ных. Трое ребят начади усердно орудовать лопатами.
- Нашел! - снова раздался тот же голос.
Но находка не доставила радости. Из земли было извлечено
ржавое ведро.
За ведром последовали и другие находки - обломок чугунной
плиты, кастрюля, кусок листового железа. Комаров разбил ком-
сомольцев на группы, и вскоре все работали.
- Никогда не думала, что можно раскопать столько хлама! -
удивлялась Нина.
- Люди здесь жили десятки лет, - сказал Володя. - Вот и
накопилось разное. Но все это пока мало утешает...
Солнце уже клонилось к закату, когда над притихшей рекой
гулко загремели победные крики. Один из совхозных комсомоль-
цев, маленький, рыжеволосый паренек, нашел замаскированный
погреб. Сначала он раскопал смятый жестяной бидон и хотел
было выбраться из ямы, но неожиданно его лопата провалилась
в какую-то пустоту. Оказалось, что рядом - полузасыпанное
подземелье. Раскидать глину было делом нескольких минут. И
вскоре на поверхность торжественно был извлечен небольшой
окованный жестью сундучок.
Подгнившая крышка с него легко слетела.
- Отойдите, товарищи! - сказал Комаров. - Попрошу не тол-
питься. Здесь оружие.
Все притихли. В сундучке лежали густо смазанные револьве-
ры, круглые гранаты-лимонки, стояла жестянка с позеленевшими
патронами.
- Ого! - присвистнул кто-то. - Целый арсенал...
- А рукопись? - спросила Нина, наклоняясь над сундучком.
Володя видел, как дрожит ее рука и стремительно пульсиру-
ет жилка на загорелой шее.
- Есть и рукопись! - весело проговорил Комаров. Он выпря-
мился и высоко поднял над головой пачку желтых тетрадных
листов, густо исписанных карандашом...
Рукопись Соснина
"Настроение прескверное. Кругом - война, борьба, а я, как
проклятый, пролеживаю бока. Тьфу! Землю готов грызть от
злости. И главное - винить некого. Дурацкая болезнь зацепила
так крепко, что не знаю даже, смогу ли вообще выбраться.
...Все-таки, кажется, я придумал себе занятие. Петрович
раздобыл мне толстенную тетрадь и карандаш, буду теперь ца-
рапать помаленьку. Надо обязательно изложить удивительную
историю, свидетелем которой я стал. Иначе никто не поверит.
Откровенно говоря, я и сам бы не верил, если бы кто другой
мне все это рассказывал. Но в будущем - не в нынешней зава-
рухе, а лет через пять-десять - можно будет все проверить
досконально. Вот тогда-то, может, и пригодятся мои запиюи.
Да, я 'сейчас - единственный живой свидетель, если не
считать, конечно, Платона. Но мне с трудом верится, что он
может вернуться. И поэтому надо припомнить все мелочи.
...Итак, с чего же все началось? Пожалуй, с ночного боя
под Ольховкой. Нет, еще раньше. Когда прибыл из города связ-
ной. Да, он и сыграл главную роль в судьбе Платона Журко.
Наш отряд стоял в глухом урмане. Жили в шалашах и зеам-
лянках. В селах старались не задерживаться. Командиром у нас
был Игнат Лосев - светлая голова. Бывший омский железнодо-
рожник. А я, прежний учитель, сделался комиссаром.
Народу в отряде было человек семьдесят. Не очень густо,
но и не так мало. Беляков пощипывали. Даже о крупных опера-
циях помышляли.
А теперь про Журко. Его в отряде любили. Знающий врач и
боец неплохой. Правда, фантазер. Как начнет про будущее
рассказывать - уши развесишь. Про города-сады, разные хрус-
тальные купола, дворцы, про удивительные машины - о чем
только он не говорил. И так подробно, словно все своими гла-
зами видел. Как сейчас его вижу: сидит у костра, очки поб-
лескивают, бородка растрепана, светлые волосы на лоб упали.
Вид, прямо скажу, не воинственный. А в бою ведь совсем дру-
гой становился... Впрочем, опыт у него был. К нам он пришел
не сразу, воевал сначала в другом отряде. Но потом был ра-
нен, отлежался в деревне и к нам пристал.
Я хорошо помню ночь, когда прибыл связной. Шел дождь.
Сосны шумели глухо и тревожно. И вдруг - свист дозорного. Я
не спал, услышал сразу. Смотрю, ведут какого-то человека.
Держится довольно уверенно.
- Мне бы командира, - говорит.
А Игнат только заснул. Не хотелось его будить.
- Я комиссар отряда, - отвечаю. - Можешь мне все выклады-
вать.
Зашли мы в землянку. Зажигаю фонарь, присматриваюсь. Мо-
лодой рыжеватый парнишка, вроде интеллигентного вида. Одет в
крестьянское, но руки чистые, белые. Без лишних слов лезет
за пазуху, достает пакет.
Что за бумаги были в пакете - не так важно. Во всяком
случае, известия неплохие. Сейчас я думаю, что это обстоя-
тельство и притупило мою бдительность. Когда у человека хо-
рошее настроение, он не будет чересчур недоверчивым...
Связной - звали его Иваном Фоминым - оказался бойким па-
реньком. В доставленном им сообщении была приписка, в кото-
рой говорилось, что связной может быть оставлен в отряде.
Посоветовались мы с Игнатом и решили принять его к себе. Па-
рень охотно согласился.
На другой день разговариваю я с Платоном Журко и вижу,
что доктор наш что-то слишком рассеян. Он и прежде был чуда-
коват, а тут совсем выглядит не от мира сего.
Спрашиваю его, в чем дело. Он мнется. Наконец, говорит:
- Кажется, где-то я видел этого связного. А где - убей,
не вспомню. Второй день мучаюсь.
- Стоит ли голову ломать, - отвечаю ему. - Ну, Rидел
где-нибудь на улице. Оба вы из Омска. Мало ли каким образом
два человека могут встретиться.
- Нет, не в том дело, - говорит Платон. - Что-то тут еще
есть. Какая-то заковыка... Но не могу припомнить.
Посмеялся я над доктором и занялся другими делами. А по-
том этот разговор совсем забылся. И снова я, как комиссар,
оказался не на высоте.
Через несколько дней прибыли мы в Ольховку. Село бедное,
жители поголовно сочувствуют партизанам. Ребята рады - можно
отдохнуть, выспаться как следует, починить бельишко, помыть-
ся. И хотя о беляках тут ничего не слышали, держимся все
равно настороже. Посты все время начеку.
Первая ночь прошла спокойно. А на вторую будят меня.
Смотрю - один наш боец. Глаза страшные, встревоженные.
- Вот, - говорит, - какое дело. Доктор-то наш сбежал!
Я даже подскочил.
- Как так?
- А вот и сбежал. Лег я, значит, во дворе, на сене. Потом
вдруг проснулся. Слышу - шорох какой-то.. Присмотрелся и ви-
жу: идет наш доктор, вроде крадется куда-то. Между прочим,
одет. Сам старается держаться в тени. Потом вышел на улицу,
вое так же крадучись перебежал дорогу и пропал в кустах. По-
дождал я немного - никого. Потом заглянул в хату, там все
спят. Эге, думаю, дело неладно. И прямо сюда...
- А ты хорошо видел, что это доктор?
- Еще бы! Ночь-то лунная. К тому же он у нас один очкас-
тый. Я так полагаю, выдаст он нас белым....
Я задумался. Бойцу велел не поднимать шума. А сам разбу-
дил Игната, рассказал ему все. И никак мы не можем понять,
что именно заставило Платона пойти ночью в тайгу. В то, что
он мог струсить - не верилось. Слишком хорошо мы его знали.
Да и в боях он себя героем показывал. И в то же время пос-
ледние слова бойца вертелись у меня в уме. Неужели все пове-
дение Платона было только ловкой маскировкой? Может быть, он
хотел войти в доверие, а потом навести карателей на след от-
ряда? Я осторожно высказал эту догадку, но Игнат хмурится.
Не верит.
- Хорошо, - говорю, - спорить не стану. Но факт-то нали-
цо! Что делать будем?
- Подождем. Утро вечера мудренее.
- А может, лучше поднять отряд по тревоге?
- Людей смешить? Пусть спят. К тому же сейчас искать его
- что иголку в сене. Урман все скроет...
- А вдруг белые близко?
- Ерунда. А если что - посты тревогу поднимут. Доктор же
все равно не знает их расположения. Он был весь вечер у ра-
неных, а посты Фомин разводил.
Я вспомнил о недоверии, которое доктор почему-то испыты-
вал к расторопному связному из города, но вслух ничего не
сказал. Если бы я знал в тот момент, что случится через ка-
ких-то полчаса!
Мне не спалось. Вышел я во двор покурить. Стою, на луну
поглядываю. Вдруг слышу - вроде выстрела где-то вдали. Прис-
лушался - тихо. Померещилось, думаю. Долго еще стоял, потом
замерз, повернулся, чтобы идти. И в тот же миг застучали со
всех сторон пулеметы, захлопали выстрелы. Случилось .самое
страшное. В село ворвался отряд карателей.
Жаркий был бой. Но что могли мы сделать, если наши бойцы
даже опомниться от сна не успели. А беляки совершенно точно
знали, в каких избах спали партизаны. Подбегут к окнам - и
гранатами. Не прошло и нескольких минут, как половины отряда
словно не было.
Я и еще несколько бойцов залегли в канаве. Отстреливаемся
кое-как. И вдруг меня словно молотом по голове. Перевернулся
мир в глазах, и потерял я сознание.
Очнулся - ничего не могу понять. Лежу в какомто сарае.
Голова гудит, в ушах звон. А надо мной какая-то старушонка
склонилась.
- Ожил, касатик? - спрашивает. - Слава тебе, господи!
- Где я, бабушка?
- Молчи, молчи, сынок. Солдаты ваши тебя сюда затащили.
Схорони, говорят, комиссара нашего. А сами обратно.
- А бой кончился?
- Кончился, родимый. Всех ваших побили. Почитай, никого в
живых не осталось. А ироды-то вроде дале пошли...
Только много дней спустя удалось мне узнать, что от всего
нашего отряда уцелело человек пять-шесть. С трудом добрались
они до города, передали в подпольный штаб о гибели отряда.
Был среди них и тот боец, который приходил ко мне ночью. От
него и стало известно, будто Платон Журко предал отряд...
А тогда я был уверен, что наши погибли все. Раненых беля-
ки добили, а пленных расстреляли. Меня же, крепко контужен-
ного гранатой, ребята во время боя затащили в ближайшую ха-
ту. Старуха-хозяйка и ее дочь сумели спрятать меня в сарай-
чике, хоть и рисковали головами.
Почти сутки я у них отлеживался. А потом поблагодарил
своих спасителей, собрался я на рассвете направился в тайгу.
Я решил обязательно добраться до города. Пошел вдоль дороги,
прямо к югу. И не успел отойти от села, как встретился на
полянке с Платоном Журко.
...Не знаю, что удержало меня в тот момент от выстрела. Я
много думал за эти сутки о докторе, и такая к нему ненависть
поднялась, что готов был задушить его своими руками. Шутка
ли - весь отряд погиб из-за одного подлеца!
Платон сидел на корточках на берегу крошечного озерка,
зачерпывал горстью таоду и жадно пил. Его голова была повя-
зана окровавленной тряпкой. Одежда в грязи, помята. Меня он
не видел.
Сначала я ничего не почувствовал, кроме жгучей ярости. Но
первая вспышка пропита, и сразу же появилось сомнение. Уж
очень не походил Платон на предателя. Если бы он действи-
тельно выдал отряд, навряд ли бы я его здесь встретил. Он же
должен был уехать с беляками, а не бродить по тайге, грязный
и голодный. Нет, думаю, тут что-то неладно...
Вытащил на всякий случай оружие, подхожу ближе. Окликаю.
Платон обернулся, узнал. На лице никакого испуга, наоборот,
весь просиял.
- Дмитрий! - кричит.- Живой!
Вскакивает на ноги, торопится ко мне.
- Что с нашими? - спрашивает.
А я и не знаю, что делать. То ли на мушку его брать, то
ли руку протягивать. Потом говорю сурово:
- Подожди. Рассказывай, как здесь очутился.
Доктор остановился, глаза растерянные.
- И верно, - говорит. - Вы же меня, небось, за беглеца
считаете. Как я не сообразил? А дело вот в чем...
И рассказал он мне, что с ним произошло. Я сразу поверил
- всем сердцем. И действительно, не ошибся. Оказывается, он
все последнее время мучился одним вопросом: где раньше видел
Ивана Фомина, того связного. Думал и никак не мог вспомнить.
Но чем-то этот парнишка был для него подозрителен. И вот
приметил Платон, что тот несколько раз куда-то отлучался.
Дисциплинка у нас была так себе, поэтому отлучка бойца могла
пройти незамеченной. Но доктор недаром косился на Фомина.
Сначала ему не удалось проследить до конца, и он решил про-
верить. Ночью все улеглись, а доктор не спит. Прошло часа
два - Фомин поднимается, выходит. Платон оделся быстренько и
за ним. Фомин в тайгу, а он следом. В тот момент и заметил
доктора боец...
- Почему же ты никому не сказал об этом? - не выдержал я.
- Сглупил, Конечно, Пинкертона из себя разыгрывать было
ни к чему, но я ведь не имел конкретных доказательств. Вот и
захотелось самому проверить...
И Платон рассказал мне, как он с полверсты шел за Фоминым
и был свидетелем его встречи с белыми. Он услышал обрывки
разговора - Фомин говорил, что все в порядке и скоро можно
начинать. И тут доктор, наконец, вспомнил, где видел этого
паренька. Оказывается, тот был когда-то пациентом Платона.
Был он сыном жандармского офицера...
Я думаю, что настоящий связной был схвачен колчаковцами и
на допросе не выдержал, рассказал все. Конечно, его расстре-
ляли, а потом с подлинными документами к нам был направлен
агент контрразведки. А по его следам послали и карательный
отряд...
Когда Платон понял, что партизаны окружены, он хотел бе-
жать, предупредить об опасности. Но его заметили. Офицер
выстрелил, и пуля чиркнула Платона по голове. Доктор потерял
сознание. Его, очевидно, сочли убитым. А может быть, не за-
хотели стрелять снова, поднимать лишний шум.
А Платон пролежал больше моего. Наконец, очнулся, перевя-
зался кое-как, побрел к селу. И тут мы с ним встретились.
Возвращаться в село было бесполезно. Там оставались бе-
лые, нас мигом бы сцапали. И мы решили или разыскать другой
партизанский отряд, или добраться до Омска. Я поделился с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг