На глазах потрясенных моряков тянулись четыре бесконечные минуты
трагической агонии вчера еще грозного создания человеческой мысли. Но вот
все стихло: корабль перевернулся вверх килем. Силой воздуха, сжатого
тяжестью корабля, вода высокими кипящими гейзерами выбрасывалась сквозь
кингстоны. Бухта покрылась бурлящей пеной. Прошло еще полчаса, прежде чем
киль корабля скрылся в захлестнувшем его водовороте.
На палубе "Керчи" матросы и офицеры стояли в молчании, с обнаженными
головами. Никто не шевелился. Угрюмы были лица.
Когда на месте погрузившегося дредноута улеглась последняя рябь, командир
Кукель надел фуражку и громко сказал:
- Этой жертвы требовала Россия!
Пожилой матрос, все еще держа бескозырку в руках, повернулся к команде и
крикнул:
- Товарищи! Этой жертвы требовала от нас революция, ее требовал Ленин. Но
русский флот не погиб. Он будет жить. Да здравствует революционный русский
флот, да здравствует революция, да здравствует ее великий вождь Ленин!
- Да здравствует флот!.. Да здравствует Ленин!
Кукель потянулся к машинному телеграфу. Стрелка, отрепетовав звонком,
остановилась на словах "полный вперед".
"Керчь" развернулась и пошла прочь от Новороссийска. Она легла на курс к
берегам Кавказа.
Черноморский флот погиб - да здравствует Черноморский флот!
"Керчь" полным ходом шла к Туапсе.
На мостике, рядом со старшим лейтенантом Кукелем, торчали две вихрастые
головы. Две пары усталых мальчишеских глаз вглядывались в темнеющую даль
моря.
Кукель ласково положил тонкую руку на выгоревшие вихры Пашки:
- Так-то, ребята, - сказал он. - Ну, что притихли?
Пашка отвернулся, чтобы командир миноносца не заметил слез, неудержимо
катившихся по его щекам, и, сопя носом, тихо сказал:
- Жа-алко... Э-этакая... красота... пропала...
Кукель ласковым движением запрокинул голову мальчика и пристально
посмотрел ему в глаза.
- Нет, брат! Не погибла. - Он покачал головой. - Не погибла сила русского
флота! Сильней прежнего будет. Зря его флаг прошел по всем морям? Нет,
брат, шалишь: за русскими победами на морях сотню лет следил мир. Будет
флот!
- Будет?.. Отколь ему взяться, если его утопили? - недоверчиво спросил
Пашка, и веснушки на его носу сбежались в одну кучку.
- Есть такой миф... Ну, короче говоря, сказка о Фениксе, возрождающемся из
пепла. А ведь такого огня, как революция, не бывало. Все очистит, все
обновит, все закалит! Верьте этому, ребята, если хотите быть моряками,
хотите служить России, - сказал Кукель.
- Будем служить России, - отозвался Найденов.
- Да, именно так. Иначе нельзя. Будь иначе - не сделал бы я такого.
Труднее в жизни не бывало. - И добавил вдруг почти весело: - Живите,
ребятки. Будьте моряками!
- Я-то в летчики, - решительно проговорил Найденов. - В морские.
- А я - нет, я моряк, - мечтательно произнес Житков. - Моряк...
- Самолет и корабль - боевые друзья, - сказал Кукель. - Значит, и вам
дружить. Великая штука - дружба, братцы. Пуще зеницы ока берегите ее.
Вяжите ее канатом.
- А мы и так... - начал было Пашка, но Санька так дернул его за палец, что
парень сразу умолк.
Вечерняя заря гасла за кормой. Солнце утопало там, где за вздыбившимся к
самому небу морем пылал пожаром горизонт. Едва успев коснуться воды, оно
через несколько мгновений окрашивало уже только клотики мачт миноносца.
Потом багрянец пошел еще выше, выше, в нем заалели облака. А палуба уже
тонула в полумраке.
Скоро на востоке обозначились едва различимые очертания Кавказского хребта
- последнего прибежища моряков погибшей эскадры.
На палубе стало тихо.
Оборвалось пение. Смолкли разговоры.
Люди прильнули к поручням, впиваясь взглядами в силуэты гор. Они
надвигались из темноты - таинственные, огромные...
Каждый хотел увидеть в них свою судьбу - судьбу моряка, лишенного самого
дорогого, самого милого, что было у него в жизни, - родного корабля.
В томительной тишине, казалось, не нарушаемой даже мощным гулом машин на
палубе "Керчи", особенно громко пробили склянки... Три... Четыре...
С невидимого в темноте мостика раздался глухой голос командира:
- Товарищи моряки! - Кукель помолчал, пережидая, пока утихнет шарканье ног
по стальной палубе миноносца. - Товарищи черноморцы! Мы с вами исполнили
самый трудный, самый тяжкий долг, какой может выпасть на долю моряка: мы
уничтожили корабли родной эскадры. Другого выхода не было... Мы потопили
свои корабли. - Голос Кукеля креп, делался громче: - Мы сделали это не
только потому, что не хотели отдавать суда в руки врага. Мы отважились на
это еще и потому, что верим, верим всем сердцем русских моряков: гибель
наших кораблей не означает конца нашего славного флота. Наш флот пронес
свой победный флаг через пламя сотен битв, над водами всех океанов.
Русский флот никогда не спускал флага перед лицом врага. Не спустили его
сегодня и мы с вами... Теперь мы у цели. У нашей последней цели, товарищи.
Жертва должна быть принесена до конца. Одна наша "Керчь" бессильна
что-либо сделать на Черном море. Выполняя свой долг, мы должны уничтожить
и наш собственный корабль. Это трудно, очень трудно. Но... моряки мы или
нет? - Голос зазвенел гневом. - У русских моряков хватало сил приносить и
более тяжкие жертвы, когда того требовала от них страна, наша великая
родина-мать. Я прочту вам депешу, которую передаю сейчас на беспроволочный
телеграф: "Всем, всем, всем! Погиб, уничтожив часть судов Черноморского
флота, эскадренный миноносец "Керчь". Он предпочел гибель позорной сдаче
Германии".
Наступила гробовая тишина, и вдруг внизу, среди сгрудившихся на палубе
моряков, послышалось истерическое рыдание. Кто-то выкрикнул:
- Погиб Черноморский флот...
Его перебил голос командира:
- Да здравствует Черноморский флот!
Грозное в своей сдержанности "ура" прокатилось по миноносцу и оборвалось.
Тишину снова прорвал голос Кукеля:
- Сигнальщик, поднять сигнал: "Погибаю, но не сдаюсь".
В темноте зашелестели, поднимаясь к рею, невидимые флаги.
- Боцман, приготовить шлюпки к спуску!
- Есть приготовить шлюпки к спуску!
- Травить пар, гасить топки!
- Есть травить пар, гасить топки!
- Открыть иллюминаторы и клинкеты. Приготовиться к открытию кингстонов!
Проверить подрывные патроны!
- Есть открыть!..
- Есть приготовить!..
- Есть проверить!..
Четко репетовали с разных концов палубы унтер-офицеры.
Топот, шарканье ног... Короткие команды вполголоса... Лаконичные ответы...
Скрип боканцев... Взвизгнули блоки талей... Плеснули о воду шлюпки...
Стукнули в уключинах весла...
Один за другим отваливали от "Керчи" катера и баркасы с людьми. Они
отвозили на берег моряков и возвращались за другими. Когда на корабле
остались только командир и несколько человек, необходимых для открытия
кингстонов и поджигания бикфордовых шнуров, Кукель молча в последний раз
обошел миноносец. Усталым шагом, словно через силу двигая ногами, вышел по
гулкому трапу на палубу.
- В шлюпку, друзья, - тихо сказал он, будто боясь нарушить покой
умирающего корабля. - Боцман, поджечь шнуры!
Боцман сделал шаг к трапу, остановился, сдернул с головы фуражку и
торопливо прильнул губами к шершавому железу пиллерса. Слышно было, как
звякнуло о металл серебро его дудки.
- Не могу, как хотите, - не могу... - сказал он, ни на кого не глядя.
Кукель молча взял из его рук коробок, чиркнул спичку и поднес огонь к
бикфордову шнуру. Синее пламя зашипело, побежало по палубе. В воздухе
запахло порохом. Все молча спустились в командирский вельбот.
Через полчаса, ровно в час тридцать минут 19 июня, эскадренный миноносец
"Керчь" перестал существовать. Он пошел ко дну на тридцатиметровой глубине
против мыса Кадош, у Туапсе.
Моряки стояли на берегу, пока волны не сомкнулись над их кораблем. Тогда
они стали медленно расходиться. Одним - тем, кому мерещились тепло, отдых
от войны, спокойная жизнь, - путь лежал на юг. Другие, кому хотелось
привычной трудовой жизни в деревне, решили пробираться на север, в Россию,
по домам, к родным избам, женам, к семьям. Третьи тут же, на месте,
собирались в отряд, чтобы начать партизанить в тылу белых армий.
Особняком сидела группа матросов вокруг боцмана Никитича, рассказывавшего
о том, что на Волге идет война с адмиралом Колчаком за свободу, за
революцию, за хлеб. Туда-то и надо идти всем, кто хочет сражаться за
революцию, Россию, флот...
В этой группе, внимательно слушая старого боцмана, сидели и юные
добровольцы - Паша Житков и Саня Найденов.
Глава вторая
Исчезновение старого факира
Почему не видно самолета?
Лето выдалось холодное и сырое. Влажная прохлада ночи была так ощутима,
что горожане затворяли окна, едва солнце спускалось за острова. Даже
любителей белых ночей не привлекало романтическое сияние не проходящего
дня. Они также захлопывали окна и раздраженно опускали шторы, спасаясь от
порывов северного ветра.
Как почти во всех домах, окна были закрыты и в этой квартире. Свет лампы,
затененной зеленым козырьком, падал на синее сукно огромного письменного
стола. Стол был завален грудой книг, тетрадей, папок, просто листков
бумаги, сложенных стопочками и беспорядочно разбросанных, - чистых,
исписанных аккуратными четкими строчками и небрежно исчерканных какими-то
каракулями, формулами, диаграммами. У края стола, забравшись с ногами в
глубокое кресло, обитое побелевшей от времени, истертой на сгибах кожей,
работала девушка. Ее голова, склоненная над тетрадью, горела в свете лампы
золотом растрепанных белокурых волос. Девушка была увлечена работой.
За спиной девушки, в полутьме огромного кабинета, слышались тяжелые шага,
приглушаемые пушистым ковром. Профессор Бураго ходил по кабинету,
попыхивая старенькой трубкой. Он был велик ростом и грузен. Большая голова
с шишковатым черепом казалась еще больше от обрамлявшей ее львиной гривы
седых кудрей. Такая же седая, огромных размеров борода ниспадала на
широкую грудь старика.
Время от времени старик останавливался перед каким-нибудь из
многочисленных книжных шкафов, закрывавших три стены кабинета, брал с
полки книгу, сосредоточенно и вместе с тем небрежно перелистывал и ставил
обратно. При этом он вовсе не заботился о том, попала ли книга на свое
место. Казалось, что он делает это почти машинально. По-видимому, мысли
его были далеко от того, что происходило вокруг, и даже, может быть, от
того, что он искал в книгах.
Еще несколько раз пройдясь по кабинету, старик остановился перед большим
стенным календарем. Это был странный календарь. Под четкими, жирно
напечатанными цифрами дни были зачеркнуты и наново написаны крупным
корявым почерком. Бураго стоял перед календарем и долго смотрел на него.
- Погляди-ка, Валёк, что здесь написано, - прозвучал вдруг его глубокий
бас. - "В этот день моряки черноморской эскадры, оставшиеся верными
Советской власти, по приказу Совета Народных Комиссаров уничтожили свои
корабли, предпочтя их гибель позорной сдаче немцам..." Подумать только! -
задумчиво повторил он. - Ты была тогда совсем крошкой...
Девушка подняла голову от тетради.
- Честное слово, папка, - стараясь скрыть раздражение, проговорила она, -
это все-таки диссертация, хоть и "детская" с точки зрения профессора. И
твои разговоры мне вовсе не помогают.
- Вечные разговоры... Пустые разговоры старика... - Он вздохнул. - А не
думаешь ли ты, что твоему Александру этот листок календаря куда
интереснее, нежели то, будешь ты кандидатом физических наук или не будешь?
Подумай-ка: в день, отмеченный календарем, он мальчишкой участвовал в
новороссийской трагедии флота...
Девушка с улыбкой отложила перо, схватила руку старика и прижалась к ней
щекой.
- Ах, папа, папа. Чудак ты, право! Начать с того, что в Новороссийске все
было вовсе не в "этот день"...
- То есть как это? - Седые брови старика, как две мохнатые гусеницы,
вползли на лоб. Он ткнул пальцем в календарь. - Или "все врут календари"?
- Календари, может, и не врут, но ты уже три дня не отрываешь листки. Три
дня ты пытаешься рассказать мне про гибель эскадры.
- Фантасмагория! - воскликнул старик. - Положительно: становлюсь стар.
Впрочем, чепуха! Знаешь, из-за чего это происходит? Я никак не могу найти
точку, одну единственную точку, на которую можно было бы опереться, чтоб
сдвинуть...
- Земной шар? - перебила девушка отца.
- Нет... Всего только мою задачу...
- Заработался, папуля, - ласково сказала Валя и сладко потянулась. -
Пойдем-ка гулять, это тебе помогает.
- Гулять?.. Да, да, конечно, это чудесно. Пойдем. Мы пойдем гулять, - с
комической торжественностью повторил он и, сунув потухшую трубку в карман,
улыбнулся и взглянул на Валю. - А показать?
Девушка молча глядела на отца. Она знала его и потому по выражению глаз,
по тронувшей губы старика лукавой усмешке поняла, что ее ждет что-то
удивительное.
- Тащи-ка чашку кипятку, - сказал он, а когда она вышла, отпер ящик
письменного стола и достал из него небольшой металлический стаканчик. Это
был обыкновенный алюминиевый стаканчик для бритья. Когда Валя вошла с
чашкой горячей воды, Бураго поспешно накрыл стакан газетой.
Прячась за газетой, он налил в стаканчик воды и закрыл его такой же
металлической крышкой.
Через несколько секунд он отдернул газету и патетически провозгласил:
- Прошу!
Валя искала глазами то, на что, по-видимому, смотрел отец. А он глядел на
край стола, где только что был стаканчик. Но сколько Валя ни
приглядывалась, ничего не могла увидеть: стаканчик исчез. В доказательство
того, что принесенная Валей чашка пуста, Бураго жестом фокусника
перевернул ее.
- Найди воду. Только не обожгись.
Подойдя вплотную к столу, Валя протянула руку и с испугом отдернула:
пальцы коснулись горячей поверхности металла.
- Я же сказал - не обожгись, - повторил старик. - А теперь смелей, смелей!
Валя осторожно притронулась к горячей пустоте. Сомнений быть не могло -
это был стаканчик. Вот его гладкий бок, вот крышка. Валя взяла его
платком. Ощупью сняла крышку, нагнула. Полилась вода. По мере того, как
она выливалась, стакан остывал и снова становился видимым. Валя стояла,
как завороженная, зажав в руке стаканчик для бритья. Потом она поставила
его на стол, подошла к отцу и, обняв его, несколько раз крепко поцеловала.
- Я всегда говорила, что ты - великий факир.
- Остается получить тот же эффект без подогревания окрашивающего слоя. Не
можем же мы требовать от самолета или корабля, чтобы они постоянно держали
свою внешнюю поверхность в подогретом состоянии!.. Еще один шаг...
- И мы его сделаем, папочка, правда?
- С таким ассистентом, как ты? Безусловно! - уверенно подтвердил Бураго.
- Ну, а теперь все-таки гулять, гулять, гулять! - воскликнула девушка. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг