категорически отказываюсь от охраны. А что Том отлупил вас обоих, можете
начальству не докладывать. Инспектор Колли очень расстроится, если услышит
такое...
- Благодарю вас, сэр, - рявкнула "горилла" и щелкнула каблуками.
Волин провел в гостях у профессора Шекли целый день. Шекли показал свой
парк, в котором были собраны представители древесной флоры всех пяти
континентов, и небольшой скромно обставленный дом. В доме центральное
место занимала библиотека. К ней примыкал рабочий кабинет Шекли. В
кабинете они вместе с Томом Брайтоном долго рассматривали огромный
красочный макет карты дна Тихого и Индийского океанов. Над картой Шекли
работал несколько лет, и теперь колоссальный труд был близок к завершению.
- Разумеется, много неясного остается, увы, много, - задумчиво говорил
Шекли, водя пальцем по карте. - Вы, конечно, правы, коллега. Надо идти на
большие глубины. Строить там научные станции, как ваша "Тускарора". Потом
- научные городки, подводные города. Только тогда мы почувствуем себя
настоящими хозяевами океана. А сейчас нас даже и гостями там не назовешь.
- Нужны надежные подводные корабли-лаборатории, способные плавать на
любых глубинах, - сказал Волин. - Корабли, которые можно сажать на любой
грунт, на которых можно плавать, "обтекая" рельеф подводных равнин и гор.
Корабли, из которых можно в любой момент и в любом месте выйти в
скафандре, на подводном вездеходе или в маленькой маневренной подлодке...
- Такие корабли будут созданы не так скоро, кал нам хотелось бы,
коллега, - печально усмехнулся Шекли, глядя на Волина поверх очков. -
Сейчас все поставлено на службу космическим полетам. Мы с вами по-прежнему
на втором плане... На втором, хотя могли бы дать человечеству сокровища
большие, чем некоторые ожидают получить с Луны...
- Вот потому я и предлагаю организовать Международный институт проблем
океанического дна, - сказал Волин. - Давайте пробовать идею его создания
одновременно в нескольких передовых государствах. Доказывать, что время
наступления на океаническое дно пришло... Нужны только энтузиасты и...
- Деньги, - подсказал Шекли. - Огромные деньги, которые тоже можно было
бы получить, если бы... "передовые государства" побольше доверяли друг
другу.
- Совместные работы таких масштабов будут способствовать укреплению
взаимного доверия, профессор.
- Может быть, и все-таки я предвижу колоссальные трудности...
- Великих дел без великих препятствий не бывает... Разумеется, такие
работы проще было бы начинать в эпоху, когда на земле перестанут
существовать политические границы. Однако эта эпоха наступит еще не
завтра... Мы населяем одну планету, и наша главная задача - труд.
Совместный труд... Человечеству не хватает очень многого. А многое из
того, в чем люди испытывают недостаток, - совсем рядом. Стоит лишь
протянуть руку...
- Знаете, какую я предвижу главную трудность? - задумчиво заметил
Шекли. - Границы... Политические границы там, на дне Мирового океана. Коль
скоро дно станет доступным, политики обязательно захотят поделить его...
Значит, еще один повод для конфликтов и столкновений на суше?
- Поэтому особенно важно развивать детальные исследования и освоение
дна как международные мероприятия. Паутина политических границ не должна
проникнуть на дно. Пусть океаны остаются международными - собственностью
ничейной и всего человечества. А реальные дары дна надо распределять
пропорционально вкладу участников первых усилий...
- Вы идеализируете человека, коллега! И забываете о благословенной и
проклятой частной инициативе. Как только мы откроем широкий путь на дно
морей и океанов, туда хлынет такой поток рыцарей наживы, что его не
остановят никакие соглашения и кордоны. Конфликты неминуемы... Они
возникнут обязательно, если только... - Шекли замялся.
- Люди не поумнеют, - подсказал Том Брайтон.
- Нет, на это не надеюсь, - усмехнулся Шекли. - Люди долго не поумнеют.
Я имел в виду другое... однако вернемся к теме нашего разговора. Если
рассуждать логично, мы - инициаторы наступления на океаническое дно -
находимся ничуть не в худшем положении, чем любая иная группа
первооткрывателей. Исследователь почти никогда не думает о том, чем может
обернуться его открытие. Печальных примеров много... Более того, если даже
ученый и догадывается о возможных последствиях, все равно он продолжает
работу. Он не может иначе... Так и мы: мы попытаемся реализовать
задуманное, хотя уже сейчас знаем, к чему это может привести... Вы,
безусловно, правы, коллега, такие исследования лучше начинать совместно -
на международной основе. Это дает кое-какие шансы на будущее...
- Значит, в принципе вы готовы поддержать идею создания международного
океанологического центра? - спросил Волин.
- Да... Хотя кое-что придется предварительно согласовать с
правительством и военными... Давайте вернемся к этому вопросу... зимой на
Всемирном океанологическом конгрессе... А сейчас - обедать!
После обеда, за кофе, который экономка подала в кабинет, разговор о
работах на дне возобновился.
- Наша официальная программа, как вы знаете, пока весьма скромна, -
говорил Шекли, потягивая маленькими глотками густой душистый напиток. - В
1962 году начали осваивать глубину в шестьдесят метров. В 1964 году
построили подводную лабораторию у Бермудских островов. Глубина пятьдесят
восемь метров. Люди работали там одиннадцать дней. Сейчас пытаемся освоить
сто восемьдесят метров и рассчитываем выйти на континентальный склон лет
через десять. Вы с вашей "Тускаророй" обогнали нас, по моим расчетам, лет
на пять.
Кстати, "Тускарора"... удалось ли разгадать загадку летней аварии?
- Пока нет...
- Но станция продолжает нормально работать?
- В течение трех месяцев, прошедших с момента ликвидации аварии, работы
ведутся непрерывно.
- И без происшествий?
- Пока без особых происшествий.
- Что же все-таки случилось с наблюдателями? - спросил Том Брайтон. -
Официальная версия гибели при встрече с гигантским кальмаром меня лично не
убедила. Спруты совсем не так агрессивны, как многие считают... И потом,
должны были сохраниться следы борьбы, остатки металлических частей
скафандра.
- Никаких следов, - покачал головой Волин. - Ни следов борьбы, ни
остатков скафандров, абсолютно ничего... Знаем только, что наблюдатели
покинули станцию один за другим и исчезли...
- Нервное расстройство, воздействие глубины... - предположил Шекли.
- Не исключено и это...
- Океаническое дно преподнесет нам еще не одну такую загадку, - заметил
Шекли. - Мы очень плохо знаем животный мир больших глубин. Среди существ,
наделенных природными излучателями и локаторами разного рода, там могут
оказаться и такие, которые способны оказывать целенаправленное воздействие
на психику... На человеческую психику. Вспомните легенды о сиренах... В
каждой легенде есть рациональное зерно. Я отнюдь не утверждаю, - продолжал
Шекли, заметив улыбку Волина, - что это обязательно должны быть
зеленоволосые красавицы с рыбьими хвостами... Подобными свойствами могут
быть наделены даже некоторые виды глубоководных кальмаров, которые таким
путем приманивают добычу. Или какие-то другие твари, о существовании
которых мы еще и не подозреваем. Ваша "Тускарора" находится у края
глубочайшей впадины Мирового океана. Безусловно, в этой впадине имеются
свои специфические обитатели... Кстати, Том, показывали нашему гостю
фотографию дна, сделанную в августе у края Филиппинского желоба?
- Вы имеете в виду тот загадочный крестообразный след?
- Именно его.
- Вероятно, не показывали. Эти фотографии еще изучаются.
- Откройте левый верхний ящик моего стола, Том. Там лежит копия
фотографии.
Передайте ее, пожалуйста, коллеге Волину.
Том порылся в столе и протянул Волину большую фотографию. На темной
бугристой поверхности дна по диагонали тянулся отчетливый след - линия
крупных глубоко вдавленных плоских крестов.
- Ну как? - спросил Шекли у Волина, который долго и внимательно
рассматривал фотографию.
- Странный отпечаток. Не встречал подобного... Хотя впрочем... Нет, то
выглядело иначе...
- Поразительно, что эти кресты огромные, - заметил Том. - Каждый
размером около метра. А длина следа более шести метров. Фотография сделана
широкоугольным объективом с большим углом зрения и охватила значительную
площадь.
- Какая там глубина? - поинтересовался Волин.
- Три тысячи шестьсот метров. Это у восточного побережья острова
Минданао, точнее, в тридцати километрах к востоку от рифа Баганга.
- Значит, как раз напротив средней части Филиппинского желоба, - кивнул
Волин. - Знаю эти места... Континентальный склон там очень крутой и
обрывается прямо к наиболее глубокой части желоба. А протяженность следа?
- Неизвестна, - покачал головой Шекли. - Это отдельная случайная
фотография.
Точная ее привязка была затруднена сильным волнением на поверхности. А
в поле зрения телевизионной установки след не попал. Наше
исследовательское судно "Метеор-3" дрейфовало в этом районе больше месяца.
Поймать след второй раз не удалось.
- Спуск на батискафе?
- Пока не производился. Батискафы сейчас заняты в других местах.
Попытаемся, конечно, привезти туда батискаф, но позднее.
- Что же говорят специалисты?
- А ничего, - пожал плечами Шекли. - Этот след - загадка. Полная
загадка для всех. Для меня тоже. У нас накопилось немало таких загадочных
отпечатков, но этот самый большой и, пожалуй, самый хитрый.
- Интересно, как он был ориентирован на дне, - сказал Волин, возвращая
фотографию Тому. - Если вниз по склону, может, это след качения чего-то.
- Например, огромного колеса с крестообразной насечкой, - оживленно
закивал Шекли. - Вот-вот, я уже говорил им об этом. Словно вниз по склону
в Филиппинскую впадину скатилось огромное колесо, от старинного колесного
парохода...
- Но след очень свежий, а колеса старинных пароходов...
- Не имели таких насечек, - подтвердил Шекли. - Все это правильно... А
главное, коллега, след идет не вниз, а параллельно склону. Фотоаппарат был
соединен с гироскопом, поэтому снимок получился ориентированным. След в
том месте, где его сфотографировали, шел точно по меридиану, вдоль края
Филиппинской впадины. Вот и гадайте, что это за штука ползла, ехала,
катилась на глубине трех с половиной километров. Ясно одно - штука
огромная, если она оставила такие отпечатки...
- И, кроме того, оставила недавно, - добавил Том. - Вдоль западного
склона Филиппинской впадины часты подводные оползни, постоянно идут
мутьевые потоки. Последнее крупное землетрясение на Минданао было шесть
лет назад...
- Да, - согласился Волин. - Землетрясение на Минданао позволяет
датировать отпечаток последними пятью-шестью годами... Непонятный след...
- Но, кажется, эти крестики все-таки что-то напомнили вам, коллега? -
спросил Шекли, испытующе поглядывая поверх очков на Волина.
- И да, и нет... Я видел однажды любопытный отпечаток на берегу в зоне
отлива. Это было давно. Тогда я еще не занимался океанологией... Но тот
след был испорчен волнами. И он был меньше. Мог иметь наземное
происхождение...
- Твари, оставляющие такие следы, едва ли вылезают на свет, - кивнул
Шекли.
- Иначе мы давно знали бы о них...
Волин подумал, что интересно было бы привезти эту фотографию в Москву.
Показать ее адмиралу Кодорову... Что бы он сказал? А впрочем, чепуха
все это... Чепуха!..
Шекли, наклонив голову, глядел на карту, лежащую на столе. Том Брайтон
набивал табаком маленькую, изогнутую, как вопросительный знак, трубку
профессора. Шекли взял трубку, раскурил, с наслаждением затянулся,
откинувшись на спинку кресла. Голубоватые клубы душистого дыма поднялись к
потолку. В кабинете по-прежнему было тихо. Шекли, прикрыв здоровой рукой
глаза, думал о чем-то.
Потом он медленно заговорил:
- Заманчиво, конечно, прогуляться по дну Мирового океана... Нынешнему
поколению, а? Пока это terra incognita даже для нас с вами, хотя нас и
считают знатоками океана. Вы задумали дерзкое дело, коллега... О,
дерзкое...
Я ведь говорил кое с кем из ваших океанологов... Они пока вполне
довольствуются теми крохами, которые дает исследование с судов... Как и
мы... А донные маршруты остаются мечтой... Почти так было и в астрономии.
Смотрели снизу в телескопы. Усовершенствовали стекла, мечтали. А потом
полетели. Да... Вы говорите, нам тоже пора - идти самим вниз... на дно...
А вот господин доктор Павел Дымов... Он ведь, кажется, тоже один из
конструкторов "Тускароры"?..
Шекли наклонил голову и в упор взглянул в глаза Волину. Волин выдержал
колючий взгляд старого океанолога, не опустил глаз. Наступившая пауза
показалась Волину чуть затянувшейся.
- Во всяком случае, он говорил что-то такое... - продолжал Шекли,
откидываясь в кресле. - Так вот, господин Павел Дымов, конструктор и
начальник "Тускароры", кажется, считает, что рано идти всерьез на большую
глубину. Он даже бросил фразу о рекордах... Понимаете - рекорд и все. А я
не знаю, нужны ли в науке рекорды... А господин Дымов сказал: "Когда вы -
это значит мы, американцы, - догоните нас, мы уйдем еще глубже". Я
попытался представить ему нашу точку зрения, но он совершенно парализовал
мою оборону цитатами. О, он блестящий эрудит... И дипломат... Да...
- Дымов много знает, - подтвердил Брайтон. - В Мельбурне мы
поражались... Он в курсе всех старых и новых работ. Все помнит в деталях.
Цитировал с одинаковой легкостью последние статьи наших молодых
океанологов, довоенные работы японцев, филиппинцев... Даже Тунга...
- Тунга теперь уже редко кто и вспоминает, - задумчиво заговорил Шекли,
не вынимая изо рта трубки. - Да он почти и не оставил печатных работ. Так,
несколько заметок на японском языке. Он писал по-японски, хотя родился в
Индонезии. Это был удивительно талантливый человек. Я-то знаю... Он
стажировался у меня перед войной, кажется, в тридцать шестом году... И
вот, представьте себе, коллега, еще тогда он предсказал существование
гигантских горных хребтов на дне Тихого и Индийского океанов. Предсказал
по отдельным замерам глубины, по косвенным признакам... И как
предсказал... Многое из того, что тут нарисовано, - Шекли похлопал ладонью
по лежащей на столе карте, - было на его рукописных схемах. А карту-то мы
сейчас составляем... И еще - он развивал идею глубинных течений -
глубинной циркуляции океанических вод, о которой мы и сейчас почти ничего
не можем сказать... Знаем, что она существует, что нельзя валить в океаны
радиоактивные отбросы. Но как направлены глубинные течения? А ведь он
начал их расчеты... И одновременно был талантливым конструктором...
- Что с ним произошло потом? - поинтересовался Волин. - Его
послевоенные статьи мне уже не попадались.
- Он вообще писал мало. Копил материал для какого-то всеобъемлющего
труда. И не успел написать... Исчез он при довольно загадочных
обстоятельствах в конце войны. Попал к японцам, когда они захватили
Индонезию... Тунг был смешанной крови: отец - яванец, мать - японка.
Японцы, видимо, посчитали его своим, хотели заставить работать. Что
произошло потом, точно не известно...
Я во время войны служил на флоте. Мне довелось участвовать в знаменитой
филиппинской операции в конце сорок четвертого года. При разгроме Южной
японской группировки в проливе Суригао наши огнем и торпедами уничтожили
несколько кораблей. С одного японского линкора, выбросившегося на рифы,
были взяты полуобгорелые папки со штабными документами. Среди прочих бумаг
оказался приговор военного суда. Документ был сильно поврежден, однако
удалось прочитать имя человека, приговоренного японцами к смерти:
Канатаран Тунг - "бывший доктор философии и профессор океанографии", как
сказано в приговоре. Приговор датирован концом сентября сорок четвертого
года. Вот и все... За что японцы расправились с Тунгом, установить так и
не удалось. Да никто особенно и не интересовался подробностями. Часть
документа была испорчена, офицеры, подписавшие приговор, погибли в
сражении при Суригао.
Когда я приехал на Филиппины после войны, о Тунге уже не вспоминали...
Если он участвовал в движении Сопротивления и погиб как герой, значит, он
принадлежит к числу неизвестных героев. Таких в каждой войне немало...
Косые лучи вечернего солнца заглянули в окно, осветили карту, лежавшую
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг