Войдя в избушку, я увидел, что Андрея в ней нет. Я огляделся. Комната
имела жилой вид. У печки лежали дрова47, кровать была застлана, на полке
стояли книги. Меня поразила намеренная бедность всей обстановки - ни
одного агрегата, ни одного вспомогательного механизма! Только напротив
простого деревянного стола на стене висела электронная метеокарта - такая
же, как та, а быть может и та самая, которую я видел на острове моего
имени в рабочей комнате Андрея. Я стал смотреть на эту непрерывно
меняющуюся карту. С северо-запада наплывало сероватое пятно, это означало,
что дождь будет идти еще минимум часа два. "Зачем Андрей повесил здесь эту
карту? - подумал я. - Ведь она ему ежедневно и ежечасно напоминает о том
печальном дне..."
Внезапно я вздрогнул от какого-то странного пофыркивания. Оказывается,
откуда-то вылез еж и направился к печке, возле которой на полу стояло
блюдце с едой. Ежик ел, нисколько не боясь меня, - видно, это Андрей
приручил его.
Мне стало еще грустнее. Этот лесной зверек только подчеркивал то
одиночество, в котором жил теперь мой друг.
От печальных мыслей меня отвлек приход Андрея. Он явился в болотных
сапогах, в непромокаемом плаще - после блуждания по лесу. Он искренне
обрадовался моему приходу, а когда я сказал, что у меня теперь есть сын и
что мы с Надей решили назвать его Андреем - Андреем Надеждовичем, лицо
моего друга оживилось, и он стал похож на прежнего самого себя. Увы,
недолго длилось это оживление. Беседа наша продолжалась, но я не мог не
видеть, что моего друга она интересует все меньше и меньше. Он снова
вернулся к своим невеселым мыслям, и я чувствовал, что разговаривает он
только потому, что не хочет обидеть меня.
- Андрей, - спросил я его, - зачем у тебя на стене висит эта метеокарта?
Хочешь, я отвезу ее в город?
- Был день, когда я должен был на нее оглянуться - я не оглянулся. Так
пусть теперь она всегда будет у меня перед глазами.
Я ничего не сказал ему на это: я понимал, что разубеждать его бесполезно.
Вскоре я попрощался с Андреем, пожелав ему бодрости и скорого возвращения
в Ленинград.
* * *
Шли дни и месяцы, а Андрей все не возвращался в город. Иногда я слал ему
мыслеграммы. Он отвечал, но ответы его были односложны. Меж тем настало
лето. Приближалась годовщина гибели Нины. За несколько дней до этого
печального дня я связался с Андреем по мыслепередаче. На мой вопрос, как
он себя чувствует, он ответил: "Плохо". До этого он никогда ни на что не
жаловался, и меня очень встревожил этот ответ.
- Ты болен? - спросил я.
- Нет, я здоров, - ответил он.
- Может быть, навестить тебя?
- Нет, не надо. На днях я слетаю в город и зайду к тебе. Все?
- Все. Мыслепередача окончена.
Я догадался, что Андрей хочет в день печальной годовщины, согласно обычаю,
побывать у подножия Белой Башни.
Но вот настал этот день - а Андрей в Ленинград не явился. Вечером я решил
узнать, в чем дело, почему он изменил свое решение, - это было так не
похоже на него. Я послал ему мыслесигнал, но ответа не получил. А живые
всегда отвечают на вызов...
Позже старый Лесник, который часто навещал моего друга в его уединении,
поведал, что в этот июльский день, войдя в избушку, он увидел Андрея,
лежащего без движения на полу. Лесничий немедленно вызвал Врача по личному
наручному прибору.
Прибывший Врач констатировал смерть от острого приступа сердечной болезни.
Старик же нашел свое медицинское определение случившемуся: "Любовь - не
картошка. Тосковал он сильно - вот сердце и надорвал. Если б он с горя
самогонку стал пить, может, и не помер бы, горе бы рассосалось". Эти слова
старого Лесничего до сих пор почему-то любят цитировать биографы
Светочева, находя какой-то скрытый глубокий смысл в высказывании
добродушного, но малообразованного и к тому же часто нетрезвого Чепьювина.
* * *
Когда стало известно, что умер Андрей Светочев, на всей Планете был
объявлен трехдневный траур. В миг, когда его пепел упал на цветы у
подножия Белой Башни, на всей Земле раздался тревожный вой сирен
Космической опасности. До сих пор помню этот тонкий, вибрирующий,
леденящий душу вопль. Сирены эти никогда прежде в действие не приводили. В
этот день их включили как бы в знак того, что потеря, понесенная
Человечеством, огромна и имеет космическое значение.
Эпилог
Любезный Читатель!
Восемьдесят с лишним лет прошло после событий, изложенных в моем
повествовании. Мир преобразовывался на моих глазах, он становился все
более непохожим на тот доаквалидный мир, который изображен в моей повести.
Земля вступила в эпоху Единого Сырья, в эпоху аквалидной цивилизации,
основоположником которой стал мой друг Андрей Светочев. Человечество
полностью освоило просторы своей Планеты и смело продвигается в Космос. Но
в мою задачу не входило сравнивать минувшее с настоящим - ведь о минувшем
вы знаете из истории, а настоящее видите своими молодыми глазами, которые
зорче моих. Ибо я уже стар, я прожил свой МИДЖ с избытком, и недалек тот
день, когда мой пепел упадет с вершины Белой Башни на цветы, растущие у ее
подножия.
Прежде чем закончить свои "Записки" и поставить точку, хочу сказать
несколько слов о себе.
Моя жизнь прошла не бесплодно. После "Антологии" я выпустил немало книг.
Не буду перечислять их здесь, ибо каждый культурный Человек, а тем более
Человек, интересующийся XX веком, должен знать эти книги.
Жена моя Надя состарилась, но, как и я, пребывает в добром здравии. Ее
феноменальная память сохранилась, что немало помогло мне в работе над
этими "Записками". У нас с Надей есть сыновья, дочери, внуки и правнуки.
Почти все они, продолжая семейную традицию, стали Гуманитариями, а один из
моих внуков, Валентин, прямо пошел по моим стопам и избрал поприще
Литературоведа-Историка. Его перу принадлежит капитальный труд "Любовь в
романах XXI века в свете современной морали". К сожалению, книга эта не
встретила достойного отклика и вызвала нападки некоторых недоброжелательно
настроенных Критиков. Они обвиняют моего внука в тенденциозном подборе
цитат, в односторонности, в поверхностном взгляде на историю литературы, -
и даже в "наследственной узколобости". Да, нынешняя молодежь не стесняется
в выражениях. Но я спокоен за судьбу Валентина, я верю в него и горжусь им.
Некоторые опасения вызывает у меня один из моих правнуков. Порвав с
семейной традицией, он стал не Гуманитарием, а Физиком, да вдобавок еще
примкнул к группе Белосветова - молодого теоретика, о котором сейчас
излишне много шумит пресса. Этот Белосветов со своими неофитами
разрабатывает некую теорию "Великого Вакуума", поражающую всякого
здравомыслящего Человека своей несбыточностью. Не буду излагать вам ее
подробно, так как, к сожалению, вы все ее знаете - печать вам все уши
прожужжала об этой теории. Скажу вкратце, как я понимаю, о чем туг идет
речь. Этот Белосветов утверждает, что если в каком-либо сосуде из
абсолютно прочного материала (т. е. из аквалида) создать абсолютный
("великий") вакуум, а затем чем-то там воздействовать на этот вакуум, то
можно получить Нечто. Это Нечто по желанию экспериментатора можно будет
превратить или в универсальное вещество, или в энергию. Вот до каких
геркулесовых столпов нездравомыслия и зазнайства доходят некоторые горячие
головы! Наш мир стоит на аквалиде, а им мало аквалида, им подавай Ничто,
превращенное в Нечто!
Прости, любезный мой Читатель, за это научно-лирическое отступление. Но
мне становится горько за моего друга Андрея, создателя аквалида, когда я
слышу эти рассуждения о "Великом Вакууме". И от кого же? - от своего
правнука! Уже не раз говорил я ему, что напрасно он верит в этого
Белосветова, что в пустом сосуде, как ни крути, ничего не может возникнуть.
Но уж если речь зашла о сосудах, то, отбросив ложную скромность, напомню
благосклонному Читателю о моем СОСУДе, который, в противоположность
сосудам некоторых лжеученых, не пуст и продолжает пополняться. Правда,
пополняется он все медленнее, ибо на Земле совсем не осталось людей,
которые знают бранные слова. Старый Чепьювин, у которого я в свое время
почерпнул немало крепких словечек и добротных ругательств для своего
СОСУДа, ныне, увы, замолчал навеки. Несмотря на употребление крепких
напитков, он прожил два МИДЖа с лишним и умер не от болезни, а в
результате несчастного случая. Летя в город на совещание Лесничих и
находясь в нетрезвом состоянии, он пытался споить ЭОЛа, забыв, что это не
Человек, а агрегат. ЭОЛ потерял управление и врезался в землю. Теперь
Лесничим в заповеднике работает его сын. Он Человек непьющий. Но зато он
не обладает тем фольклорным богатством, которым по праву мог гордиться его
отец.
Время от времени я посещаю заповедник и хожу к озеру, где стоит избушка
Андрея. Она и снаружи и внутри имеет точно такой же вид, как и при жизни
моего друга. Но все это - и сама избушка, и внутренняя ее обстановка -
сделано из аквалида. Ведь дерево, камень и металл разрушаются, а аквалид -
вечен. На берегу озера, у обрыва, теперь стоит статуя Нины. Статуя очень
красива, ее выполнил лучший Скульптор Планеты. Вообще изображения Нины
можно встретить всюду, они стоят в каждом городе, в каждом саду. Как
известно, Андрей просил не ставить памятников ему, и это завещание свято
выполняется. Но, воздвигая статуи Нины, Люди как бы косвенно чтят и память
Андрея. Скульпторы и Художники, желающие изобразить Нину, часто
консультируются у меня. Однако, несмотря на консультацию, они изображают
ее каждый по-своему и обычно красивее, чем она была в жизни.
Не так давно я был приглашен в один из новых подводных городов, который
решено было назвать Ниниаполисом. Город мне понравился. Все в нем из
аквалида, а от океана его отделяет прозрачный аквалидный купол. И ехал я в
этот город прозрачным тоннелем из аквалида, проложенным по дну океана.
Вообще аквалид настолько вошел в жизнь, что многие не представляют, как
это прежде Человечество существовало бед него. Однажды один из моих
правнуков, самый младший, подбежал ко мне и спросил:
- Дедушка, а, правда, что ты жил еще тогда, когда все вещи делали из
разного? Дома - из одного, машины - из другого, корабли - из третьего,
мебель - из четвертого, книги - из пятого...
- Да, это правда, - ответил я.- И первая моя книга была напечатана не на
аквалидных пластинах, а на бумаге.
- А что такое бумага? - спросил правнук.
Тогда я вынул из шкафа один из экземпляров "Антологии" и показал его
правнуку. Мне попался тот экземпляр с дарственной надписью, который так и
не был вручен тем, кому он предназначался. От пребывания в воде надпись на
заглавном листе расплылась, но слова "Нине и Андрею..." видны были
довольно четко. Мне стало грустно.
- О чем это ты задумался, дедушка? - спросил меня правнук.
- Я вспомнил свою молодость, - ответил я.
- Тогда расскажи мне про то, как ты был молодым, - попросил правнук.
- Об этом долго рассказывать, - ответил я. - И потом ты многого не поймешь
и многому не поверишь.
- Тогда напиши об этом сказку. - предложил правнук.
- Я подумаю, - сказал я. - Может быть, я и напишу об этом. Только напишу
не сказку, а правду. Но эта правда будет - как сказка.
2231 г.
ПОЛУВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ
Взаймы у судьбы
ПОЛУВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ
Взаймы у судьбы
В этот июньский день Ю. Лесовалов стоял под придорожной сосной, укрываясь
от ливня и поджидая загородный автобус. Шоссе здесь шло под уклон, и по
асфальту бежал плоский поток, густо неся лесной сор - мелкие веточки,
чешуйки шишек, желтые хвойные иглы. Казалось, все шоссе движется, как
конвейерная лента. А наверху шло деловое новоселье лета. Там спешно мыли
стекла, проливая на землю потоки воды; там с грохотом передвигали невидимую
людям мебель; там стопудовым молотом вбивали в незримую стену незримые
гвозди; там, завершая строительные недоделки, сверхурочно работали небесные
электросварщики. Небо ходило ходуном, гремело, полыхало.
Во время грозы стоять под деревьями опасно, но Ю, Лесовалов не думал об
этом. Он размышлял о том, как бы получше написать очерк и как бы
поинтереснее его озаглавить. "Так поступают честные люди"? Или: "Иначе он
поступить не мог"?.. А если так: "Благородный возвращатель"? Это уже
неплохо!
Дело в том, что недавно в редакцию пришло письмо, где довольно бессвязно
сообщалось, что ночной сторож одного ленинградского клуба, обходя
помещение, обнаружил забытый портфель, в котором находилось 10000 рублей.
Деньги, как выяснилось в дальнейшем, были забыты в кинозале кассиром
Перичко Д. М. Кассир спохватился только на следующее утро и кинулся в
клуб, где застал сторожа Н. Лесовалова, сообщившего ему, что обнаруженная
находка сдана им в ближайшее отделение Госбанка в целости и сохранности.
Письмо было написано и подписано Бакщеевой М И., делопроизводителем клуба.
Завотделом Савейков решил послать на место происшествия начинающего
журналиста Ю. Лесовалова, чтобы тот дал материал о честном ночном стороже.
"Тем более он ваш однофамилец, - добавил Савейков. - Это даже интересно:
Лесовалов о Лесовалове".
- Только не Лесовалов о Лесовалове, а Анаконда о Лесовалове", - решительно
поправил его Юрий. Ему не очень нравилась его фамилия, и он избрал себе
творческий псевдоним. Впрочем, статей и заметок под этой экзотической
подписью в газете еще не появлялось: все материалы, которые сдавал Юрий,
были слабоваты. Подозревали, что у него нет таланта. И это задание было
решающим. Если очерк будет так же плох, как и предыдущие, Ю. Лесовалова
отчислят.
На следующий день Анаконда (будем иногда называть его так, раз ему этого
хочется) направился в клуб. Здесь он собрал некоторые сведения о Н. И.
Лесовалове. Оказывается, за сторожем водились грешки. Выпивает. Иногда
даже грубит начальству. Что касается найденного портфеля, то это да, это
было. Но ведь это, так сказать, входит в его обязанности. В прошлом году
он же, Лесовалов, нашел в зале дамскую сумочку с 58 рублями, и тоже вернул
по принадлежности.
Самого сторожа Анаконда в клубе не застал, и не только потому, что явился
туда в дневное время, но и потому, что сторож, оказывается, третьего дня
уехал в деревню Гнездово, в тридцати километрах от города: у него начался
отпуск. Узнав точный адрес Н. Лесовалова, Юрий сразу же отправился на
автобусный вокзал и вскоре прибыл в Гнездово.
Сторож Н. Лесовалов поселился у родственников, в дощатой пристройке. На
стук открыла его жена, пожилая женщина в поношенном и не по возрасту
пестром платье. Она попросила Юрия немного обождать - муж ее спал.
Оказывается, вчера у него был гость. Кассир Перичко, получив утерянный
портфель и раздав зарплату, вскоре приехал благодарить Н. Лесовалова за
возвращение находки. Торт "Север" привез и три пачки кофе натурального.
"Ну, мой-то, понятно, обиделся - ему не того надо. А тот моему говорит:
"Сам после этого рокового случая водки в рот не возьму и других буду
против нее настраивать". Дошло до сознания, видать", - закончила она свою
речь и пошла будить мужа.
Наконец из пристройки вышел высокий старик. Он был мрачен - то ли из-за
торта, то ли вообще по характеру. Известие о том, что Юрий хочет писать о
нем, старик принял без должной радости.
- А звать-то вас как? - хмуро спросил он.
- Юрий Лесовалов... Но вообще-то я Анаконда.
- Что? - угрюмо переспросил старик. - Почему она конда?
- Анаконда - змея такая. Обитает в бассейне реки Амазонки, отдельные
экземпляры достигают пятнадцати метров длины.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг