еще ни один пилотируемый корабль не летал.
Сам принцип деритринитации еще не до конца изучен. После прыжка звездолет
тормозится и подлетает к цели на обычных двигателях. На обратном пути
- то же самое. Простая, отлаженная схема. Погубившая уже десяток кораблей
с экипажем и несколько сот беспилотных разведчиков. Уверен, что за
десять-двадцать лет деритринитацию довели до ума, и полеты стали безопасней
прогулки по лесу. Но нашим предкам не повезло. В чем сами виноваты. Не
захотели ждать пару десятков лет. Как же - там следы братьев по разуму!
Окаменевшие два миллиона лет назад. Глупо! Как и все в этой жизни.
Как мы теперь знаем, большинство пропавших кораблей не погибли.
Они разделили нашу судьбу. Так говорят расчеты. Попадаются иногда в космосе
планеты-шатуны. А может, это была маленькая черная дырочка. Все бы ничего,
да эта пакость имела при себе гравитационное поле. А когда фокусы со
скручиванием пространства производятся в гравитационном поле, результат
вызывает слезы. Траектория искривляется еще в одном измерении - во времени.
Короче, наши предки провалились в прошлое. Это дало богатый фактический
материал по разработке единой теории многомерного пространства-времени.
Теперь наши физики о времени знают все. Почти все. Кроме одного - как
вернуться в СВОЕ время. Можно забросить физический объект в прошлое, но
назад - только с естественной скоростью. Секунда в секунду. Час в час. Век
в век. Или по микротуннелю хрономаяка, как мы вытаскиваем десантников.
Но маяки держат микротуннель с момента старта. Можно сказать, десантник
привязан ниточкой к родному времени. Порвись эта ниточка, и назад дороги
не будет. Для нас дороги назад нет. Я умру от старости задолго до того,
как в Египте построят первую пирамиду.
Вдобавок, из-за перегрузки сгорели силовые системы звездолета. Сгрели
- не то слово. Испарились, расплавились, слились с исходным материалом
астероида. Но машину спасли. Звездолет всего-навсего потерял ход. Правда,
на борту остался планетолет. С огромным энергоресурсом. Этот планетолет я
хорошо знаю. Я в нем живу. Теперь он называется базой.
Планетолет - хорошая машина. Но он не предназначен для межзвездных
перелетов на полторы сотни парсеков. У него нет брони толщиной в километр
для защиты от радиации. Ведь на субсветовых скоростях любое встретившееся
тело, любая пылинка становится радиацией. Планетолет хорош для полетов на
низких скоростях внутри системы.
Когда звездолет пролетал мимо цели, весь экипаж перешел на борт
планетолета, лег в анабиоз, и автопилот быстренько, за месяц, на
десяти-пятнадцати "g" погасил скорость. Из каждых десяти человек очнулись
семь. Восьмиметровой толщины железный щит уберег анабиозные саркофаги от
тяжелых ионов, жесткого гамма и всех прочих излучений, но не от запредельных
перегрузок. Перед посадкой щит выбросили в космос.
Нечего говорить, что вся научная программа полетела кувырком. Одно
дело - изучать мир с точки зрения экскурсанта в музее. Ах, какая интересная
кремнийорганика! Ах, какой смешной, любопытный казус! И другое дело - жить
с этой кремнийорганикой на одной планете.
После потери звездолета вся программа была урезана до одного пункта.
Нащупать в прошлом пришельцев и просить у них помощи. Тогда, восемьдесят
лет назад, это казалось реальным. Было создано подразделение хронодесанта.
И вот я сижу, положив ноги на стол, потягиваю апельсиновый сок, а
через час в прошлое уходят Бор, Мета и еще двое, которых вы не знаете.
В какое время они попадут, никто не знает. Могут провалиться на четыреста
лет, а могут на четыре миллиона. Вот такой разброс. Пришельцы жили здесь
около десяти лет. Возвели грандиозный город-завод, который продержался
порядка тысячи лет. Есть гипотеза, что завод был оставлен для нас. Пришельцы
получили наше послание и помогли, чем смогли. Но, за тысячу лет что-то
разладилось, и у киберов началась гражданская война. Пышным цветом расцвела
киберэволюция. И усохла триста тысяч лет спустя. Десантники не любят
этот период. Двойная опасность. Живые монстры охотятся за людьми, а
кибермонстры - за металлом. С металлом у них напряжонка. В ходе естественного
отбора ненароком усушили всех рудокопов. Или забыли, как руду в металл
переплавлять. Начали вырабатывать металл исключительно друг из друга,
и довольно быстро вымерли. Как мамонты, как динозавры, как шерстистые
носороги, как пещерные медведи. Продолжать?
Сижу в той же позе, но уже за пультом. Группу Бора сбросили пятнадцать
минут назад. Пока они внутри круга. Осматриваются, производят необходимые
анализы. Даже не знаю, какие. Меня это не касается. Поскольку они внутри
круга, пульт меня тоже не волнует. Внутри круга их вытащат салажата. Вот
когда они выйдут за круг, наступит мой черед поволноваться. Три часа
дежурства. Пока они не отойдут от круга на десять километров. Не помню
уже, когда последний раз работал в круге. Конечно, надо обучать молодых.
Приучать к ответственности за жизнь человека. Но хотелось бы хоть изредка
получать простой случай.
Когда десантники удалятся на десять километров, можно будет
расслабиться. Уйти в релаксационную, например. Если что, позвать успеют.
После двадцати километров можно идти домой.
Некоторые удивляются, почему в группе нет главного. Да потому что
идут каждый сам по себе. Каждый десантник прокладывает свой собственный
маршрут. Статистика говорит, так больше шансов выполнить задачу. А задача
простая - приблизиться к зоне палеоконтакта, определиться во времени,
оставить капсулу с посланием, вступить в контакт, или попытаться подчинить
себе технику пришельцев - смотря в какое время высадился десант. На все
- максимум двадцать дней. Потом сядет маяк. Двести пятьдесят километров в
один конец. Обычно хватает недели. Бор, будучи стажером, часто укладывался
в пять дней. Сейчас не торопится. Подбирает лишившихся маяка.
Скажете, нужно передвинуть базу ближе к зоне палеоконтакта? Нельзя!
Уровень грунта и всего прочего менялся. Здесь, на побережье - уникальное
место. Но - штормит. Предки об этом не подумали. Тогда не было такого
понятия - финиш вне круга.
Возвращаюсь домой усталый, словно опять в тренировке десантников
участвовал. Один раз попробовал - хватит. А ведь ничего не делал. Весь
день просидел - руки в карманах, ноги на стол. Дежурство первого дня - вот
как это называется. Старики называют - собачья вахта. Не знаю, почему. Но
постепенно сам начинаю ботать по фене.
Врывается Лань. Без стука. Ведет себя как развязная девчонка. Словно
между нами не было... м-м-м... разногласий. Включает громкую музыку.
Интересно... Лань так себя не ведет. Обнимает меня, валит на койку, сует
руку под подушку. Пока она меня целует, будто в охоте за ее ладонью, сую
туда свою руку. Лань покорно разжимает пальцы и дает мне ощупать небольшую
коробочку. Меньше зажигалки. Моим пальцем нажимает на кнопку.
И тут же становится официальной. Убирает руки, отодвигается на
полметра, выпрямляет спину, будто жердь проглотила. Жаль. Я только вошел
во вкус.
- Я здесь по поручению Бумера. Ночью хотела рассказать сама, но ты на
фонтан сел. Сейчас ты вышел на такой уровень информированности, что должен
знать все. Иначе начнешь делать глупости и натворишь бед. Десант преследует
собственные цели во время проведения драйвов, проводит собственную политику.
Совет об этой политике ничего не знает, и знать не должен.
- Здорово! Что же это за политика?
- Мы стараемся адаптировать планету под человека. Для этого необходимо
заменить кремнийорганическую форму жизни нашей, углеродной. Желательно,
земной.
- А почему совет об этом не должен знать?
- Потому что мы уничтожаем уникальное явление во вселенной. Планет
с углеродной жизнью навалом. С кремнийорганической - только одна. Совет
может решить, что восемь тысяч человеческих жизней стоят дешевле уникальной
и очень перспективной биосферы.
- Лань, ты не считаешь, что нас здесь слишком мало, чтоб начинать
политическую борьбу?
- Так и я об этом! Кто в совете? Люди они, конечно, хорошие. Гуманисты
с большой буквы. Для них любая жизнь священна. А я этих монстров ненавижу!
Ненавижу их синие шкуры. Ты не понимаешь, и нам, и им на планете места нет.
Или - или. Я ставлю на нас. Хочу, чтоб мои дети небо над головой видели,
а не потолки эти облезлые. Чтоб на воле жили, а не в бункерах бетонных.
Пусть гуманистов из совета совесть не мучает. Пусть мои руки по локоть в
крови будут. Придет время, снимем поле, правда все равно выплывет. Тогда
я приму любое наказание. Ты что замолчал?
Я перемножаю цифры. Две тысячи драйвов. По четыре человека. Восемь
тысяч человекодрайвов. Возьмем по среднему - по неделе. Приблизительно
сто шестьдесят человеколет. Могут сто шестьдесят человек за год уничтожить
всех живых существ на планете?
- Давно вы этим занимаетесь?
- Приблизительно, семьдесят лет.
- И совет ничего не заметил?
- В совете распространен абсолютно секретный документ, что нас якобы
ищет вторая экспедиция. Наши десантники сплошь и рядом натыкаются на следы
деятельности их десантных отрядов. Если найдем их действующий маяк, они всех
нас вытащат.
- Они попались на откровенную лажу?
- В совете нет хронофизиков. Вернее, те, кто есть, на нашей стороне.
В первые десять лет выплыло очень много надежно задокументированных странных
фактов. Интерпретировать их можно по-разному. Мы запустили в совет нужную
нам версию.
- А на самом деле?
- Десантники в драйве столкнулись с результатами деятельности наших
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг