- Мы с вами дружески поделим территорию. Вот та часть комнаты - ваша.
Берите себе ту кровать, ту стену, тот письменный стол и тот плакат - одним
словом, все, что по ту сторону границы, и располагайтесь как вам угодно. Я
буду, в свою очередь, совершенно свободен!
Он расставил ширму, загородив свой угол от взоров Кати Ивановны,
сбросил пиджак и с наслаждением растянулся на кровати.
"Я сократил ее с самого начала! - думал он не без самодовольства. -
Пусть-ка попробует теперь завести свою музыку! Интересно знать: неужели
все эти беллетристы, воспевающие любовь и красивых женщин, действительно
искренни? Я почти уверен, что они подогревают себя мыслями о гонораре".
С этим чисто американским выводом он закрыл глаза и приготовился
задремать.
Катя Ивановна, покинутая на своей территории, несколько минут была
неподвижна. Два ее крохотных ушка, выглядывавших из-под каштановых
локонов, стали пунцовыми. Слова и поведение Морлендера были как раз
таковы, чтобы пробудить в ее душе всех фурий ненависти. Стиснув зубы, сжав
руки в кулачки, она обозрела умственно весь стратегический план,
обдуманный еще на пароходе, потом тряхнула локонами, провела рукой по лицу
- и переступила через вражескую границу.
Василов услышал легкие шаги, открыл глаза, и в ту же минуту шелковистые
пальчики очутились у самой его щеки. Несносная Катя Ивановна сидела на
краю его постели, болтала ножками и как ни в чем не бывало безмятежно
глядела на него фиалковыми глазами.
- Что вам угодно? - промолвил он нетерпеливо. - Кажется, я был с вами
вполне откровенен.
- О да! - ответила она и засмеялась - точнее, замурлыкала, как флейта
на самой своей нежной ноте. - Но, милый Тони, вы ведь не дождались моего
ответа. Вы должны выслушать противную сторону...
"Черт ее побери, это вполне логично!" - подумал про себя Василов и
натянул одеяло до самого подбородка.
- Да, вы должны меня выслушать, - продолжала она, рассеянно водя рукой
по его лицу и старательно разглаживая пальчиком каждую морщинку на его
лбу. - Дело в том, что морская болезнь... о, эта проклятая морская
болезнь!.. она совершенно переродила и меня. Я сама себя не узнаю. Я
виновата перед вами, дорогой, я знаю это... Но больше никогда, никогда...
Катя Ивановна смахнула с ресниц жемчужинку и опустила голову
прямехонько на грудь растерявшегося Василова.
- Я чувствую себя такой несчастной, Тони! Вы не должны больше бранить
меня. И потом... - Она запнулась.
Василов лежал, волей-неволей вдыхая аромат ее волос и глядя на розовый
кончик ее уха.
"Надо сознаться, - думал он про себя, - что среди зоологических особей,
именуемых женщинами, она довольно безобидный экземпляр".
- Я могу сказать вам это только совсем на ухо, - продолжала мурлыкать
Катя Ивановна. - Дайте мне вашу голову.
Она коснулась губами его уха, выждала минуты две, в течение которых он
испытывал состояние, мысленно названное им "довольно сносным", и вдруг
прошептала:
- Топи, я, кажется, собираюсь подарить вам бэби.
Черт возьми! Если б ему пустили в ухо гальванический ток, Василов не
подпрыгнул бы выше, чем сейчас. Он слетел с кровати, швырнув подушку в
одну сторону, одеяло - в другую, и в бешенстве затопал босыми ногами.
- Это черрт, черрт знает что такое! - закричал он с совершенно
искаженным лицом. - Я отсылаю вас назад, в Нью-Йорк! Я подам в суд!
Оставьте меня в покое!
Катя Ивановна побледнела и подняла руки, словно защищаясь от удара.
Губки ее сжались, как цветочные лепестки. Она стояла перед ним -
олицетворение чистоты, невинности и отчаяния - и глядела на него такими
широкими, такими беспомощными глазами, что Василов внезапно умолк, махнул
рукой и спасся на другую половину комнаты.
"Что мне делать? - думал он в бешенстве. - Ясно, как день: это
настоящая жена Василова... Она не подозревает ничего... И как она
ухитрилась, как ухитрилась, несмотря на все ссоры... Гнусная,
легкомысленная, преступная женщина! Любить этого пошлого коммуниста!.."
Поток его мыслей делал столь капризные зигзаги, что я был бы, как
автор, совершенно сбит с толку, если б это продолжалось долго. К счастью,
он резко шагнул к Кате Ивановне и, глядя мимо нее, официальным тоном
произнес:
- Я отрицаю, категорически отрицаю, что это мой ребенок! Вы можете
делать что хотите. Я умываю руки.
С этими словами он надел башмаки, пиджак, шляпу, посмотрел на часы и
вышел, чтобы прогуляться перед домом на Мойка-стрит в ожидании
кого-нибудь, кто спас бы его от ненавистного tete-a-tete [с глазу на глаз
(франц.)] с Катей Ивановной.
Катя Ивановна поглядела ему вслед с жестокой усмешкой. Она была
довольна собой. Она имела решительно все причины быть довольной собой. Он,
этот жалкий мальчишка с чудаковатым характером, был слаб, растерян,
вспыльчив, нетерпелив, неумен, упрям и неверен, как Иеремия Морлендер. И
его было так же легко обернуть вокруг пальца, как старика Вестингауза.
Но довольная собой красавица повела себя с чисто женской
непоследовательностью. Вслед за жестокой усмешкой глаза ее сверкнули
отчаянием; она подошла к кровати и вдруг упала на подушку, разрыдавшись.
Тут-тук, царап-царап...
Что за странные звуки у двери? Кто-то тычется в нее тупой мордой,
царапает когтями, кусает обивку... Катя Ивановна подняла голову и
прислушалась.
Хав! Рр! Хав! - раздалось за дверью уже совершенно явственно.
Потом еще несколько тупых ударов, царапанье, визг, и дверь распахнулась
перед каким-то безобразным, огромным комком шерсти и грязи, как вихрь
ворвавшимся в комнату.
Еще секунда - и грязный комок, как мячик, взлетел прямо на кровать Кати
Ивановны, бешено забил хвостом, облапил ее, лизнул в рот, нос,
подбородок...
- Бьюти! - воскликнула молодая женщина. - Бьюти! Бьюти!
Да, это была она, верная Бьюти Микаэля Тингсмастера, но в каком виде!
Тощая, одичалая, всклокоченная и грязная до того, что шерсть ее слиплась
комьями, она повизгивала, тыкалась носом в Катю Ивановну, кружилась по
комнате, обнюхивала каждый угол.
Наконец угомонившись, Бьюти села у ног Кати, положила ей на колени лапу
и устремила на нее говорящий взгляд.
- Откуда ты взялась, Бьюти? - спросила миссис Василова.
Бьюти взвизгнула и шевельнула лапой. Тут только молодая женщина
заметила у нее на лапе грязный полотняный лоскут, покрытый темными
пятнами. Она осторожно развязала его, подошла к окну и вгляделась в
покрывавшие его пятна. Они походили на кровь. В их расположении ей
почудилась симметрия. Расправив лоскут на подоконнике, она прочла буква за
буквой: "БИСК. ТОРПЕДА".
Собака следила за ней умными глазами. Как только Катя Ивановна снова
повернулась к ней, она забила хвостом и обеими передними лапами стала
срывать с себя ошейник, делая уморительные движения.
- Что еще, Бьюти?
Ну да, конечно, у нее найдется и еще кое-что. Откиньте ей голову,
суньте ручку за ошейник и сорвите с веревочки конверт, привязанный туда с
большой хитростью, так что собачьей лапе трудно его сорвать, а уж зубами и
носом ни за что не достанешь. Вот так... Раскройте его, читайте!
Катя Ивановна молча сорвала конверт, распечатала его и прочитала:
ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ ШТАТА ИЛЛИНОЙС
Высокочтимый сэр,
если вы получили мое предыдущее письмо и вынули пакет из моего тайника,
вам небезынтересно будет узнать продолжение морлендеровского дела. Я держу
в руках все его нити. Я посажен в сумасшедший дом, откуда как нельзя лучше
можно следить за главным преступником. Вы поймете меня, если потребуете
освобождения из камеры N_132 умалишенного Роберта Друка.
33. ПОМОЩЬ ГОЛОДАЮЩИМ И ПРИВХОДЯЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
В то время как "Торпеда", выпустив на берег Василова, закупорилась со
всех сторон, как средневековый рыцарь в броню, и отошла вглубь залива,
молчаливая и мрачная "Амелия" весь день и до глубокой ночи разгружала свои
товары.
Мистер Пэль с тросточкой в руках бегал туда и сюда, периодически
выбрасывая с языка весь свой запас русских слов. Мешки, бочонки, ящики
скатывали с палубы на берег, а оттуда перетаскивали на огромные грузовики.
Техник Сорроу, поступивший к мистеру Пэлю на службу, заложив руки за
спину, наблюдал за работой.
В эту минуту из бочки, стоявшей подле него, раздался протяжный вздох.
Сорроу прислушался и толкнул бочку ногой.
- Эй! - тихо раздалось из бочки. - Эй, друг Сорроу! Менд-месс!
Это было сказано на самом понятном языке для техника Сорроу.
С быстротой молнии оглянувшись вокруг, он шепнул ответно:
- Месс-менд! - и выбил из бочки днище.
Тотчас же навстречу Сорроу высунулась знакомая голова, а потом шея и
плечи, а потом туловище с прочими конечностями, и из бочки ловко выпрыгнул
Лори Лен, худой, веселый и встрепанный.
- Сорроу! Хлебца и глоток виски! - шепнул он умоляюще. - Жизнь этого
самого греческого... как его... Диогена чертовски лишена всяких удобств,
особенно в закупоренном виде.
Сорроу дал ему хлеба, спрятал за баррикадой из мешков и ящиков, заложил
руки за спину и сурово произнес:
- Объясни-ка мне теперь, Лори Лен, чего ради ты вковырнулся в Гуверову
бочку и, не спросясь Мика, отчалил на "Амелии"?
- А ты чего? - спросил Лори, разжевывая хлеб с силой мельничных
жерновов.
- Ты прекрасно знаешь, что я поехал по наказу Мика следить здесь за
собаками-фашистами.
- Ну, а я приехал поработать для Советской России! - невозмутимо
ответил Лори и сунул в рот последнюю корку хлеба. - И ежели ты мне,
дружище Сорроу, хочешь подсобить в этом, так не медли ни дня, ни часа. А
кроме того... - Лори запнулся и покраснел как кумач, - кроме того, хотел
бы я знать, Сорроу, куда вы дели мисс Ортон, то-есть миссис Василову?
- Вот оно что! - протянул Сорроу многозначительно. - Хорош же ты, я
тебе скажу, Лори Лен, металлист!
Неизвестно, что бы ответил ему Лори, покрасневший пуще прежнего, если
бы из соседнего ящика не раздалось странное кряхтенье.
- Кха-кхи-ки-ки-кха! - раздавались в ящике странные звуки.
Сорроу сдвинул брови, подошел к ящику и заколотил в него что было силы.
- Сорроу, менд-месс! - раздалось оттуда жалобно.
Лори и техник Сорроу, переглянувшись, сорвали с ящика крышку, и взорам
их предстал почтенный слесарь Виллингс, изможденный, скрюченный наподобие
амбарного замка и глядевший на них жалобными, голодными глазами.
- Виллингс! - воскликнул Лори.
- Виллингс! Ты? - сокрушенно вырвалось у техника Сорроу.
- Я, ребята, я самый! Я теперь, можно сказать, перенес самое худшее,
что может нас ожидать на том свете: герметическую закупорку, не больше не
меньше! После этого я не боюсь смерти, нет, ни чуточки не боюсь смерти,
подавай мне ее кто хочет, хоть сама холера, хоть чума и проказа.
- Не философствуй, - мрачно ответил Сорроу. - Скажи мне лучше, как это
ты, опора нашего союза, степенный парень Виллингс, как это ты уподобился
мальчишке Лену и шмыгнул в ящик за юбкой?
- Нет, Сорроу, нет, не за юбкой! Ошибаешься! - сердито ответил
Виллингс. - Я, брат, приехал хоть и в ящике, но при всех документах,
оформленный, что твой дипломант. Сам Кресслинг послал меня, братцы,
следить и доносить... Что же касается юбки, то я, брат, видел мисс Ортон в
штанах нашего Лори, и будь на ней не то, что штаны Лори, а футляр от
барабана или почетное знамя Бостонского университета, я бы и то пошел за
ней куда она хочет, вот провалиться мне на этом месте!
- Правильно, - произнес кто-то возле них.
Все трое, вздрогнув, обернулись во все стороны. Но вокруг не было ни
души, а грузчики суетились на далеком расстоянии, в обществе мистера Пэля.
- Правильно! - повторил кто-то еще раз, и мешок, лежавший у ног техника
Сорроу, резко изменил свои очертания.
- Черт тебя побери, кто бы ты ни был! - сказал техник, шлепнув мешок
всей пятерней. - Вот пошлю я тебя отсюда в хлебопекарню, а там уж
разберут, что из тебя выпечь, негодный бездельник, трус, дезертир!
- Этого ты не сделаешь, Сорроу, - произнес мешок, распоролся пополам и
выпустил оттуда не кого иного, как Нэда.
- Так я и думал! - расхохотался Лори. - Ну, ребята, теперь вся наша
компания налицо. Мы ее спасли из Гудзона, так уж нам, значит, на роду
написано не отставать от нее ни на шаг.
- Это мы еще посмотрим, - проворчал Сорроу. - Прежде всего я сведу вас
прописаться, ребята, а потом устрою на работу. Можете дышать с мисс Ортон
одним и тем же воздухом, если это вам нравится, но видаться с ней я вам
решительно запрещаю.
- Как бы не так! - воскликнул Лори.
- Как бы не так! - промычал Виллингс.
- Как бы не так! - процедил Нэд.
И, словно в завершение их слов, на пристани вдруг показалась высокая,
тоненькая фигурка в белом костюме, в ореоле каштановых кудрей и с большой
лохматой, грязной собакой, шедшей за ней по пятам, виляя хвостом. Фигурка
оглядывалась из-под беленькой ручки во все стороны, пока не заметила
техника Сорроу и наших трех приятелей. Тогда она радостно вскрикнула,
всплеснула руками и со всех ног бросилась им навстречу. Собака, в два
прыжка опередив ее, кинулась в ноги технику Сорроу, завизжала и неистово
забила хвостом.
- Черт меня побери, если это не Бьюти! - вырвалось у потрясенного
техника, и он что было силы стиснул в объятиях запачканную и взъерошенную
собаку, предоставив своим товарищам выражать такие же чувства по адресу
мисс Ортон.
34. МИСТЕР ВАСИЛОВ В СТРАНЕ ЧУДЕС
Василов выскочил из подъезда, стараясь ни о чем не думать. Но, закурив
папиросу и сделав два-три конца перед домом, он успокоился и занялся
обзором окружавшей его местности. Дом, где их поместили, был старинной
постройки - должно быть, от петровских времен. Первоначальное ядро его
обстраивалось несколько раз, и от множества наслоений архитектура казалась
нелепой, хотя и грандиозной. Теперь здесь было общежитие художников и
писателей. Сюда помещали приезжих коммунистов. Почти у каждого подъезда
стоял автомобиль; то и дело, стрекоча, подлетали мотоциклы. Не успел он
пройти несколько шагов, как его внимание привлекла нищенка.
Это была старуха в дырявом платье, в мужских сапогах и с кусочком
оконной занавески на голове. Лицо ее было так помято, пришлепнуто и
обвисло, что походило скорее на кусок кожи, чем на человеческое лицо.
Глаза были белы от старости и казались бессмысленными. Она стояла
неподвижно, и Василов бросил ей деньги в протянутую ладонь. Пройдя немного
вперед, он оглянулся и увидел, как из ворот вышел высокий седой человек с
лицом, обезображенным темными пятнами, и с двумя бельмами на глазах, едва
видимых из-под густых седых бровей. Он вышел прихрамывая, оглянулся во все
стороны и, не заметив Василова, быстро подошел к старухе. Каково же было
удивление Василова, когда старик почтительно поцеловал ей руку, отвесив
самый придворный поклон, и произнес на изысканном английском языке:
- Как ваш ревматизм, княгиня?
- О, я не ропщу! - кокетливо ответила нищенка. - Надеюсь, вы читали
последнюю речь нашего возлюбленного монарха?
- Читал и ношу в сердце!
- Уже на посту?
- Уже на посту.
После обмена церемонными приветствиями старик побежал, прихрамывая,
назад в ворота, а старуха застыла в прежней позе.
- Хорошенькое местечко, где нищие похожи на придворных! - пробормотал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг