странное чувство. Плещется под душем, а сам в это время ду-
мает, что там вода является величайшей драгоценностью и так
беззаботно тратить ее не придется. Шагает по лестнице, и тут
же вспоминает, что вскоре он будет совершать громадные прыж-
ки, взбираться на такую лестницу за один шаг.
"Генеральный совет", о котором говорил Дроздов, оказался
до обидного коротким. Кроме пятерых космонавтов, на нем при-
сутствовали начальник подготовки Карпенко и прилетевший
вместе с Дроздовым академик - совершенно седой, не расстаю-
щийся с тонкой черной тростью. Когда Володя вошел в комнату,
ему захотелось почтительно вытянуться перед этим строгим
стариком. Человек, который принимал участие в запуске первых
спутников и космических кораблей, провожал в звездную дорогу
Юрия Гагарина, стал легендарным уже при жизни.
Володя ожидал, что вести совет будет или академик, или
Дроздов - научный руководитель экспедиции. Но оказалось ина-
че. Академик почти не говорил - лишь вначале, здороваясь с
космонавтами, сказал каждому несколько дружеских и ободряю-
щих фраз. А Дроздов скромно сел в уголке, словно подчерки-
вал, что главный здесь не он. Зато Соколов совсем преобра-
зился. Пока шли тренировки, теоретические занятия, он был
точно такой же, как все они. Володя в первые дни даже удив-
лялся, когда видел, что Соколов не отдает никаких приказа-
ний, ничего не требует с других, словно не его назначили ко-
мандиром экипажа.
А сейчас это был действительно начальник экспедиции -
строгий, требовательный. Даже голос у него приобрел особые
стальные нотки, даже рост словно стал выше. Вот теперь он
очень походил на свой портрет в Аллее Вечной Славы. В его
взгляде появилось то же удивительное, зажигающее других
вдохновение. Взгляд человека, который взял в руки штурвал
корабля, уходящего в большое плавание...
- Итак, - сказал Соколов, - правительственная комиссия
утвердила срок нашего отлета. Отправляемся через два дня -
двадцать пятого в девять утра. Завтрашний день для всех сво-
бодный. Двадцать четвертого утром экипаж должен быть здесь.
Вопросы есть?
Все молчали. Соколов поочередно посмотрел на членов свое-
го экипажа, задерживая взгляд на каждом, потом добавил:
- Любой из вас может сейчас отказаться от участия в поле-
те. Физически все подготовлены, врачи дали о каждом положи-
тельные отзывы. Но если есть хотя бы малейшая неуверенность
- решайте.
Наступила традиционная минута молчания. И хотя за все
время космической эры не было ни одного случая отказа от по-
лета, всякий раз экипажу задавался один и тот же вопрос. Он
как бы напоминал: не забывайте, вы свободны в своих решени-
ях, и личное желание каждого - закон.
Секундные стрелки часов обогнули круг. Володя шумно пере-
вел дыхание - в тишине это прозвучало особенно громко. Все
заулыбались, обернулись к Никитину. А он, окончательно сму-
тившись, совсем некстати спросил Дроздова, можно ли передать
информацию об отлете.
- Пока рано, - ответил тот. - Ради своего же спокойствия
воздержитесь. Поедете завтра в Омск, от энтузиастов отбою не
будет... Вот завтра вечером - пожалуйста. Можете сообщать на
здоровье.
Потом Дроздов, Соколов, Карпенко и академик остались,
чтобы обсудить технические и хозяйственные вопросы. А Володя
вышел вместе с Костровым и Чумаком.
- Значит, летим, товарищ журналист? - спросил Сергей. -
Настроение, говоришь, боевое?
- Как у всех.
- Нам проще. У нас, как-никак какой-то космический стаж.
И то волнуемся. Правда, Леша?
- Если имеешь в виду себя - правда.
- Да, я и забыл, что у тебя нервная система отсутствует.
Так, несколько обратных связей. А мы вот человеки...
- Кончай, - сказал Чумак.
- Все. Перехожу на другую тему. У меня деловое предложе-
ние. Отправиться всем в Москву. Пройдемся по традиции по
Красной площади, постоим у Мавзолея, зайдем в Кремль... Сог-
ласны?
- Только сначала побываем у своих, - заметил Чумак. - В
Москву - завтра вечером.
- Что ж, завтра так завтра, - нехотя согласился Костров.
Володя понимающе улыбнулся. Он знал, что в Москве живет
некая девушка, которой Костров посвятил множество стихов. По
секрету Сергей сообщил, что она кончает медицинский и что
они обязательно поженятся после его возвращения иа экспеди-
ции.
Володя мог вылететь немедленно. Ракетоплан доставит его в
Омск за час. Но что-то мешало ему пойти к аэровокзалу...
- Я немного попозже полечу, - сказал он товарищам. - Нуж-
но еще здесь с одним человеком повидаться.
Теперь Кострову пришел черед понимающе улыбнуться. Он
сразу понял, о ком говорит Никитин...
- Что ж, не будем задерживать друг друга, - заявил Сер-
гей. - Значит, договорились. Завтра в двадцать часов Москвы
встречаемся все вместе на Красной площади. Счастливого пути,
ребята!
И вот Володя остался один. Он пошел по заснеженной дорож-
ке мимо стартовых площадок, мимо ангаров и строений вспомо-
гательной службы. На первый взгляд, он прогуливался, бродил
от нечего делать. Больше того - и себе Володя старался вну-
шить эту мысль. Но конечной точкой его пути была насосная
станция...
Зарокотал мотор, гул его стал стремительно нарастать.
Из-за поворота вынырнул мотороллер. На космодроме было свет-
ло круглые сутки - сотни газосветных ламп заливали окрест-
ности пронзительным белым светом - и Володя сразу узнал во-
дителя. Он уже встречался с этим нескладным длинноруким пар-
нем во время своего первого неудачного визита в насосную.
Они познакомились, долго беседовали. Парень работает слеса-
рем. Если он сейчас на вахте, Гали на станции нет. Они в
разных сменах...
- Привет, товарищ корреспондент! - крикнул водитель, за-
тормозив около Володи. - Снова к нам?
- Да нет, гуляю просто. А вы далеко?
- Понимаете, роликовый подшипник полетел. А запасного на
складе не оказалось. У, деятели! - погрозил он кому-то кула-
ком. - Дам же я вам на собрании!
- А кто сейчас дежурный инженер? - спросил Володя как
можно равнодушнее.
- Вера Николаевна. Помните?
- Помню, как же...
- Может быть, зайдете к нам? Могу вернуться,. подвезти.
- Спасибо. Я, пожалуй, обратно пойду.
- Тогда еще лучше. Садитесь, садитесь...
Володя почувствовал, что парень обидится, если он отка-
жется ехать, и устроился на заднем сиденье. Через несколько
минут он очутился неподалеку от домика, где недавно проходил
совет. Окна были темными - очевидно, Соколов и ученые уже
ушли.
- Остановитесь, пожалуйста, - сказал Володя. - Мне дальше
не нужно.
Он сам толком не мог объяснить, почему решил сойти здесь.
Во всяком случае, ничего такого, что могло привлечь внима-
ние, он не заметил.
Конечно, ему следовало вернуться к себе, собраться и
ехать на аэровокзал. Дома его давно ждут - еще утром сообщил
отцу, что приедет. А вместо этого он сел на мягкую пластмас-
совую скамейку под косым козырьком выступающей стены. Сел,
не зная, что делать дальше.
Если бы мысли Володи можно было записать на пленку, полу-
чился бы невероятный сумбур. С одной стороны, - критика воз-
мущенного ума, суровое осуждение в свой адрес. И в то же
время очень хотелось увидеть Галю, попытаться поговорить с
ней. Правда... Дом специалистов, где она живет, находится
далеко, но это, в конце концов, пустяки.
И вдруг ему стало жарко. За углом в нескольких шагах от
него послышался голос, который он узнал бы из тысячи:
- Добрый вечер, Андрей Федорович!
Володя так никогда и не узнал, случайно оказалась здесь
Галя или она специально ждала где-то неподалеку. Но в тот
момент, когда Соколов собирался войти к себе, она вышла ему
навстречу. Володя не видел их, ню ему отчетлшво было слышно
каждое слово. Конечно, полагалось немедленно уйти. Но он
только глубже отодвинулся в тень. Пусть некрасиво, недостой-
но, только уходить - выше его сил. Будь что будет...
- Добрый вечер, - вежливо сказал Соколов.
- Вы не узнаете меня?
- Узнаю. Вас зовут Галина... Простите, не знаю отчества.
- Просто Галя. И я хочу сказать вам... Раз уж мы увиде-
лись... Словом, мне хочется попросить у вас прощения.
- Прощения? За что?
- За глупую выходку на реке. Я ведь тогда не тонула. Все
это было нарочно.
- И что же здесь особенного? Ну, пошутили. Я ничуть не
обижаюсь. Пустяки!
- Я не хотела шутить. И говорю об этом сейчас только по-
тому, что знаю: вы скоро улетаете. А я не могу быть спокой-
ной, если на совести у меня есть царапинка.
- Я не придал тому случаю никакого значения, - возразил
Соколов. - Я давно забыл об этом.
- А я не забыла. И мне хотелось бы объяснить, почему я
так поступила. Я не задерживаю вас?
- Я свободен. Но... может быть, мы пройдем в комнату?
Здесь довольно прохладно.
- Спасибо, - не сразу сказала Галя. - Мне лучше тут.
Они сели совсем рядом с Володей, сразу за углом. При же-
лании он мог бы даже дотянуться до них рукой. "Какой будет
ужас, если меня заметят, - мелькнула мысль, - пропал, совсем
пропал". Но уйти было уже нельзя. Первые же шаги выдадут
его. Зачем это он не ушел сразу?!
Короткое молчание. И - прерывающийся девичий голос:
- Конечно, это была выходка сумасшедшей девчонки, поте-
рявшей голову. Я скажу правду: мне хотелось, чтобы вы обра-
тили на меня внимание. А теперь можете думать обо мне что
угодно. Прощайте.
Володя услышал, как она поднялась с места, но Соколов ос-
тановил ее.
- Сидите. Я прошу - сидите. Так вот. Откровенность за
откровенность. Я не забыл о том случае. Я много раз вспоми-
нал о нем. Очень хорошо вспоминал. И никогда - слышите, ни-
когда! - я не подумаю о вас дурно.
Галя молчала. Володя отчетливо слышал ее быстрое, преры-
вистое дыхание. Он сидел в странном оцепенении - нет ни мыс-
лей, ни чувств, ни малейшей попытки оценить происходящее.
Словно он видит сон, знает, что в любую минуту может скоман-
довать себе проснуться, но не делает этого - интересно, что
будет дальше...
А дальше опять негромкий, твердый голос Соколова:
- Мы, космонавты, не можем пожаловаться, что нашего возв-
ращения никто не ждет. Но среди миллионов людей должен быть
один человек, который дороже всех. Четыре года нет у меня
такого человека. А теперь я думаю - он может быть...
- Он будет, - тихо сказала Галя. - Он уже есть.
- Не надо ничего больше говорить. Но мы обязательно про-
должим этот разговор. После моего возвращения...
И тут произошло самое страшное для Володи. Галя быстро
поднялась с места, поцеловала Соколова и, не оглядываясь,
бросилась прочь. Она пробежала мимо Володи, совсем рядом с
ним. Но он знал, что остался незамеченным. Впрочем, это не
имело теперь никакого значения...
Игорь расспрашивает брата
Все говорят, что Игорь очень похож на Володю. У него та-
кие же светлые, чуть вьющиеся волосы, такие же быстрые глаза
- карие, с золотистыми искорками, И лицо смуглое, как у бра-
та - недаром он каждый день ходит на зимний пляж, располо-
женный на берегу искусственного озера термальных вод, часами
лежит под лучами горячих кварцевых "солнц". Игорь старается
подражать Володе даже в походке. Он заранее представляет,
как все будут спрашивать его: "Скажи, мальчик, ты не родс-
твенник тому Никитину?" И как все потом будут ахать - до че-
го похож, ну просто вылитый... Да, это очень здорово - быть
братом знаменитого человека!
Когда Игорь узнал, что Володя должен полететь на Луну, он
испытал одновременно и огромную гордость за брата и самую
черную зависть. Хотя много раз говорили в школе, что в ком-
мунистическом обществе люди не должны завидовать друг другу,
что чувство зависти - пережиток прошлого, он не мог спра-
виться с собой. Кажется, все отдал бы за возможность очу-
титься на Володином месте!
Володя сообщил родным о предстоящем полете только после
того, как прошел последнюю медицинскую комиссию. Что же ка-
сается Игоря - он узнал обо всем в самую последнюю очередь,
за день до того, как Володя приехал прощаться. Было немного
обидно, что ему не доверяют. Но отчасти это и к лучшему. О
будущей экспедиции в печати сообщалось скупо, не назывались
фамилии космонавтов. И Игорь после некоторого раздумья сог-
ласился, что ему очень трудно было бы хранить секрет, ни о
чем не намекать товарищам...
Володя прилетел ночью, Игорь уже спал. Мальчику удалось
поговорить с братом лишь после обеда, когда в школе конча-
лись занятия. Зато этот разговор шел без всяких помех. Роди-
тели были на работе, Володины друзья собирались прийти толь-
ко под вечер. Игорь знал, что у него больше не окажется та-
кой возможности обо всем расспросить, все выяснить. И его
вопросам не было конца...
- Ваша ракета атомная? Да?
- Нет, дружок. У нее термоядерный двигатель. Как бы тебе
понятней объяснить? Про термоядерные реакции ты вообще-то
знаешь?
- Знаю немного. Это когда-то водородные бомбы были. И на
Солнце такие реакции идут все время.
- Правильно. Когда еще не был подписан Договор о всеобщем
и полном разоружении, существовало такое страшное оружие. В
бомбе соединение, или, как говорят, синтез легких ядер в бо-
лее тяжелые происходит мгновенно, вот и получается очень
сильный взрыв. Но наши ученые еще в шестидесятых годах нау-
чились управлять термоядерной реакцией. Сначала, как ты зна-
ешь, были построены электростанции - одна из них в нашем
Омске. А недавно сконструирован первый в мире космический
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг