Евой Нортон. Стыдно признаться, но с нею Лесс превратился в разъездного
агента подозрительной конторы братьев Нортон. В то время Лессу еще не было
так ясно, что адвокатская фирма "Нортон и Нортон" занимается не только
юридическими делами. Может быть, благодаря тому, что старший из братьев
Нортон стал такой крупной фигурой в кабинете министров, а может быть, и до
того контора Нортонов сделалась чем-то вроде частной разведывательной
службы Банденгеймов. Теперь-то Лесс знает, в чем заключается гнусность
морального падения: сознавая всю отвратительность дерьма, в котором
барахтаешься, не можешь из него вылезти. Да, теперь он это понимает. Но
тогда знал только: Ева, Ева! Ева с ее вихрами гамена и веснушками, круглый
год расползающимися по носу и щекам, словно круглый год на земле весна;
Ева с ее гибким телом акробатки; Ева, одинаково хорошо сидящая в седле, за
рулем автомобиля и за штурвалом самолета; Ева с ее уменьем говорить в
постели такие нежные слова, что хочется слушать их с закрытыми глазами,
как молитву; Ева, днем до самых глаз налитая цинизмом прожженного
политика...
* * *
Было похоже на то, что, став во время войны генералом, Парк не случайно
взял Лесса к себе и почти неограниченно доверял ему: Лесс оказался вполне
на месте в роли не то секретаря по печати, не то офицера связи при этом
политическом деятеле в генеральском мундире. Как и многие его друзья и
противники, Майкл Парк и в военной форме продолжал свое дело: большую
политику и большой бизнес. Как и другим дельцам подобного рода, Парку
нужен был литературный секретарь, биограф и рупор, целиком зависящий от
его воли, - иными словами, ему нужен был совершенно свой "независимый"
журналист. Таким журналистом в офицерской куртке и был Лесс, воображавший,
будто с концом войны может двигаться, куда ему заблагорассудится. Сначала
ему и в голову не приходило удивляться: почему интересы агентства
"Глобус", которое он попутно обслуживал, всегда удивительно совпадали с
планами Евы. А планы Евы - с интересами Парка?
У подруги Лесса был собственный двухмоторный "глобтроттер" - первоклассная
машина со всеми удобствами. Самолет быстро переносил Еву из конца в конец
земного шара. Все шло отлично: Лесс был хорошо осведомленным ловцом
новостей. Всякое политическое убийство за границей, переворот, раскрытие
заговора - обо всем он узнавал на несколько часов раньше своих
коллег-журналистов. Но после нескольких полетов, проделанных с Евой, Лесс
начал понимать, в чем секрет такой информированности: политические
перевороты, заговоры диктаторов, убийства революционных вождей или приход
к власти новых диктаторов происходили именно там, куда прилетала
рыжеволосая подруга Лесса. В начале июня 1953 года они высадились на
боннском аэродроме и, пробыв два дня в столице федерального рейха, чтобы
повидаться с главою разведки генералом Геленом, улетели в Мюнхен. Лесс
несколько раз возил Еву в дом ©49 по Штарнберг-Пекинг, где прежде
помещалось бюро "организации Гелена". Со Штарнберг-Пекинг Ева ездила на
Энглишер-Гартен. По ее словам, Лесс мог там заработать хороший куш -
стоило сделать передачу для радиостанции "Свободная Европа".
Из-за этого предложения Лесс и Ева поссорились: как ни презирал Лесс
самого себя, но выступать по станции "Свободная Европа" - значило публично
поставить на себе печать подлеца. Он отказался. Ева разозлилась.
Их следующая посадка была в Темпельхофе - Западный Берлин. По кое-каким
замечаниям незнакомых Лессу спутников Евы он понял: тому, что Ева будет
делать в Берлине, придается значение куда большее, чем многим из ее
прежних дел. И действительно, всего через четыре дня после их прилета - в
тот самый день, когда Ева приказала своему пилоту быть наготове к
экстренному вылету, - разразился бунт заговорщиков против правительства
ГДР.
Утром этого дня, 17 июня 1953 года, вылетая из Берлина, Ева сказала Лессу:
- Немножко побудем в Париже и - как можно скорее домой.
- А что там горит? - спросил Лесс.
- Бумаги всех предприятий Восточной зоны, в каких были вложены капиталы
наших дельцов, полезут вверх. А мы... - Ева рассмеялась и, задернув
окошечко в пилотскую кабину, прильнула к Лессу: - У нас будут настоящие
деньги.
На следующее утро, лежа в постели парижского отеля, Ева получила
телеграмму, которая заставила ее зубами вцепиться в одеяло. К вечеру,
когда стало окончательно известно, что дела заговорщиков в ГДР совсем
плохи, Ева и Лесс вылетели домой.
И снова длинная серия путешествий. Ева и Лесс летали, плавали, ездили в
поездах и на автомобилях. Париж, Бонн, Лондон. И снова Париж.
Несколько раз в парижском отеле, где жили Ева и Лесс, появлялись Менахим
Бейген - вожак израильских фашистов - и начальник израильского генштаба
Моше Даян. Лессу было ясно: они свои люди для миссис Шоу. Аперитивы,
завтраки и ужины проходят в интимной атмосфере.
Все осточертело Лессу. Он взбунтовался. Он не хотел больше никуда летать.
И, наверное, не полетел бы, если бы не профессиональная жадность ко всему,
от чего пахнет нефтью. Плохим был бы он журналистом, если при слове
"нефть" уши его не загорались. А именно это слово обронила Ева, когда
заявила, что должна еще разок, всего один разок, слетать на Ближний
Восток. Она утверждала, что на этот раз игра крупнее, чем когда-либо.
Лесс полетел. Хотя и с неохотой лез в этот бурлящий восточный котел, над
которым поднимались ядовитые пары нефти и крови. Истинный смысл их
путешествия открылся Лессу уже в самолете.
- Чтобы иметь возможность заполнить вакуум, нужно уметь его создать, -
сказала Ева.
По-видимому, она была уверена, что умеет это делать. Они летели создавать
вакуум в "сером районе" Аравийского полуострова - они должны были
подорвать волю арабов к борьбе за независимость.
2
Снова "глобтроттер", не уставая, гудел моторами. Париж, Бонн, Лондон,
через Атлантику и опять в Бонн, в Париж. Пятьдесят шестой год обещал быть
особенно бурным. Собирались тучи над Египтом. Лесс с Евой прилетели в
Тель-Авив, и через день Лесс увидел движущиеся к Суэцкому каналу
транспорты с оружием, прошедшим через руки Евы. Он слышал истошные крики
молодчиков Менахима Бейгена о "великом Израиле", о "конце проклятых
арабов". Но Лессу не дали досмотреть и дослушать: через несколько часов
Ева снова была в Мюнхене и ехала на Шаумбург-Липпештрассе для свидания с
доктором Таубергом. Этот Тауберг был хорошо известен журналистам как
руководитель "Союза за мир и свободу". На деньги, получаемые из-за
границы, он насаждал "мир" в Европе и боролся за "свободу" европейцев.
Поскольку Тауберг в прошлом руководил работой гитлеровской разведки против
Коминтерна и диверсионной службой "Ост", можно было догадаться: в его
беседах с Евой речь шла о том, что должно произойти на востоке. В тот же
день "глобтроттер" перенес Еву и Лесса в Вену. Там Лессу удалось напиться.
Он проспал два дня, пока Ева носилась по своим делам. Было несколько
странно, что она так неожиданно оторвалась от тщательно и долго
подготовлявшихся событий у Суэца, но все перестало быть странным, когда
Ева вернулась в гостиницу со своим старым приятелем Джоновеном. Лесс тоже
хорошо знал этого генерала - организатора и начальника одной из
разведывательно-диверсионных служб во времена второй мировой войны.
Хорошенько подкрепившись шотландской водкой, Джоновен похлопал Лесса по
плечу:
- Ну-ну, не нужно вешать носа: недалек день, когда вы сможете посылать
корреспонденции из Будапешта. Пожалуй, это будут самые интересные известия
за послевоенные годы.
Первого ноября Ева сказала Лессу:
- Я познакомлю тебя с одним из самых нужных нам людей: князь Хубертус цу
Левенштейн-Вертхейм-Фрайденберг. Самый настоящий князь, понимаешь. - При
этом в глазах Евы появился такой неподдельный восторг, что Лесс
расхохотался: она так привыкла к фальшивым титулам и выдуманным именам,
что появление настоящего князя с родословной и капиталом приводило ее в
детский восторг. Захлебываясь от удовольствия, она говорила: - Да, хотела
бы я быть на его месте: металл, бокситы, нефть - словно господь бог создал
все это для него! Замки и княжеская корона! Это же просто здорово - это
шикарно, мой мальчик!
- Но при чем тут я?! - проворчал Лесс. - Мне дьявольски надоело. Хочу
домой.
- Еще немного, мальчик.
Счастье в уединенном бунгало на берегу синего океана стало ее навязчивой
идеей. Но в тот же день они вылетели не в бунгало, а в Будапешт. Вероятно,
для того, чтобы Лесс мог описать торжественный въезд кардинала Миндсенти.
Все остальное, что Лесс узнал действительно интересного, было для прессы
табу.
Они с Евой присутствовали в отеле "Дуна" на торжественном приеме. Князь
Левенштейн праздновал возвращение в Венгрию всех, кто претендовал на
восстановление своих поместий, своих акционерных обществ, своих
департаментов. На приеме Лесс напился так, что пропустил интересное
интервью с кардиналом Миндсенти. Он валялся в номере и читал газеты с
описанием бомбардировок Суэца. Спектакль развертывался сразу на двух
сценах. Ева была в восторге. Но Лессу больше всего хотелось домой. В ночь
на четвертое ноября Ева устроила ему аудиенцию у Ференца Надя. Она обещала
ему, что еще неделька, и они полетят домой.
Но опять все сломалось. Неожиданно началась невероятная спешка. Ева
торопилась так, что бросила в гостинице чемоданы. Словно в автомобиле им
не хватило места.
- В наше посольство! - крикнула она шоферу и принялась сбивчиво объяснять
Лессу причины неожиданной спешки, хотя ему не было до них никакого дела:
он был настолько пьян, чтобы ничем не интересоваться.
Но вдруг Ева осеклась: дорога к посольству была закрыта. Толпа вооруженных
людей запрудила улицу. Посольство было в осаде.
Шофер вопросительно посмотрел на Еву. Даже сквозь ее смуглую кожу было
видно, как кровь отливает у нее от лица.
Через полчаса верный "глобтроттер" поднял их в воздух, покидая страну, где
в одну ночь все стало снова чуждо и враждебно Еве.
3
Вспоминая все это на диване "Кирхерхофа", Лесс с гадливостью думал о том,
что "козлиная порода" брала в нем верх над совестью, над тем, что прежде
казалось ему самым важным в его жизни, - над обязанностью журналиста. Что
толку было в его осведомленности, если он молчал, плавая в пьяном тумане
спиртных паров. Лесс продавал себя, свою совесть, свою профессию. Оттого,
что он это сознавал, туман казался вдвое ядовитей. Лессу чудилось, что
вместе с ним в отравленный туман погружается весь мир. На целом полушарии,
именующем себя "свободным Западом", происходит процесс приспособления
демократических масок к деспотическому тоталитаризму. Бездушная машина
капитала размалывает остатки гуманистических идей. А кто такой Парк -
власть или ее отражение? Может быть, только маска для власти? Разоблачая
хозяев Парка, Лесс разоблачит и его самого. Зачем Парку снова понадобилось
воскрешать на международных конференциях миф о "чистой" водородной бомбе?!
А бесконечная болтовня о контроле над разоружением вместо самого
разоружения? Разве все это не дымовая завеса в сражении за право не
разоружаться? Если бы не эта выдумка, Лесс не ввязался бы в разговор с
экспертом советской делегации в Лугано, а этот разговор окончательно сбил
его с толку.
* * *
Конференция в Лугано обросла огромным числом всяких секций, комитетов,
комиссий и подкомиссий. Целые полки экспертов заполнили гостиницы и
пансионы.
Однажды, чтобы убить время, Лесс забрел туда, где заседали эксперты по
вопросам радиоактивности атмосферы в результате взрывов ядерного оружия.
Комната казалась пустой, если не считать двоих, пристроившихся в дальнем
углу, у окна.
Один из сидевших был журналист. Во втором - тощем востроносом человеке -
Лесс узнал русского физика Ченцова.
- ...чистой бомбы не существует, - говорил Ченцов. - Может быть, ваш Парк
болтал о ней потому, что сам ничего в этом не понимает? А клятвы о
действенности контроля вместо уничтожения оружия? Все это нужно тем, кто
хочет почище надуть людей. Разве не ваши эксперты заявили: "Мы не видим
возможности изготовить совершенно чистое оружие"?
При этих словах журналист сердито встал и пошел к двери, а Лесс поспешно
занял его место.
- Но ведь наши эксперты утверждают: взрывы будут настолько безвредны, что
использование их в мирных условиях при всякого рода работах не представит
никакой опасности для человека. По-вашему, эти ученые лгут? - не скрывая
иронии, спросил Лесс у Ченцова.
- Эксперты ни разу не уточнили, как намерены осуществить эти "безвредные
взрывы", - спокойно ответил Ченцов.
- Зато на прошлом заседании вы получили хороший ответ наших ученых.
- Получил?! - Ченцов рассмеялся. - Я выжал у них признание, заставил их
проговориться! Они говорили: если сделать оболочку бомбы из веществ,
содержащих бор, например из борной кислоты, то нейтроны, образуемые
делением ядра, будут поглощены и при взрыве никакой опасности радиации не
наступит. Вы это имеете в виду? Теоретически это похоже на правду. Но ни
одна душа не могла мне сказать, что хотя бы один испытательный взрыв
такого рода был когда-либо произведен или предполагается в близком
будущем. - Подумав, Ченцов добавил: - Я не сейсмолог, но мне кажется, что
этот спор того же порядка, какой происходит вокруг контроля над взрывами,
- все туман, один ядовитый туман, где хотят скрыть еще более ядовитую
правду - нежелание разоружаться.
- Странно, - пробормотал Лесс, - все-таки ведь чистая бомба не сказка!
- Именно сказка. И давайте уж договаривать до конца: грязная или чистая,
полугрязная или получистая бомба - не один ли черт? Все они предназначены
для уничтожения людей и их творений. Так в конце концов не все ли равно
людям, от чего погибнуть - от чистых или грязных бомб?!
Тут Лесс вспомнил рассказ одного из своих английских коллег о
"бомбах-бедняках" - дешевых водородных бомбах. Их изготовление, как
выразился этот коллега, требует лишь "парочки-другой толковых ученых,
запасов тротила и тяжелой воды". Всего ничего!
Полагая, что сейчас положит русского на обе лопатки, Лесс с удовольствием
пересказал Ченцову то, что слышал:
- А раз уж в такой бомбе вовсе не будет урана, поскольку урановый заряд
заменен тротилом, то она не только будет доступна для изготовления самым
небогатым странам, но, главное, будет на все сто чистой.
Ченцов рассмеялся.
- Химера! - сказал он. - Чтобы произвести взрыв, необходимый для начала
ядерной реакции, то есть для превращения изотопов водорода - дейтерия и
трития - в гелий, понадобится столь огромный заряд тротила, что
практически... - Ченцов покачал головой и повторил: - Да, практически это
пока неосуществимо. И кроме того... - он пристально посмотрел в глаза
Лессу, - уверены ли вы, что человечеству не все равно, наступит конец
света от чистой или от нечистой бомбы; сулит человечеству и его
цивилизации гибель урановая или водородная бомба?.. Помимо того, что
попытка подмены разоружения пресловутым контролем вообще превращает все в
болтовню для оттяжки времени.
- Значит... Парк бессовестно лгал и насчет "чистой" бомбы, - про себя Лесс
повторил: "будто она не грозит ничем дурным..."
- Ничем дурным, кроме уничтожения, - усмехнулся Ченцов. - Если и так, я
повторяю: какая разница?.. Мы не знаем, что будет через пять тысяч лет,
необходимых, чтобы углерод 14, который насытит атмосферу в результате
взрыва десяти чистых бомб, потерял половину своей радиоактивности. Но
более или менее уверенно можно сказать: генетические последствия
отравления нынешних поколений будут так неисчислимы, что я, Вадим Ченцов,
предпочел бы быть убитым любой самой грязной бомбой сегодня же, не выходя
из этой комнаты, нежели увидеть своих потомков, какими они будут через
пять тысяч лет после того, как ваши современники пустят в ход своих
"бедняков".
- А если я опубликую то, что вы говорите? - еще не веря самому себе,
негромко спросил Лесс.
- Сделаете доброе дело... - и Ченцов вдруг рассмеялся, но смех его был
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг