новые классы и даже типы морских животных - вспомните хотя бы погонофор,
открытых не так уж давно, - то что говорить о новых родах и видах...
Посмотрите, как расширились наши представления о донной фауне после
первых месяцев работы "Тускароры". При всех трудностях и неблагоприятных
обстоятельствах... И это говорю вам я, хотя я отнюдь не был горячим
сторонником стационарных работ на такой глубине. Но ведь то, что пока
удалось сделать на "Тускароре", это капля в необъятном океане. Мир больших
глубин - каков он? Всего в нескольких милях от нашей станции находится
Курильская впадина. Мы даже ее наибольшей глубины толком не знаем. В 1953
году на "Витязе" определили максимальную глубину в 10377 метров. Волин
несколько лет назад "поправил" эти данные еще на километр. А какая у нас
гарантия, что в этой гигантской расщелине дна нет глубин еще больших? Я
убежден, что на дне величайших впадин Мирового океана - Курильской,
Филиппинской, Марианской и других, помимо уже известных нам обитателей,
есть и неизвестные, а среди них такие, каких не создаст и самая буйная
фантазия.
Наконец, еще одно: среди бесконечного количества проблематических
отпечатков, обнаруженных на дне, крестообразных следов такого типа, как на
фотографии Шекли, немного... И все "кресты" тяготеют к краям глубоководных
впадин. Эта фотография сделана у края Филиппинского желоба; Савченко видел
крестообразный след вблизи Курильской впадины; отпечаток, некогда
наблюдавшийся Волиным на берегу острова Онекотан, - это тоже рукой подать
от Курильской впадины. Конечно, я не могу безоговорочно утверждать, но
считаю возможным предположить, что в глубоководных впадинах Мирового
океана обитает какое-то еще неизвестное науке и, вероятно, довольно
крупное животное, оставляющее на илистом дне крестообразные следы...
- Итак, определилось несколько концепций, - резюмировал Кодоров. -
Уважаемый Иван Иванович, после многих оговорок, высказался в пользу
органического происхождения этого загадочного следа; я оставляю за собой
право отстаивать связь следа с каким-то искусственным сооружением,
плавающим либо перемещающимся по дну. Роберт Юрьевич...
- Понимаете, я в величайшем затруднении, - сказал Волин. - По существу,
я однажды уже отказался от своей точки зрения по этому вопросу... И теперь
все еще продолжаю колебаться. Да, двадцать лет назад я готов был считать,
что видел вездеход, выползавший из вод океана на берег острова Онекотан...
Но потом я не раз убеждался, что зрительное восприятие может обмануть. В
те годы не было техники, которая создана теперь. Нет, как принято
выражаться в академических кругах, оставляю за собой право высказаться
позднее. Но могу добавить, что таинственные пираты, владеющие
ультрасовременной техникой, так же не укладываются у меня в голове, как
инопланетчики Кошкина.
- Конечно, чушь собачья, - махнул рукой Анкудинов.
- Иван Иванович, вы знали профессора Бруно Лоттера? - после короткого
молчания спросил адмирал.
- Знаю... Проходимец! И никакой не профессор. Сам себя называет
профессором.
- Называл... Потому что он уже...
- А, понимаю... Ну, если так, молчу, молчу... Покойников надо или
хвалить, или молчать о них...
- Чем все-таки он занимался в последние годы?
- Чем угодно... А глазным образом дрессировкой дельфинов. Ловил их,
дрессировал и продавал в морские театры. Вероятно, на этом прохвост,
простите, покойник, сколотил неплохое состояние...
- Иван Иванович, как всегда, судит очень строго, - заметил Волин. - У
Лоттера, если мне не изменяет память, были очень интересные статьи по
биологии морских млекопитающих. Он, например, пытался изучать механизм
почти мгновенной приспособляемости китообразных к разным условиям
давления. Как вам хорошо известно, киты и дельфины способны нырять на
очень большую глубину. И он...
- Были статьи, - перебил Анкудинов, - лет десять назад. А потом стал
дельцом и забросил науку.
- Занятно, - задумчиво протянул адмирал. - Изучал воздействие глубины
на млекопитающих... Дрессировка дельфинов... Очень занятно...
И адмирал принялся что-то писать в своем блокноте.
- Пошли, Роберт, - сказал Анкудинов. - По дороге расскажешь, о чем
договорился с заокеанскими коллегами... Значит, вы распорядитесь
относительно "Тускароры", адмирал, чтобы не мешали работать наблюдателям...
- Распоряжусь, - кивнул, вставая из-за стола, Кодоров. - Кто из вас
двоих первым рассчитывает быть на "Тускароре"?
- Наверно, я, - махнул рукой Анкудинов. - Лечу послезавтра.
- Вот и превосходно, - сказал адмирал. - С вами полетит один товарищ.
Окажите ему "протекцию". Помогите устроиться четвертым дежурным
наблюдателем на "Тускарору". Ведь у вас там пока есть свободная вакансия?
- Да, но... - начал Анкудинов.
- Сделайте это ради меня, дорогой Иван Иванович, - продолжал адмирал,
подходя к старому биологу и беря его под руку. - Возьмите моего "протеже"
стажером на короткий срок - пока не подыщите более достойного
кандидата. Он хороший специалист, - продолжал, улыбаясь, адмирал, -
занимается психологией и немного биологией, но специализировался по
некоторым разновидностям Homo sapiens.
- А-а, - сказал Анкудинов. - В таком случае придется согласиться.
Ничего другого не остается...
- И напомните товарищам на "Тускароре" об осторожности и бдительности,
- сразу став серьезным, добавил адмирал. - Бдительность и осторожность, -
повторил он, провожая Волина и Анкудинова до дверей кабинета.
- А я было подумал, Иван Иванович, что и вы пришли к адмиралу
настаивать на закрытии "Тускароры", - заметил Волин, когда они спустились
к машине.
- И я? - повторил старый биолог, глядя исподлобья на Волина. - Значит,
уже слышал кое-что?
Волин молча кивнул.
- Интересно, кого имеешь в виду?
- Вчера в Президиуме Академии мне показали копию письма Лухтанцева.
Николай Аристархович в панике... Предлагает станцию законсервировать... До
выяснения всех обстоятельств июньской трагедии.
- А ты что?
- Сказал, что, если он боится ответственности, надо взять станцию из
ведения Петропавловского филиала и подчинить непосредственно Институту
океанологии.
- Другими словами - непосредственно тебе... Правильно, Роберт. Ну, а в
моих устремлениях ты теперь не сомневаешься?
- Теперь нет.
- И на том спасибо... Так вот, могу тебе сообщить: одна Марина
Богданова, с тех пор как начала работать внизу, уже открыла десятка три
совершенно новых видов донных организмов. Вот что такое твоя "Тускарора",
то есть - наша "Тускарора"!
- Рад это слышать, - сказал Волин, - а более всего рад, что профессор
Анкудинов из колеблющегося стал активным борцом за "Тускарору", за
развертывание стационарных исследований на больших глубинах. Что он решил
наконец оторваться от шельфа... Это сильно укрепляет позиции сторонников
"Тускароры".
- Пожалуй, переоцениваешь мои возможности, - проворчал Анкудинов, с
трудом протискиваясь в машину Волина. - Скажи лучше, когда тебя ждать на
"Тускароре"? Там все тобой интересуются. Даже Богданова...
- Почему "даже"? - нахмурился Волин, уловив в словах собеседника
скрытую иронию.
- А потому, что она никем не интересуется... Никем и ничем, кроме своей
работы. Но до чего смелая девчонка и хороший биолог. То есть, будет из нее
хороший биолог, - поправился Анкудинов. - Пока у нее самые интересные
данные. Только имей в виду, этот твой Дымов ее рано или поздно слопает. У
них и раньше были конфликты, и теперь. Что раньше было, не знаю, а сейчас,
в мой последний приезд, пришлось вмешаться. С Дымовым месяц назад мы
поговорили очень крупно. Ну, ты об этом узнаешь. Он перед отъездом тебе,
как директору института, фискальный рапорт настрочил, длиной с хорошего
солитера. Приедешь в Ленинград, прочитаешь.
- Перед каким отъездом? - спросил Волин, нажимая стартер. - Разве он
уезжал куда-нибудь?
- А разве ты не знаешь? - удивился Анкудинов. - Его и сейчас нет на
"Тускароре". Уехал на Филиппины. Там на днях в Себу открывается
международный симпозиум, посвященный современным рифовым постройкам.
- Знаю, - сказал Волин. - На симпозиум должен был ехать я, потом решили
послать Розанова. Значит, они поехали вдвоем?
- В твое отсутствие все переиграли. Розанов на "Тускароре", а Дымов
уехал на Филиппины.
- Павлу Степановичу пришлись по вкусу заграничные поездки, - неожиданно
жестко сказал Волин. - Сейчас ему не следовало отлучаться с "Тускароры"...
Видите, как вредно директору института уезжать надолго, - усмехнувшись,
добавил он после короткого молчания.
И, резко взяв с места, Волин втиснул свою "чайку" в поток машин,
плывущий по проспекту Вернадского.
- Я тебя не раз предупреждал относительно Дымова, - сочувственно кивал
Анкудинов, положив пухлую красную руку на плечо Волина. - Но это как раз
чепуха, что он уехал без твоего ведома. На "Тускароре" спокойнее, когда
его там нет. Хуже другое... Он тоже какую-то кляузу на тебя настрочил.
Уговаривал и Лухтанцева подписать. Да тот отказался. А заатаковал он
умно...
На перспективные планы напал: доказывает бессмысленность развертывания
стационарных глубоководных исследований. Утверждает, что "Тускарора" - это
пока предел и глубже идти - авантюра. Об экономии рассуждает. Вот так...
Куда он эту кляузу послал, не знаю. Слышал, что и статью в газету
написал...
Но статью пока отложили. А кляуза пошла... И вот, думаю я, не за эту ли
кляузу ему командировочку на Филиппины какой-нибудь добрый дядя подмахнул?
- Мелочи жизни, - тряхнул головой Волин, круто поворачивая "чайку" на
мост, - мелочи, дорогой Иван Иванович. На меня уже столько писали... В
конце концов, каждому дано право говорить то, что он думает. Особенно,
если человек искренне убежден в своей правоте. Вот и я убежден; поэтому
мне легко... отбиваться. Не бывает великих дел без препятствий...
Смотрите, красота-то какая, - продолжал Волин, глядя на открывшуюся с
моста панораму огромного города. - Особенно люблю Москву вот такой - в
неярком солнце, в желтизне осени, в туманной дымке, скрывающей дали... Все
мечтаю побродить по ней ночью, когда улицы пусты и гулки и полная луна над
кремлевскими башнями... И все не удается... Время, время, до чего ж его не
хватает... А на "Тускароре" буду месяца через два. Раньше не смогу.
- А ты смоги, - ворчливо бросил Анкудинов, отодвигаясь и испытующе
поглядывая сбоку на Волина. - Смоги, потому что надо. Дымова все-таки
нужно на место поставить, когда вернется. Это только ты сможешь. Лухтанцев
не сумеет, а я что - только отлаять могу. А ему это бара-бир [Бара-бир
(узб.) - все равно]... Он мне уже не раз заявлял: "Вы, мол, тут научный
консультант и в административные дела не вмешивайтесь".
- Неужели так и говорил? - удивленно приподнял бровь Волин.
- Ну, если и не так, смысл-то такой...
- Не кажется ли вам, дорогой Иван Иванович, что мы сами иногда склонны
вкладывать в слова окружающих несколько иной смысл, чем тот, что в них
заключен? Дымов - начальник "Тускароры". Естественно, ему иногда
приходится поступать как администратору... Но, при всех его, скажем,
спорных общечеловеческих качествах, он энергичный и дельный
администратор... Этого у него отнять нельзя. И у меня к вам огромная
личная просьба. Не задирайте вы его и не дразните, когда он возвратится с
Филиппин. Ведь для него, по-видимому, не секрет ваше отношение...
Необходимо создать на "Тускароре"
спокойную деловую обстановку... Как говорится, во имя интересов
большого общего дела. Иногда ради этого приходится забывать об антипатиях
и...
симпатиях.
- Послушать тебя... - сердито начал Анкудинов и вдруг осекся. Не
отрывая взгляда от лица Волина, задумчиво покачал головой. - Знаешь,
Роберт, - продолжал он после короткого молчания, - ты становишься все
более похожим на адмирала Кодорова. Раньше дело ограничивалось внешним
сходством. Я уже не раз говорил: если ему сбросить двадцать лет, а тебе
надеть адмиральскую форму, вас, пожалуй, не отличишь... Но теперь ты
начинаешь разговаривать и даже рассуждать, как он...
- Это плохо или хорошо?
- Не знаю... Но думаю, человек должен всегда оставаться самим собой.
- Вот мы и приехали, - сказал Волин, резко тормозя. - Конечно, вы
правы...
Но оставаться самим собой отнюдь не значит оставаться неизменным...
Снова на "Тускароре"
У берегов Симушира буйствовал осенний шторм. Ураган гнал с востока
взмученные пенистые валы огромной высоты. Тысячетонными молотами они
обрушивались на базальтовые скалы острова. Могучие удары разбушевавшегося
океана заставляли содрогаться домики наземной базы "Тускароры". Нити
холодного косого дождя хлестали в плотно закрытые окна. Протяжно ухал
океан, свистел и завывал ветер; заслоненные ставнями стекла дребезжали от
барабанной дроби дождевых струй. И, как лейтмотив чудовищной симфонии
шторма, прорывался сквозь тяжелые удары волн и завывания урагана низкий
вибрирующий звук - монотонный, стонущий, бесконечно унылый.
- Поет наша шахта-то, - радостно улыбаясь, говорил Кошкин. - Точно
севастопольский ревун. Только посильнее... Вот закончим монтаж подъемника,
закроем устье и замолчит. А мне даже жалко, что замолчит. Сейчас она как
живая разговаривает... В хорошее времечко вы нас навестили, Роберт
Юрьевич, - продолжал Кошкин. - Посмотрите, настоящий курильский шторм.
- Не видел он их! - усмехнулся Анкудинов. - Чудак ты, Кошкин, погляжу я
на тебя.
Анкудинов, Кошкин и прилетевший утром на Симушир Волин сидели в
глубоких креслах в салоне наземной базы "Тускароры". Салоном называли
угловую комнату самого большого здания наземной базы. Тут стояли два
телевизора, рояль, магнитофон, радиола. По стенам тянулись стеллажи с
книгами, пол был устлан коврами. Напротив двери между стеллажами находился
большой мраморный камин.
В камине, излучая приятную теплоту, пылали... электрические "поленья" -
изобретение Кошкина. Чтобы разжечь этот камин, достаточно было нажать
кнопку. При нажиме второй кнопки по салону распространялся устойчивый
аромат смолистой хвои. Плафоны, искусно скрытые в стенах, давали неяркий,
ровный свет.
- А все-таки отлично, - пробормотал Анкудинов, пододвигая кресло к
камину и грея руки над пылающими "поленьями". - Так и хочется кочергой их
поворошить, чтобы искры полетели. А кочерги-то и нет...
- Была кочерга, - объяснил Кошкин, - пришлось убрать. Один приезжий из
Москвы и впрямь захотел поворочать поленья. Сунул в них кочергу. Ну и
сразу - короткое замыкание.
- Доволен, Роберт, "Тускаророй"? - спросил Анкудинов, поглядывая
исподлобья на Волина. - Ты ведь тут с лета не был; наверно, с того дня,
как, помнишь, мы с тобой рассвет на берегу у маяка встречали...
- А вы, Иван Иванович, довольны? - вопросом на вопрос ответил Волин.
- А мне, старику, что надо... Наблюдения идут, коллекции пополняются -
и хорошо.
- Иван Иваныч доволен, - объявил Кошкин. - Когда недоволен, он сразу
соберется и уедет. Не удержишь его. А теперь два месяца гостит.
- Это правильно, Кошкин. Сейчас я всем доволен, и пуще всего тем, что
наконец наступила спокойная деловая обстановка, каждый занят своей
работой, никто друг другу не мешает...
Анкудинов на мгновение умолк и, как бы невзначай, скосил глаза на
Волина.
Однако Роберт Юрьевич не принял вызова, и старый биолог, устроившись
поудобнее в кресле, продолжал:
- Кодоров тоже обещания выполнил: "антидиверсантную" технику убрали.
Донных жителей никто особенно не тревожит... И работников начальство не
дергает.
Благо его нет... Как говорится, не было бы счастья, да несчастье
помогло.
- А что слышно о Павле Степановиче? - поинтересовался Кошкин. - Как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг