на столе. Волин посмотрел на часы и сказал, что ему пора собираться.
Самолет через три часа, а надо еще заехать в гостиницу...
Шекли объявил, что необходимо выпить на дорогу и отправил Тома к
экономке за каким-то старым испанским вином. В кабинете наступила тишина.
Волин листал записную книжку; хотел еще раз убедиться, не забыл ли о
чем-нибудь важном...
В конце записей, относящихся к беседе с Шекли, прочитал слово "монета".
Волин покачал головой и смущенно улыбнулся.
- Дорогой профессор, - сказал он, доставая из портфеля маленький
конвертик, - простите мою забывчивость. Зная, что вы коллекционер, привез
вам, в память нашей встречи, небольшой сувенир. Вот он... Найден при
раскопках Херсонеса в Крыму. Кажется, третий век...
И он передал Шекли маленькую серебряную монетку.
- О-о, - растроганно произнес старый океанолог, - вдвойне одаривает
тот, кто знает, чем одарить! Спасибо... Смотрите-ка, Том, - закричал он,
увидев Брайтона, торжественно несущего большой серебряный поднос с
бутылкой и высокими бокалами. - Смотрите, что мне подарил наш русский
коллега. Это большая редкость... У меня не было такой. Коллега Волин
полагает, что это третий век, но мне кажется, монета древнее. Наверное,
древнее... Да-да...
И Шекли, позабыв обо всем, принялся рассматривать монету сквозь очки и
лупу.
Том налил в бокалы густое вино. Осторожно пододвинул бокал Шекли.
- Да-да, - сказал тот, со вздохом отрываясь от созерцания монеты. -
Изумительно... Она станет одним из украшений моей коллекции... Однако
позвольте! Прежде чем поднимем бокалы, я должен что-то подарить нашему
гостю... Что же подарить?
- Помилуйте, профессор, это совсем не обязательно... - начал Волин,
почувствовав себя очень неловко.
- Нет-нет, никаких разговоров, - закричал Шекли. - Молчите! Сувенирами
всегда обмениваются... О, я уже знаю, что...
Шекли схватил со стола фотографию загадочного крестообразного следа,
написал на обратной стороне несколько слов и протянул Волину.
- Благодарю, - сказал Волин, пожимая руку старому океанологу. - Честно
говоря, мне хотелось иметь эту фотографию.
- Ну вот, значит, и я угадал, - снова закричал Шекли. - Такие сувениры
всегда приносят счастье... - Он вдруг умолк и очень серьезно посмотрел на
своих собеседников. - А далеко не все монеты приносят счастье обладателям,
- продолжал он после минутного молчания. - Чаще они даже приносят
несчастье, особенно золотые... У меня есть одна такая монета... Я должен
обязательно показать ее вам, коллега Волин, и вам, Том. Вы ее тоже не
видели. Выдвиньте крайний нижний ящик секретера, Том, и передайте мне.
Том выполнил просьбу. Шекли открыл ящик, и Волин увидел ряды старинных
монет, лежащих в углублениях на черном бархате.
- Вот она, - сказал Шекли, осторожно извлекая из ящика маленькую желтую
монетку. - Это тоже большая редкость и, откровенно говоря, нумизматическая
загадка. Да-да... Это таинственная монета, господа. В нумизматике тоже
есть свои тайны. Это золотая индонезийская рупия середины восемнадцатого
столетия. Монета, казалось бы, не очень старая и довольно
распространенная... Но... - Шекли многозначительно поднял палец, - этот
вид рупий чрезвычайно редок. Они чеканились на протяжении всего нескольких
лет в султанате Матарам на Яве. У частных коллекционеров и в крупнейших
музеях мира имеется лишь несколько таких монет. Все дошедшие до наших дней
экземпляры потерты и просверлены - они использовались как украшения. Все,
кроме этой. Эта выглядит настолько новой, что вначале я посчитал ее
искусной подделкой. Однако это подлинник...
- По-видимому, хранилась в каком-то кладе, - заметил Волин.
- Не исключено, хотя... Дело в том, что один из султанов Матарама, тот,
который чеканил эти монеты, воевал с Объединенной Ост-Индской компанией. В
середине XVIII века голландцы захватили значительную часть территории Явы.
Предвидя разгром, султан решил вывезти свои сокровища на восток и
укрыть их на острове Сумбава. Однако корабль с драгоценным грузом попал в
шторм и затонул где-то в центральной части моря Бали. Вместе с кораблем
погрузились на морское дно сокровища султана Матарама, в том числе и запас
золотых монет, начеканенных в годы, предшествовавшие падению султаната.
- Любопытно, - сказал Волин, - а не могли ли охотники за кладами
добраться до этого корабля?
- В море Бали глубины около двух километров, - возразил Шекли. - Там
затонуло немало судов, но, насколько мне известно, ни одно не удалось
поднять. А для современных пиратов, промышляющих на погибших кораблях, это
слишком глубоко. Глубже ста метров они обычно не рискуют погружаться...
Хотя недавно стал известен многозначительный случай... Спасательная служба
подняла транспорт, торпедированный японцами в Яванском море в самом начале
войны. Транспорт лежал на глубине двухсот метров и оказался ограбленным.
По мнению наших специалистов, ограбление произошло всего два-три года
назад...
- Мне недавно рассказывали, - вставил Том, - что японское судно,
поднятое в июле у Молуккских островов с глубины двести двадцать метров,
тоже было ограблено. На нем находился большой запас золота, однако сейфы
оказались вскрытыми и пустыми. По некоторым признакам, сейфы вскрывались
под водой...
- Значит, подводные шакалы совершенствуют свои методы и уже стали
проникать глубже, - сказал Шекли. - Вот вам наглядное свидетельство
поразительной инициативы "дельцов" определенного круга, дорогой коллега...
Наука нескольких передовых государств делает первые шаги по освоению
шельфа, а рыцари "легкой наживы", используя наш опыт, уже грабят суда,
затонувшие в пределах шельфа. И, кажется, начинают опережать нас по части
глубины...
Впрочем, загадку моей индонезийской рупии этим путем не объяснишь.
Двести, даже двести двадцать метров - это еще не два километра... Как бы
там ни было, дорогой мистер Волин, я оказался счастливым обладателем
единственной известной коллекционерам матарамской монеты идеальной
сохранности. Смотрите, ни время, ни люди не оставили на ней своей
печати... А попала она ко мне при необычных и трагических
обстоятельствах...
Весной мне довелось побывать в Сингапуре. Как-то вечером, когда я
возвращался из порта в гостиницу, ко мне подошел оборванный малаец, по
виду безработный матрос или рыбак, и предложил купить эту монету. Он
заломил за нее бешеную цену. Я был убежден, что монета поддельная, и прямо
сказал об этом малайцу. Тот принялся клясться, что монета настоящая, но
цену стал сбавлять. В конце концов я купил у него эту монету, кажется, за
одну десятую первоначально названной цены. Отдавая деньги, я еще раз
повторил, что монета, конечно, поддельная. Он окинул меня мрачным взглядом
и спросил, смогу ли я до завтра убедиться, настоящая монета или нет.
"Вероятно, да", - ответил я. "Тогда я приду сюда снова завтра, - объявил
он, - и принесу господину вторую такую монету. Заплатит ли за нее господин
ту цену, которую я назвал сначала, если господин будет знать, что монеты
настоящие?" - "А сколько у тебя таких монет?" - поинтересовался я. "Это
неважно... Господину я могу продать еще одну, но только за ту цену,
которую вначале назвал". Я пообещал, что заплачу и даже доплачу разницу за
эту, если обе монеты окажутся настоящими. Он тотчас исчез...
Утром следующего дня я без труда установил, что монета подлинная, XVIII
век, и чрезвычайно редкая. Я приобрел ее за несколько долларов, но даже и
та цена, которую он назвал вначале, едва ли составляла сотую часть ее
действительной стоимости. Разумеется, вечером я пришел в назначенное
место... Я ждал его около часа, но он так и не явился. Раздосадованный и
отчасти смущенный - ведь я считал себя должником этого человека - я
направился в гостиницу. У перекрестка соседней улицы под фонарем стояла
группка людей. Когда я подошел к ним, они расступились, и я увидел на
асфальте неподвижное тело. Это был мой вчерашний знакомый. "Что с ним?" -
спросил я у полицейского. Тот равнодушно пожал плечами: "Пырнул кто-то
ножом; сейчас приедет машина, заберет". - "Он мертв?" - "Еще бы! Угодили в
сердце". - "Их было двое, сэр, - сказала какая-то девушка полицейскому. -
Они забрали у этого человека кошелек и побежали вон туда"... - "Что может
быть в кошельке у такого, - махнул рукой полицейский. - - Они тут каждую
ночь режут друг друга"... Подъехала машина, а я пошел в гостиницу. Вот
видите, господа, эта монета не принесла счастья прежнему владельцу...
- Грустная история, - заметил Волин, - и действительно загадочная... И
вы, профессор, так и не узнали, была у него вторая монета или нет?
- Не узнал, - покачал головой Шекли, укладывая маленький золотой диск
на его место в обитом бархатом ящике. - Так ничего больше и не узнал.
- Однако мне пора, - заметил Волин, поднимаясь.
- Простите, что задержал своими разговорами, - спохватился Шекли. -
Старики всегда болтливы. Лет через сорок вы почувствуете это по себе,
дорогой коллега. Итак, последний тост этой встречи: за следующую встречу и
за успех совместных работ на дне Тихого океана.
- За первое пересечение Тихого океана по дну международной экспедицией
донных вездеходов, - сказал Волин, поднимая бокал.
- Слышите, Том, - покачал головой Шекли. - Я принимаю этот тост, хотя,
наверно, не доживу... А вам придется участвовать в такой экспедиции, Том.
Вам и вашим сверстникам. О, как я завидую вам, Том...
- Ну что вы, шеф, - смутился Том. - Я... мы...
- Пейте вино, Том, - улыбнулся Шекли. - Это превосходное вино... Его
сделали в Испании полвека назад, еще до того, как там стал "шеф-поваром"
старый иезуит Франко. Потом у испанцев уже не было такого вина... За ваше
здоровье, коллега Волин...
Когда вино было выпито, Шекли объявил, что он хочет проводить гостей до
ворот своего дома. Все вышли в парк, и черная экономка снова покатила
кресло-коляску к воротам. Том отправился в гараж за машиной. Через минуту
сверкающая лаком "такса" бесшумно подкатила к воротам парка. Волин
протянул было руку старому океанологу, но в этот момент большой
красно-белый лимузин стремительно вырвался на тихую площадь и круто
затормозил, почти упершись радиатором в решетку ворот. Из машины выбрался
невысокий круглоголовый толстяк с багровым лицом и коротко остриженными
седыми волосами, а за ним...
обе утренние "гориллы". Толстяк торопливо прошел в калитку, "гориллы"
остались снаружи у ворот.
- А, старина Джемс, - удивленно протянул Шекли. - Рад тебя видеть... Но
почему не предупредил? Мы тут только что осушили бутылочку
пятидесятилетнего хереса. Вот познакомьтесь, пожалуйста: это мой друг и
коллега профессор Волин из Советского Союза, а это полковник Джемс Колли -
ангел хранитель Лос-Анджелеса...
- Считаю за честь познакомиться, профессор, считаю за честь, - сказал
Колли, пожимая руку Волину. - Значит, и вы океанолог, гм... да...
Волин молча поклонился.
Полковник пожал руку Шекли, кивнул Брайтону и многозначительно
откашлялся.
- Понимаешь, Рей, мне надо с тобой поговорить... - начал он и
остановился.
- Вероятно, по поводу утренней истории, - заметил Шекли с усмешкой.
- Да, но...
- Тогда говори здесь, сейчас. Мистеру Волину тоже интересно
послушать... Он присутствовал утром при этой сцене...
- Гм... Все получилось чертовски глупо, - сказал Колли. - Приношу
извинения, тысячу извинений всем присутствующим. Мои подчиненные, нет, не
эти, - кивнул полковник на "горилл", - там, в управлении, проявили
излишнюю оперативность.
Да... То было недоразумение... Но, дорогой Рей, пойми, я обязан
оставить тут на некоторое время своих сотрудников, этих или других, если
эти тебе не нравятся. Они будут дежурить только по ночам, с вечера до
утра. Ты их не увидишь, они тебя не будут тревожить. Но они должны быть
тут. Это совершенно необходимо ради... моего спокойствия и... твоей
безопасности, Рей. Вас это, вероятно, удивляет, господин Волин. В вашей
стране так не бывает. У нас, к сожалению, гм... случается. Чтобы вам стал
понятнее утренний инцидент, объясню: мы получили надежные сведения, что на
моего друга профессора Шекли готовится покушение. Это только для вашего
сведения, мистер Волин, и для твоего, Рей. Разумеется, прошу не
разглашать. Пока... Пока мы кое-кого не примкнем...
- Какая смехотворная чепуха! - с раздражением крикнул Шекли. - Неужели
ты не нашел себе более достойного занятия, Джемс? Мне стыдно перед нашим
гостем...
Задумайся на минуту, ну кому я нужен?
- Гм... Задумывался, и не на минуту. Дольше... Пока не могу сказать
ничего определенного. И мог бы добавить одну небезынтересную для тебя
вещь, чтобы ты не считал меня окончательным глупцом...
- Добавляй, если начал.
- Надеюсь, что вы, господин Волин... А впрочем, все едино... Через
день-два об этом начнут трубить газеты. Твоя автомобильная катастрофа,
Рей, она была подстроена. Имею точные сведения... Тебе просто повезло,
старина. Вот так!..
- Чепуха... - сказал Шекли.
Однако в голосе его не было прежней уверенности.
- Мистер Волин, - продолжал полковник Колли. - Вы, возможно, ничего не
заметили, но вы и ваши товарищи тоже находились под непрерывной опекой,
гм... наших мальчиков. Мы опасались, как бы с кем-нибудь из вас не
случилось маленькой неприятности. Не подумайте ничего плохого. Просто мы
беспокоились о вас, как о наших друзьях. Вы, кажется, завтра покидаете
нашу страну. Очень хорошо... Послушайтесь доброго совета. Если сегодня или
завтра перед отлетом вас что-то удивит или возле вас произойдет
какая-нибудь свалка, не обращайте внимания и, ради бога, не вмешивайтесь
ни во что. И предупредите ваших товарищей...
- Благодарю, полковник, - с чуть заметной улыбкой ответил Волин. - Во
время нашей очень интересной поездки по Штатам я и мои товарищи несколько
раз были свидетелями, как вы сказали, небольших свалок... Однако во всех
случаях мы вели себя вполне благопристойно и едва ли нас можно упрекнуть...
- Ах, боже мой, - прервал Колли, - разве я говорю об этом. У моих
соотечественников, особенно у молодежи, избыток энергии... Я лично не вижу
ничего дурного в том, что некоторые вопросы решаются кулаками. Считаю бокс
одним из благороднейших видов спорта. В данном случае я имею в виду
совершенно другое... Надеюсь, вы меня поняли?
- Не совсем...
- Гм... Поймете позже... И помните мой дружеский совет.
- Ты, кажется, решил на всех нагнать страху, Джемс, - заметил Шекли,
испытующе поглядывая на полковника. - Может, ты объяснишь, что,
собственно, произошло?
- Пока ничего особенного. Просто я хочу, чтобы и дальше было так же.
- Ну, когда Джемс начинает разговаривать подобным образом, от него не
добьешься правды, - покачал головой Шекли. - Хорошо, пусть твои
"ангелы-хранители" остаются здесь, но чтобы на глаза мне не попадались...
И чтобы я не чувствовал себя под домашним арестом.
- О'кей, - с облегчением вздохнул полковник. - Спасибо, Рей. Спасибо,
что облегчаешь мою нелегкую задачу... А относительно "горилл", - продолжал
он, наклоняясь к самому уху Шекли, - могу теперь сказать, что они все
равно остались бы тут, даже если бы ты вздумал возражать. Вот именно...
Потому что это не моя выдумка, Рей... Это личный приказ президента. С
каждым годом все труднее работать, Рей. Ко всем прочим делам прибавилась
еще охрана океанологов: и своих, и чужих. Нет, решительно надо подавать в
отставку...
Когда Волин и Том Брайтон уже сидели в машине, полковник Колли подошел
к Тому и шепнул ему несколько слов. Том удивленно посмотрел на полковника,
задумался на мгновение, потом молча кивнул.
- Превосходно, - сказал вслух полковник, - значит, так и сделайте.
Счастливого пути, профессор Волин!
Машина дрогнула и бесшумно скользнула за ограду парка мимо вытянувшихся
"горилл". Волин оглянулся. Старик Шекли, сидя в своем кресле-коляске,
махал им вслед здоровой рукой.
Всю обратную дорогу Том молчал. Лишь перед самой гостиницей он сказал
Волину:
- Я подожду внизу. Полковник просил меня отвезти вас на аэродром. Вы
полетите в Нью-Йорк не рейсовым самолетом, а специальным военным. Не
беспокойтесь, все согласовано с вашим посольством. В Нью-Йорке вас
встретят... - И, подумав немного, Том добавил: - По-видимому, они
действительно что-то пронюхали - Колли и другие. И теперь опасаются за
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг